***
— Ну и ну, мой брат решил прибраться в комнате по собственной воле, — причитает Джулека, устраиваясь на чужой кровати. Лука елозит шваброй по полу, с трудом справляясь с соскальзывающей тряпкой. Влажный пол поблескивает под ногами. По комнате Лука двигается плавно и с только ему присущем изяществом, будто в руках у него не швабра вовсе, а стойка с микрофоном, и сам он сейчас на сцене под светом прожекторов. — Конечно, Джул, — беззлобно усмехается он, поднимая с пола рассыпавшиеся коробочки с CD-дисками. — Валент приедет сегодня. А он у меня фотограф с чутким чувством прекрасного. — Говоришь так, будто он твой сын. — Хмыкает Джулека и перестаёт докучать брату язвительными комментариями, отвлекаясь на их общий девчачий чат, куда, судя по всему, снова очень эмоционально написывает Маринетт. Лука тем временем прекращает мучать уже сверкающий, как зеркало, пол, одёргивает шторы на небольшом окошке каюты, впуская внутрь яркие солнечные лучи, и устало опускается на стул. Чувствует он себя приятно вымотанным в предвкушении долгожданной встречи. Как раз в этот момент на телефон приходит сообщение: «Буду в 15:20» А ниже подгружается фотография из окна поезда с роскошным видом на Французские поля. Сделанная мастерски, с очаровательно выловленным пучком света, сияющим над равниной. С Валентином, — которому его имя кажется неприлично длинным, поэтому он всегда просит его сокращать или до Валент, или до Вал, — Лука познакомился на форуме, посвященному Джаггеду Стоуну, ещё год назад. И как-то вдруг закружилось, завертелось, что их редкие комментарии под постами друг друга превратились в каждодневную переписку, уже совсем отстраненную от исполнителя. Желали доброго утра и спокойной ночи, делились переживаниями, рассказывали о своих жизнях и много шутили, как давние приятели. Луке даже кажется, будто знакомы они целую вечность. Кажется, что это так удивительно: встретить кого-то, с кем вы будете понимать и принимать друг друга, совсем внезапно, на просторах многомиллиардного интернета. И еще удивительнее — осознание того, что вы увидитесь. Лука осторожно сгибает колени и прислоняется к столу, его сердце стучит, словно сделавшее несколько кувырков на танцполе. Волнение и радость сливаются воедино внутри, создавая мощный энергетический взрыв. Будто это нарастает буря. Он просто не может поверить, что сегодня, наконец, они встретятся. За последний год Лука и Валент много узнали друг о друге, провели в переписке несколько бессонных ночей, смогли крепко подружиться и понять чужие чувства. Они разговаривали по телефону, обменивались фотографиями, а Лука порой записывал голосовые сообщения, в которых пел и играл на гитаре песни Джаггеда Стоуна, как Вал любит. Но сегодня все эти виртуальные связи сольются в реальность, и Лука не может не улыбаться при мысли о том, как будет звучать голос Валента, как будут выглядеть его блестящие карие глаза, и каким будет их первое касание. Как-то все это нереально. Будто это те мечты, пробуждающиеся ночью, когда ложишься спать. Только теперь осязаемые и четкие, как фотография. Мысли заполняются ожиданием будущих моментов, и впервые в жизни Лука чувствует, что время замедляет ход. Все, что он сейчас хочет, — это наконец ощутить радость встречи, которую они ждали неприлично долго. В то же время, некоторая тревога пробирается в сердце, как навязчивый паразит, норовящий прогрызть дыру, сломить. Что, если в реальности они не будут так близки, как виртуально? Что, если их взгляды разойдутся, и они поймут, что все, что было до этого, — всего лишь добродушие обманчивого воображения? Вдруг те искры, которые возникали между ними во время общения, могут быть ложными? Руки сами тянутся к гитаре, прислоненной к стене, и Лука играет легкий перебор. Ему не хочется брать медиатор, чтобы ощущать подушечками пальцев тонкий металл. Передать ему волнение. Раствориться. Следом на струны ложатся знакомые аккорды, и Лука тихо напевает себе под нос: — I'll wait for you. Sleight of hand and twist of fate… — он резко отпускает струны, обрывая мелодию. — Ммм, нет… Нет. — Там дальше «On a bed of nails, she makes me wait. And I wait without you», — встревает Джулека, мечтательно прикрывая глаза. И Луке тут же становится легче от её вкрадчивого голоса, и он улыбается сестре так нежно, как только может. — Спасибо, Джул. — Без проблем. Люблю эту песню. И продолжает играть он уже для нее. Радуется пению и ответной реакции. Несколько раз подряд телефон проигрывает барабаны уведомлений, но Лука пересиливает себя, чтобы продолжить играть. Валент наверняка прислал очередную пару-тройку фотографий из поезда. Что он ему скажет, когда приедет? Через что они вместе пройдут? Будет ли Валент рядом?«With or without you»
— Чего ты раскис так? — обеспокоено интересуется Джулека, приподнимаясь с кровати. — Только что радовался, а сейчас плаксивые песенки играешь, как великий мученик. — О чем ты? — ему даже не приходится притворяться, чтобы выдавить из себя подобие грустной улыбки. — Перестань. Думаешь, ты один единственный супер-эмпат на весь Париж? Я слишком хорошо знаю своего брата и ещё лучше знаю то, что ему проще уйти от своих чувств, чем в них признаться. Джулека встает с кровати и подходит к Луке, укладывая руку ему на плечо. Он смотрит на нее взглядом, полным благодарности и внутренней борьбы, пытаясь скрыть сомнения и страхи. Но Джулека видит сквозь его маску и знает, что он не такой сильный и уверенный, каким старается показаться. — Я понимаю, что ты переживаешь, Лука, — говорит она мягко. — А еще пытаешься это в себе подавить. Но ты не должен бояться. Типа, ты точно не станешь хуже, если хоть раз ты побудешь психологом для себя, понимаешь? Не для меня, Маринетт, отца или кого бы то ни было. Начни себя принимать. И мы пройдем через все вместе. А если твой Валент тебя будет обижать, мы скормим его Коту Нуару. Лука смеется, совершенно искренне. Надеясь, конечно, что до такого не дойдет. — Спасибо, Джул. Я тебя очень люблю, знаешь? — Опять ты обо мне. Знаю. — Улыбается она и садится на край стола, чтобы быть ближе к Луке. Он закрывает глаза, позволяя музыке проникнуть в его душу. В каждой ноте он находит утешение и покой для чувств. Гитарные ноты мягкие, глубокие, словно рассказывают о его эмоциях больше, чем могут выразить слова. Любая литературная форма настолько слаба и бессмысленна в попытках описать восприятие, чувства, музыку… Его пальцы скользят по струнам с легкостью и уверенностью, словно он оказывается связанным не только с музыкой, но и с самим собой. Мелодия вырывается из души, будто холодная гроза после долгого летнего зноя, как облегчение. Чуткие ноты по всей комнате, они — невидимое присутствие любви, которое делает любую музыку неповторимой.«I can't live
With or without you»
— поет гитара. Чем больше Луку захватывают эмоции, тем более едиными он с ней становится. Всегда у него получается именно так. И как бы холоден ни был ледник, посередине, в самом его сердце, пенится теплая вода, которая никогда не поддастся печальному заточению. Потому что легко закипает от поднесенной спички.***
В десять минут третьего Лука выбегает из дома, на ходу накидывая на плечи черную кожаную куртку, вручную расписанную Маринетт — подарок на день рождения, к которому он относится с большим трепетом и очень любит носить. Куртка кажется ему символом дружбы, поэтому встречать Валента именно в ней кажется само собой разумеющимся. Возможно, это самообман и мошенничество беспокойного сознания, но Лука ничего не хочет с этим делать. Он перебегает узкую улочку с односторонним движением, огибает аллею платанов и наискось пересекает бульвар Сен-Мартен. Сокращает путь узкими переулками с потрескавшейся плиткой, и в этот момент у него проскальзывает мысль, что Валента в будущем все-таки лучше будет водить по более туристическим маршрутам. Поразить его главными достопримечательностями, вроде банальной Эйфелевой башни или пирамиды Лувра, а уже потом представить ему изнанку города, с той дворовой романтикой, которую не увидеть предвзятому туристу. Лионский вокзал с высокой часовой башней напоминает замысловатую декорацию для театральных постановок. Лука оказывается на перроне сильно раньше времени прибытия поезда, ни один из других встречающих ещё не удосужился появиться. Возможно, ему не стоило так мчаться, но зато он, пытаясь отдышаться, пребывает в относительном спокойствии. Когда ты в шаге от неизбежного — уже не так страшно. Но вот поезд все-таки подъезжает, и сердце начинает стучаться предательски быстро. Толпа шумным приливом нахлынывает так внезапно, что Лука сначала теряется, не успевая спохватиться. Он растерян и пытается поскорей отыскать среди чужих голов ярко-рыжую макушку Валента, но тот его опережает и совершенно внезапно дергает за рукав куртки, уводя из потока прибывших людей, спасая от жестокой давки. И вот оно. Глаза у Валента оказываются с каким-то умилительным оттенком зеленого, который на фотографиях никогда не удавалось уловить. Они похожи на озера, заполненные кувшинками, как на картинах Клода Моне. Левый зрачок имеет желтый ободок, правый — светло-коричневый, и создается впечатление, что они в действительности светятся, как вспышка фотоаппарата. Лука смотрит на чужое веснушчатое лицо и не может ни оторвать взгляд, ни сказать ничего. Так бы они и стояли молча, как два дурака, но Валент оказывается более расторопным и ненароком создает ещё большую неловкость: — Представь, а я думал, ты выше. Лука смеется. И наконец легко прижимается к Валенту в объятиях. Все именно так, как и должно быть. Как он… они оба себе представляли. Им вместе даже посреди гомона, что осаждает их на платформе, уютно. Они стараются покинуть вокзал как можно скорее. На плече у Валента — один потертый рюкзак, соскальзывающий с плеча, который приходится все время небрежно поправлять. Зато на шее в маленьком чехольчике висит фотоаппарат. Валент когда-то растолковывал в переписке различия разных фирм, но Лука, признаться, так ничегошеньки в этом и не понял. Поэтому охарактеризовать этот фотоаппарат никак не может. — Ты, наверное, очень устал, — сочувственно говорит Лука, вдыхая наконец уличный воздух. — Я посмотрел, твой поезд семь часов шел. Не хочешь пойти вещи домой кинуть и передохнуть? — Да ну, — пожимает плечами Валент. — Я знаешь чего хочу? Булочек с персиком. Из вашей пекарни знаменитой! Лука на секунду замирает, не может понять: шутка ли это. И в этот момент делает себе мысленную заметку: начать учится различать Валентовские интонации. Эта была похожа на перезвон колоколов. И ведь они действительно идут в пекарню Дюпен за булочками с персиком. И Лука напрочь забывает все тревоги. Потому что… Ну… Солнечно сегодня, наверное.