Помоги мне/Help me

В течение последних дней идея подарить Юнги щенка, чтобы тот не чувствовал себя таким одиноким, когда его нет рядом, казалась Чонгуку практически гениальной, но вот сейчас, когда он стоял перед дверями квартиры Юнги, сжимая в руке корзинку, в которой сладко дремал очаровательный померанец золотисто-рыжего окраса, то… этот сюрприз и этот подарок не казались ему такими уж уместными и хорошими. Да, Юнги в ответ на его сообщение написал ему, что любит и кошек и собак. Да, Тэхён с Мэредит с восторгом поддержали его идею, но… это же такая ответственность. А кто ее дарит в качестве подарка? И хотел ли вообще Юнги собаку? Что если нет? Но ему из вежливости придется принять этот подарок и потом мучиться с ним? Чонгук бы с удовольствием всё отменил и сбежал бы прямо сейчас, вот только Юнги уже знал, что он тут, и Чонгук буквально слышал, как он по ту сторону в спешке шлепает босыми ногами по полу, чтобы открыть ему двери. Так что ему придется остаться, подарить свой подарок и… со всей ответственностью и смелостью принять реакцию Юнги. Даже если ему не понравится. Чонгук сделал глубокий вдох. И ровно в тот же самый момент массивные двери квартиры открылись, являя его взору ослепительно улыбающегося, взъерошенного, немного раскрасневшегося, действительно босого и, как всегда, до тахикардии красивого Юнги: — Привет, прости, я почти собрался, но у нас на полчаса отключали свет, поэтому я не успел, и мне нужно еще минут десять-пятнадцать, ты пока можешь зайти, я налью тебе кофе, — затараторил он, вызывая у Чонгука улыбку во все тридцать два, а затем, увидев в руках альфы корзинку со щенком, изумленно, как маленький ребенок, ей-богу, округлил глаза и всплеснул руками: — Ой... а это кто? — Привет, малыш, — чуть подавшись вперед, Чонгук чмокнул его в удивленно распахнутые, такие сладкие губы. — Это, — хитро прищурившись, Чонгук поднял корзинку со щенком, — милашка Кэндис. Порода — померанский шпиц. И, вообще-то… это подарок. Тебе. От меня. — Подарок? — севшим голосом спросил Юнги, заставляя сердце Чонгука оборваться куда-то вниз. Неужели и правда нет? Не угадал? — Подарок, — уже не так уверенно кивнул он и хоть как-то попытался оправдать этот провал: — Я не знал, хотел ли ты собаку, но мне показалось, что тебе не помешает вот такой милый и пушистый маленький друг… — С каждым словом голос Чонгука звучал всё менее уверенно, а когда он увидел, как глаза Юнги начинают блестеть и по его щеке скатывается первая, маленькая, прозрачная, но такая горькая слезинка, то, кажется, и вовсе потерял почву под ногами. И почти лишился умения дышать. — Юнги… — почти прохрипел он. — Ты что, плачешь? Если тебе не нравится, то я просто отвезу ее назад заводчикам, ничего страшного… — Не нравится? — внезапно зло посмотрел на него Юнги, окончательно сбивая Чонгука с толку. — Что значит — не нравится? Ты что несешь?! Я… я просто… Ты. Подарил. Мне. Собаку. — Слезы по его щекам уже просто катились градом, разбивая Чонгуку сердце на миллионы осколков. — Мне всё нравится. Как ты узнал? Я всегда так сильно хотел собаку, но всё как-то не получалось… А тут… Это правда мне? Ты купил мне собаку? — Правда тебе, — растерянно кивнул Чонгук, не понимая, что ему делать и как реагировать. Радоваться, что Юнги понравился подарок? Но он же плачет… И каждая его слезинка причиняла ему столько боли, сколько ни причиняло ни одно огнестрельное и ножевое. — Хочешь взять ее? — Да, — шмыгнув носом, Юнги присел перед Чонгуком на корточки и аккуратно, как ребенка, взял сонного, но уже проснувшегося шпица на руки. — Она такая милая… Это девочка, да? — шепотом спросил он, мягко, кончиками пальцев гладя малышку между стоящих торчком крохотных ушек. — Да, — подтвердил Чонгук, — ее зовут Кэндис, можно просто Конфетка. Я решил, что это идеальная собака для главного сладкоежки, — немного нервно усмехнулся он. — А как же Хосок? — хихикнул Юнги, заставляя Чонгука улыбнуться уже куда более искренне и шире: — Он любит только мороженое, так что ему до тебя далеко… — Чонгук продолжал настороженно наблюдать за ярко, до десен улыбающимся и одновременно плачущим омегой и всё же… решился еще раз спросить: — Она тебе правда нравится? — Еще спрашиваешь, — наигранно обиженно насупился Юнги. — Она такая… У меня даже слов нет, — он посмотрел на маленькую Конфетку в своих руках уже полным обожания и любви взглядом. — Красавица. — Но ты… плачешь?.. — Это я от радости, глупый, — продолжая шмыгать носом, объяснил Юнги, а Чонгук в который раз почувствовал себя полным идиотом. Который совершенно не понимает омег. Но разве это было важно? Юнги понравилась Кэндис, его подарок. Лишь при одной мысли об этом он был готов взорваться от счастья! И кричать на весь мир! Он и правда хорошо чувствует Юнги и угадал с подарком! Да Чонгук едва и не лопнул, наблюдая, как совершенно счастливый Юнги играет и сюсюкается с щенком — так, как будто это был и правда их собственный ребенок. А уж когда Кэндис внезапно начала облизывать лицо счастливо хохочущему омеге, у Чонгука чуть сердце не разорвалась: до того очаровательно и мило это было. И стоило каждой нервной клетки, которую он потратил, переживая за этот подарок. Кэндис, как и говорили заводчики, и правда была очень милой, доброй, ласковой, а еще воспитанной и ко всему приученной девочкой. С ней не возникло никаких проблем. Единственные хлопоты, которые пришлось на себя взять Чонгуку и Юнги, — это съездить в ближайший зоомагазин, чтобы купить для малышки всё необходимое, пока та, утомившись после игр со своим новым хозяином, сладко дремала у него на руках. Хорошо, что и здесь заводчики позаботились о них, составив подробный список: нужный корм, миски, поилка, витамины, шлейка, лежанка, любимые игрушки Кэндис и средства для ухода за шерстью — на все покупки у них ушло едва ли больше получаса. А затем Юнги долго и сладко целовал Чонгука в машине в знак благодарности, забравшись к нему на колени и прижавшись так близко, что Чонгуку было очень тяжело дышать. А уж сдерживать себя… и того тяжелее. Юнги всегда казался Чонгуку очень хрупким, нежным, романтичным и ранимым, но сейчас… Чонгуку открылась его новая, страстная, восхитительная и совершенно кружащая голову сторона. Кажется, поговорка про тихий омут и водящихся в нем чертей была придумана как раз про него. — Малыш… — найдя в себе силы оторваться от этих восхитительных губ, Чонгук посмотрел в потемневшие от страсти глаза омеги, запах которого стал гуще, слаще и буквально пропитал насквозь каждый миллиметр пространства в машине и каждую клеточку тела Чонгука, смешавшись с его ароматом и создав столь изысканную композицию, что все парфюмеры мира обрыдались бы от зависти в отчаянных попытках ее воссоздать. Кто-то называл это истинностью, но для Чонгука это было просто идеально-перфекционистское совпадение феромонов и запахов. С ним еще ни разу такого не было. И еще ни разу ни с кем он так не держал и не сдерживал себя. — Если мы сейчас не остановимся, — мужчина рвано выдохнул, — то еще чуть-чуть — и к первому поцелую в туалете у нас добавится первый секс в машине, — одновременно смущая и распаляя и без того раскрасневшегося и тяжело дышащего омегу. — И что? Если мы оба не против… — Юнги хрипло, немного нервно рассмеялся, пытаясь дать выход скопившемуся напряжению. Но… не помогло. Натянутое как струна тело требовало совсем иных способов. Юнги давно (возможно, никогда?) не испытывал столь сильного влечения и возбуждения, и сейчас… инстинкты и желания взяли в нем верх над скромностью, стыдом и правилами приличия. Он жаждал завершения, вот только Чонгук… Чонгук был слишком хорош даже в этом и не дал Юнги сделать то, за что ему чуть позже было бы мучительно, непоправимо стыдно и обидно. Альфа, щелкнув до глубины разочарованного в этот момент Юнги по носу и чмокнув губы, ловко ссадил его со своих колен, сказав, что у них хотя бы это должно быть правильно и красиво и что сейчас совершенно не тот момент, а затем преспокойненько проводил Кэндис и ее обиженно насупившегося хозяина до квартиры, несмотря на все возражения взяв на себя важную миссию помочь донести тяжелые пакеты с покупками, поцеловал их обоих по очереди на прощание в носы: один — вздернутый и всё еще нахмуренный, а второй — черный, холодный и влажный, и был таков. И лишь оказавшись в машине, в нескольких сотнях метров, отделенный дверями и стенами от Юнги, Чонгук смог позволить себе по-настоящему спокойно выдохнуть. Выдержал. Не сорвался. И простое лаконичное «Спасибо», пришедшее ему спустя пару часов, когда один слегка обиженный отказом омега слегка остыл и всё на трезвую голову оценил, лишь подтвердило, что он и здесь поступил правильно. И не причинил лишней боли Юнги. Еще правда слишком рано. У них впереди еще куча времени. И им некуда спешить. И дело было не только в Юнги, но и в самом Чонгуке, который внезапно стал сомневаться, а стоит ли им вообще так далеко заходить. Ведь после назад дороги не будет, и когда всё закончится — рано или поздно, — то больно будем всем. Очень.