I can't stand your black lipstick

Судьба - злая шутка. Рвущая до сладостной боли в груди. Сводящая с ума, не оставляющая шанса на исцеление. Всё, на что она способна, так это с нездоровым удовольствием наблюдать за страданиями простых смертных. Кеннет Маккормик мог поклясться, что не может терпеть Генриетту Биггл. Пожалуй, он действительно не переносит еë на дух без видимой причины. Её ярко-серые глаза, которые обрамляла ядовито-чёрная подводка, едкий запах сигарет и дешёвого древесного парфюма, вечно исходящий от неё, рваный подол чёрного платья с полупрозрачной сеткой в сочетании со стальным крестом на груди и чересчур тяжёлыми "говнодавами", жуткую завывающую музыку, которую она постоянно слушала в своих копеечных наушниках, таких же мрачных и тëмных, как и помада на её обветренных пухлых губах, если не разговаривала с остальными готами. Он мог доказать это ценой своей жизни. Хотя, какая цена может быть у его жизни? Учитывая то, что он буквально не способен умереть. Просто физически. Не сосчитать, сколько раз ему приходилось покидать этот мир. Конечно, это не всегда было намеренно. Скорее, наоборот. Критически часто его просто сбивала машина, или, по удачному стечению обстоятельств, его тело безжалостно растаптывало стадо взбесившихся коров, или в его голову, опять же, нечаянно, прилетала пуля, пронзая насквозь и приводя к долгим предсмертным мучениям. Всё это, естественно, несерьёзные случайности. Но тем не менее, Маккормик уже успел побыть и в сказочном Раю, и в переполненном ужасающих воплей, криков о помощи, Аду, и, по классике, на Земле. Последнее место, хоть и оставалось не менее ужасным, чем тот же злосчастный Ад, здесь хотя бы были люди. Живые тела, а не их остатки в виде воющих душ, доводящих до колющих тело мурашек. И, пусть не все они были "хорошими", в общем понимании, как, к примеру, его друзья (впрочем, сам Кен использовал это слово по отношению к ним только формально) , что уж говорить про невинных, прямо-таки святош, которых можно встретить, пожалуй, только на пожелтевших, тонких страницах старой Библии, все они удостоились права называться живыми. Они удостоили быть ими. А что будет в итоге, ступит ли человек на, так называемую, тëмную дорожку, подсядет на алкоголь или героиновую иглу, как его бесполезные предки, начнëт безрассудно разрушать свою жизнь и жизни ранее дорогих ему людей, которые, к своему же сожалению, не отвернуться и погрязнут в этом болоте вместе с ним - только его выбор. Генри редко попадала в поле зрения в школьных коридорах, так как почти всё время она проводила с остальными детьми-готами. С ними, к слову, изредка зависали Стен и Твик. Первый по старой дружбе, а второй же из-за более банальной причины. Готские души порой доползали и до кофейни его родителей, и снисходительно оставались там на долгое время. Но, неясно каким конкретным образом, они смогли найти с вечно нервным Твик Твиком общий язык. И, естественно, не по своей вине, подсадила его на курение. Хотя, как подсадили. Блондин редко позволял себе что-то большее, чем две сигары в день. И часто он курил исключительно в присутствии готов. И Крэйга Такера. Но с последним всë до боли очевидно. Биггл, словно тень, проскальзывала между учениками, просачивалась сквозь толпы, не оставляя ни следа. Она будто поглощала своё физическое существование, становилась фантомом, растворившимся среди людей, и уходила во мрак. Но в воздухе продолжительное время оставался душащий аромат гари, лесной свежести и сигаретного дыма. Эти запахи заполняли собой всё пространство, въедались в кожу, заменяли кислород. Аромат неминуемой смерти. Аромат, несущий, как знамя, простую истину. Всё в этом мире имеет необратимую кончину. Интересно, она серьёзно верила в это? Или такую "неоспоримую" позицию она выдвигала исключительно ради имиджа мрачного фрика? Удивительно, как эта девушка называет жизнь неописуемой болью, подбирает самые жуткие эпитеты, никогда не видев ничего другого. Ничего хуже. Казалось, что эти готы в целом слепо верили в то, что считали истиной. Или хотели верить. Это было их собственной религией. Их собственной правдой. И познав это, они находили право считать себя особенными. Хотя, для остальных людей, эти четверо всегда казались обычными подростками, одетыми в чёрное, непрерывно читающими Лавкрафта и Эдгара По, пьющими самый простой дешёвый чёрный кофе и носящими потрёпанные сапоги со стёртыми носами на высокой подошве. Мерзко, что эти грёбанные готы совершенно не понимали цену чужих и собственных жизней. Точнее, жизни. Им повезло не родиться проклятыми и постоянно ощущать себя, по иронии судьбы, воскресшим трупом. Жаль, что они этого не понимали. Что ж, это их личный выбор. Если хотят ненавидеть жизнь вокруг себя, то пожалуйста. От этого Кенни не станет относиться к ним снисходительнее. Особенно к Биггл. К своему несчастью, Маккормику часто приходилось находиться на заднем дворе и зависать вместе с готами. Но на это были свои причины. Во-первых, это почти единственные ученики в школе, у которых можно было стрельнуть сигарету и, с высокой вероятностью, они вряд ли бы отказали, во-вторых, здесь было непривычно тихо, в отличие от постоянно гудящих и давящих своим шумом коридорах местного учебного заведения. Иногда просто хотелось отвлечься от вечной рутины, проблем с родителями, ссор Кайла и Эрика, забыться в собственных мыслях, закурить, ни о чём не думая. Перестать существовать на душевном уровне. Оказаться вне времени и пространства. И в очередной раз сделать затяжку, выдыхая горький клубок серого невесомого дыма. Ко всему прочему, вместе с ним сюда также нередко приходили Марш и Твик. А эти двое, пожалуй, одни из немногих, которые не так сильно доставали своим присутствием. Особенно, когда не открывали рты. Именно в один из таких дней, когда всё просто критически достало, доводя до внутреннего крика, вставшего в горле отвратительным комом, на заднем дворе была только одна Генриетта. В полном одиночестве читая "Превращение" . С возрастом девушка заметно вытянулась, но осталась при формах. Что её совсем не портило. Генриетта заняла своё обычное место у перил выводящей наружу лестницы, несмотря на полное отсутствие остальных подростков поблизости, типично закинув ногу на ногу, открывая вид на крупную татуировку черепа на икре. Сегодня она предпочла кожаные шорты с плотными капроновыми колготками своему родному платью. Она задумчиво закрыла глаза и слегка опрокинула голову назад, придерживая наушники. Чёрная стрелка казалась вторым глазом, встретившимся с лицом Маккормика. Жутко. Но очень банально для такой персоны, как Генри. - Йо, - парень небрежно свесился через ржавые перила, моментально оказавшись напротив её физиономии. - Сигаретки не найдётся? Конечно, найдётся. У Генриетты Биггл всегда были с собой сигареты. С терпким, жёстким, легко ощутимым послевкусием. Девушка приоткрыла веки. Её неестественно длинные пальцы нащупали сумку рядом с собой и вытащили пачку тонких сигар. Она протянула её Кенни с мрачной улыбкой, не проронив ни слова. - Эм, спасибо, - выхватив сигарету, парень зажал её между пальцами. - Ты в долгу, - она вновь вернулась к чтению, равнодушно откинув пачку прямо на сумку. Она шутит. В своём дурацком фирменном стиле. Но всё же, это слегка удивляет. И раздражает. Парень достал потëртую зажигалку, попытался поджечь кончик сигареты. Безуспешно. Маккормик недовольно цокает языком. Холодный прокол нежно касается нёба, оставляя жгучий след. - "Но даже если бы двери не были заперты, неужели он действительно позвал бы кого-нибудь на помощь?", - неожиданно тихо проронила Биггл, с далеко не нарочитым сарказмом в голосе. - "Несмотря на свою беду, он не удержался от улыбки при этой мысли.", - девушка закрыла книгу, предварительно согнув верхний угол рыхлой страницы. Что за чёрт? К чему сейчас она зачитала эту безусловно глубокую, философскую мысль из своей книженции? Если девушка хочет поговорить, то сейчас определённо не лучший момент. С чего ей бы вообще захотелось говорить с Маккормиком. - Кажется, главного героя с тебя списывали, - Генриетта поднимает голову, издевательски усмехнувшись. Блять, Биггл вообще понимает, что он просто не понимает, что за абсурд она несёт? Хотя, вряд ли это её волнует. Как обычно. Грёбаный фрик. - Можешь, ради всего святого, помолчать? - парень вновь поджигает сигару, крепко удерживая еë губами. - "Святого" не существует, - девушка выдохнула клубок призрачного дыма, обволакивающего еë бледную ладонь. Длинные ногти, неровно покрытые чëрным лаком, безжалостно вцепились в тонкий лакированный мундштук. - Заткнись, - наконец резко выдаёт Кен. И она действительно замолкает. Подозрительно быстро и без лишних слов. Поджимает губы в тонкую полосу, отводит взгляд, задумавшись. Она прикуривает, вновь выпуская ядовитый дым. Бесцеремонно стягивает наушники, оставляя провода бессмысленно висеть на шее. Маккормик деловито закатывает глаза и наконец делает затяжку. Острый вкус пронзает горло, сжигая всю глотку, вскоре парню не хватает дыхания. Да, сигареты Генриетты отличались особой резкостью. Неужели ей действительно настолько всё равно на то, какую дрянь она выкуривает пачками каждую неделю, несколько раз за день, что она готова продолжать покупать неоригинальные пачки популярный марки с этим отличительно отвратительным послевкусием? - Ты жалок, - голос Биггл прозвучал непозволительно холодно. Неправильно. Или самому Кенни он показался таким? Сложно ответить. Он слегка удивлённо вскидывает светлые брови. - Знаю, - он усмехается. Тот, кто не может умереть, жалок. Что ж, пусть так. Её мнение, независимо от мыслей Кенни по этому поводу, имеет право на существование - А кто нет? - Ты не понял, - девушка глубоко вздыхает, снисходительно скрестив руки на груди. - Все смертные, без сомнения, жалки и тупы. Но ты не поддаёшься всеобщей кончине. Ты бессмертен. И это делает тебя ещё более жалким. - От куда ты..., - Маккормик не успевает договорить. Мысли собираются в один огромный путанный клубок. Генриетта тяжело поднимает руку, будто собираясь ударить кого-то, но вместо этого подносит палец к его обкусанным губам, тонко намекая помолчать и выслушать то, что она собирается сказать. Чертовски действенный метод. Правда, один минус - работает только на шокированных или неадекватных личностях. - Я помню все твои смерти. Считая с самого первого раза до вчерашнего самоубийства ради экономии времени, - она сухо улыбается, с жутким и страстным блаженством наблюдая за реакцией парня. Как змея, скользящая по сырой земле, влажным листьям, замирающая на долю секунды, прежде чем напасть на жертву. - Глупо, конечно. Можно было и пешком до дома дойти. - неряшливо завершает она. Острые, до блеска белые клыки свирепой хищницы не задевают Маккормика, но взгляд так и даёт понять. Это ещё не всё. Биггл грубо отстраняет от чужого неестественно худого лица свою ладонь. Кенни неопределённо молчит. Ему больше не хочется закурить. Ему вообще ничего сейчас не хочется. Было бы круто наконец просто умереть. Он болезненно давиться судорожным кашлем, прикрывая рот рукой, но после продолжает молчать. Какого чёрта Генри вообще решила, что может учить его жизни? Которую сама же не ценит. Свою так точно, раз уж сказала блондину о самом мистическом и неожиданном, хотя, в то же время таком желанном факте в его жизни. Она в курсе того, что он умирал, и не раз. Тогда почему не говорила этого раньше? Почему ей было сложно просто подойти и сказать "Знаешь, чел, я в курсе, что ты бессмертен"? Для такого человека, как Биггл, это не вызвало бы особых проблем и смущений. Тогда вопрос остаётся открытым. И, видимо, риторическим. Почему Кенни узнает о том, что его бессмертие - не бред, не простая выдумка, не следствие его внутреннего безумства, а реальный "дар" только спустя пять долгих лет с того момента, когда ему необходимо было узнать правду, доказать всем и, в первую очередь, самому себе, что он не врёт? Когда ему было не всё равно. - Чёртова херка, - хрипит он, откидывая сигару в ближайший сугроб. Всё равно вкус у неё мерзкий. - Почему раньше не говорила? Она вяло пожимает плечами. Будто её не волнует вопрос, почему она знает о его проклятье, о его бесчисленных смертях. Будто ей плевать. - А сам как думаешь? - Генриетта вновь неторопливо затянула, заметно медля с ответом. - Ты бы решил, что я ещё более сумасшедшая. Будто мне оно надо. И так ведь терпеть меня не можешь. Действительно. Не мог и не может. Ему просто противна её готская скользкая личина. Возможно, Кенни готов поверить, что она не так плоха, как личность, но её пафосный образ... просто воротит. И эта чёртова философия принятия смерти. Это неправильно, большинство людей отчаянно пытаются оттянуть этот всеобъединяющий момент, когда сердце человека перестаёт подавать признаки жизни, и он безвозвратно покидает этот мир, максимально далеко. Многих пугает сама мысль о том, что они не вечны. Ничто не вечно. Но эта девушка, эта грёбаная Генриетта Биггл, самовольно приняла решение приблизить момент собственной кончины. Благодаря курению. Будто для этого есть весомый повод. Будто существует оправдание такому наплевательскому и равнодушному отношению к своей единственной жизни. Просто отвратительно. - Из всех людей, которых я знаю, ты единственная, кто в курсе моего, типа, проклятья, - Уголки губ сами собой приподнимаются от скорого осознания всей абсурдности ситуации. - Как же справедливо. - Рада, что ты оценил, - она довольно цинично усмехается, вновь смотря прямо на Маккормика. В самую глубину его грешной души. - Мы с тобой связаны. Как бы ты этого не хотел. - Я уже понял, - без особой злобы огрызается парень, устало оперевшись о перила лестницы. Ржавчина вновь оставит грязный рыжий цвет на локтях парки, но сейчас это неважно. Хотел отвлечься, называется. В итоге, в прочем, как и всегда, загнал себя ещё больше. - Дерьмо, ну почему из всех людей именно ты. - Без понятия, - Биггл пожимает плечами. Ощущение, будто она не договаривает. Хотя, нет, она абсолютно точно что-то умалчивает. Кен нервно замирает. Да. Точно. Цена жизни. Теперь всё немного яснее, чем было. Но ещё не настолько прозрачно, как хотелось бы. В жизни всё всегда куда сложнее, чем кажется на первый взгляд. К большому сожалению. - Я бессмертен, потому что ты не ценишь... - Собственную жизнь, - Генриетта с заметным презрением заканчивает фразу за него, раздражённо прикрывая тяжёлые веки. - Вроде того. Маккормик гордо усмехается, запуская руки в карманы. Пальцы неожиданно сковал нестерпимый холод, цепко охватывающий каждую венку, заставляя её тут же продрогнуть и повиноваться отчаянной стуже. - Предсказуемо непредсказуемо. - Если объяснять сложнее, - второй внешний угольно-чёрный глаз вновь встречает Маккормика, с властным холоднокровием всматриваясь в его черты лица. - Ты являешься неким источником моей жизненной энергии. - Вау. Всегда мечтал об этом, - парень вновь демонстративно закатывает глаза. Да уж, судьба - злая шутка. Неприятная, иногда даже непонятная, но она настойчиво продолжает оставаться шуткой. Биггл лишь презрительно выругалась. Наверняка, ей самой не хотелось, чтобы её буквальным аппаратом жизнеобеспечения был Кеннет Маккормик, парень пятнадцати лет из крайне бедной семьи, состоящий в дурацкой компашке Стена Марша. Такой себе прецедент. - Счита-ай, - лениво протянул парень. - Мы теперь квиты. Он протягивает Генриетте руку. Скорее, просто по привычке, чем по его действительному желанию. Та скупо отвечает на рукопожатие, слегка брезгливо коснувшись самыми кончиками пальцев его сухой ладони. - Повезло, что твое имя - не Эрик, и фамилия - не Картман, - Биггл задумчиво стучит тупыми ногтями по твердой обложке своей книги, её губы накрывает призрачная ухмылка, которая тут же прячется в сигаретном дыму. Кенни с трудом давит в себе смех. Но всё же, задорная усмешка успела слететь с его уст. Исторический день. Оказывается, эта девушка всё же может вполне неплохо шутить. Прямо таки настоящее открытие. - Знаешь, я даже немного рад, - Кенни неуверенно сгорбился, плечи образовали собой безформенные комья . - Что эта херня с бессмертием не бессмысленна, - он рассеянно выводил пальцем круги в воздухе. Не хотелось признавать тот факт, что ты живешь чуть ли не чьей-то, другой, чуждой жизнью. Но что он мог с этим сделать? Очевидно, что если Кенни откажется нести своё бремя дальше, то Биггл, вероятнее всего, умрёт. Хоть он её и недолюбливал, просто не мог физически терпеть её близости, но всё же, по природе своей она не так плоха, как кажется на первый взгляд. Просто стоит разобраться получше, научиться понимать её личность, присущие исключительно ей манеры, её тёмные ухмылки, циничные шутки, вкус сигарет. Теперь, возможно, ему предстоит этим заняться, раз уже на его ответственности сохранность жизни Генри. Не хотелось, чтобы она прочувствовала ту невообразимую, морозящую и беспомощную боль. Тот озноб, который пробирает каждую крупицу твоего тела, тот еле уловимый смердящий запах крови, который ты почти не успеваешь уловить. То одиночество, пока твоё тело медленно перестаёт жить. И вместе с ним собственное самосознание. - Тебя наверняка здорово задрало умирать каждый чёртов раз и просыпаться утром, как ни в чём не бывало, - Полностью погружённая в собственные размышления Биггл и не замечает, как пепел падает на её колготки. Она нелепо его стряхивает, но единичные частицы серости продолжают украшать острое колено. - Если да, то я готова пожертвовать собой. Мне уже всё равно. - Генри, - по телу пробегает стая мурашек, больно кусая тонкую кожу. - Мне тоже плевать. Я, чёрт возьми, не могу сдохнуть! Это иногда очень выручает. Но мне не насрать на твою жизнь. Теперь нет. - О, как я рада это слышать, - с абсолютной незаинтересованностью процеживает она, наконец со злостью небрежно откидывая потухший сухой бычок в сторону. - Спасибо, что позволяете мне продолжить жизнь, когда мне это совершенно не нужно. Грегор Замза". Она глухо вздыхает и поднимается с земли, медленно разворачиваясь лицом к Маккормику. Тот сглатывает склизкий ком в горле. И вот, они смотрят друг на друга. Совершенно прямо, и никто не сопротивляется этому странному глазному контакту. Теперь Биггл смотрит на него своим внутренними глазами, а яркая подводка уже не вызывает такого дискомфорта. Тёмная помада на губах стёрлась только с самых краёв. Мутный серый взгляд отталкивает и одновременно с этим оставляет лёгкое чувство некого непостижимого, ужасно сложного уюта. Нет, она не злится. Кенни это прекрасно осознаёт, но не может объяснить, почему. Почему он так считает и почему он так чувствует. В любом случае, Генриетта просто прикидывается. - Это проверка на верность? - неуверенно произносит Маккормик с робкой улыбкой. - Наша связь - проклятье. Но я благодарна тому, что именно в твоих руках находится моя скверная жизнь, - в ответ парень успевает только прошептать невнятный набор гласных звуков. - Мне ещё рано умирать. Она с непривычной нежностью касается чужого плеча, и вскоре заходит в здание старшей школы Южного Парка, оставляя Кенни одного в полной растерянности. "Что. За. Чёрт." В морозном воздухе чувствуется жжённое дерево, гниль, едкий сигаретный дым. Смерть. И бесконечная меланхолия. Пожалуй, этот перекур по праву можно считать самым странным и мерзким в жизни Маккормика.