Что-то между нами

У Талуипы был выходной. Даже не так. Одна лишь небольшая передышка от ее бессменной работы в качестве паромщика мертвых душ на реке Сандзу. Само собой, даже в минуту отдыха всякие нуждающиеся не желали оставить её в покое. Дацуэ-ба. Так называл ее Ён, и в этом обращении отчетливо слышны были издевательские нотки. В этот раз братья явились к ней вдвоём. Какая наглость! Женщина старательно игнорировала обоих кумихо, всецело погрузившись в очередной отчёт для десятого судилища. Да, очень интересно, правда же. Пара десятков смертей от очередного неурожайного года — да что за нерасторопные правители у этого государства Чосон! — Ба! — позвал её порядком уставший хранить молчание Ён, ещё больше коверкая своё обращение к ней. Вот же нахал! — Совесть потерял, Ён? — не поднимая седой головы от документации, уточнила Талуипа. — Или перепутал меня с кем-то? — Хорошо, госпожа привратница загробного мира, — покладисто исправился старший из братьев. — Так вы ответите на мой вопрос? Вопрос… У Ёна слишком много вопросов было, в последнее время, да и вообще всегда. И как же несвоевременно этот девятихвостый к ней всегда с этими вопросами обращался. — Да, вы с Раном в самом деле вспомнили то, что когда-то вами обоими было забыто, — не без раздражения произнесла женщина. — Ещё что-то или это всё, что ты хотел у меня узнать? Прищурившись, Ён переглянулся с младшим братом, прежде чем спросить у Талуипы следующее: — В таком случае, ты всё ещё будешь продолжать утверждать, что не имеешь отношения к нашей своего рода… амнезии? Вопрос был… ошеломляющим. До такой степени неожиданным, что привратница даже от своих отчетов голову подняла. — А если имею, то что, Ён? — она выжидающе взглянула на старшего лиса. — Я скрывала от тебя нахождение души Аым, я не рассказывала тебе о твоей утраченной памяти… Ты в самом деле считаешь, что я это делала исключительно из собственной прихоти? Думаешь, я поступила неправильно? — Конечно, неправильно! — возопил Ён. — Ты представляешь, сколько недоразумений можно было бы избежать, если бы ты просто не утаила эту правду? Да ведь!.. — Она права, хён, — прервал Ран восклицания старшего брата. — И это… было не её решение, а моя… просьба. — Что? — рыжий оторопело уставился на младшего лиса. — Но зачем? Ран хотел бы снова вернуться к тому блаженному неведению, в котором он проводил последние столетия. Младший из двух братьев отчаянно не хотел помнить минуты собственного бессилия, своей слабости, когда он даже честь свою отстоять толком не смог, на некоторое время превратившись в игрушку, пустую оболочку в чужих руках. — Хён, — Ран поднялся с небольшого диванчика, на котором до сего момента молчаливо сидел, подходя к старшему брату и беря того за руки. — Я… я допустил ошибку. Непоправимую ошибку. Даже слов не хватит передать, насколько я был беспечен… Ты ведь помнишь мой прыжок с обрыва? Ён кивнул, обратившись весь во слух. — Я думал, что моя смерть даст мне возможность очиститься от моего позора, — продолжил меж тем младший лис. — Но и такой кончины я, как оказалось, был не достоин, вместо покоя, отправившись на круг перерождений… Согласно высшему замыслу… — Ран проглотил внезапный ком в горле, чувствуя, что ещё чуть-чуть и слёз будет не сдержать более, — согласно высшему замыслу, я должен был прийти в этот мир со всеми теми воспоминаниями, которые стали причиной моего преждевременного ухода, а я… — глаза Рана уже блестели и брюнет часто-часто моргал. — Я не хотел это помнить, понимаешь? И единственным вариантом было забыть всё… — Но почему забыл всё я? — недоверчиво уточнил старший Ли. Тут уж Талуипа закатив глаза, сама принимаясь за объяснения: — Да потому что это было предсмертным желанием твоего брата, дурак. Кто бы пожелал своему любимому такие страдания, а? — Ты…- Ён снова перевёл взгляд на уже взахлёб рыдающего младшего брата. — Прости-прости-прости, хён… я правда не хотел, чтобы так вышло. И бусину потерял и сопротивления толком оказать не успел… Я правда постараюсь все силы приложить, чтобы перестать быть таким бесполезным и слабым… Даже за себя постоять не умею… — Перестань, — привычным жестом Ён подцепил подбородок Рана, вынуждая младшего лиса посмотреть в глаза своего хёна. — Если уж кто и виноват, так это я, первый из нас двоих в своё время нашедший Имуги и с чего-то взявший, что этому змею можно доверять. Я был старшим из нас, и я должен был нести ответственность за твою безопасность, с чем весьма блестяще… — ненадолго Ён умолк, захлебнувшись собственным многословием, чтобы потом подытожить, — блестяще не справился. Ран-а, на твоём месте я бы хотел никогда больше общих дел не иметь с кем-то вроде себя. Так что я пойму… В глазах Рана чуть ли не испуг нарисовался: — Хён, что ты такое говоришь? Мы… оба сглупили тогда, но это не значит, что мои чувства к тебе изменились. Да кроме тебя… Короткое покашливание со стороны Талуипы прервало их обмен едва ли не новыми брачными клятвами. — Я, конечно, всё понимаю, — произнесла женщина медленно и с расстановкой. — И многое принимаю, признаюсь… Но если вы, братья Ли, узнали у меня всё, что хотели… может, продолжите выяснять отношения в каком-то более отдаленном и, кхм, уединенном месте? — Ой, — едва ли не хором спохватились оба лиса, в тот же миг осознавая неловкость сложившейся ситуации и с бесчисленными извинениями направляясь в сторону выхода из резиденции адской паромщицы. С коротким смешком Кэнэо вошёл в комнату: — И все же, ты о них заботишься, — заметил старик, подходя к рабочему столу супруги. — И что с того? — сердито ответствовала его жена. — Думаешь, теперь резко стану милосердной и доброй? Начну прощать грешникам их прегрешения, или что?.. — Нет, — Кэнэо лишь улыбнулся на речи жены. — Просто в очередной раз поражаюсь тому, что человеческое не чуждо и тебе, привратница загробного мира. — Льстец, — хмыкнула женщина, однако и её губ коснулась тень ответной улыбки. *** На горе Пэкду братьев Ли меж тем ожидал незваный гость. Лис жалкого вида со взглядом затравленного оленя встретил повелителя горы так, как встречают спасителя. — Меня точно убьют, — умоляюще произнёс лис. — Мой горный дух дарует мне самую страшную смерть. — Стой, стой, — прервал его Ён, будучи не в состоянии сейчас выслушивать длинные монологи. — Да кто ты такой вообще. Незваный гость даже приосанился как-то, прежде чем представиться, как подобает. — Имя этого никчёмного Ку Синджу. И я готов служить вам, господин, — тут он перевёл взгляд на Рана, — и вам, юный господин, до самой своей смерти. Осталось только Юри отыскать, и счастливое воссоединение семьи будет обеспечено, ведь даже Гомдун… На этом мысль Рана оборвалась. Остался лишь один ма-аленький вопросик… Куда делся Гомдун? *** — А, вы имеете в виду того странного мальчика с аурой собаки, который с некой молодой госпожой направлялся в сторону столицы государства Чосон? — уточнил Синджу, когда трое лис были относительно представлены и Ран таки задал «новому» знакомцу самый актуальный с точки зрения младшего Ли вопрос. — Что? — Ран даже чаем поперхнулся. — Какой мальчик? Гомдун — это собака. Синджу серьезно задумался над этими словами, прежде чем пояснить своему новообретенному господину эту точку зрения. — Я лишь предположил, Ран-ним. Видите ли, от мальчика пахло собакой, а девушка его при этом называла Гомдуном… Да, потрясающие выводы. Что же Ран не такой одаренный в этом плане? — Синджу, скажи, — взял в этот момент слово Ён. — А как сам мальчик называл свою спутницу? Ку Синджу покраснел и смешался, прежде чем ответить на новый вопрос: — Извините меня, ради всего святого, вы оба, но я лишь слова ребёнка процитирую… — Да не тяни уже дракона за крылья, — прервал его Ран. — Мы же не чтобы над тобой посмеяться, а по делу интересуемся. — И то верно, — с уст Синджу сорвался короткий смешок. — В общем, этот самый Гомдун называл девушку никак иначе, как… тётенька. О да, а вот это уже был определенно тот Гомдун, которого Ран знал. Осталось лишь отыскать теперь эту веселую компанию из троих (разве могут они сейчас куда-то без общества Имуги направляться) друзей хороших, а потом уже и выяснять начинать, как же так вышло, что его, Рана, щенок Гомдун оказался вдруг человеческим мальчиком.