Расскажи мне о своём проклятье

– Что значит, ты ничего не можешь сделать? – Кэйа, прошу тебя успокойся. Проклятие уже активно, к сожалению, обратного эффекта просто напросто нет, – учёный с сожалением помотал головой. В этот момент позади раздался шорох. Все сразу же обернулись на звуки. Дилюк смотрел на всех мутными глазами, ещё толком не осознавая, где он и что произошло. – Я оставлю вас, – Альбедо положил руку на плече Кэйи, предоставляя секундную поддержку, перед тем как уйти. – Где я? – Дилюк больше не выглядел потрясённо и сконфуженно, в его взгляде искрилось презрение и недовольство. – Ты дома. – Мой дом, был в сумеру. – О чем ты? Ты живешь на винокурне. Дилюк отрицательно покачал головой. – Я не помню этого, – Кэйе показалось, что его ударили в солнечное сплетение, в один момент в глазах все поплыло, а в горле встал ком. Он подошёл к парню и упал перед ним на колени, обнимая и прижимая к себе. – Всё точно будет хорошо, ты обязательно всё вспомнишь, – Дилюк начал вырываться из объятий, при этом недовольно сопя. – Отпусти меня и больше не смей трогать. Я хочу увидеться с Доктором, – Альберих отстранился от парня и помотал головой, – прости, но это невозможно. Он сбежал, бросил тебя без раздумий, – он надеялся, что хоть так Дилюк придет в чувства и поймет, что его там не любили, что всё навязано. Но увидел только потухший взгляд парня, как будто он проходил мимо него. Винодел разом весь помрачнел и притих. – У тебя всё ещё есть я, – и он искренне верил в свои слова, но только не Дилюк. Рагнвиндр не ответил, он просто повернулся в сторону окна, больше ничего не сказав. С того момента прошло ещё два дня. Дилюк все так же сидел у окна, медленно затухая, с того дня он так и не произнес ни слова. Почти ничего не ел, Кэйа чуть ли не силой запихивал еду в него, но все было напрасно. Единственное, что он так же рьяно не позволял никому к себе прикасаться, упорно избегая, чтобы кто-либо дотронулся до него. Однажды ночью, когда Кэйа не мог уснуть, он проходил мимо комнаты Дилюка и услышал крики. Забежав в комнату, он застал парня метающегося по кровати от кошмаров. Тогда он просидел с ним всю ночь, обнимая его, а рано утром покинул комнату, до того как парень проснулся. С того момента он старался каждую ночь приходить к нему в комнату. На четвёртый день Альберих как обычно принес еду в комнату Дилюка и застал его зажатым в углу комнаты. Его глаза были мутными, он что-то шептал, но Кэйа не мог разобрать что с такого расстояния. Он подошёл ближе. – Прошу, хватит, я не хочу. Я не понимаю о чем вы, не помню кто вы. – Дилюк, это я. Всё хорошо, – но парень, кажется, не слышал, он продолжал просить прекратить, иногда в его речи проскальзывали мольбы увидеть Доктора. В такие моменты сердце Кэйи сжималось с невыносимой болью, он попытался взять руку парня в свою, попытался хоть как-то его успокоить, но тот забился в истерике ещё сильнее, отталкивая его от себя. Тогда Кэйа просидел рядом с ним около часа, ожидая пока Дилюк придет в сознание. С каждым днём его состояние ухудшалось все больше и больше. Нередко к ним заглядывала Люмин, и другие ребята, но они также не получили никакой реакции от парня. Альбедо проводил ежедневные проверки, но на третий день он перестал отчитываться перед Альберихом, понимая, что так лучше для всех. Ему и без этого хватает видеть то, что он видит, ни к чему было дополнительно слышать плохие новости. Ведь тогда есть риск, что парень точно не выдержит, ведь он до сих пор упорно убеждает себя, что всё наладится. Что вскоре всё вернется к тому, как было раньше. Это видел каждый и никто не мог разрушить его надежды, хотя и понимали, что это неизбежно. Казалось, с каждым днём Рагнвиндр затухал всё больше и Кэйа уходил за ним следом. Под глазами залегли тени от бессонных ночей, а кожа стала серее, весь вид говорил о нездоровом состоянии. Несмотря на попытки друзей поддержать или как либо вывести его на улицу, слегка развеяться и отдохнуть от гнетущей атмосферы безысходности дома, ничего так и не помогло. Смотря на тихого и неподвижного винодела, Альберих чувствовал как будто умирает следом. Как кровь медленно словно яд течет по венам, холодит все органы внутри и как сердце сдавливается под горьким привкусом отчаянья. – Думаю, тебе стоит поесть, – Кэйа подсунул тарелку с салатом ближе к Дилюку, но не получил никакой реакции, – ну, же, просто открой хотя бы рот, – он наколол на вилку кусок помидора и поднес его ближе к лицу парня, но тот снова не отреагировал. Тогда Кэйа прикоснулся к его руке, зная, что это может ему не понравиться, но хотел хоть как-то привлечь его внимание к себе. Рагнвиндр сдавленно посмотрел на Кэйю и ухватился за горло. Альберих испугался не на шутку и схватился за плечи парня. – Что, что такое?! Его крики совсем не помогали. Дилюк медленно сполз со стула и ухватился за ковер. Его горло сдавило в тисках, из лёгких как будто разом вышел весь воздух. Он начал истошно кашлять и хрипеть, руками чуть ли не раздирая горло себе в клочья. Кэйа смотрел на все это в огромном шоке и растерянности. Единственное, что он мог сделать, это спохватиться и выхватить в коридоре первую попавшуюся служанку. – Немедленно, как можно скорее, приведи сюда Альбедо, – та без слов поняла, что дело плохо и сорвалась с места, не задавая не единого вопроса. Альберих же развернулся и побежал обратно в комнату Дилюка, кажется его удушье медленно начало сходить. Лицо его было красное, а по щекам скатывались соленые и редкие капли слез. Кэйа присел рядом с ним, пытаясь выразить таким способом поддержку, прикасаться он больше не рисковал, боялся повторения ситуации. После этого Рагнвиндр притворился будто этой ситуации не было, но осмотр от Альбедо по настоянию Кэйи ему пришлось пройти. После этого Альберих увел ученого в сторону, оставляя парня одного в комнате. – Что с ним произошло? – Кэйа выглядел слишком нервно, он то и дело хватался за края одежды, перетирая ткань между пальцами. – Эх, если честно, многого сказать без проверки крови, не могу. Но предполагаю, что проклятие вошло в полную фазу действия и... – Альбедо замялся, неуверенный в том стоит ли вообще говорить ему об этом. – Говори, – он выглядел уверенно и непреклонно, так что учёному ничего не оставалось кроме как рассказать. – И я думаю, что ему осталось недолго. В районе недели, но точно не больше. Альберих замружился до цветных пятен перед глазами, в ушах зазвенело, он не слышал, что говорил Альбедо дальше и не особо хотел. Сейчас он пытался перебороть колющую боль в районе сердца. Только что его последние крупицы надежды разбились с треском, оставляя кровоточащую рану, там где кажется раньше билось сердце. *** Кэйа сидел в тени дерева, наслаждаясь ветерком и слабым солнечным светом. Рядом сидел Дилюк, обнимая свои колени руками, он положил на них подбородок и вглядывался в даль. Хоть Кэйе с трудом и удалось вывести его на улицу, но он все равно выглядел отстранено. – Эй, как думаешь...хотя не важно, – парень ничуть не отреагировал на его попытки заговорить, – как бы я хотел что бы ты все вспомнил. Взгляд скользнул по такому любимому лицу. Только оно больше не выражало никаких эмоций, лишь искажалось агонией от боли, которая преследовала его ночами. Сейчас его лицо было таким серым и безжизненым. Альберих не удержался и потянулся к лицу парня, но тот быстро отстранился, чуть ли не падая с малого холма у дерева. На секунду их глаза встретились, но Дилюк уже отвернулся и быстрым шагом направился в сторону поместья. Кэйа не стал от него отставать, но в его комнату так и не решился войти до самого вечера. Ровно с наступлением полночи Альберих оказался возле порога комнаты Рагнвиндра. Открывая двери первое, что он услышал это слабый стон переходящий в слова. Он подошёл к кровати, аккуратно стирая пот со лба парня. Он снова сел рядом с ним на кровать, заключая его в объятия. – Прости, прости, что не смог помочь когда был нужен, прости, что не пришел к тебе с самого начала, прости, что оставил. Теперь я рядом, так что ни очем не волнуйся. Он стирал тыльной стороной руки редкие выступающие капли слез с лица парня. Он прижимался носом к макушке Рангвиндра, изредка целуя его в висок. Он просидел так с ним час, слушая всхлипы и вскрики. Внезапно Дилюк согнулся пополам, хватая воздух ртом. Его глаза широко раскрылись, он ухватился за свое горло. Альберих не на шутку испугался, приступы бывали периодически днём, но ещё ни разу ночью. Он схватился за плечи Дилюка в попытке его разогнуть. Возможно искусственное дыхание или разминка горла могла хоть немного ему помочь, но тот не поддался. Так и оставаясь сидеть полусогнутыми на одном месте. Одышка и хрип перешли в кашель, а кашель перешёл в кровавый кашель. Кэйа отошёл на два шага назад, ему было тяжело смотреть на это, казалось Дилюк ещё секунду и сможет выплюнуть все свои органы, крови каждый раз становилось всё больше. Он ничем не мог помочь и от этого уже на уровне сознания становилось невыносимо больно. В один момент Дилюк затих. На его горле остались следы от его же ногтей. Только Альберих подумал, что приступ закончился как со стороны парня снова раздался слабый хрип. Он сполз вниз с дивана опускаясь на колени на пол. Его начало рвать, от ужина было видно мало что, но вот крови было много. Кэйа подбежал к Дилюку как только тот успокоился. Обнимая его со спины, он медленно уложил его голову на свои колени, перебирая его волосы. – Все будет хорошо, все будет... Дилюк протянул руку вверх в поисках руки Альбериха. Он сразу же ухватился за руку, почувствовав тепло на своей руке Дилюк слабо улыбнулся. Улыбка была настолько болезненной и вымученной, что внутри все обливалось холодной водой и переворачивались от едкого сожаления. Он молчал, не мог сказать ни слова, не мог прервать эту тишину наполненную печалью. Наполненную осознанием того, что происходит и того, что произойдёт дальше. Он просто держал его руку и перебирал его волосы. С уголка рта Дилюка потекла кровь. Кэйа утер её рукой. – Прошу тебя, не закрывай глаза, прошу.... Его голос было почти не слышно, он шептал это настолько слабо, но Дилюк слышал и старался, и правда не закрывать глаза. В руках Альбериха тело парня прошибло судорогой, он выгнулся и широко раскрыл глаза, с губ сорвался хриплый стон боли. Кэйа только прижимал его к своей груди, пока тело Дилюка прошибали судороги. Он раскачивался с одной стороны в другую, вместе с ним и тихо молил о прошении, изредка признаваясь в любви. Он так и просидел до рассвета. Ни разу не прекращая шептать извинения. Под утро его нашли слуги, расшатывающимся взад и вперёд, с хладным трупом своего названого брата, в руках. Они постарались аккуратно перетянуть тело с рук Альбериха. – НЕ ТРОГАЙТЕ! – он только сильнее прижал его к своей груди. Слуги стояли прикрыв рты руками, сдерживая из последних сил свои слезы, некоторые не выдержали такой картины и вышли за дверь начиная плакать. – Молодой господин....господин Дилюк уже.. – Нет, нет! Он просто заснул, он проснется и все будет хорошо, все будет как раньше. Кэйа снова и снова проговаривал слова о том, что все снова будет хорошо, проговаривал и плакал сам того не понимая. Только через час пришедшая Люмин и Альбедо совместными усилиями смогли оттянуть Кэйю от Рагнвиндра. Он не переставал выкрикивать угрозы и убеждать всех, что Дилюк жив, пока его уводили из комнаты. *** Небо затягивали темные тучи, как будто сами небеса оплакивали потерю. Кэйа стоял возле открытого гроба. В нем лежал тот кого он любил больше всего на свете, наверное даже больше своей жизни. Сейчас он выглядел так умиротворённо, не так каким он был после проклятия. Сейчас он и правда выглядел спокойным. И Кэйа надеялся, что там, где он бы не оказался, он был счастлив. Он надеялся, надеялся и ненавидел себя за все, что сделал и не сделал в своей жизни. За то, что не успел сказать, за то, что сказал когда-то. Крышка гроба закрылась и ему казалось, что молоток вбивал гвозди не в гроб, а в саму его черепную коробку, один за одним. Как будто это его хладное тело опускали под землю, а не молодого винодела, которому там было явно не место. Может так оно и было, ведь Дилюк был его душой, вместе с ним ушла и его душа. Глухой звук от падения земли, причинял боль, этот глухой звук безнадёжности, горя с запахом сырости и смерти. С запахом вины и отчаянья. Он напоминал каждому о том, что всё они смертны. Рано или поздно всех постигнет та же участь. Священник закончил свою речь, каждый подошёл, чтобы положить цветы на могилу и выразить свою поддержку Альбериху - словами или прикосновениями, но он не реагировал. Он знал, что все эти люди не меньше него дорожили Рагнвиндром, знал и все равно злился, злился на то, что они так быстро ушли с кладбища, на то, что не остались там простится подольше, на то, что никто ни разу не вспомнил как Дилюк был прекрасен. Злился на все. Злился на каждого, но как бы он не злился, как бы не внушал себе, всю эту злость, виноват был только он и злился он только на себя. Пошел дождь и Кэйа заплакал, впервые за все похороны. Он согнулся пополам стоя на коленях перед могильным камнем и плакал. Плакал и снова просил прощения. *** После похорон Аделинда передала Кэйе письмо. Она не произнесла ни слова, просто вложила сверток в его руки, с горечью улыбнулась, и ушла так же молча. Сидя в комнате Рагнвиндра, Кэйа сжал письмо в руках, не так сильно как можно было бы, он боялся увидеть, что там написано, но ещё больше боялся как либо повредить бумагу. Он прикрыл глаза на мгновение, чтобы набраться смелости, а затем открыл их снова. Трясущимися руками он разорвал печать на конверте и аккуратно извлёк лист бумаги. Дорогой Кэйа Если ты это читаешь, то, возможно, я не смог справиться с проклятьем и ушёл из этого мира. Это действительно печально, не так ли? Я стремился избавиться от этой участи, чтобы стать свободным. И чтобы сказать тебе важные слова, не будучи связанным узами проклятия. Я очень благодарен тебе за те моменты, которые мы провели вместе. Хотя кажется, что их было слишком мало, как будто мы упустили столько возможностей. Я всегда хотел проводить больше времени рядом с тобой, забывая все разногласия и обиды и находя мир между нами. Те дни, которые мы провели вместе, будь они полны света и радости или печали и скорби, я постараюсь навсегда сохранить в своей памяти. Если когда-то ты почувствуешь, что не можешь справиться с чем-то или ощутишь одиночество, просто вспомни меня. Возможно, я ушёл из этого мира, но я надеюсь, что останусь в твоём сердце и в твоих воспоминаниях. Я так давно хотел сказать тебе, что люблю тебя. Неизмеримо и несказанно долго. Но я так и не смог найти в себе смелости сказать это тебе напрямую. То случайное признание, которое вырвалось из твоих губ в тот день, я так был рад, так хотел на него ответить. Я так хотел, чтобы ты знал, что это взаимно. Но тогда я был скован оковами проклятия, и мне казалось, что оно лишь усугубит нашу ситуацию. Может быть, ты даже не заметил этих слов, брошенных тобой в тот вечер, зато его заметил я и запомнил. Пусть это письмо станет напоминанием о моей присутствии в твоей жизни. Приходи почаще в винодельню, там всегда найдёшь тепло и поддержку, все там будут тебе рады, я уверен а этом. Это ведь и твой дом. Моё желание может показаться эгоистичным, но не забывай обо мне. И, пожалуйста, береги себя, Кэйа Альберих. Будь счастлив и двигайся только вперёд. С любовью, Дилюк. В конце чернила размылись от одной мокрой капли и Кэйа, склонив голову, добавил на бумагу пару новых влажных следов. Он так сильно любил его и так же сильно ненавидел себя. Всё, что он хотел, это вернуть время назад и провести больше времени с ним. *** Люмин часто наблюдала, как Альберих каждый день навещал могилу Дилюка. Он каждый раз приносил новые цветы, хотя для новых уже не было места. Каждый раз он подолгу сидел у его могилы и очем то говорил, и каждый день он выглядел все более уставшим. Казалось в тот день погиб не только Дилюк, но и сам Кэйа. Душа погибла, а людская оболочка осталась ходить по бренному миру, он часто пропадал в пространстве не реагируя на слова Люмин, когда та обращалась к нему, а после виновато улыбался, прося снова рассказать и вновь ничего не слушал. С того раза он больше ни разу не улыбнулся искренне, все его улыбки были натянуты и вымучены, он так ни разу больше не полюбил. Так до конца и отдав свое сердце и душу одному человеку.