*
«Я встретил Августа в конце августа на отработках в школе. Он приносил свои документы и топтался около кабинета директора. Невысокий, с тёмными кудрями и чёрными глазами, как пуговицы на старых плюшевых игрушках. Такой невозмутимый на вид, но я подумал, что ему может быть страшно. В конце концов, он — новенький, которого даже не представили классу, но уже заставили прийти мыть классы и полоть проросшую траву. Я спросил, почему Август переехал. Август ответил, что его дедушка болен и теперь они живут с ним для помощи. Потом добавил, что, кажется, его папа-омега собирается сжить родственника со света, чтобы заполучить квартиру. Посмеялся над своей шуткой. Я сказал: не смешно, — и тоже посмеялся, потому что мне хотелось поговорить с ним подольше. Он был красивым, я — потным и грязным. В последний день лета мы пошли есть арбуз всем классом, и я вытаскивал косточки из его кусочка. Косточки напоминали чёрные глаза Августа. Я смотрел на него, на его сутулую фигуру в простенькой футболке, на бледные ладони с короткими квадратными ногтями, на худые коленки, открывающиеся под полоской длинный шорт. Он сказал: «Спасибо». Погладил меня по руке в знак благодарности, от самой ладошки до впадинки около локтя. Внутри всё перевернулось от такого простого жеста и выкрутилось, как бельевая верёвка. Наверное, это и стало моментом, когда я влюбился в него. Окончательно и бесповоротно».*
Знакомство с Джином прошло гладко и спокойно. Хосок был в восторге от избранника Намджуна. Тот, судя по короткому рассказу-резюме, работал в индустрии красоты сначала как модель, а затем стал развиваться как фотограф и арт-директор — весёлый, красивый и здоровый как ментально, так и физически. Ему было чуть за тридцать, и Намджун был готов целовать песок, по которому ходил омега. Хосоку нужно было лишь взглянуть на него, чтобы понять, что Сокджин — синоним к слову «благополучие». Он пил мятный чай, шутил весь вечер и над своими же шутками смеялся до слёз. На его ушах блистали серёжки-бриллианты, а на лице бодрый румянец. Они с Намджуном встречались около двух лет, а в последние несколько месяцев стали жить вместе. В квартире Джина, в самом центре модного района с элитными бутиками и роскошными ресторанами — Чон чуть не прослезился от радости за своего старого друга, который в своё время переехал в тесную однушку в старом городе, где не было даже лифта или кондиционера, и отказывался от любых предложений о смене жилья. Неудобно? Зато у здания историческая ценность! Соседи, будто сбежали из криминальной сводки? Антураж! Отсутствие нормальной системы отопления? Но есть высокие потолки и каменные стены! А тут… пентхаус, гардеробная, тёплые полы. Мятный запах Сокджина и вид на высотные дома. Хосок сидел рядом с ними и чувствовал, как жизнь медленно возвращается к его исхудавшему от переживаний лицу. Чонгук был рядом и держал его за руку, но омега этого не замечал. На прощание Джин всучил ему коробку китайского чая и сказал с улыбкой: — Заскакивай, когда будет время. Я был очень рад с тобой познакомиться. Чонгук тоже замечательный. Не понимаю, почему Джун стеснялся и тянул всё это время. — Ничего я не стеснялся, — альфа почесал щеку в волнительным жесте. Робкий огонёк горел в его глазах. Хосок и Сокджин переглянулись и без слов поняли: Намджун действительно смущался. Они синхронно рассмеялись. Что-то тяжёлое отлегло от души Чона, напряжённая струна будто расслабилась. Он уснул в такси и проснулся, когда они уже подъезжали к дому. Чонгук разбудил его лёгким ласковым прикосновением. Его руку хотелось отбросить. Разуваясь, Хосок задумчиво проговорил: — Намджун хочет сделать ему предложение, представляешь? — Это плохо? — альфа помог ему снять куртку, как настоящий джентльмен. — Он же убеждённый холостяк и омег боится, — вместо смеха получился неудавшийся хмык и тень тёплой улыбки, полной ностальгии по старым дням. — Я помню, как он отважился со мной заговорить только потому, что не знал, что подарить Августу на день рождения, а мы ведь были знакомы уже полгода на тот момент. Полгода! — Августу? — Шуге, Юнги то есть, — Хосок замер на месте и взглянул на Чонгука, но тот не проявил никакой реакции от упоминания неприятного ему человека. — Прости. — Всё хорошо, — кивнул альфа. — Я просто не знал об этом прозвище. Не извиняйся. Он пошёл в ванную первым, оставляя Чона в неприятной темноте комнаты наедине со своими мыслями. День был длинным, а ночь — ещё длиннее. Сидя на огромной кровати, на холодном белом одеяле — напротив окна с видом на огромный мегаполис, который делили между собой сильные мира сего, — Хосок вдруг остро почувствовал себя совсем маленьким и незначительным, крошечным гадким утёнком, каким он чувствовал себя в детстве, запираясь и прячась подальше от скандалов родителей. Казалось, что можно закрыть глаза и услышать крики и звуки ударов из-за картонной стены. Если зажмуриться достаточно сильно, то придёт запах тушёной капусты, смешанных косточек апельсина и арбуза, дешёвого спирта и плохих сигарет. На ужин Хосока не позовут — нужно держать себя в форме. Пуанты у него старые, посеревшие от пыли и стирок. Свитер такой же серый, серая комната, серая зима за окном. В школе его назовут страшненьким, зато своим — будут таскать за уши на день рождения и давать списывать на контрольных, а потом, уже летом, придёт Юнги с его глазами-угольками и кривой улыбкой на мягком лице, от которой всё внутри будет плавиться и из-за которой Чон потеряет голову. — Тебе неприятно, когда я его упоминаю? — спросил Хосок, почувствовав, как кровать прогнулась под вторым телом. — Скажи только честно. — Мне неприятно, когда ты думаешь об этом слишком много, — устало ответил Чонгук. — Ещё мне неприятно, что твоя привязанность к нему тебя уничтожает и ты, прекрасно зная обо всём, всё продолжаешь делать то, что делаешь. Молчание повисло тяжёлым грузом в комнате. — Давай я высушу твои волосы, — осторожно предложил Хосок. — Если он ляжет в рехаб, то ты обещаешь, что отпустишь его? — альфа явно не хотел переводить тему, а сам Чон уже жалел, что затеял этот разговор. Он всегда думал, что разговор — это ключ к разрешению всех недопониманий, но чем больше они говорили, тем больше Хосок чувствовал себя запутавшимся и потерянным. Он знал, он верил, что отпустил Юнги и разлюбил его уже давно, но также он знал, что не может смотреть, как тот калечит себя и совершает самоубийство в режиме замедленной съёмки. Только и всего. — Да, — кивнул Чон. — Как только Ав… Юнги окажется в рехабе, я тут же удалю его номер и больше никогда не вспомню о нём. — Обещаешь? — Обещаю, — и в подтверждение Хосок мягко поцеловал Чонгука в уголок рта.*
Уже на следующей неделе Намджун выслал им приглашение на вечеринку в честь помолвки с Джином — в загородном доме с бассейном и видом на цветущие поля. Намджун точно не был любителем подобных мероприятий, но зато его жених обожал светские вечера и дорогое шампанское. Хосок провёл пальцем по золотому орнаменту на открытке, которую ему передал Чонгук ещё вчера вечером, и отложил её подальше. — Не знал, что у Намджуна есть загородный дом, — задумчиво проговорил Чонгук, наблюдавший за омегой во время очередного завтрака. — Я был там пару раз, — Чон размешал клубничный джем в овсянке. Выглядело это как покушение на жизнь, а не аппетитный и питательный приём пищи. — Ничего особенного на самом деле. Дом для всяких рэперских дел или чем вы там занимаетесь. Надеюсь, Джин затеет там ремонт, если уже это не сделал, иначе я совсем в нём разочаруюсь. Приглашение им прислали одно на двоих, как и полагается парочкам. Так и написано было: «Чон Чонгуку и Чон Хосоку», — и их имена хорошо смотрелись вместе, а совпадающая фамилия только добавляла шарма, будто они уже были женаты. Хосок покачал головой. Может, судьба? Может, знак? В любом случае омега в подобные сказки и превратности не верил. Дом действительно оказался отлично отремонтирован и реконструирован как для вечеринок, так и для полноценного летнего отдыха. Когда Хосок был здесь в последний раз, то из нового в здании, которое Намджун в шутку назвал «коттеджем» и «семейным поместьем, эй, не смейся, я потратил кучу нервов и денег, чтобы выкупить его после смерти тёти», был только микрофон для записи и электронное пианино, что воодушевлённый Юнги привёз собой на выходные — они работали в перерывами между купанием в бассейне, шутками Чимина и поеданием поп-корна под старые комедии на видео-кассетах, потому что кабельного телевидения здесь просто-напросто не было. Это место было маленьким раем для самых близких, но никак не площадкой для вечеринки в честь помолвки. Хосок старался об этом не думать, рассматривая свои истончавшие от недостатка витаминов ногти. Оранжевый джемпер с высоким горлом висел на нём, как мешок из-под апельсинов, и он чувствовал себя дураком, наряженным клоуном в своей собственной одежде. Сначала Чонгук припарковался слишком далеко и они шли до дома в молчании под свет одиноких фонарей и звёзд по бездорожью. — Мы прямо как городские пижоны в зомби-апокалипсисе, — пошутил Хосок, шмыгая носом и пытаясь не закатить скандал из-за непутёвости и непрагматичности альфы, хотя обычно Чон никогда не начинал ссоры и споры первым. — Думаю, мы и есть городские пижоны в глубинке, — посмеялся Чонгук. — Если холодно, то возьми меня за руку. Я согрею. — Всё в порядке, — омега покачал головой. Отверг. Зачем они вообще приехали на машине, если собирались пить и веселиться? Не проще ли было просто вызвать такси или нанять водителя? Хосок обогнал Чонгука, не оборачиваясь, чтобы убедиться, что тот шёл рядом. А потом Джин встретил их с объятьями и с приветственным мохито с двумя трубочками в одном стаканчике. Коктейль охладил и без того замёрзших гостей, но отказываться было слишком неловко, потому что они и так опоздали к началу, да и Намджун, стоявший рядом со своим женихом, как грозный охранник, смотрел на них своим фирменным взглядом, как бы говорящим: «Без глупостей». — Классно ты всё отремонтировал, — сказал Хосок, отхлебнув свою часть напитка, проигнорировав трубочку, хотя по всем правилам неписанного приличия ему не следовало этого делать. — Спасибо, — Джин просиял, явно довольный комплиментом. — Ты даже не представляешь, Джун был против сначала. Не хотел ничего менять и говорил, что этот дом… как это слово? Ну, такой… — Аутентичный, — подсказал Намджун. Видимо, он всё ещё глубоко переживал из-за интерьера своего «поместья». — О, ещё как представляю! — рассмеялся Хосок и дотронулся до плеча мужчины в ярко-розовой атласной рубашке. — Как ты смог его уговорить? Мон, моргни два раза, если тебя пытали или угрожали кровавой расправой. — Я использовал другие методы, — Джин рассмеялся вслед за новым другом. — Более или менее гуманитарные. — Гуманные, — кивнул Намджун. Две омеги переглянулись. Одним взглядом Чон сказал: «Такой зануда», — другим взглядом ему ответили: «Поверить не могу, что выхожу замуж за академический словарь». Слова для полноценного общения им были не нужны, будто они вполне могли обмениваться мыслями и использовать несуществующую телепатию. Чонгук лишь стоял в стороне и не придумал ничего лучше, чем просто осмотреться. Домик действительно был симпатичным — воображение рисовало старый интерьер и обстановку, существовавшую здесь с момента строительства и до начала недавнего ремонта. Даже было жалко, что молодой альфа не сможет никогда увидеть всю уничтоженную «аутентичность» своими глазами. Спустя какое-то время Чон обнаружил себя, сидящим на разложенном шезлонге возле открытого бассейна, в котором плескались далёкие знакомые по работе. Их имена и лица, конечно, были знакомы артисту, но он не мог припомнить несколько скандалов, связанных с ними, и размер их годовых продаж. Что же можно поделать, если успешных исполнителей слава учит менеджменту? За Хосока альфа не переживал, увидев его мельком сначала у того же бассейна в компании Джина — омега помахал ему рукой и улыбнулся пьяной смазанной улыбкой, — а потом в историях Чимина, где они улыбались в камеру и красовались в мягком свете уборной. В общем, тот был, как и всегда, нарасхват. — Скучаешь? — из раздумий Чонгука вывел бархатный знакомый голос, внезапно оказавшийся рядом. — Привет. — Привет, — кивнул Чон и взглянул на присевшего рядом омегу. Его звали Ким Тэхён. Не так давно они виделись на интервью, а теперь столкнулись на вечеринке у Намджуна. Журналист протянул случайному собеседнику — случайному ли? — стаканчик кровавой Мэри, в руках у него остался такой же. — Весёлая вечеринка, — сказал Чонгук, смотря, как люди в воде пытаются утопить друг друга. — Не похоже, что тебе весело, — Тэхён пожал плечами. — Что-то случилось, или ты всегда такой кислый? — А профессиональной этики тебе не занимать, — усмехнулся альфа, глотая смесь водки и томатного сока. Противно и не слишком вкусно, но зато по телу разливалось успокаивающее тепло. — А я не на работе сейчас, — репортёр покачал головой, скучающим взглядом обводя фигуру Чонгука. Сверху вниз, а потом обратно по знакомому маршруту. — Пытаюсь расслабиться, как видишь. — И как успехи? — Пока что неважно, — Тэхён сделал глоток коктейля и поморщился. — Ну и гадость. Как ты вообще это пьёшь? — Ты же сам принёс эти коктейли, — вдруг захотелось смеяться от недовольного лица омеги. Тот продолжил потягивать кровавую Мэри, но с меньшим удовольствием. — Хочешь напиться, чтобы быть, как люди в бассейне? — Они под крэком, — пожал плечами Ким. — Если подождём немного, то кто-то из них действительно начнёт тонуть или просто топиться. — И это весело? — догадался Чонгук, глядя, как кто-то вдохнул дорожку, не вылезая из воды и пользуясь мятой мокрой купюрой. Официант в неприглядной белой футболке тут же убрал остатки веселья на поднос. — У тебя такая же одежда, как у персонала, — отметил Тэхён, бросив на певца очередной скучающий взгляд. — Хочешь, я вылью на тебя коктейль как бы случайно, чтобы тебе не было неловко и не пришлось пить эту дрянь, а у меня наутро была статья для журнала? — Ты же не на работе сейчас, — засмеялся Чон. Он не чувствовал себя неловко из-за своего наряда. В конце концов, у него, как и у всех звёзд даже средней паршивости, имелся собственный стилист, знающий все тренды сезона. — Ну, отдых отдыхом, а кушать хочется всегда, — пожал плечами журналист и одним глотком осушил стакан. — Хорошо, что хоть коктейли бесплатные. — Бесплатный сыр только в мышеловке. — А на что ещё похожа вся эта вакханалия? Чонгук опрокинул в себя остатки коктейля и заметно повеселел. Тэхён тут же забрал у него бокал и пошёл за добавкой, видимо, решив, что если он оставит исполнителя одного, то тот почернеет от тоски или прыгнет в одежде в бассейн. Чон проследил за его удаляющейся фигурой в светлом плечистом костюме. Похож на банкира или на какую-нибудь модель из журналов восьмидесятых, которые Чонгук видел как-то у своей бабушки. Однако омега мог позволить себе и новомодный оверсайз, и характерный размах современных фасонов — ему чертовски повезло быть красивым и привлекательным. Наверное, репортёр был бы очарователен даже в уродливом свитере или мешке из-под апельсинов. Чонгук ухмыльнулся своим мыслям. Вернулся Тэхён, на удивление, с изрядно выпившим Чимином, который тут же полез обниматься и целоваться в щеки, а после и вовсе вознамерился затащить старого друга поплескаться в ледяной воде: — Гуки, хватит стесняться, — засмеялся омега, чуть ли не сшибая собой столик возле шезлонга. Чонгук лишь придержал его и усадил между собой и вновь прибывшим журналистом. — Вот именно поэтому никто за тебя не выйдет замуж. Ты же совсем не умеешь веселиться! — Ага, конечно, — саркастично закивал Чон, получив лишь смазанный хлопок по плечу, и посмотрел на Тэхёна: — Даже не думай писать про это статью. — Не волнуйся. Мне не настолько нечего есть, — Ким закатил глаза. В его руках — все в кольцах из поддельного золота, красиво оттеняющих смуглую кожу — было два коктейля. Текила Санрайз — цитрусовое, ярко-оранжевое нечто сразу напомнило Чонгуку о его потерявшемся парне. — А где Хосок? Он разве не был с тобой? — спросил он у Чимина, расслабившегося от долгожданного отдыха. Кажется, тот собирался заснуть прямо здесь и сейчас. — Хосок… ммм… он с Юнги. Они там разговаривают, решают свои вопросики, — омега сложил губы, изображая поцелуи. Внизу живота от этого жеста всё похолодело. Конечно, танцор был пьян и совсем не контролировал свою речь, но Чонгук не мог не среагировать на подобное заявление, ведь, сам того не зная, Чимин надавил на больное место. — Пойду найду его, — сказал он. — Я с тобой, — Тэхён тоже встал с места и пошёл за альфой. — Ищешь материал для статьи? — ухмыльнулся артист, на ходу принимая коктейль. Искать и видеть Хосока на трезвую голову совсем не хотелось. — Не веришь в моё желание помочь? Они дошли до двери, когда раздался всплеск воды и пьяный смех Чимина. Тот всё-таки добрался до бассейна, выполнив миссию на вечер. — Не-а, — покачал головой Чонгук. Ему даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что глаза у Тэхёна опасно сверкнули, как бриллианты. — И правильно делаешь, — сказал тот, оглушённый музыкой и запахом вечеринки. От шанели до шмали здесь было всего два апперкота. Чон лишь взял его под локоть, чтобы не потерять в танцующей толпе и сборище мелких кучек, разбившихся, чтобы поболтать, покурить и выпить. Кто-то подписывал на диванах годовые контракты, кто-то делился теориями заговора, а кто-то вовсе уже спал. — Напоминает студенчество, — поделился Чонгук, чуть повышая голос, чтобы его услышали. — Многие звёзды не оканчивают университет в погоне за славой, — ответил ему Тэхён своим глубоким бархатистым голосом, тонущим в полумраке помещения. — У меня есть теория, что именно поэтому они ведут себя, как студенты. Начиная от вечеринок и заканчивая скандалами. — Обо мне ты тоже так думаешь? — Когда-то я писал статью о самых непроблематичных рэперах. Я поставил тебя во главе топа. Они остановились около лестницы на второй этаж, замерев около встроенной под ней кладовкой. На возвышающихся деревянных — аутентичных! Неотремонтированных — ступеньках сидели двое. Хосок и Юнги. К облегчению Чонгука, они не делали ничего, что выходило бы за рамки приличия, и просто разговаривали, как старые знакомые. Никто из них не заметил приближения альфы, поэтому их беседе ничего не мешало. — Поверить не могу, что ты действительно притащил с собой на вечеринку пиво, — смеялся Хосок своим пьяным смехом. — Сколько оно стоит? Не больше доллара за… наверное, целый ящик. Мы таскали его, когда нам было лет по семнадцать. — Скажи ещё, что тебе не нравится, — отвечал ему Юнги, открывая бутылку зубами. Старый талант, который он не стеснялся регулярно демонстрировать. — Да, оно определённо лучше, чем всё, что Джин сюда накупил, — омега любил вкус солода и дешёвого хмеля больше, чем самые дорогие вина на этой планете. — Зная Намджуна, он бы просто пригласил нас играть в приставку и есть пиццу, а затем бы такой: «Ой, ребят, я вам не сказал, но это мой мальчишник. Свадьба через неделю». — Сокджин на него хорошо влияет, не думаешь? — Мы теряем всё, что создано предками. — Ты предпочёл бы снова торчать тут все выходные без интернета и телевизора, питаясь одними макаронами и слушая наши попытки в рэп? — теперь уже засмеялся Юнги. Смеялся Юнги в принципе редко, как и улыбался, и на памяти Чонгука, который работал с ним уже около полугода, это был первый раз, когда Мин нормально разговаривал, улыбался, не пытался никому нахамить и в целом вёл себя вполне прилично. — Не знаю. Ты бы играл на пианино, Намджун расхваливал очередной сервиз своей очередной бабки, Джин в трёх слоях крема загорал на надувном матраце в бассейне, а Чимин ругался на интернет и пытался провести прямой эфир в инстаграме, пока я варил кофе для т… А можно убрать попытки в рэп? — Это обязательное условие нахождения здесь. — О нет! — страдальчески застонал Хосок. — Тогда уж лучше сидеть среди всех этих напыщенных индюков и притворяться, что ты рад здесь находиться. — Если тебе так не нравится, то зачем сюда пришёл? — спросил его Юнги, отпивая пива. Голос, кстати, был совсем как у трезвого. — Не хотел обижать Намджуна. Я когда-то обещал был шафером на его свадьбе. — Ты даже не верил, что он способен завести себе хоть какие-то отношения, — послышался звук очередной открывающейся бутылки. — Как лицемерно с твоей стороны. — А ты говорил, что он умрёт девственником. Спасибо, — поблагодарил Чон за пиво. Юнги взглянул на него и моргнул: — Так ты здесь только ради Намджуна? — И Джина, — кивнул Хосок. — Ты хочешь услышать что-то ещё? — Да, правду. — Думаю, ты знаешь, — губы скривились, это было слышно по голосу. — Нет, не знаю, — хрипло ответил Юнги. — Ты знаешь, — упрямо продолжил омега. — Если бы я не пришёл, то ты уже валялся в пьяной отключке или нюхал кокс в бассейне со своими «друзьями», потом ты пришёл бы в себя на пару минут, опозорился, встрял в драку или просто в скандал и испортил праздник нашим общим друзьям. — Так ты у нас сегодня герой дня? — Единственная надежда на светлое будущее, — засмеялся Хосок. — У тебя хорошо получается. Лучше пиво, чем кокаин, согласись? — Это комплимент такой? — Чон пожевал губы. — Заменяешь одно другим, чтобы казалось, что у тебя всё под контролем и ты полностью справляешься с ситуацией? Что же, я рад, если это тебе действительно помогает чувствовать себя немного лучше. — Я постоянно забываю, какой язвой ты можешь быть, когда захочешь, — в голосе Юнги читалась улыбка и что-то ещё одновременно. — Когда мы встретились, ты был душкой. — Мне было шестнадцать и в моей жизни не было тебя. Любой был бы душкой. Ну а теперь… что посеешь, то и пожнёшь. — Я разве говорил, что это плохо? Хосок похлопал его по коленке и встал с места, пьяно покачиваясь: — Пойду поищу чипсы, — хотя он был уверен, что чипсов в этом доме не водилось. У старого Намджуна — может быть, а у нового уж точно нет. — А потом найду Чимина и узнаю, как у него дела. Он перебрал сегодня. Хочешь пойти со мной? — Нет, я пас, — ответил ему альфа, оставаясь на месте. — Подожду, пока ты вернёшься. В том, что Хосок непременно вернётся, тот даже не сомневался. Хотелось эту уверенность растоптать и разбить вдребезги. Чонгук увидел, как его парень медленно сошёл с лестницы и замер на последней ступеньке, чтобы невзначай обернуться и посмотреть на Юнги напоследок с улыбкой. Омега явно собирался что-то сказать, но его опередили: — Ты самый красивый на этой вечеринке, — проговорил Мин будто не своим голосом. — Спасибо, что пришёл сегодня. Хосок ничего не ответил, лишь смущённо улыбнувшись. Даже в полумраке было видно, как покраснели его щёки. Явно не от природной скромности или количества выпитого. Через несколько секунд Юнги всё же поднялся со ступенек и сошёл вниз, чтобы пойти за Хосоком, который уже растворился в лёгком полумраке комнаты. Чонгук проследил долгим взглядом за его удаляющейся фигурой в чёрной толстовке и нелепых ярко-красных кедах. — Ты в порядке? — на плечо легла тяжёлая ладонь Тэхёна. Казалось, что он одним этим жестом мог припечатать альфу к земле. — А что-то не так? — моргнул невольный шпион. Видит Бог, он действительно не хотел подслушивать чужой разговор и становится свидетелем настолько интимной и личной сцены. Что это вообще было? Сколько длятся их встречи и тайные беседы ни о чём под соусом флирта и общего прошлого? Разве Хосок не хотел просто помочь другу и отправить своего бывшего к наркологу, чтобы навсегда поставить точку, в мучавших его кошмарах? Разве его омега не ненавидел Юнги и не желал быстрее от него отделаться, чтобы вернуться в мирное русло собственной жизни? С каких пор Хосок пил пиво, а не дорогие вина? Ел чипсы, а не сидел на очередной диете? Презирал общество богатых и знаменитых, в которое сам же и привёл Чонгука? С каких пор краснел, как мальчишка, и улыбался настолько банальным комплиментам? Был ли он таким всегда? Или всё дело заключалось в проклятом Юнги и его отравляющем влиянии? — Ты побледнел и выглядишь… ну, плохо, — кивнул Тэхён, всё ещё крепко держа компаньона за плечо. — Я понимаю, что мы сейчас увидели то, чего не должны были видеть, но… думаю, тебе нужно найти Хосока и спросить его обо всём. — Ага, поможешь мне с подготовкой для интервью? — усмехнулся Чонгук, сгоняя с себя сомнения. — Давай-ка лучше потанцуем, напьёмся, а потом ты расскажешь, что собираешься писать в следующей своей статье. — Ладно. Очнулся альфа где-то под утро, когда на его плече дремал Тэхён в свете зари. Они сидели на том же шезлонге, где и встретились пару часов назад, но уже в окружении пустых бокалов и бутылок. Рядом лежала смятая пачка сигарет и скомканный бежевый пиджак омеги. Чонгук поднял одежду с пола, чтобы накрыть спящего журналиста. Будить его от сладкой неги не хотелось. Тэхён от копошений не проснулся и лишь растянулся на импровизированной кровати, когда альфа уходил внутрь дома. Кто-то из выживших ещё пил и играл в покер, самих хозяев нигде не было видно. На столах лежали нетронутые пластиковые карты и таблетки неизвестного происхождения. На одном из кресел висел знакомый ярко-оранжевый джемпер, напоминающий мешок, но Хосока не было поблизости, хотя его закадычный друг Чимин — их общий друг, напомнил голос в голове — обнаружился мирно спящим на диване в обнимку с телефоном, из динамиков которого доносились тихие звуки «Лебединого озера». Он взял в руки свитер и скомкал его, как клочок апельсиновой бумаги. Чонгук смутно помнил содержание балета, которое ему когда-то пересказывал Хосок: прекрасная принцесса, превращённая в белого лебедя, может быть спасена лишь любовью такого же прекрасного принца, но на их пути встаёт злой гений, ниспославший проклятье и тёмного двойника несчастной — чёрного лебедя, — который соблазняет возлюбленного принцессы, её единственную надежду, и доводит историю до её трагического финала. Шагая по дому, как по заколдованному озеру, Чонгук наконец-то услышал тихую суету на кухне. Кто-то переговаривался там, едва смеялся и, судя по звукам открывающегося и закрывающегося холодильника, пытался приготовить завтрак. Альфа почувствовал ощутимое облегчение и нарастающую злость, когда увидел таинственных гостей. Хосок сидел на столешнице и болтал ногами, пока Юнги, насвистывая неизвестную мелодию, резал арбуз. Где они только взяли арбуз в такие холода — загадка. — О, привет, — мирно улыбнулся омега, как ни в чём не бывало. — Я думал, что ты уехал домой уже. — Не рад меня видеть? — ухмыльнулся Чонгук, не узнавая сталь в собственном голосе. — Рад, — моргнул Хосок. — Будешь есть? С похмелья, говорят, помогает. Он сидел в смутно знакомой чёрной футболке «Уважай своего продюсера», такой расслабленный и блаженный, будто действительно ничего не произошло и он не оставил своего парня в одиночестве, чтобы веселиться непонятно с кем всю ночь, хотя они приехали вместе по одному приглашению. Как пара. — Собирайся. Мы едем домой, — Чонгук бросил омеге его одежду. — У нас будет серьёзный разговор. — А арбуз? — издевательски спросил Юнги, будто так и ждал, когда младший уже сорвётся с цепи. Тот старался держать себя в руках, оставаться спокойным и не поддаваться на провокации, показывая собственную незрелость. И перед кем! Перед спившимся наркоманом и его глупым омегой, который настолько туп, что не отдаёт себе отчёта, с кем связался. — Сейчас же, — в итоге рявкнул Чонгук. Хосок тут же спрыгнул со стола и одним движением надел на себя оранжевый джемпер. К машине они шли молча. В такой же тревожной, неуютной тишине выехали на трассу и остановились лишь на заправке недалеко от черты города. У Чонгука неприятно тряслись руки, как будто в нём тарахтел моторчик незатухающей злости. Он посмотрел краем глаза на Хосока. Тот сложил ногу на ногу и, спрятав истерзанные ладони в рукава оранжевого джемпера и сложив их на груди вместо ремня безопасности, глядел в окно — серьёзное, чересчур задумчивое для глупого добряка лицо отражалось в полированном стекле. — Ты оставил меня, — сказал наконец Чонгук. — Включи радио, — Хосок было потянулся к встроенной магнитоле, но альфа перегородил ему путь рукой. — Я не хочу разговаривать. — Ты оставил меня одного и убежал к Этому. — У «этого» есть имя, — раздражённо цокнул Чон. — И если бы меня не было рядом, то он бы натворил что-нибудь и испортил всем вечеринку. — Как благородно с твоей стороны, — Чонгук закатил глаза и вжал педаль газа до упора. Макушка в отражении дёрнулась, а после прислонилась к сидению. — Ты такой хороший, Хосок. Ты всегда думаешь о других, всех любишь, ценишь, оберегаешь. Позовут — ты бежишь спасать, не позовут — ты всё равно спешишь на помощь. Не устал? — Перестань, — омега вздохнул. — Что плохого в том, что я забочусь о людях? — В том, что я твой парень, — машина скользила по трассе, как водомерка. — В том, что нас пригласили как пару и ты должен быть со мной, а не со своим бывшим. Ты мой омега, и твоя обязанность быть рядом со мной. — Я был с тобой в этот вечер, — пытался оправдаться Хосок. Он заметно нервничал. — А потом ушёл к друзьям. — Нет, родной, ты ушёл к Нему. — Я наткнулся на Ав… Юнги случайно. Клянусь, я не планировал… я хотел найти тебя! Но ты был где-то и с кем-то. Я не знаю, с кем и где, но я же тебя не обвиняю и не устраиваю скандал на ровном месте. Чонгук повернул голову, чтобы взглянуть в лживые глаза напротив. Он любил Хосока: улыбку, тело, добрый и временами беспечный характер, статность, миролюбивость. Любил то, как омега дополнял его. Всё это было невозможно не любить. Только глаза никогда не находили никакого отклика в душе — пустые и бестолковые. — Смотри на дорогу или останови машину, — сказал омега. — Я не хочу попасть в аварию из-за твоей незрелости и неуверенности в себе. — Что? — зло усмехнулся Чонгук. — Я не знаю, как иначе назвать твою нелепую ревность, я просто помогал… — Своему бывшему-наркоману скоротать вечерок, как мальчик по вызову. — Останови машину. — Он тебя пальцем поманит, и ты сразу прибежишь. Он играется с тобой, а ты ему веришь, потому что тебе всегда мало внимания. — Останови. Машину. — Он пользуется тобой, а меня держит за круглого идиота. Думаешь, я позволю тебе так вести себя? — Останови машину, или я выйду на полном ходу. Чонгук резко нажал на тормоз, и только ремень безопасности удержал его на месте. Непристёгнутый Хосок лишь приложился лбом о бардачок и в ту же секунду завыл от боли. Автомобиль остановился, не проехав и нескольких метров. — Чёрт, прости, — отстегнулся альфа и поймал своего возлюбленного в успокаивающие объятья. — Прости меня, родной, я не специально. Я не подумал, что ты можешь удариться. Милый, пр… — Хватит, — омега держался за раскалывающуюся голову. — Просто хватит, окей? Чонгук кивнул.