Безупречный

Сяо Линчэнь похож на отца, это все говорят: одно лицо, одна стать. Это лишний раз подтверждает: никому нельзя верить; одни лгут чтобы польстить, другие чтобы оскорбить — в зависимости от отношения к покойному Ланъя-вану. Похож, как же! Отец, думает Линчэнь, вырос при дворе. Может, тяжело вырос — не особенно любимым детям без матерей вообще не очень живётся во дворце, — но всё же. Линчэнь вырос в казармах и военных лагерях, по меркам столицы он безнадёжно груб и прямолинеен. Манеры у него простонародные, движения размашистые, он слишком громко смеётся и не считает нужным держать лицо. Какое там держать, при виде дяди-императора Линчэня, признаться, изрядно перекашивало. Всё сходство с отцом Линчэнь исчерпал в тот день, когда остановил мятеж и уничтожил свиток с отцовским именем. В глубине души он знает: таким, как Ланъя-ван, ему не бывать никогда. И самое главное, он и не хочет. Линчэнь выиграет ровно столько войн для нового императора, второго двоюродного братца Сяо Чуна, чтобы оставаться полезным. И проиграет ровно столько, чтобы не вызвать зависти. Он не станет искать благосклонности чиновников и народа... Нет, не то — отец тоже никогда её не искал, ему это доставалось само. Способность привлекать к себе сердца, одинаково нравиться бродягам из цзянху и вельможам — опасный дар для князя императорской крови. Линчэнь не собирается восходить на плаху ради блага Бэйли — ни сейчас и никогда. И уж точно не ради второго двоюродного братца... Ха! У Линчэня только один двоюродный брат — и это не Сяо Чун. Признать он готов только Сяо Чухэ, который сделал всё и даже больше, чтобы сначала спасти Ланъя-вана, а потом хотя бы обелить его имя. Вот ради Сяо Чухэ, пожалуй... Но Чухэ никогда не потребует от Линчэня подставить голову под меч палача. Ланъя-ван ещё года за два до смерти заставил Четырёх Стражей Бэйли поклясться Сяо Чухэ, обязал их защищать его в случае чего. Линчэнь мог бы удариться в суеверия и вообразить, что отец предчувствовал свой конец, но он знает, что дело не в предчувствиях. Нет, тогда отец ещё верил дяде, своему старшему брату от той же матери, благодаря которому пережил сиротское детство во дворце. Просто Сяо Чухэ, единственный из всего младшего поколения Сяо, уродился похожим на Сяо Жофэна. По-настоящему похожим, а не как Линчэнь, родной сын. И отец это видел. Все вокруг, включая самих Стражей, сочли, что это «защищать» значит, будто отец видел в Чухэ будущего престолонаследника. Что это вообще было такое иносказание для «возвести на престол». И только Линчэнь думает, что отец имел в виду ровно то, что сказал. В день, когда «вся река станет красной», у Сяо Чухэ должны были найтись люди, готовые спасти его жизнь любой ценой. Что же, в этом отец преуспел. Он во всём всегда преуспевал, не допускал ошибок, и нынче снова почитаемый Ланъя-ван, вон, поминальная табличка красуется теперь в родовом храме. Линчэнь поправляет благовония, кланяется в последний раз. Выходит из храмового полумрака наружу, щурясь от яркого солнца. Легко взлетает в седло: солдат удерживает жеребца под уздцы, свита топчется поодаль. Пора проиграть небольшую войну. Может, даже потерять пару приграничных городов. Это Сяо Жофэн был безупречен, а Сяо Линчэнь просто человек и хочет жить. Чухэ бы не понял... но Чухэ вроде отца: он никогда не совершает ошибок.