There's a Kind of Magic in Masks / В масках есть свое волшебство

Гермиона постепенно просыпалась, словно пробиралась сквозь патоку. В голове у нее стучало, а во рту было сухо как в пустыне. Ух, она же вчера немного выпила… Должно быть, стареет. Еще не рассвело, и на мгновение Гермиона подумала, что головная боль может быть вызвана банальным недосыпом. Она взглянула на часы на прикроватном столике, и внезапно на нее обрушилось осознание.   Ее часов там не было, потому что это не ее комната. Она лежала в постели Малфоя, и причина, по которой Гермиона оказалась здесь, заключалась в том, что она заснула в его кровати после великолепной ночи потрясающего секса. Еще одно доказательство появилось, когда она почувствовала его присутствие рядом. Мягкий ритм его глубокого и ровного дыхания, тепло его тела… Все это странно успокаивало.   Она улыбнулась про себя. Какая ужасная, фантастическая, кошмарная идея. Боже, по крайней мере, она могла с уверенностью заявить, что Драко Малфой был очень хорош в постели. Гермиона осторожно перевернулась со спины на бок и посмотрела на него, чтобы напомнить себе, что вчера натворила. Малфой все еще был обнажен, по крайней мере, она так предполагала, потому что сама спала голой, и хотя большая часть его тела была прикрыта одеялом, Гермиона могла разглядеть верхнюю часть его груди и резкую линию подбородка, выделявшихся на фоне темных простыней.   Он выглядел таким умиротворенным, что это почти пугало, и на секунду у Гермионы возникло странное желание смахнуть упавшую прядку с его лба. О, это уже странно… очень странно. Она попыталась сравнить свои чувства на следующий день после маскарада с тем, что чувствовала сейчас. Тогда она испытывала горько-сладкое послевкусие, не совсем сожаление, но ощутимое разочарование от того, как все закончилось, но теперь…   — Я чувствую твой взгляд, Грейнджер, — пробормотал он в подушку, не открывая глаз, чем напугал ее до полусмерти.   — О, я... прости, — запинаясь, выдавила Гермиона.   — Все в порядке, — сонно пробормотал он, протирая глаза и приподнимаясь на локтях, — Что случилось?   — Что... что случилось?   — Да, — сказал он, подавляя зевок, — ну, ни один человек не должен вставать в такое время, так что я предположил, что что-то случилось.   — Все в порядке, — тихо сказала она, — я только что проснулась, и...   — Тогда почему ты на меня пялилась?   Его голос все еще был хриплым ото сна, но теперь звучал чуть бодрее, и Гермиона поняла, что ей нечего ответить. Она несколько неловко передвинулась дальше по кровати, в попытках сильнее прикрыться одеялом, но это движение имело неприятный побочный эффект – она задела Малфоя бедром, и - да, он определенно все еще был обнажен. Она замерла, не зная, оставаться ли ей неподвижной и надеяться на лучшее или попытаться отодвинуться, рискуя вызвать... другие эффекты. К счастью, ей не пришлось принимать решение, потому что он широко зевнул и перекатился на другой бок, кряхтя от напряжения, Малфой повозился с чем-то на прикроватном столике и перевернулся обратно, дав ей время сдвинуться на дюйм или два к краю кровати и сильнее вцепиться в одеяло.   — О, да ради.. еще нет и пяти, Грейнджер. Просто... просто ложись спать.   — Как ты можешь быть таким... таким невозмутимым? — прошептала она.   — Я не в первый раз просыпаюсь рядом с кем-то, кого не ожидал увидеть. —пробормотал он, придавая подушке более удобную форму. — Никогда не было никого настолько неожиданного, но все же. Возвращайся ко сну, Грейнджер, не спать –отвратительно.   — Ты... ты действительно хочешь, чтобы я снова заснула? Ты не... не должна ли я просто...   — Ты серьезно хочешь вытащить свою задницу из постели прямо сейчас? — он коротко вздохнул. — Ты беспокоишься, что будет странно, если останешься? Не хотелось бы тебя расстраивать, но всего несколько часов назад ты терлась об меня своей потрясающей задницей в маггловском клубе, а потом я признался, что дрочил на тебя в школе, так что, думаю, с неловкостью покончено.   — О боже, я совсем забыла о танцах... Господи…. и о дрочке...   — Просто… просто помолчи, ладно? Ложись спать.   — Но...   — Иди сюда.   Прежде чем она успела возразить, он сократил расстояние между ними и, обняв ее за талию, притянул к себе так, что их бедра соприкоснулись. Это была настолько интимная поза, что Гермиона потеряла дар речи, ее мозг все еще был заторможен сном, но Малфой был таким теплым и уютным, что стоило признать – вставать сейчас с постели совершено не хотелось. Ей, конечно, также не хотелось бродить по его дому в темноте в поисках своей одежды, поэтому она просто вздохнула и позволила себе расслабиться в его объятиях.   — Несколько часов сна ничего не изменят, — тихо сказал он, и его дыхание коснулось ее затылка.   — Да, — прошептала она, стараясь не думать о том, как это приятно.   Малфой просто одобрительно хмыкнул в ответ, и она почувствовала, как его дыхание замедляется. Через несколько минут он сонно усмехнулся, уткнувшись в ее волосы, и слегка пошевелил бедрами.   — Я уже говорил, что у тебя потрясающая задница? — сонно промурлыкал он.   — Раз или два, — ответила она, радуясь, что Малфой не видит ее широкой улыбки. — Я думала, ты собирался спать.   — Да, — пробормотал он, подавляя очередной зевок, — просто хотел, чтобы ты знала.   — Оу.   Малфой снова усмехнулся, но больше ничего не сказал, только вздохнул и прижал ее к себе еще крепче. Боже, помоги, как же ей это понравилось.   Когда она снова проснулась, сквозь занавески пробивался луч холодного солнечного света. К счастью, похмелье, по-видимому, прошло, и, если не считать легкой головной боли, она чувствовала себя вполне нормально. Ну, насколько это вообще возможно после ночи, проведенной с Драко Малфоем. На мгновение она почувствовала странное головокружение, когда осознала реальность происходящего. На этот раз никаких оправданий быть не могло; она прекрасно знала, кто он такой, и выпила не так много, чтобы винить во всем алкоголь. Гермиона улыбнулась про себя, вспомнив прошедшую ночь, но ее улыбка слишком быстро угасла. События на маскараде были чем-то вроде похабной истории, которую она могла бы рассказать Джинни после слишком большого количества бокалов вина, лет через десять – забавной, вольной выходкой, но сейчас... Сейчас ситуация была совсем другой. Она знала, что делает, и хотела этого, и, что еще хуже, теперь, протрезвев, Гермиона бы с удовольствием все повторила, эти моменты все сильно усложняли.   Во-первых, хоть прошлой ночью он и был довольно откровенен в том, как сильно хочет ее, причин полагать, что его энтузиазм сохранится и сегодня не было. По ее опыту, к словам произнесенным перед неизбежным сексом следует относиться с осторожностью. И все же Малфой ее не выгнал, совсем наоборот; только по его настоянию она все еще была здесь, все еще прижималась к его обнаженному телу, как будто они не были врагами почти всю жизнь, как будто все было просто.   Может ей стоило просто улизнуть? Попытаться избежать еще одного неловкого разговора? Вероятно, сейчас это уже невозможно. Как он и сказал несколько часов назад: ‘с неловкостью уже покончено’. Но какая была альтернатива? Она была уверена, что просто лежать и обниматься, как будто это начало чего-то нового – не выход, как бы комфортно все ни звучало. Гермиона пыталась себя убедить, что после долгого сна всегда слишком трудно вставать, но она испытывала глубокое, почти первобытное удовлетворение от того, что ее обнимали вот так, кожа к коже… Это была близость, оторванная от всех доводов разума, от реальности. Но такое удовольствие не могло продолжаться вечно, и даже в своем нынешнем сонном состоянии она это понимала.   Гермиона вздохнула и посмотрела на балдахин кровати. Кажется, это был шелк, с узором из маленьких золотых виноградных лоз, переплетенных поперек. Все было похоже на что-то из старинной драмы, на какую-то реликвию забытой эпохи. Глупый, неприлично богатый Малфой, с его дурацкой, идеальной прической и... Она остановила себя. Этот ход мыслей не помогал. Будто бы услышав ее мысли, Малфой пошевелился рядом, крепче обнял ее за талию и зарылся лицом в ее волосы.   — Не могу понять, чем пахнут твои волосы... — сонно пробормотал он.   Это точно не то, что на ожидала услышать. Гермиона смущенно улыбнулась и подавила недоверчивый смешок, пытаясь вспомнить, каким шампунем пользовалась.   — Я, эм, думаю, кокосом? — ответила она после небольшой паузы.   — О, спасибо, — вздохнул он, — это сводило меня с ума.   Она перевернулась на спину и посмотрела на него. Он перехватил взгляд. Этот человек, этот мужчина, которого она одновременно знала и не знала… Выражение его лица было нейтральным, почти вопросительным, как будто он только что поставил перед ней задачу по арифмантике и терпеливо ждал решения.   — Что? — спросила она с легкой улыбкой.   — Просто пытаюсь осознать произошедшее… и что делать дальше...   Она издала короткий смешок.   — Мы оба — пробормотала она.   — Мы устроили настоящий бардак, да?   — Да, да… Устроили… — сказала она, чувствуя дикое, неудержимое головокружение, а затем, не успев осознать, Гермиона рассмеялась, прикрыв глаза рукой, и ее плечи затряслись от смеха.   Когда она случайно искоса взглянула на него, то увидела, что он тоже смеется, хоть и не так сильно. Гермиона перевела дыхание и улыбнулась.   — Хей, Малфой,   — Что?   — С днем рождения.   Он фыркнул от смеха и откинулся на подушку рядом с ней, посмеиваясь. Какое-то время они оба ничего не говорили, просто лежали рядом, уставившись на балдахин, пока смех не утих и реальность снова не начала возвращаться.   — Грейнджер?  — пробормотал он, нарушая тишину.   — Да?   — Может хочешь… Хочешь чаю?   — Больше жизни, — она вздохнула, с любопытством наблюдая за выражением его лица. У нее возникло ощущение, что он собирался сказать что-то еще, но Малфой просто кивнул и, широко зевнув, сел в постели, прежде чем Гермиона успела подготовиться. Она внезапно оказалась лицом к лицу с его обнаженным торсом и большей частью бедер, небрежно прикрытых одеялом. Боже милостивый, у него на шее был огромный засос, она даже разглядела следы зубов вокруг темнеющего синяка… неужели это она сделала? Неужели она действительно укусила его, как какая-то дикарка? Она старалась не смотреть, как Малфой потянулся и расправил плечи, но самодовольная ухмылка, которой он ее одарил, когда их взгляды встретились, была явным признаком того, что ее усилия были напрасны. Гермиона попыталась незаметно натянуть одеяло повыше, отводя глаза, пока не услышала характерный шорох ткани, свидетельствующий о том, что он наконец прикрылся.   — Никогда не думал, что ты из застенчивых девушек, Грейнджер, — сказал он, стоя в длинном черном шелковом халате и прислонившись к дверному косяку. - Ты держишься за это одеяло так, словно от этого зависит твоя жизнь.   — Заткнись, Малфой, — проворчала Гермиона. Его халат должен быть запрещен законом. Никто не должен надевать нечто подобное, особенно висящее так свободно. На ком-нибудь другом халат смотрелся бы так, словно человек притворился Хью Хефнером, но почему-то с аристократическими чертами лица Малфоя, его бледной кожей и слегка взъерошенными волосами общая картина выглядела просто… идеально. Боже, Гермиона ненавидела, когда ей казалось, что у него были все основания быть таким чертовски самоуверенным…   — В любом случае, под одеялом нет ничего, чего бы я не видел, — сказал он, пожав плечами, а затем одарил ее непристойной ухмылкой. — теперь я могу это сказать.   — Нет, если хочешь сохранить свой нос в целости, — Гермиона нахмурилась.   — Хорошо, хорошо, — сказал Малфой, поднимая руки в знак капитуляции, но все еще ухмыляясь, — я буду настоящим джентльменом и приготовлю тебе чай, давая достаточно времени, чтобы привести себя в порядок, если ты пожелаешь.   — Спасибо.   — Конечно, порядочность, на мой взгляд, сильно переоценивают...   Однозначно… подумала она, разглядывая глубокий V-образный вырез его халата. Гермиона вскинула голову и посмотрела на него, надеясь, что он не заметил ее бесстыдных разглядываний.   — Малфой. Чай?   — Ладно, иду. Молоко с сахаром?   — Только молоко.   — Понял.   Он слегка кивнул ей и исчез. После его ухода, Гермиона несколько секунд смотрела на дверь, пытаясь осмыслить ситуацию, в которой оказалась. ‘Порядочность сильно переоценивают’… и правда.   И все же, несмотря на свое замешательство и неуверенность в том, что делать дальше, она откинулась на спинку кровати и позволила себе расслабиться. Она улыбнулась. Ей было хорошо.