Помоги мне/Help me

Чтобы спуститься с двенадцатого этажа на исходный восьмой, у них ушло ровно две минуты. Тридцать секунд на этаж. Не слишком быстро. Но и не так долго, как могло бы быть. Ведь они с Юнги всё еще пытались скрывать свое присутствие на пожарной лестнице. Впереди у них было еще восемь этажей и целых пять минут. Или шесть этажей и пять минут. И при такой математике всё складывалось просто идеально. Вот только после шестого этажа Юнги стал выдыхаться, да и двигаться им приходилось всё медленнее и осторожнее, потому что там еще вовсю шла стрельба. Они потратили почти три минуты, чтобы добраться до четвертого этажа. И вот теперь цифры уже никак не бились. Четыре этажа. Две минуты. Два этажа. Две минуты. А ведь им, скорее всего, придется потратить еще какое-то время на то, чтобы выбить окно или взломать двери. Времени не хватало просто катастрофически, поэтому, взвесив все «за» и «против», Мэредит попросила Юнги собраться с силами для последнего, самого важного рывка, и они на полной скорости, уже не пригибаясь, не прячась по углам и даже не пытаясь скрываться, рванули вниз. Двадцать секунд — и они уже были на третьем этаже. Еще двадцать — и на втором. Мэредит не знала, можно ли это назвать везением, раз уж они оказались в такой ситуации, но… их никто так и не заметил. У них была еще 1 минута и 20 секунд. И еще один этаж. И двери. Поэтому, не потратив на размышления и доли секунды, Мэредит приняла решение спускаться в самый низ. До конца. Это сейчас казалось ей более простым и безопасным вариантом, чем пытаться выбить выглядящее очень прочным и надежным окно под обзором сразу с двух этажей и прыгать с высоты 4,5—5 метров на надежно забетонированную парковку. Возможно, она была не права, но… времени на более глубокую оценку не было. Уже через тридцать секунд они с Юнги, жадно глотая воздух, стояли перед надежно запертыми дверями черного хода, ведущими на ту самую парковку. И располагающимися ровно напротив дверей, ведущих на первый этаж клиники. Идеальный угол обзора. При желании их сейчас мог бы заметить абсолютно любой, но это было не так важно. Время. Вот что имело значение. Пятьдесят секунд. Много или мало? Черт его знает. Им должно было хватить. Присев на корточки, Мэредит судорожно искала в своей сумочке связку отмычек и в который раз мысленно благодарила Хосока за то, что он в свое время натаскал ее так, что брать с собой минимальный набор безопасности, среди которых отмычки были важным и отдельным пунктом, стало условным рефлексом. Ну где же?.. Наконец-то она нащупала слегка дрожащими пальцами нужную связку. Сорок секунд. — Мэр… — севший и какой-то абсолютно безжизненный голос Юнги заставил девушку вздрогнуть и обернуться к смотрящему куда-то назад пустым взглядом другу, теряя драгоценные секунды. Мэредит проследила за взглядом Юнги и обреченно простонала: — Да блять… А затем, как ни в чем не бывало, вернулась к связке с отмычками. Тридцать секунд. Слишком мало времени, чтобы тратить его вот так. Мэредит судорожно перебирала отмычки, пока Юнги всё смотрел и смотрел. В глаза хрупкой рыжеволосой девушке-омеге в ярко-голубом, не по погоде легком платье, стоящей на этаже по ту сторону пожарных дверей. С автоматом в руках. Она как будто пыталась загипнотизировать его. Или нет? Почему она не стреляла? Юнги не понимал. Сначала. А потом, в тот самый момент, когда Мэредит, отыскав нужную отмычку, вставила ее в замок, пытаясь провернуть и открыть двери, рыжеволосая протянула руку и…просто открыла их?! Они были не заперты?! — Твою мать! Двери открыты! Юнги! И те и те двери были не заперты. Юнги завороженно смотрел на то, как двери, ведущие с первого этажа на пожарную лестницу, медленно, как в фильме с эффектом слоу-мо, открываются и как рыжеволосая делает шаг ему навстречу, вскидывая автомат. Еще пара секунд — и… — Юнги! Беги! На улицу! У тебя десять секунд! — истошный вопль Мэредит привел омегу в чувство, а уже в следующий момент подруга, впихнув в руки Юнги два каких-то свертка, буквально вытолкнула его на улицу. Юнги хотел было обернуться и посмотреть, что происходит, где рыжеволосая и выстрелы, но Мэредит, словно прочитав его мысли, резанула по его ушам еще одним истошным криком: — Юнги! Не оборачивайся! Беги! Семь секунд! И Юнги побежал. Изо всех сил. На противоположную сторону идеально пустой парковки. Туда, где за ярко-желтыми заградительными лентами стояло гигантское количество людей. Полицейские, спецназ, врачи, еще кто-то. Все они бегали, суетились, кричали. И, кажется, никто из них не замечал Юнги. Тот хотел было крикнуть им, что в здании бомба, что сейчас всё взорвется, чтобы все они бежали, ложились, прятались в укрытия, но для этого нужно было остановиться. Однако Мэредит сказала ему бежать. Пять секунд. Юнги внезапно встретился взглядом с бледным нервным… Чонгуком? Но как он здесь? Их сообщения дошли? Так много вопросов, так мало ответов. Четыре секунды. Юнги улыбнулся. Теперь у него была настоящая, осязаемая цель. Чонгук. Добежать. До. Него. Внезапно сзади, за спиной Юнги раздались выстрелы. Близко. Громко. Но Юнги уже не было страшно. Он… привык? Три секунды. Его плечо, бок и ребра обожгло дикой, нестерпимой болью. Юнги вдруг споткнулся и упал, сдирая колени и ладони и втыкаясь лицом прямо в асфальт. Кажется, в детстве это было не так больно. В рот хлынуло что-то горячее и соленое с металлическим привкусом. Кровь? Откуда ее столько? Он же просто споткнулся и упал? Две секунды. В нечеловеческом, полном боли и животного ужаса вопле так легко узнать голос Чонгука. Юнги надеялся, что Хосоку, Тэхёну и всем остальным удастся сдержать его. Чонгуку тут места не было. Этот день и так собрал достаточно жертв. Одна секунда. Где Мэредит? Юнги попытался встать, чтобы обернуться назад и убедиться, что она с ним, тоже на улице, бежит где-то позади, но… Оглушительный взрыв за спиной раздался раньше, чем Юнги удалось это сделать, разрывая барабанные перепонки омеги и заставляя его орать от боли, в кровь раздирая собственные связки. Но Юнги собственного крика не слышал. Уже не мог. Изломанное, податливое, как тряпичное кукла, тело всё еще сохранившего остатки сознания омеги подхватило взрывной волной, играючи подбрасывая в воздух и прицельным ударом отправляя на крышу одной из полицейских машин. Вой сирен, крики, красно-синий свет мигалок, бьющий по сетчатке, скрежет метала, треск собственных костей, ломающихся от невыносимой нагрузки, треск и звон осыпающихся стекол и ощущение того, что абсолютно каждый осколок впивается в его тело, — было последним, что видел, слышал и чувствовал Юнги, прежде чем его корчащееся в предсмертной агонии сознание затопила тьма. А рядом с ним, словно насмехаясь над происходящим, стояла абсолютно целая, невредимая и безупречно чистая туфля изумрудного цвета из лимитированной коллекции «Джимми Чу». Как будто бы в витрине магазина, а не на крыше изувеченного взрывом, покрытого копотью и залитого кровью полицейского автомобиля. И ей, в отличие от хозяйки и ее друга, было всё ни по чем. Настоящее английское качество, что тут скажешь.