Я научу тебя жить заново

      Наполнив кружку горячим кофе, Стивен вдохнул пленительный аромат и посмотрел в окно. Шел снег и сугробы стали еще больше. Он отметил, что стоит сказать завхозу о том, чтобы он нанял кого-то почистить дорожки, иначе к клинике будет сложно подъехать. Он отхлебнул кофе. После вчерашнего разговора с Александрией Стрэндж думал о том, как сложилась жизнь ее сестры, ведь он не видел Элизабет с того момента, как ее выписали из клиники. Хотя сейчас важнее было то, что она нашла способ помочь своей сестре и теперь Алекс может получить всю необходимую ей помощь, в этом Стивен был уверен.       — Доктор Стрэндж, можно? — постучав по двери, в кабинет вошел Роджерс, он только что вернулся из Нью-Йорка и ему требовалось обсудить со Стивеном дальнейшее наблюдение Питера Паркера.       — Доктор Роджерс, конечно, проходите, — Стивен кивнул на кресло, — хотите кофе? — вежливо предложил он.       — Нет, спасибо, — отказался блондин, — мне нужно обсудить с вами Паркера, — начал Стив.       Поездка была сложной и ему пришлось провести много времени на ногах, но это того стоило — он смог убедить Питера и его опекуна в том, что подростку необходим еще один курс лечения в клинике. Тони все больше приходил к тому, что Питер просто привлекает внимание, но Стив понимал, что парень серьезно болен и нужно еще время на то, чтобы он смог понять истинные причины такого поведения пациента и нашел способ помочь ему.       — Так, что с ним? — Стивен сел за свой стол и внимательно посмотрел на Стива.       — Была попытка суицида, но сумели его спасти, — начал Роджерс, — с местными психиатрами он говорить отказался, да и со мной тоже был не очень разговорчив. Сказал, что просто устал, что ему тяжело. Он не может справиться с горем, я думаю, что ему снова стоит побыть в стационаре.       — Когда умерли его родители? — уточнил Стрэндж.       Обычно они не брали на лечение подростков, ввиду множества, по большей части — юридических, причин, но случай Питера был в какой-то степени особенным. Его опекун очень просил, чтобы Паркера наблюдал именно Стив Роджерс, так как считал его перспективным специалистом. Питер потерял родителей и тяжело переживал это. Сначала они работали амбулаторно и Питера привозили в клинику два раза в неделю, но после его попытки самоубийства парня пришлось поместить под круглосуточное наблюдение.       — Три года назад, — сообщает Роджерс, — у него практически отсутствует положительная динамика. Я хочу более детально его обследовать, возможно, есть какие-то сбои в гормональном фоне.       — Хорошо, готовь бумаги на госпитализацию, — соглашается Стрэндж, так как у него не было причин не верить Роджерсу, — как только Питера привезут в клинику — сообщи мне, — просит он. Стивен понимал, что ему нужно поговорить с коллегой еще об одном пациенте, — я забрал себе дело Александрины Хеймиш. Я лечил ее сестру, много лет назад. У них схожие проблемы.       — Ладно, — соглашается Роджерс, — она все равно настаивала на том, чтобы вы занимались ее лечением.       Он понимал, что у Стивена больше шансов на то, чтобы помочь девушек, ведь она с самого начала расположена именно к работе с ним. Ему проще выстроить с ней доверительные отношения, Стив же будет долгое время топтаться на месте и скорее всего, сделает только хуже.       — Отлично, — одобрительно кивает Стивен, — как только решишь вопрос с Паркером, пригласи меня. Хочу с ним побеседовать.       — Без проблем.       Стив понимал, что в лечении Паркера второе мнение лишним не будет. Когда парень находился тут в прошлый раз, то посещал групповую терапию у Баки Барнса, так как Стив не вел групп в тот период. Баки отметил Питера как очень замкнутого парня, который не поддерживает коммуникацию. Одно время Паркер вообще перестал появляться на групповых занятий и игнорировал тот факт, что данное мероприятие является обязательным.       Роджерс покидает кабинет, а Стивен снова погружается в воспоминания о Элизабет. Она была очень замкнутой первые несколько недель терапии, не охотно шла на контакт и Стрэнджу пришлось потрудиться, чтобы расположить ее к себе и показать, что она может ему доверять. Пока что он не видел этой проблемы у ее сестры, ведь Алекс обратилась к нему сама, пусть и не самым простым образом. Он не спешил ставить ей какой-то конкретный диагноз, так как требовалось больше времени на то, чтобы понять, какие симптомы и с какой силой у нее проявляются.       — Добрый день, Александрина, — он приходит к ней в палату, так как иногда врачи проводили сеансы на территории пациента. Девушка сидела на подоконнике, но когда увидела, что в палату зашел Стрэндж, сразу же слезла.       — Здравствуйте, — пробормотала она, сев на кровать. Стивен занял стул и посмотрел на девушку.       Один из важных моментов, которые он намеревался прояснить — не возникли у Алекс Стокгольмский Синдром, так как в поведении Элизабет проскальзывали нотки свидетельствующие о данном состоянии. это могло усложнить процесс терапии. Стрэндж открыл папку с документами Алекс, чтобы делать по ходу разговора пометки.       — Как вы себя чувствуете? — спросил он, отметив, что девушка принимает таблетки, которые ей были назначены — лист приема препаратов был заполнен с утра.       — Я… я не знаю, — растерянность проскальзывала в ее голосе и это вызывало у Стивена некоторые опасения, — я много думала о том, что будет когда я смогу покинуть стены клиники, — ну начало было достаточно оптимистичным, как показалось Стивену, хотя он не исключал того, что это могло быть ошибочным.       — И какие варианты пришли вам? — уточнил доктор.       Александрина находилась в противоречивых чувствах. Те люди, которые держали ее, смогли хорошо промыть ей мозги и даже убедить в том, что она не сможет выжить без них, что они единственные, кто способен позаботиться о ней. Конечно, в глубине души она понимала, что это неправильно и что она должна уйти от всего этого, но внушение порой обладает просто невероятной силой.       — Я могу жить с сестрой, — она пожала плечами. Этот вариант казался ей здравым, ведь Элизабет сама говорила ей об этом. Она хотела, чтобы Александрина разобралась с теми моментами ее жизни, которые могли препятствовать ее попыткам начать новую жизнь, — могу побыть у подруги, — Шантай не станет ее выгонять.       — Какие чувства вызывают у вас эти решения?       — Не знаю, — она снова пожимает плечами, — думаю, что нечто похожее на безопасность. Там не будет этих людей и насилия. Мне хочется в это верить.       Ее сестра смогла наладить свою жизнь. После клиники она не вернулась в бардель, сбежала и начала все с чистого листа. Первое время Алекс злилась на Элизабет, ведь считала, что та ее бросила, но постепенно она стала понимать, что у нее не было другого варианта. Если бы она вернулась назад, то уже не смогла бы выбраться снова.       — А какие чувства возникают у вас, когда вы думаете о тех людях, которые держали вас? — Стивен понимал, что это очень рискованный вопрос, но он должен был его задать.       Алекс хмурится и шмыгает носом, а значит, Стивен нащупал нужный участок почвы. Ей определенно неприятно говорить об этом. Она долго молчит, прежде чем дает ответ.       — Страх, — ожидаемое чувство, — нестабильность. Пока я была там, то не знала, чего ждать дальше. Ты не можешь строить планы или загадывать что-то.       — Они оказывали психологическое давление?       — Да, — кивает Алекс, — они говорили о том, что я не выживу без них, что только они могут дать мне возможность жить.       — А как считаете вы? — пока что Стивен придерживался мнения о том, что Александрина склонна к Стокгольмскому синдрому. И он мог быть своеобразным симптомом Комплексного Посттравматического Стрессового Расстройства, так как она на протяжении долгого времени подвергалась насилию и давлению.       — Я не знаю. Я не помню другой жизни.