Помоги мне/Help me

Удивительно, но Чонгуку с Юнги их планы удалось выполнить на все сто процентов, и весь оставшийся день (и ночь тоже) они провели в постели, выбравшись из нее лишь пару раз: первый — чтобы заказать еды и поесть, второй — чтобы прогуляться с наконец-то отошедшей от пережитого стресса и выбравшейся из переноски Кэндис. И это, если честно, был один из самых идеальных дней в жизни Юнги. И в жизни Чонгука — тоже. Кто бы знал, как им хотелось остаться подольше в этом небольшом, рассчитанном на них двоих мирке, как в тот их горный уикенд в Китае, но, увы, и Чонгука, и Юнги звала в свои суровые объятия реальность. Чонгук с самого утра умчался, чтобы наверстать пропущенные за вчера встречи, а сам Юнги впервые за много дней уселся за ноутбук, чтобы… Если не писать, то как минимум разобраться со своей электронной почтой и письмами из издательства и продвигающего его книги рекламного агентства, которыми его завалили по самую макушку. Ну и, разумеется, объясниться со злым, как тысяча чертей, и умирающим от нетерпения узнать, что же тут такого эдакого приключилось, раз Юнги «так легко и просто» простил Чонгука и помирился с ним, Чимином. И Юнги решил начать именно с этого, самого эмоционально тяжелого в его списке дел, пункта. Сколько же всего ему пришлось выслушать от друга, прежде чем Чимин сделал паузу в своей очень гневной и очень нецензурной тираде и позволил Юнги сказать хотя бы пару слов и наконец-то рассказать, что же вчера такого произошло, как Чонгук объяснил ему появление этого видео и почему Юнги ему поверил, а также всё… что было после. Кратко. Очень. Чтобы Чимин не слишком сильно ему завидовал и не бесился еще сильнее. К тому же, честно говоря, с писательской точки зрения развернувшаяся вчера между ним и Чонгуком сцена была так хороша и горяча, что Юнги планировал использовать ее в одном из своих романов. — Юнги-и-и… — выслушав рассказ друга, обреченно, как умирающий носорог, застонал в трубку Чимин. — И ты повелся на всё это?! Ты же сам буквально вчера готов был разбить в пух и прах все эти доводы? — Просто я… — начал было Юнги в отчаянной попытке подобрать подходящие слова, чтобы объяснить Чимину, что доводы Чонгука… правда были убедительны? Он сам был очень убедительным и искренним. А Юнги… возможно, опять стоило начать на регулярной основе пить успокоительные и перестать излишне драматизировать? Ведь Чонгук еще ни разу не врал ему и не заставил усомниться ни в едином своем поступке, жесте и слове, поэтому… Юнги ему поверил. Правда. Просто попросил альфу предупреждать, если он всё же проводит вот такие вот «деловые встречи» с кем-то из своих бывших в ресторане. Да, они встречались еще слишком мало и Юнги еще вряд ли имел на подобные просьбы какое-то право, однако Чонгук без промедления согласился на это. Им обоим не нужны были лишние недопонимания. Особенно если учесть, что кто-то очень хотел использовать эти самые недопонимания против них и их отношений. И такой человек вряд ли остановится после первого раза, ведь наверняка у него есть какой-то свой интерес. Но вот какой и, вообще, кто этот человек? Им, вернее, Чонгуку (потому что вряд ли это был кто-то из окружения Юнги, у которого этого самого окружения и близких людей, кроме Чимина и Чонгука, а также Тэхёна и Мэредит, попросту не было) еще только предстояло разобраться. — Просто он буквально взял, приехал и вытрахал из тебя все сомнения и вопросы, — в каком бы состоянии злости и недоумения Чимин ни пребывал, но просто не мог не подколоть друга, заставляя Юнги подавиться собственным вдохом и закашляться: — Чимин! — это должно было передать крайнюю степень возмущения омеги, однако скорее напоминало пыхтение вдохнувшего черного перца ежа. — Что — Чимин? — недовольно проворчал в трубку его друг. — Я крайне разочарован, что ты так просто взял и повелся на это всё. Хотя… твой Чон Чонгук так чертовски горяч, что я бы тоже… — Чимин! — в этот раз выразить свое возмущение раскрасневшемуся и всё еще имеющему кое-какие проблемы с кислородом Юнги удалось куда более убедительно, настолько, что Чимину даже пришлось попытаться оправдаться: — Нет-нет, не возмущайся. Мне твой альфа не нужен. — Правда, в какой-то момент его ехидная натура снова дала о себе знать и всё снова пошло не так: — Если я на кого-то и претендую в вашей паре, так это исключительно на тебя. Так что это твоему Чон Чонгуку нужно бояться. Меня. — Чимин! Кажется, пластинку Юнги заело на одном-единственном имени, причем так сильно, что скоро им грозил взрыв, поэтому Чимин, прекрасно знающий границы дозволенного, всё-таки решил поднять белый флаг и тяжело вздохнул в трубку: — Ладно-ладно. Всё, сдаюсь. Ну а если серьезно… Ты правда ему веришь? А вдруг он врет? — Я… — на пару мгновений Юнги задумался, снова прокручивая в голове всю ту круговерть мыслей, что никак не давала ему покоя, и, еще раз прошедшись по своим аргументам для самого себя, кивнул: — Да. Я ему верю. Он не стал бы мне врать. Просто не вижу смысла, зачем это ему надо. — Да мало ли, кто этих альф знает. — Юнги, даже не видя Чимина, прекрасно знал, что тот скривился. — Но если ты ему веришь, то верю и я. Кстати, грымза же подписала мне отпуск, так что если ты не прилетел в Нью-Йорк, то, значит, я вырвусь к тебе. Не обещаю, что надолго: мама грозилась выщипать пинцетом мне каждую волосинку на теле, если я не приеду к ним хотя бы на неделю, но дней на пять… Они проболтали с Чимином еще пару часов, обсуждая всё на свете, как будто бы не общались минимум год, а не всего сутки, но, нажав на кнопку завершения вызова, Юнги чувствовал себя как никогда спокойным и счастливым. А еще втройне полным сил. Кажется, такой и должна быть настоящая дружба. А после с легкостью расправился со всей электронной почтой и… наконец-то сделал то, чего жаждали его руки, разум, сердце и душа. Открыл текстовый редактор и впервые за много дней вернулся к своему роману, сюжет которого в голове Юнги внезапно перестроился. Из-за всего, что случилось. Из-за Чонгука. Из-за тех сцен, что ему хотелось вписать. И, в отличие от реальности, в своем романе-то Юнги знал, кто тот главный злодей, что жаждет разлучить героев. И мотивы его действий. Молодой, очень амбициозный и очень ревнивый альфа невероятно жаждал обладать всем, что имел его старший сводный брат: деньгами, бизнесом, властью и даже его любимым омегой. И готов был ради этого на любую подлость. И если бы Юнги только знал, насколько точен и правдоподобен его роман, то… наверное, упал бы в обморок от ужаса. Или сошел с ума. Но он просто писал. Как всегда, полный страсти и вдохновения. Даже не представляя, что этот роман однажды может стать смертным приговором, возможно, даже для него — от того, кто его прочтет и сочтет, что Мин Юнги знает что-то, чего знать ему определенно не стоит, и что его новой книге и всем последующим не стоит выходить на свет.