Дети в наши дни

      Мистер Блофис глубоко вздыхает.       Постукивая ручкой по кожаной обложке блокнота, он кидает внимательный взгляд на виновато выглядящую пару. Еще вначале года он заметил, что их появление было закономерным: он всегда случался по средам после общего собрания в актовом зале и по пятницам, когда объявлялся двухчасовой перерыв на отдых перед ужином.       Если быть честным перед окружающими, то только один из них выглядит виноватым. У его лучшей ученицы Аннабет Чейз остается хоть какая-то часть приличия, чтобы выглядеть немного сожалеющей.       Другой мальчик, Перси Джексон даже не моргает, когда вызывающе смотрит на мистера Блофиса в ответ, словно именно он тот, кто доставляет им неприятности.       Когда они в конце прошлого семестра предстали перед ним в первый раз, он не сразу понял, что это будет надолго. Но как бы то ни было, мистер Блофис точно знает одно. Сегодня был понедельник и он не планировал это в своем ежедневнике.       С глубоким вздохом он поправляет очки на переносице и отводит взгляд на стол. Вся эта сцена настолько очевидна, что ему даже не нужно долго смотреть на них, чтобы попытаться вызвать в них чувство настоящей вины или какой-то видимой толики страха. Слез, в конце концов. Ему даже не нужно смотреть на прямоугольный лист персикового цвета с кратким отчетом и синим штампом в углу, чтобы знать в чем дело.       Это не первый раз, когда их обоих снова обвиняют в КПК или «проявление публичной непристойности», как любит выражаться дежурный по кампусу Лука Кастеллан. Но иногда его все же пугала с какой частотой эти сообщения появлялись на его столе в последнее время.       Он бросает на них еще один долгий взгляд. Аннабет — умный ребенок, целеустремленный и непомерной гордый в некоторых принципиальных вопросах. О ее непоколебимом нраве можно услышать из уст каждого преподавателя в пансионате, а школьная газета, курирующая всю жизнь учебного заведения, ставит ее в один ряд с будущими великими личностями США. Мистер Блофис не сомневался, что через несколько лет он будет гордиться, что преподавал у нее английский язык и литературу.       Прямо сейчас она избегает его взгляда, предпочитая упереться в пол. На ее шее и щеках периодически расцветает очаровательный румянец смущения. Все это кажется мистеру Блофису довольно занимательным, пока Аннабет не поднимает глаза и не бросает из-под опущенных ресниц уничтожительный взгляд на своего партнера по несчастью.       Джексон. Мистер Блофис не уверен, что сможет уместить все свои мысли насчет этого человека в одном абзаце.       Но что-то одно все-таки может упомянуть. Он искренне удивлен, что у такой сильной, умной и очаровательной женщины Салли, — Мистер Блофис с нежностью вздыхает и ловит странные взгляды остальных в кабинете, — родилось местное проклятье этого пансионата.       Когда впервые появились слухи об этом странном и драматичном, по скромному мнению мистера Блофиса, школьном романе, он не сразу в них поверил. Помимо того что Джексон был проклятьем, он также был легендой. Пансионат знал Перси Джексона, а Перси Джексон знал его, из-за чего большинство учеников не спешили просвещать администрацию школы о наглых поцелуях новоиспеченной парочки под лестничными пролетами или за последними секциями в библиотеке.       Из этого вытекает, что единственным здравомыслящим в их связке была Аннабет, которая умудрялась не совершать все это в коридорах, где их мог бы увидеть кто-нибудь из преподавателей.       Однако, Лука Кастеллан явно точил на них зуб, раз смог застукивать их с поличным с такой непостижимой скоростью, в отличие от его коллеги Уилла Соласа (дежурного из корпуса B).       Мистер Блофис думает, что Салли будет снова так расстроена, когда получит письмо по электронной почте.       Однако правила есть правила. Он учитель, и ему нужно соблюдать дисциплинарные стандарты.       — Напомни нам еще раз, что ты сделал, Джексон? — обращается он к правонарушителю.       — Это было соревнование, — скучающим тоном отвечает Перси. Его глаза вдумчиво осматривают потолок над ним. Однако, единственный, кто по-настоящему взрывается от этого ответа — Лука Кастеллан.       — Соревнование? — неверующе прошипел Лука позади пары. — Я застал вас целующимися, что противоречит кодексу правил, пункту 14 раздел А: никаких публичных проявлений привязанности в пределах частной школы имени Гилберта, — четко прочеканил он и гордо выпрямил плечи.       Судя по безразличному лицу Перси, он меньшего от него не ожидал.       Едва повернув голову в его сторону, Перси лениво пожимает плечами. Его руки сцеплены перед пахом, поза до сих пор расслаблена после пятнадцатиминутной угнетающей тишины.       Обычно, когда они вчетвером оказывались в этом кабинете, мистер Блофис выжидал, когда ему придется разнимать этих двоих между собой, но видимо сегодня Перси весьма великодушен в этом вопросе. Мистер Блофис считает, что это прогресс.       — Но в пределах школы ученики имеют право проводить соревнования, если они не являются унизительными, компрометирующими или аморальными, — ровно отвечает Перси. — Это было соревнование между нами.       Мистер Блофис снова устало моргает на его ответ. Иногда он не может решить как реагировать на большинство его ответов. Кажется, словно Перси просто странноват ради самой странности.       — И в чем оно заключалось? — выдыхает он, подперев голову кулаком.       Перси одно мгновенье молчит, разглядывая пыль на полке открытого стеллажа. Он складывает губы трубочкой, пока рядом стоящая Аннабет смотрит на него с испытывающим взглядом и, кажется, даже не моргает.       — Мы не могли решить кто лучше целуется, — беззастенчиво ухмыляется Перси, из-за чего Аннабет шумно выдыхает и прикрывает лицо ладонью. Мистер Блофис вздыхает в третий раз.       Это не должно было стать такой тяжелой работой.       Лука в это время бросает в спину Джексона воображаемые кинжалы.       — Значит, ты признаешь, что вел себя неуместно? — каждый раз повторяет свой вопрос мистер Блофис.       Перси рассматривает его, словно размышляя, стоит ли вообще отвечать на это. В конце концов Аннабет открывает рот, но Перси мгновенным порывом несильно задевает ее рукой, заставляя оставаться позади.       Мистер Блофис замечает, как в спину Джексона прилетают еще метательные ножи. Только уже от его девушки.       — В этом нет ничего неуместного, мистер Блофис, — говорит Перси после паузы. Его тон на моменте обращения становится немного пренебрежительным. Мистер Блофис понимает — это что-то на личном уровне. — Это невинное соревнование. К тому же это было скрыто от чужих глаз, чтобы мы не причиняли неудобства или, что хуже, кого-то обидеть… — Перси кидает короткий вгляд на напряженного Луку, который сразу вмешивается в его ответ.       — Вы можете думать, что это не оскорбительно, но никто не хочет постоянно подвергаться воздействию ваших грубых проступков. И это уже не первый раз, когда вы оба всегда ускользаете между уроками, чтобы поцеловаться на лестничных клетках, обхватить друг друга руками, как какие-то…       Перси медленно поворачивает голову через плечо к Луке и пристально смотрит на него.       — Продолжи это высказывание и увидимся в мужском туалете.       — Сэр! Джексон мне угрожает!       — Достаточно, — резко отрезает мистер Блофис.       Лука замолкает, как и Перси, но мистер Блофис замечает, что он успокаивается только потому, что рука Аннабет крепко сжимает его запястье под рукавом рубашки, и тайно тянет его.       Мистер Блофис обдумывает эту сцену краткий миг и позволяет тишине повиснуть между ними. Даже он может неохотно признать, что после слухов об этом романе, Перси стал более терпеливее к ровесникам, но статус «Главного Дрочуна» все равно остается за его спиной.       Он также не может не признать, что только благодаря этому плохому поведению, он смог лично повстречать эту прекрасную, восхительную Салли Джек…       — Джексон, Чейз, вы оба выполняете обязанности по уборке. Остаетесь сегодня, и всю следующую неделю заведуете чистотой в корпусе А. Лука покажет вам рабочие места. И в последний раз предупреждаю. Держите руки при себе, ведь это пансионат, а не ночной клуб, — под конец тирады мистер Блофис берет в руки штрафной лист и выставляет стандартные часы наказаний. — Если я снова поймаю вас двоих на неподобающем поведении, вы не получите ничего столь легкого, как обязанность по уборке.       Безразличное выражение лица Перси возвращается, он равнодушно смотрит на преподавателя. Аннабет же кратко кивает головой.       — Да, сэр.       Размашисто подписавшись и громко выставив штамп, мистер Блофис передает штрафной лист в руки дежурному.       — Вот, убедись, что они распределены по разным местам. Это должно быть наказанием, а не свиданием, — говорит мистер Блофис и кидает короткий взгляд на пару.       Лука несдерживающе ухмыляется, его шрам от брови до середины щеки странно растягивается.       — Понятно, сэр, я прослежу, чтобы их разделили и…       — Просто уйдите с моих глаз.

XXX

      Аннабет подметает оставшийся мусор и вытирает пот со лба.       Солнце уже садилось, бросая теплые оранжевые лучи между партами. Все остальные уже давно разошлись подготавливаться к ужину, но когда Аннабет в последний раз обходила кабинеты, чтобы вытрясти мусорные баки, она видит Луку, скрывающегося за дверью, ведущей на один из лестничных пролетов корпуса.       Боже, Лука в роли дежурного был чертовым придурком. Аннабет клянется, что Лука злится либо на нее, либо на Перси (она не может сказать на кого из них, потому что за последние три года Аннабет отвергала его около пятидесяти раз, а Перси регулярно бил его по лицу, в разных случаях и по разным причинам). Поэтому у нее было стойкое ощущение, что Лука иногда преследует их. Это было слишком очевидно, как быстро он оказывался возле них, когда Аннабет и Перси пытались найти для себя укромный уголок в этом огромном и обжитом пансионате.       В нем действует строгая политика запрета на свидания и КПК, поэтому она бесчисленное количество раз говорила Перси, что им следует быть более осторожными в своих отношениях. Дело в том, что после их обоюдного признания в чувствах, Перси ненавидел быть сдержанным. У них было раздельное расписание, общежитие и, в большинстве случаев, уроки.       Мальчики и девочки могли пересекаться только в трех случаях: 1) во время обхода шведского стола; 2) наматывая круги по полю на совместных уроках физкультуры, и самое ужасное; 3) в кабинете наказаний. Именно третий вариант послужил толчком их неприятного знакомства, где Аннабет оказалась по воле своей подруги Талии, которая хотела помочь их общей подруге Пайпер познакомиться с ее братом Джейсоном с помощью взлома его комнаты.       Это должен был быть сюрприз, но из мужской комнаты почему-то неожиданно выскочила миссис Доддз и потребовала назначить девочкам и всем парням, проживающих в комнате, наивысшую меру наказания. Так, в течение месяца, Аннабет была вынуждена терпеть лицо Джексона на обязательных утренних пробежках, после которых хотелось выплюнуть легкие, и на уборке территории. Они обменивались ядом, саркастическими замечаниями, толкали друг друга на газон и бросались пеной, образовавшейся от средства для мытья полов.       После последнего случая их наказание продлили еще на две недели, которое они отметили своим первым поцелуем в закрывшейся кладовке в спортзале.       И Аннабет была так влюблена. Каждый день она нуждалась в его мимолетном взгляде в коридоре, защитной стороне на наказаниях и в ловкости, которую он показывает, когда при любой возможности тайком целует и прикасается. Она надеется, что ей никогда не придется говорить ему об этом вслух.       Она также знает, что в глазах учащихся и преподавательского совета они составляют невероятную пару. Но Аннабет плевать, пока Перси смотрит на нее тем самым влюбленным щенячим взглядом и, как змей-искуситель, ловит ее посреди коридоров, затаскивает в места, где Аннабет никогда не бывала.       И все же… возможно, им стоит немного смягчить КПК. После этих мыслей Аннабет ставит себе цель поговорить с Перси. Это нужно устроить где-то между заброшенным этажом корпуса C и возможности слинять с урока всемирной истории мистера Ди.       Она оглядывается на зеркальные створки шкафчика, через которых виден выход из аудитории. Лука все еще здесь, вытягивает шею, пытаясь проверить, как там Аннабет. Аннабет медленно оборачивается, дарит натянутую улыбку и машет рукой.       Лука смущенно тупит глаза, по-видимому, удовлетворенный тем, что Аннабет выполняет свою работу в одиночестве. К ее дальнейшему удивлению, он следом великодушно предлагает свою помощь, она терпеливо отказывает и, наконец, он оставляет ее в покое.       Скатертью дорога придурку. Аннабет действительно не понимает, почему Лука поставил перед собой задачу следить за тем, чтобы она и Перси не целовались. Аннабет уверена, что Лука еще дольше следил за Перси, прежде чем пришел сюда проверить Аннабет, и ей интересно, выполнил ли Перси свои обязанности.       Его определили в спортзал, расположенный на другой стороне школьной территории, поэтому Аннабет решает, что она переждет еще некоторое время в кабинете, уберет чистящие средства и быстро пройдет обходыми путями в сторону спортзала.       Она уверена, что следующий час Аннабет будет слушать завуалированные оскорбления Перси в сторону своего врага. Потом он пожалуется на воздыхателя своей матери мистера Блофиса, и Аннабет будет молча слушать и распутывать узелки в его вороньем гнезде.       На самом деле, она с нетерпением этого ждет. Хоть какое-то совместное времяпровождение с Перси — одно из ее любимых занятий, хотя на первом все-таки клуб архитекторов школы Гилберта. Может быть, по пути она может заглянуть на кухню и одолжить несколько свежих фруктов, чтобы поднять настроение Перси.       Аннабет собирает остатки чистящих средств и запирает дверь. На выходе есть чулан для уборщиков, так что она просто бросит туда вещи и пойдет своей дорогой.       Она открывает дверцы чулана и бросает туда чистящие средства, но в то же время пара рук выскакивает и с визгом тянет ее в чулан.       — Какого черта… — восклицает она, но внезапно ее рот встречается с другим ртом в страстном поцелуе, и Аннабет с негодованием отталкивает собеседника. — Отвали, это не смешно, придурок…       Другой человек смеется, и Аннабет хмурится сильнее. Только один придурок мог бы вытворить такое. Тот, кто должен быть на другой стороне пансионата и убирать спортзал.       — Я серьезно, Перси! Лука собирается тебя убить, — стискивает зубы Аннабет, и держится из-зо всех сил, когда ее тянут вперед.       — Он может попробовать, — Аннабет чувствует его растянувшуюся ухмылку на лице своим носом, — но я видел, что он оснащен лишь нашим штрафным листом, а у меня в руках… — Перси засовывает руки в карманы брюк, и Аннабет слышит, как что-то из них падает на пол, — …ручка! — гордо произносит он, а потом неуверенно продолжает, — ручка…? Думаешь, он справится против этой шикарной дубовой ручки?       — Это пластик, тупица, и я притворюсь, что не слышала этого.       Перси не отвечает, предпочитая снова нырнуть и поцеловать Аннабет. Аннабет вздыхает во время поцелуя, ее руки поднимаются и крепко обнимают Перси за плечи, но затем к ней возвращается здравый смысл, и она отстраняется.       — Мы больше не можем попадаться Блофису, — твердо заявлет Аннабет, Перси шумно вздыхает. — Он, конечно, очень милый и все такое, но скоро нас отправят на ковер мистеру Браннеру.       — Не отправят, Воображала, — расслабленно отвечает Перси, словно это все пустяк. — Он слишком без ума от моей матери, чтобы даже попробовать задумываться об этом. Тем более, я заставил ее в скором времени предложить ему присоединиться к нам в ту поездку в Монтаук.       Аннабет улыбается и раздраженно качает головой.       — Ты ужасный человек, ты знаешь это?       Что самое ужасное во всех этих ситуациях? Аннабет действительно каждый раз ему верила.       — О, я знаю, — хмыкает Перси ей прямо в губы, — но ты любишь меня таким, не так ли?       — Это еще надо доказать, чтобы предполагать такую чушь.       Краткие поцелуи невесомо проходятся по ее подбородку, касаются скулы и, в конце концов, доходят до губ. Аннабет ощущает, как его руки проходятся по передней части рубашки и принимаются расстегивать верхние пуговицы для лучшего исследования территории.       — Нас снова поймают, — загнанно дышит Аннабет после череды интенсивных поцелуев. Ей кажется, что маленький чулан превратился в настоящую Преисподнюю.       — Я в этом сомневаюсь, — отвечает Перси после того как облюбовал ее шею легкими укусами. — Нас никто не видит, верно? А если никто не видит, это не может быть публичной непристойностью, не так ли?       Мозг Аннабет, как и ее тело, плавятся от широких и горячих рук. Она готова согласиться на все его дурацкие утверждения, лишь бы он не прекращал свои нынешние действия.       Но прежде чем Аннабет полностью растеклась в его руках, она ощущает, как его рот сильно прижался к местечку под уходом, и прежде чем Перси успевает сделать что-то непоправимое, она хлопает его по плечу.       — Не оставляй следов, Рыбьи мозги, — упрекает Аннабет, сжав губы в тонкую линию. — Ты хочешь, чтобы моя мать тебя тоже попыталась убить?       Перси раздраженно фыркает.       До окончаения семестра и наступления летних каникул остается неделя, и они договорились, что полтора месяца проведут порозень, чтобы потом Перси мог приехать к ней и ее матери в Вирджинию. К сожалению, ее матери категорически не нравился Перси и все, что связано с фамилией Джексон или упоминание Посейдона, как отца Перси.       — Я не могу дождаться, когда мы закончим обучение в этой тюрьме. Я хочу жить с тобой в одной квартире и спать в одной кровати. Я не думаю, что твоя мать возненавидит меня за это, не так ли?       — Не сделает, но наверняка будет допрашивать тебя с дробовиком в руке, — мило клюет его в нос Аннабет. — И я не хочу давать ей повод похоронить тебя на заднем дворе, ясно? Я бы хотела, чтобы мой парень остался жив, большое спасибо.       — Ммм, скажи мне, что еще тебе нравится в этом парне?       Руки Перси скользят ниже, вытаскивая рубашку Аннабет из ее юбки и скользя под ткань. Аннабет вздыхает, когда Перси углубляет их поцелуй, ее собственные пальцы запутываются в волосах Аннабет. Она мысленно запоминает места всех узелков, которые образовались на его голове после тяжелого учебного дня, потому что Перси не знал, что такое расческа, и сильнее прижимается к его разгоряченному телу.       И тут дверь чулана распахивается, наполняя темное пространство светом. Они резко отстраняются, тяжело дыша от шока. Перси сильно хмурится, а Аннабет щурится на свет, чтобы увидеть, кто это.       Ее сердце замирает при виде лица мистера Блофиса, смотрящего на них сверху вниз. Черт, у них теперь действительно будут проблемы. Ни один из пляжей Нью-Йорка и красивой женщины, как Салли Блофис, не помогут им.       Позади Блофиса Лука выглядит более рассерженным, чем когда-либо прежде. Его лицо раскраснелось от гнева, и он даже не смотрел в их сторону.       Мистер Блофис вздыхает. Снова.       — Вы сведете меня в могилу, — ворчит он. — Не можете держать руки подальше друг от друга более двух часов, не так ли?       Он вытаскивает их обоих из чулана и ругает, чтобы они поправили форму.       — Я действительно не понимаю, как кто-то из вас сможет найти выход из этой ситуации. Вначале нового семестра вы будете драить полы целый месяц, и если это еще раз повторится, я сообщу твоей матери, Аннабет.       Испуганные взгляды на лицах Аннабет и Перси говорят мистеру Блофису, что его угроза, вероятно, сработает. Но если честно? Мистеру Блофису на самом деле это не волнует. Они могут продолжать видеться или целоваться за его спиной, если захотят, он не против. Главное, чтобы Салли согласилась провести с ним летние каникулы вместе, где-нибудь на пляже у одного из берегов океана.       Все, что ему нужно, — это неделя мира до окончания семестра, чтобы Лука не делал отчетов каждый божий день, черт возьми.