***
Гермиона распахнула глаза. Затем моргнула и нахмурилась. Что, черт возьми, это было? Вчерашний день, конечно, был утомительным и даже разочаровывающим, так что, возможно, странных снов следовало ожидать, но таких? Должно быть, это потому, что он был последним человеком, с которым она разговаривала, не считая Гарри и Джинни. Да, дело наверняка в этом. Она даже не могла заставить себя вспомнить его имя, как будто соединение размытых образов и ощущений из ее сна с настоящим человеком сделало бы все реальным. Она предполагала, что он не был отвратительным, может быть, даже был симпатичным (в резком, неприятном смысле, конечно), и, если верить сплетням, он определенно не был неудачником на любовном фронте, но она не была готова столкнуться с абсурдной возможностью того, что он действительно может привлекать ее на каком-то уровне. Все в порядке, это был просто сон. Просто дурацкий сон. Да. Она с трудом выбралась из постели и натянула халат поверх пижамы, внезапно ощутив острую потребность отвлечься. Вчерашний вечер действительно был ужасным, и в этом не было вины Малфоя, вовсе нет. Как бы ей ни было неприятно признавать, он просто неправильно истолковал ее плохое настроение. Отчасти из-за ее собственного упрямства и нежелания должным образом скрыться от гостей под маскировкой, вечер был испорчен. Вспомнив слова Малфоя, Гермиона озабоченно прикусила губу. Что, если она действительно убивала все веселье? Она боялась идти, потому что мероприятие походило на работу, и вот чем это обернулось, она сама во всем виновата. Если бы она чуть меньше походила на себя, она не была бы такой легкой добычей для гостей. Что ж, больше она не собиралась попадаться на эту удочку. Гермиона суетилась на кухне, заваривая чай, а мысли ее блуждали где-то далеко. Она думала об ощущении твердого, теплого, мужского тела, прижимающегося к ней, и о простой радости позволить себе отдаться ощущениям. Не с ним, конечно, но, без сомнения, подобное с ней случалось довольно давно. На работе ее считали стервой, так что она сомневалась, что кто-нибудь осмелится к ней подступиться, а вне работы, вне круга друзей, она была золотой девочкой, воплощением идеальной женщины – по крайней мере, ей определенно так казалось. Она не чувствовала, что действительно может понравится кому-то такой, какая она есть, со времен Рона, а эта история закончилась почти шесть лет назад. Чайник закипел, и она залила пакетик с заваркой водой, рассеянно помешивая сахар и уставившись в пространство. Дорогие напитки, красивые платья, может быть, даже немного танцев, в полной уверенности, что никто не сможет опознать ее (разве только по двум левым ступням). В глубине сознания раздался тихий голосок, наполовину стыдливый, наполовину развратный. Зачем же останавливаться на этом? – Твердил он. – Ты можешь пофлиртовать, можешь потанцевать свободнее, затащить кого-нибудь в чулан для метел и никто никогда об этом не узнает. Искушение затмило все опасения, и Гермиона, закончив с чаем, вернулась в свою комнату и приняла решение одеться подобающе. Сегодня ей нужно было появиться на работе, но после этого она собиралась найти Джинни и, возможно, Луну тоже, они собирались помочь ей создать подходящую маску и переодеться. Впервые в жизни она собиралась попытаться забыть обо всем и просто повеселиться.***
Как выяснилось, Луна была слишком занята, чтобы присоединиться к ним, а у Джинни было небольшое похмелье после вчерашнего, но она все равно горела желанием помочь Гермионе. Гермиона не упомянула ни о своем сне, ни о смутном намерении найти незнакомого мужчину и посмотреть, куда их приведет эта ночь. Она знала, что Джинни не осудит ее, но по прошлому опыту Гермиона понимала, что у подруги была склонность проявлять излишний энтузиазм в том, что касалось чужой личной жизни. Кроме того, зная Джинни, она бы запомнила того, с кем танцевала Гермиона, а потом перевернула бы небо и землю, пытаясь выяснить его личность, а это было последнее, чего хотела ведьма. Они долго говорили о будущем образе, в основном потому, что полностью приручить волосы Гермионы было практически невозможно ни физически, ни магически, но в конце концов они решили просто изменить их цвет. Попробовали несколько разных заклинаний перед зеркалом, пока Джинни не потребовала, чтобы Гермиона примерила платье. По ее логике, они не могли решить, в какой цвет покрасить ее волосы, не посмотрев сначала на полный образ, Гермиона не сопротивлялась. Она чувствовала странную легкость, играя со своими волосами и хихикая над мальчиками, как будто перенеслась назад во времени и стала девочкой-подростком, которым никогда не была. Поначалу она пренебрежительно относилась к маскараду, считая его просто еще одной вечеринкой в бесконечной череде официальных мероприятий, но теперь она начала видеть в нем кое-что еще: возможности. Платье, которое она выбрала на сегодня, было глубокого бирюзового цвета, с открытыми плечами и воздушной юбкой а-силуэта из муслина, которая развевалась при движении. Джинни помогла ей переделать вчерашнюю маску, чтобы та подходила к ее платью и закрывала большую часть лица, а изящные миниатюрные павлиньи перья покрывали щеки до подбородка, оставляя открытыми только рот и кончик носа. Гермиона сначала подумала, что павлиньих перьев было многовато, но Джинни ее переубедила, сказав, что, судя по вчерашнему дню, "слишком много" - это необходимый минимум, что ж, тут она спорить не стала. Когда Гермиона вышла из комнаты в новом образе, Джинни присвистнула. – Черт возьми, Гермиона… – Серьезно, хорошо? – Покраснев спросила Гермиона. – Да, серьезно! Мерлин, да тебе придется отбиваться от поклонников палкой… – Джинни! – она усмехнулась, закатывая глаза, – Не будь смешной, там все будут разодеты как в последний раз, это практически камуфляж. – Ну, раз ты так говоришь, – ответила Джинни усмехаясь и явно не принимая слова Гермионы всерьез. – Давай, нужно уже сделать что-то с твоими волосами. – И с голосом тоже. – твердо произнесла Гермиона – Я не собираюсь рисковать, не хочу повторения вчерашнего. – Да, Сэр! – Рявкнула Джинни вскинув руку на офицерский манер так, что со стены позади чуть не упала рамка. Гермиона закатила глаза и пошла переодеваться. Вернувшись, она обнаружила Джинни сидящей на диване и рассматривавшей почти что упавшую до этого фотографию, магловскую фотографию Гермионы с родителями, сделанную пару лет назад в Рождество. – Что ты делаешь? –Просто пытаюсь понять, какой цвет волос тебе подойдет. – пробормотала Джинни. – Ну да… – Гермиона подозревала, что на самом деле Джинни пыталась уловить движение статичных фигур, когда те думали, что она не смотрит. Рон тоже время от времени так делал. – Как насчет этого? – спросила Джинни поворачиваясь к ней и ехидно улыбаясь. – Не хочешь ли стать ослепительной блондинкой на один вечер? –Чего? Нет! – Пролепетала Гермиона. –Ой, ну не нужно так возмущаться! – Рассмеялась Джинни, – Ты ведь не хотела рисковать. Ничто так не отдалит тебя от образа Гермионы Грейнджер как светлые волосы – ну, разве что ты можешь еще поиграть в дурочку… – Я… Я думала просто затемнить волосы на пару оттенков. – Уверена? Что на счет рыжего? По моему опыту, он великолепно завлекает парней. – Она поиграла бровями и Гермиона не смогла сдержать смешок. –Я иду туда не для этого, Джинн, – Что ж, это было наполовину правдой. Джинни только понимающе ей улыбнулась. – Конечно же не для этого.***
Было уже несколько минут восьмого, Джинни ушла час назад, чтобы встретить Гарри, и Гермиона снова стояла в прихожей одна, проверяя, все ли взяла, и озабоченно разглядывая в зеркале новую прическу. Теперь ее волосы были цвета темного шоколада, кудри стали мягче и были собраны в низкий, распущенный пучок на затылке. На самом деле ей очень нравился новый образ, но каждый раз, когда она что-то говорила, ее немного шокировал изменившийся голос: он был немного ниже, грубее, и настолько другим, что это раздражало. Что ж, раздражало это только ее, Джинни заверила, что все в порядке. В любом случае, все вернется в норму после простого фините инкантатем, так что беспокоиться было не о чем. Она снова глубоко вздохнула, надеясь, вопреки всему, что сегодня все будет иначе, и аппарировала прочь.