Полтора кило гранатов (стёб)

Пробовали когда-нибудь съесть полтора кило гранатов за один присест? Не пробуйте. Саня попробовал, и это решение было такой же фатальной ошибкой, как идти учиться в пед вместо инженерного. Гранаты он заточил под очередную серию “Ведьмака” прямо за ноутбуком. Продавец-армянин хвалился, что товар “вах!”, и не набрехал. Ну оч вкусные были. Саня надрезАл гранатам макушки крест-накрест, разламывал фрукты над тарелкой и кусал прямо ртом, разбрызгивая кровавый сок на стол и экран ноута. Жевал и глотал вместе с перегородками и семечками. И сам не заметил, как гранаты в пакете закончились, оставив на языке терпко-вяжущий вкус, а на щеках от уха до уха — алые следы. Будто Саня загрыз кого-то и насосался крови прямо из шеи. Сказано дурак. Ничто не предвещало беды, но наутро, когда Саня по привычке сел на толчок выдавить утреннюю колбаску, в унитаз ничего не булькнуло. “Ну ок”, подумал Саня. Подмылся, стоя одной ногой на полу, а вторую перекинув над ванной, и отправился в комнату. Пора было вести удалённые занятия с учениками. А мог бы самолёты проектировать, если бы поступил в инже… ну хрен с ним уже, ладно. День пролетел стандартно: шесть уроков по часу, по тыще на карту пилинь-пилинь, телефон едва успевал слать уведомления о пополнении счёта. В четвёртом часу дня Саня плотно пообедал пиццей, которую привёз курьер, запил литром чая и остаток дня гамал в танчики по сети. Наутро он уже с некоторым удивлением обнаружил, что если даже хорошенько поднатужиться над толчком, из его зада так ничего и не ляпается. Хотя ощущение некоторого распирания было. ЧТО-ТО будто застопорило движение кала прямо у самого выхода. ЧТО-ТО создало в кишке пробку и заблокировало до сих пор беспроблемный трафик какашек, как перевернутый фургон блокирует узкую дорогу в ущелье. Мы уже знаем, ЧТО, но Саня ещё не допёр. Этот тормоз докумекал только на четвёртый день, загуглив “может ли гранат вызвать запор”. И – вуаля — оказалось, что может. А он стрескал полтора кило! Дурак же, ну. К пятому дню без сранья ситуация стремительно ухудшалась. Сидя перед ноутом на видеоуроках, Саня явно ощущал в заду толстый и длинный котях, который буквально упирался в кресло. Но как он ни дулся над унитазом, как ни пыхтел, пытаясь просраться — всё зря. Он бегал в уборную после каждого урока, надеясь — ну теперь-то высрет. Съеденная поверх граната еда должна же вытолкнуть гранат. Но он только схлопотал боль в мышцах пуза от того, что постоянно тужился. Съеденная поверх граната еда просто трамбовалась в кишках, превращаясь во всё более твёрдую массу. Попробуй высри такую! “Это всё сидячая работа”, решил Саня и вышел после работы в парк обойти вокруг озера пару раз. Он шёл и при каждом шаге чувствовал тяжесть застрявшей в нём плотной палки из говна. Палка ощутимо качалась между булок вправо-влево при ходьбе. Пиздец как неприятно. Раза три за прогулку котях надавливал на выход. Саня обрадованно тужился — если кусочек кала покажется из жопы, он, скорее всего, такой сухой, что и трусы не измажет. Саня нырнёт в кусты и додавит его весь. Наверно, проклятое говно такое твёрдое и длинное, что пробьёт в земле лунку для гольфа, а сам Саня окажется нанизан жопой на его второй конец. Придётся приподнимать жопу, чтобы снять себя с кола из кала. Вот вам смешно, а Сане было не до шуточек. Спрессованный в кишке гранат и не думал показываться на свет. Саня просто сводил его на прогулку и принёс назад домой. Вечером у него пропал аппетит. Просто воротило, ничего не лезло в рот. Даже любимый бургер с беконом, захваченный в фастфуд-ларьке, лежал в холодильнике неразвёрнутый. Саня хлебал литрами воду и беспроблемно ссал, но по большому сходить — обломинго. Он так отчаянно трудился в туалете, что в глазах темнело, а в висках стучали молотки, и к ночи схлопотал лютую мигрень, аж пришлось нурофен глотать. А из-за активного ёрзания порвался поролоновый стульчак. Саня сидел на горшке весь вечер, пока бёдра внизу не начинали неметь, передавленные кругом унитаза. Тогда он вставал и старательно делал наклоны, чтобы стимулировать перистальтику кишечника, как писали в интернете. Но его перистальтика уже явно просрала в борьбе с гранатовым затором. Прямая кишка начала постоянно глухо ныть, раздутая фекалиями. Саня подумал, что пора выкинуть белый флаг. Сходить в аптеку, взять слабительное да продуть наконец. Но блин… позорище какое. Приходит он в аптеку, там девушка — кто-нибудь видел хоть раз в аптеке парня? — и он такой перец с жопой, законопаченной говном. Как фармацевтке в глаза смотреть? Всю ночь Саня крутился под одеялом, как кабан на вертеле, представляя кошмары. Про то, что кишка человека может растянуться до 10 сантиметров в диаметре, он сам видел фистинг в порнухе! Что старые бабки часто умирают от запора, потому что не могут просраться, и их набитая дерьмом кишка, в которой уже завелись черви, лопается от натуги. Что у него наверняка уже началась интоксикация организма, ему кирдык. А на утро шестого дня его прихватило срать. Долгие спазмы в брюхе разбудили Саню, который сумел задремать лишь к рассвету. В кишках не бурлило, просто ощущение было, будто что-то внутри решило, что 6 утра — самое время избавиться от гранатовой пробки возле ануса. Может, боженька помог? Саня подскочил с кровати и рванул в сортир. Казалось, из дучки уже лезло. Но ни фига. Рухнув на толчок, Саня сумел выдавить из себя лишь протяжный пердёж и поток мочи. Какашка упрямо стояла у самого выхода. Когда он поднатуживался — от усилия и голова, и пресс отзывались болью, казалось, что кончик каловой палки высовывается наружу… Но Сане не хватало дыхания, он прекращал дуться, и какашка с мерзким ощущением втягивалась обратно. Да, он чувствовал, как тугой и как будто шипованный, колючий комок дерьма движется по кишке, но сука не в ту сторону! Бр-р-р… Как-то это… по-гейски. Саня дошёл уже до того, что попытался схватить выдавленный кончик какашки пальцами, чтобы отломить его, пока его не втянуло назад. В пальцах остался крохотный кусочек говна размером с ноготь мизинца. И всё! И высрать эту крохотулю стоило ему колоссальных затрат энергии! Была ещё мысль сунуть что-то тонкое и твёрдое в сраку, типа ручки чайной ложки и расковырять спрессованное говнецо. Мож, так выйдет, кусочками? Но что-то было прям ссыкотно. Вдруг поранит там себе? Интересно, если человеку ничто не помогает высраться, хирурги режут ягодицы, потом кишку, и руками выколупывают оттуда вонючую шнягу? Вот же работёнка! В принципе, пед не так уж и плох. Хорошо хоть была суббота, выходной. С шести утра до девяти Саня яростно толкал из себя наружу кал (ёпть, прям стихи). Добился лишь того, что раздроченный анус начало печь, как после ведра острых крылышек из КФС, сожранных натощак. Будто ему под хвост горчицы насыпали. Он весь вспотел и устал, словно взобрался без перекуров на макушку Эльбруса. Даже мимические мышцы устали, потому что Саня кривил рожу от усилий, когда дулся. А толку ноль. И самое мерзкое, что теперь срать хотелось всё время. Говно давило на выход не периодически, а постоянно. На многострадальную жопку, которую Саня уже измучил. Сколько кило невысранной еды скопилось в его пузе? Оно там скоксовалось, наверно, в брусок твёрже осмия, самого плотного материала на Земле с плотностью 190 грамм на моль! И вся эта бодяга порывалась вывалиться из него чисто под действием гравитации. Эту гипотезу подтверждало ещё и то, что когда Саня ложился горизонтально, срать хотелось чуть меньше. Сила гравитации лёжа не работала. А стоило принять положение перпендикулярно земле, как говно радостно падало на кольцо ануса, и тот инстинктивно по привычке сжимался. Мозг никак не хотел понять, что затягивать жопный просвет не надо вообще, даже когда ходишь по комнате. Пусть говно выпадет на ламинат, пёс с ним. Оно такое твердокаменное, что сделает, наверно, пробоину к соседям на нижний этаж… Но хрен — пердак привычно съёживался, такой типа: ой, щас обосрусь, срочно неси меня в сортир! То есть теперь, шесть дней не сравши, Саня ещё и терпел, чтоб не усраться. Зашибенно. Если даже вы в ахуе, преставляете, в каком ахуе был он! К полудню Саня понуро хлебал кефир стоя. Сидеть стало больненько, потому что горчица. Да и всё дно уже ломило — сколько ж можно какать, да не выкакивать! Таблетка нурофена сняла мигрень, а вот успокоительного, чтобы было не так очково, в квартире не нашлось. Он вертел в руках бутылку с кефиром, по спине мурашки носились табунами, потому что брехливая жопа продолжала посылать сигналы, что щас усрётся. Ага, как же. Сане показалось, что надписи на бутылке расплываются. Ё-моё, да он от потугов себе зрение посадит, как баба в родах! Ещё один такой “забег на Эльбрус”, и можно будет очки заказывать. Если он вообще не крякнет, выложившись полностью, на разрыв, как тот греческий марафонец, который донёс весть о победе и сразу брык. Глупая нелепая смерть — дать дуба от натуги на собственном унитазе, пытаясь просраться! Через неделю соседи почуют вонь, МЧС-ники вскроют дверь, а тут в ванной мужик с застрявшим в дупле котяхом разлагается вовсю. А если бы у него был пёс, то сожрал бы его трупешник с голодухи… Саня поперхнулся кефиром от озарения: пёс! Точно! Можно не позориться в аптеке! Он рванул в душ, чтобы смыть с себя липкий пот. Всю тушку от сосков и ниже ломило, не спасала и горячая вода. Особенно нежный попец дёргало, какашка без конца тыкалась в него. Мол: ты же щас высрешь меня, да? Высрешь, да? Эй, бро, давай высерай меня, слышь! Ты чо, суицидник — шестой день не серешь? Саня оделся и вышел в город, словно завёрнутый в костюм из мурашек. Штаны давили на поясе: ливер раздулся. А фигли нет? Его дерьмо, наверно, уже и шахтёрское зубило не возьмёт, а он пытается его выдавить усилиями мышц, сделанных из слабого мяса. Войдя в ветеринарную аптеку, Саня спросил у мужика за стойкой: — Для собаки клизма есть? Для сенбернара. Вот такого, — он показал рукой на уровне выше пупка. Ранее была упомянута дурость нашего Сани, но видите, когда какашенция придавила ему сопло, его IQ таки выдало нестандартное, но рабочее решение. Потому что как бы Саня ни маялся от запора, он оставался мужчиной и не мог позориться перед дамой в аптеке, покупая средства, помогающие продрыстаться. Дома в ванной он набодяжил кипячёной воды с ложечкой соли, как советовали в интернетах. Сунув клизму в банку, набрал тёпленького. Клизма тяжело лежала в ладони. Саня ещё повздыхал, собираясь с духом. Загнулся раком и сунул безобидный с виду резиновый кончик в сральник. Впервые с раннего детского возраста, когда мама помогала ему сходить на горшок. Он старался попасть между каловым монолитом и стенкой кишки — воткнуть хлипкую резинку в свою мучительницу-какашку он и не надеялся, куда там. Оказалось, клизму надо сдавливать очень сильно, когда она внутри жопы. У Сани аж ладонь устала — а казалось бы, правая, он каждый день тренировал её под ролики с азиатками. Ну, до тех пор, пока с ним не стряслась гранатовая напасть и стало не до того. Вода стрёмно шкворчала внутри саниной кишки. Выдавив туда всю клизму размером с кулак, Саня постоял, прислушиваясь к ощущениям. Что анус горел — это уже он смирился, смажет пантенолом потом, как, прости господи, гомик какой. Но вот бурление жидкости в жопе, которая шесть дней была суха, как планета Меркурий (там нет воды, вы знали?) оказалось в новинку. В жёстко беспонтовую новинку, потому что внутри возникло и стремительно распухло до апогея срочное желание срать. Саня едва успел шлёпнуться на унитаз, как из его шлюза разлетелись брызги во все стороны. Рикошетом досталось и ягодицам, и болтающимся яйцам. С бульканьем и треском влитая вода выскочила на свободу — Саня будто ссал, но не из той дырки — а палка говна остро врезалась в израненный анус. И застряла, да, опять! Он уже и тужиться побздёхивал — болели “ворота” не по-детски. Но тут поднатужился, замирая от надежды и рези в анусе — и что вы думаете? Верно, фигушки. Высрать этот комок кала теперь было всё равно что пропихнуть бутылку лимонада “Буратино” сквозь обручальное кольцо. Просто после клизмы бутылка была как бы обтёрта солоноватой водичкой. У Сани мелькнуло подозрение, что неудача с клизмой может быть связана с тем, что он не сенбернар. Но русские не сдаются. Саня смыл коктейль из воды и лёгкой желтизны говнеца и вдавил в жопу вторую порцию клизмы. Поделал наклоны, чтоб влага там распределилась получше. В пузе зашкворчало, жопа подала сигнал SOS. Терпеть и удерживать внутри воду раненая гузка просто не могла — Саня вновь плюхнулся на толчок, пока по ногам не потекло. Вода хлынула из очка фонтанчиками, как из шланга, если его перекрыть пальцем, только вместо пальца ход воде преграждал котях. И снова вся клизма выстрелила в унитаз вхолостую. Саня проводил её рёвом от боли в дучке. Да с таким надрывом, что соседи, наверно, подумали, что его любимая команда пропустила пенальти. На этот раз вода в унитазе была не прозрачной, а порядошного какашечного цвета — как арабика средней обжарки. И это навело Саню на мысль, что грёбаную каловую колбаску надо, видимо, размочить, настоять на водице. А значит, влить внутрь побольше и подождать, пока кал ею пропитается. Охохонюшки. Сказано — сделано. Саня застелил кровать пакетами, сверху полотенцами в несколько слоёв. Потом накачался двумя клизмами сразу. Чтобы вода не вытекала из него, лёг на живот задом кверху, как крокодил — гравитация, помните? Он грыз подушку и гипнотизировал электронные часы на тумбочке, приказав себе держать воду внутри целых 20 минут! Вода держаться не хотела, почуть прорывалась наружу через сфинктер и стекала тёплыми струйками по яйцам. Саня еле докорчился назначенные себе 20 минут. Подорвался и затрусил в ванную, ощущая, как из жопы неудержимо льётся смрадный поток, оставляя следы на ламинате. Он оседлал толчок; клизменная вода обрушилась из зада с такой силой, что Саню должно было поднять отдачей и ударить о потолок головой. Но не ударило, видно, тяжесть кала уравновесила. Саня задохнулся от рези в рвущейся жопе — он словно пытался выдавить из себя целую семью разожравшихся дикобразов с дикобразятами. Очко вопило от боли, но Саня стойко продолжал терзать его потугами — так животное, попавшее в капкан, в отчаянии само отгрызает себе лапу, чтобы выжить. Расквашенная по краям какашка теперь мерзко ёрзала внутри кишки туда-сюда. Саня чуял её всю, такую длинную, что казалось, конец её должен втыкаться в сердце! Но как он ни пыжился, измученные мышцы диафрагмы выдавить даже крохотный кусочек дерьма не смогли. Саня сдался и отчаянно зарыдал — по-детски, икая и хлюпая соплями, ещё горше, чем когда Танюха ушла от него к инженеру. Тем временем за окном давно стемнело. Саня не спал толком уже третьи сутки и выдохся в неравной борьбе с говном. Он устало улёгся на застеленную полотенцами кровать на бочок, шмыгая носом. В прямой кишке болело так, словно его пустила по кругу бригада из двадцати четырёх зеков, а последний забыл внутри Сани свой долбак размером с руку до локтя. В сонном бреду ему чудился зловещий хирург с ревущей бензопилой “Дружба”, готовый распилить пополам его кишечник — святые угодники, кажется, Саня уже был согласен! И всё время, постоянно хотелось какать. Изредка ему удавалось провалиться в дремоту, и снились восхитительные сны, где Саня был отдельно, а гранатовый кол, застрявший в его попе — отдельно. Во сне он руками тянул из своего зада бесконечную змееобразную какашку, как фокусник ленту из шляпы. Его жопа срала, срала, срала, но дразнящее давление в анусе не проходило. Саня просыпался от мурашечных позывов и дулся со всей дури, прямо там, на кровати — плевать на всё! — тужился, поджав к груди колени, аж немного обоссал пупок. Но жопа лишь громко фыркала остатками воды, псыкая ему на пятки. И так всю ночь. В три утра Саня гуглил в телефоне молитвы, потому что забыл те, которым его учила бабушка в детстве. Он умолял боженьку не убивать его таким страшным способом. Пжалста-пжалста. Он даже про азиаток перестанет смотреть, вот те крест! Если бы утром в воскресенье вы заглянули на санину кухню, то обнаружили бы его в футболке и без трусов, пожирающим немытый чернослив из пакета. При наличии рентгеновского зрения вы засекли бы в желудке Сани целую 200-миллилитровую упаковку(!!!) сиропа дюфалак. Гранатовый бастион упорно стоял насмерть, и в ход пошла тяжёлая артиллерия. Саня махнул рукой на гордость, позвонил корешу и попросил привезти ему слабительное и нурофен. Потому что, мол, он затемпературил и сам не может выйти (а по факту не могло выйти из него). Друг охотно помог, из чего мы можем сделать вывод, что Саня был хоть и дурак, но человек достойный и ничем не заслужил этот дерьмовый челлендж. А сливы привёз курьер из маркета. Саня прекрасно понимал, что он делает. Превращает свою брюшную полость в раздутый цеппелин, полный говна под давлением. Но на свои сральные силы он уже не рассчитывал — его батарейка была на нуле. Семь дней не гадить — это вам не баран начхал! Теперь вся надёжа была на физику. Диффузию, гравитацию, вот это всё. Нурофен немного ослабил боль. По крайней мере, если Саня не шевелился, очко не дёргало. И тут как началось! В брюхе забурлило, заходило ходуном. Сливы с протяжными тупыми спазмами пробирались к гранату, соединяясь со слабительным в бурлящий сель, способный сносить дома. И всё это двинуло на выход, да только выход завалило камнем из гранатов, которые уже, наверно, наполовину сгнили внутри пока ещё живого Сани. А тот залез голышом прямо в ванну, мыча и хныкая от этой пытки. И дрожащей рукой вдавил себе в зад целую клизму — теперь не воды, а подогретого в микроволновке подсолнечного масла. Вдавил и замер на корточках, шумно отфыркиваясь. Пальцы стискивали борта ванны. В кишках зачавкало, заурчало. Сливы бросились в атаку на затор — казалось, они с бурлением и шипением разбухли в пузе, как известь в ведре, когда туда нальёшь воды. — Ай-и-и-и-и-и… — заскулил Саня, дуясь изо всех сил. Распоров его жопу на немецкий крест, намасленный котях скользнул из кишки и глухо бахнулся о ванну, как камень — бамс! Саня неверяще глянул вниз: десятисантиметровый гранатовый стержень был чернее космической пустоты. С одного конца он был обломан с белёсыми вкраплениями семечек на сколах, с другого закруглён, как нос боеголовки. На белую ванну капнуло из дучки кровью. И почти без усилий с саниной стороны из жопы полезло говно. Сначала чёрное и твёрдое, острое для жопы, словно в анусе шуровали металлическим ёршиком для вентиляционных труб. Следом повалило более светлое, густенько утрамбованное в плотные калачики — его любимая пицца “маргарита” со товарищи. А далее, обжигая раненый анус, заляпали неоформленной кашицей санины спасительницы сливы. Ноги быстро оказались по лодыжку в фекалиях, но Сане было до фени. Он мог только пыхтеть от боли и облегчения. Еле держался на зудящих от усталости ногах — как бы не чмякнуться жопой в свою же кучу! Он буквально слышал, как на небесах поют радостные гимны ангелы: а-а-а-алилуйя, Саня будет жи-и-ить. Извержение говна длилось минут десять, и вот останки последней сливы шмякнулись в расплывающуюся по ванне кучу. Всё высранное легко поместилось бы в саниной кепке. И эта ничтожная горсть органики чуть не угробила целого человека с мыслями, чувствами и внутренним миром! “Природа бессердечна, а я покакал”, подумал Саня и включил горячую воду. Надо было смыть всё поскорее, пока тяжёлое зловоние не растеклось по многоэтажке через стояк в ванной и не испортило всему подъезду воскресный обед. Убравшись в ванной, Саня смазал горящую жопенцию пантенолом и с чувством триумфа измученно увалился спать. Решил, что натравит на торговца-армянина налоговую, если тот ещё хоть раз предложит ему “вах какие гранаты”. О как бывает. Прониклись? А самое страшное в этой истории знаете, что? То, что Саня, когда воспоминания о семидневном единении с гранатовым калом подзабылись, снова ел гранаты! Я не вижу в этом ничего удивительного, как и вы, полагаю, тоже. Если бы дурак не страдал от своей дурости, он не был бы дураком, верно?