Комната №805

Это заставляет Сэм закрыть глаза и выгнуть спину, пытаясь отдать больше себя в руки Мон. В комнате мучительно тихо, и ее собственное тяжелое дыхание эхом отдается в ее ушах, но и слышит мягкое шуршание чулок Мон по простыням, когда она отодвигается назад. Она может услышать дыхание Мон в своем ухе, прежде чем она услышит — и почувствует — ее язык и губы на шее и ухе. Это заставляет ее вытягивать шею, чтобы дать больше доступа Мон к ее шее. Она может сказать, что Мон не оставляет следов, но часть ее хочет, чтобы она это сделала, столкновение с того момента, как оно началось, заставляет Сэм чувствовать себя грязной, даже непристойной, и ее запреты тают, чем дольше рот Мон находится на ее шее. «Пожалуйста, трахни меня», — говорит она, задыхаясь, когда язык Мон мелькает под ее ухом. «Я буду», — просто отвечает Мон. Она звучит так беззаботно, и если бы Сэм не была так занята болезненным возбуждением, она бы разозлилась из-за этого. Кажется, она не торопится, но, говоря это, отодвигается. Ее рот тоже опускается ниже, и Сэм пытается собраться, пока он приближается к ее левой груди. Она чувствует, как двигается Мон, и острое прикосновение пальцев к ее соску, которое Сэм знает, делает его еще тяжелее, чем сейчас. Язык Мон следует за ним, теплый и влажный, когда его кончик касается вершины ее груди. Сэм хнычет и прижимается лицом к своему бицепсу. Она знает, что может опустить руки, и они приземлятся на спину Мон. Она могла найти голову Мон и запутаться связанными руками в ееволосах. Она могла бы, но не делает этого. Это слишком хорошо, чтобы позволить себе подчиниться и быть во власти Мон. Мон все еще не торопится. Кажется, она соглашается с Сэм, как будто ей удобно, как будто она намерена провести много времени там, где она есть, и Сэм это более чем устраивает. Рука у ее левой груди почти неподвижна, поскольку внимание Мон сосредоточено на том, как она использует свой рот справа. Ее язык легкий, но острый, когда он скользит вперед и назад по ее соску, она решает взять сосок в свои губы, и Сэм стонет, когда Мон сосет его. Сэм не знает, сколько времени проходит. Она знает, что ее сосок почти ноет от внимания, и облегчение, которое приходит, когда Мон сдается, недолговечно, потому что вместо того, чтобы прикоснуться к Сэм, где она так отчаянно хочет, она переключает свое внимание на другую грудь Сэм и начинает весь процесс сначала. Снова. «Ты меня убьешь», — выдавливает Сэм, когда Мон наконец снова начинает сосать. Мон только мычит в ответ и сосет сильнее. «Пожалуйста.» Сэм знает, как ужасно она звучит, но ей все равно. Простыни под ней уже мокрые от того, как ее тело реагирует на Мон. Ее внутренние поверхности бедер скользкие, и Мон не может этого не чувствовать, когда она опирается на Сэм. Из-за ее положения Сэм не может покачать бедрами и попытаться прижаться к ней, и она также не может сомкнуть ноги, чтобы найти облегчение таким образом, поэтому все, что Сэм может сделать, это лежать и принимать это. — Ты хочешь, чтобы я трахнула тебя, детка? Голос Мон звучит как сладость и секс. Тело Сэм почти схватывается при этих словах, как будто оно собирается испытать оргазм здесь и сейчас, но этого не происходит. «Боже, да», — выдыхает она. — Хочешь, я трахну тебя пальцами? Мон спускается ниже. «Ага.» Сэм знает, что прямо сейчас скажет «да» буквально на все. — Или тебе нужен мой язык? — горячее дыхание на клиторе Сэм, и ее бедра рефлекторно дергаются. Она до сих пор не открыла глаза, но ей и не нужно знать, что лицо Мон у нее между ног. — Блять, да, — стонет она. «О, Боже мой, да», — добавляет она, когда язык Мон касается ее клитора, а пальцы проникают внутрь нее. «Ты такая мокрая для меня». Мон звучит гордо, и Сэм знает, что у нее есть на это все основания. У нее три пальца внутри Сэм, и она едва растягивается. Ее язык начинает лизать клитор Сэм, и это все, что Сэм может сделать, чтобы не кончить немедленно. Она стонет и кусает себя за руку, чтобы залушить ее стон, и через несколько секунд острая боль проходит, и она знает, что теперь может сдерживаться некоторое время. Она слышит, как пальцы Мон входят и выходят из нее; это устойчивый темп, но не слишком быстрый, когда бедра Сэм толкаются ей навстречу. Она может слышать прерывистое дыхание Мон, когда она лижет ее, и то, как оно останавливается, когда ее губы смыкаются вокруг клитора, чтобы пососать его, и Сэм хочется спрыгнуть с кровати. Она может слышать свои стоны, непрерывный отчаянный беспорядок шума, который смешивается с собственными звуками удовольствия Мон, которые заставляют Сэм задуматься, трогает ли она себя или просто наслаждается тем, что делает. Она не может понять, где другая рука Мон; та, что внутри нее, слишком отвлекает, и ей все равно, чтобы думать об этом. «Что ты делаешь со мной?» она скулит. Это закономерный вопрос, потому что она уверена, что никогда раньше так сильно не кончала, и она получила свою долю потрясающего секса. Она не ждет ответа ни сейчас, ни когда-либо. Она имела в виду комплимент, но по какой-то причине это заставило Мон отстраниться. Сэм задыхается, когда Мон выходит, и ее рот покидает ее. Это, наконец, заставляет ее глаза распахнуться. «Почему ты остановилась?!» Она впервые увидела Мон с тех пор, как все стало серьезно, и она больше не выглядит безупречно. Пряди ее волос темные и мокрые там, где они попадали ей в рот между ног Сэм. Ее помада почти полностью размазана, и Сэм знает, что она, вероятно, на всей ее шее и груди. Однако губы Мон блестят, как и ее подбородок, от возбуждения Сэм. Мон смотрит на нее темными глазами, когда она садится, пока снова не встает на четвереньки и не ползет все выше. Она начинает наклоняться, когда они оказываются лицом к лицу, и Сэм готовится поцеловать ее, чтобы выразить свое разочарование, но вместо этого Мон садится и продолжает двигаться выше, пока Сэм не понимает, что происходит. — Ты сказала, что к моим услугам, верно.- говорит Мон. «Блять», — выдыхает Сэм, прежде чем поднять голову, чтобы доставить удовольствие Мон. — Вот так, детка, — со вздохом говорит Мон, ее колени раздвигаются еще дальше, и она садится верхом на лицо Сэм. Может быть, Сэм нравится, когда над ней доминируют и ее хвалят. Так? Может быть, это хорошая смена темпа, вместо того, чтобы быть боссом каждый день. Одно дело, когда весь день говорят «да» люди, которые на нее работают, и совсем другое — слышать это от красивой девушки, сидящей у нее на языке. Она знает, что сегодня вечером ни от кого нет осуждения, не тогда, когда одна из рук Мон движется вниз, чтобы на самом деле раздвинуть себя, потому что руки Сэм бесполезны, имеет еще больший доступ к клитору, который она может видеть пульсирующим после каждого лизания, которое она делает. За ней тоже следят. Взгляд Мон устремлен на нее — ее язык — когда Сэм начинает двигаться быстрее. «Медленней, детка», — воркует Мон, и Сэм мгновенно замедляется. Бедра Мон начинают задавать темп, и это мучительно, как будто у Мон есть все время и терпение в мире. Сэм думает, что да; у них есть всю ночь, чтобы трахать друг друга. И утро, пока не пришло время бросить все в чемоданы и успеть на рейс обратно в Таиланд. Поэтому она входит в темп, плотно скрещивая ноги, чтобы получить намек на облегчение, когда она работает языком в темпе, который диктует Мон. У Сэм просто нет слов, чтобы описать, как выглядит Мон: розовые прозрачные чулки и подвязки, трусики и соответствующий бюстгальтер, который почти не оставляет воображению. Все это над ее телом медленно и уверенно катается на языке Сэм, пока Мон наблюдает, постанывая через каждые несколько вдохов. «Я хочу, чтобы ты заставила меня кончить сейчас же, детка», — говорит Мон, и Сэм слышит напряжение в ее голосе, когда она пытается казаться невозмутимой. «Ты можешь сделать это для меня?» Сэм почти смеется. Она обдумывает умный ответ, но из-за хныканья в голосе Мон в ее мозгу ничего не выходит. Так что вместо этого она кивает и поднимает голову, чтобы сомкнуть губы вокруг клитора и тянуть, пока Мон не прижимается к ней еще сильнее. Сэм хочет, чтобы ее клитор был у нее во рту, а не над ним, и она слышит прерывистый стон Мон, как только та начинает его сосать. «Так хорошо», — стонет Мон, но уже забывая смотреть. Ее ресницы трепещут, пока Сэм не наблюдает за ними, и она наклоняется вперед, чтобы ухватиться за спинку кровати. Сэм мычит, и Мон задыхается от вибрации. Сэм хочется улыбнуться, но если она улыбнется, то не сможет сосать клитор Мон. Так она не делает. Вместо этого она сосет сильнее, проводит плавные линии вверх и вниз языком и стонет, когда Мон начинает тереться о нее. Это медленное движение, точно так же, как ее темп был всю ночь, но очень глубокий, и она, наконец, убирает руку, чтобы запутаться пальцами в волосах Сэм, чтобы поднять ее. Все, что может сделать Сэм, это стонать, лизать, сосать и стараться не кончать, наблюдая, как Мон берет от Сэм то, что она хочет. «Да, детка», — стонет Мон, и ее устойчивый темп прерывается внезапным рывком бёдер. «Блять, да, детка, не останавливайся». Она полностью теряет свой ритм, когда Сэм снова сосет ее. Это заставляет Сэм стонать, потому что эта женщина трахает ее лицо, как будто ее жизнь зависит от этого, и Сэм никогда не была так благодарна за то, что может кому-то помочь. «Я собираюсь… я собираюсь…» — это все, что выговаривает Мон перед тем, как кончить, громкие стоны, дрожь и влага, которые, как Сэм чувствует, стекают по ее подбородку и шее. Сэм стонет вместе с ней и тоже почти кончает. Она пытается удержать Мон во рту, но она непредсказуема в своих движениях, и Сэм, наконец, сдается и вместо этого просто дает ей плоскую часть языка, чтобы позволить ей тереться об него. «Так хорошо», — наконец, вздохнула Мон, когда остановилась. Она откидывается назад, так что она на груди Сэм, и, кажется, ценит беспорядок, который она сделала из Сэм, когда она проводит большим пальцем по губам и подбородку только для того, чтобы поднести его к своему рту, чтобы пососать. — Это было так хорошо, детка, спасибо. Она не совсем уверена, когда они попали в эту легкую БДСМ-ситуацию — нет, она знает, что это была секунда, когда она согласилась на то, чтобы Мон связала ее, — но Сэм не может не улыбнуться. «Пожалуйста.» — Как ты думаешь: теперь твоя очередь? — задумчиво спрашивает Мон, пробираясь назад. «Не драматизируй, — раздраженно говорит Сэм, опуская руки, потому что ее плечи начинают болеть, а руки покалывают, — но я надеюсь, что ответ будет «да». Она с надеждой наблюдает за Мон, она снова движется вниз по ней и предвкушает поцелуй, которого так и не последовало. Вместо этого Мон удобно сидит на ней и даже играет пальцами Сэм. «Все еще в порядке?» она спрашивает. «Я ценю твою заботу, но мне просто нужно, чтобы ты трахнула меня прямо сейчас». Ее комментарий доходит до Мон, и Сэм видит удивление на ее лице, что она быстро становится серьезной. «Я думаю, что это зависит от меня». — Мне нужно просить о пощаде? Она ухмыляется, говоря это, и наблюдает за вниманием и желанием в глазах Мон. «Тебе не нужно , но ты можешь захотеть «. Мон отходит от нее без предупреждения, и Сэм в ужасе наблюдает как она выходит из комнаты. «Куда ты идешь?» — полукричит она, стараясь не звучать слишком панически. Она все еще связана, и хотя она думает, что сможет освободиться, если ей это действительно понадобится, ей лучше этого не делать. Никто не отвечает, но и дверь не открывается и не закрывается, так что Мон все еще в гостиничном номере, где-то Сэм не может видеть со своего наблюдательного пункта. Она начинает сидеть, неловко со связанными запястьями, когда снова появляется Мон. «Просто нужно было кое-что принести», — ласково говорит Мон, и Сэм требуется секунда, чтобы понять, что изменилось. Отличие заключается в том, что среди розового кружева, все еще украшающего бедра Мон, теперь есть полоски черной кожи и пустое серебряное кольцо круглого сечения на ее тазу. Не говоря уже о том, что она держит два фаллоимитатора, маленький синий и фиолетовый побольше. Не страшно большой, но… значительный. Сэм думает, что ее глаза комично расширились, если судить по довольному взгляду Мон. — Ты принесла это с собой? «Похоже, ты действительно хочешь, чтобы кто-то нагнул тебя и трахнул». Сэм просто таращится. — Я неправильно тебя поняла? Она захлопывает рот с резким щелканьем зубов. Ей было бы стыдно и неловко от того, что ее очевидная потребность в абсолютной критике была бы настолько очевидной, если бы констатация факта исходила от кого-то другого. «Не думаю, что так,» холодно говорит Мон. «Итак, что мы думаем: фиолетовый или синий?» Она держит их, как будто просит Сэм выбрать. «Я думаю о фиолетовом», — отвечает Мон, не давая Сэм шанса связать предложение даже из одного слова. Отброшенную игрушку откладывают на тумбочку, и Сэм наблюдает, все еще полусидя, как Мон продевает другую через кольцо на ремнях безопасности, чтобы зафиксировать ее на месте. «Ну? Встань.» Ноги Сэм не хотят сотрудничать, но Мон ей не помогает; она просто наблюдает, как Сэм извивается и удирает, пока не встает с кровати и не встает на ноги. «Хорошая девочка». Сэм старается не слишком пафосно реагировать на похвалу и сжимает челюсти, но хныканье вырывается, когда одобрение сопровождается тем, что Мон вытаскивает из лифчика маленькую полупрозрачную бутылочку, которую Сэм даже не заметила, зациклившись на всем происходящем под ней, как было. «Знаю, знаю.» Мон говорит это так, как будто она отвечает на выпрашивание еды домашним животным, пока еда готовится. «Скоро, детка». Она заставляет Сэм смотреть, как гладкая прозрачная жидкость стекает по всей длине игрушки, прежде чем бутылочка снова заправляется ей в лифчик. Она многозначительно смотрит на Сэм, потом на игрушку между ними. «Хорошо?» Сэм должна слишком долго тупо смотреть, одновременно не зная, чего хочет Мон, и будучи не в состоянии думать достаточно усердно, чтобы понять это, потому что рука Мон захватывает ремень на запястьях Сэм, дергая ее руки вперед к фаллоимитатору. Ой. Левая рука Сэм обхватывает его и скользит, распределяя смазку по его длине и по нижней стороне. Она медленно поглаживает его и наблюдает, как Мон наблюдает за ее рукой, губа зажата между зубами, пока Мон не врывается, чтобы поцеловать ее так внезапно, что это заставляет Сэм подпрыгнуть. Это агрессивный поцелуй, и хотя в этом определенно нет необходимости, потому что Сэм не забыла, она знает, что Мон вновь заявляет о своем превосходстве. Она чувствует, как Мон двигает бедрами, чтобы трахнуть руку Сэм, и мучительно, что ее заставляют ждать. Не то чтобы Мон заставила ее долго ждать. «Повернись», — говорит Мон, резко прервав их поцелуй. Она не дает Сэм шанса среагировать, прежде чем ее руки оказываются на талии Сэм, чтобы та повернулась быстрее. И она даже ничего не говорит, когда одна рука хватает Сэм за бедро, а другая бежит вверх по ее спине, пока не оказывается между ее плечами, чтобы согнуть ее — очень охотно — пополам. Она, наверное, стонет. Или задыхается. Или все сразу. Она не совсем уверена, потому что слишком занята тем, чтобы взять себя в руки, прежде чем снова уткнуться лицом в кровать. Она дергает ее правое запястье, но она и этого не особо замечает. Вместо этого она замечает мокрый, смазанный отпечаток руки, который она оставляет на простыне из-за избытка смазки. «Раздвинь ноги, детка», — говорит Мон позади нее. Сэм делает, как ей говорят, а затем падает на предплечья. Она никак не может поддерживать себя со связанными руками; она не уверена, что сможет вообще содержать себя в ближайшее время, если уж на то пошло. «Ты так хорошо выглядишь в этом», мурлычет Мон, и ее рука довольно внезапно касается задницы Сэм. Это не совсем шлепок, но мог быть. Вместо этого она сжимает — не нежно — как будто она пытается убедиться, что у нее хорошая хватка. «Наклонись ко мне». Все, что может сделать Сэм, это опустить голову и ждать. Рука, толкнувшая ее вниз, проводит ногтями по ее спине, заставляя ее вздрогнуть. Она царапает ее талию, изгиб ее задницы и заднюю часть бедра, затем поворачивается и без ногтей проходит по внутренней стороне бедра. Она чувствует, как палец Мон ловит ее влагу, и сдерживает стон. Она не хочет просить. Она ждала так долго и знает, что конец близок. «Боже, ты буквально течёшь». Сэм чувствует, как рука Мон неуклюже вытирается о ее задницу, прежде чем эта рука тоже хватает ее. Мон ведет себя грубо, и это не то, к чему Сэм привыкла, но это разрушает ее, и она знает, что это станет тем, о чем она попросит в будущих сексуальных контактах. Холодное игрушка скользит по ее входу без предупреждения, и она не может сдержать стон, который вырывается из нее. «О, ты так готова ко мне, не так ли», — говорит Мон сквозь собственный стон. Это риторика, но Сэм, наконец, может найти слово в своем словарном запасе. «Ага.» Игрушка отступает, и Сэм пытается догнать ее, но хватка Мон крепка и ограничивает диапазон ее движений. Мон, к счастью, не заставляет ее ждать, и она снова скользит в нее, но на этот раз, когда она отступает, Сэм чувствует, как Мон меняет угол наклона, и со следующим толчком вперед бедер Мон она скользит в Сэм с устойчивым движением. — Блять, — выдыхает Сэм. Ей приходится задерживать дыхание, чтобы пережить это, потому что все ее тело дергается вперед в толчке удовольствия. Это не оргазм, но он близок. Нет ни минуты терпения, любезность позволить Сэм привыкнуть к обхвату, и она готовится к дискомфорту, когда Мон сразу же начинает отступать и снова продвигаться вперед, только… дискомфорта нет и— «Черт, это потрясающе», — говорит она, со стоном переплетая пальцы и упираясь лбом в кулаки. Она думает, что выглядит так, как будто молится, если бы не богиня в розовом кружеве, трахающая ее страпоном. Она быстро говорит любому высшему существу, которое может существовать или не существовать, умоляя их позволить ей пережить это, хотя бы для того, чтобы иметь шанс пережить это снова. Мон мычит в знак согласия и крепче сжимает задницу Сэм, и Сэм знает, что завтра у нее будут синяки, поскольку темп Мон начинает набирать обороты, пока не достигнет стабильных 60 ударов в минуту. Сэм ненавидит то, что она может засекать часы, но это вторая натура. Это темп, который, как она знает, не приведет ее туда; это просто доведет ее до крайности, а затем сведет с ума от потребности кончить. Это также темп, который, как она знает из собственного опыта в положении Мон, может поддерживаться носителем в течение достаточно долгого времени. Сэм ничего не может сделать, кроме как ждать, пока Мон решит проявить к ней милосердие, и ей внезапно напомнили, что Мон сказала, что, возможно, захочет попросить об этом. Теперь Сэм понимает, почему. Она бессильна наклониться и прикоснуться к себе, чтобы поторопиться. Она бессильна пошевелиться, потому что Мон ей не позволяет. У нее нет выбора, кроме как позволить Мон трахнуть ее, как она хочет. — Быстрее, — пытается она, уверенная, что это будет проигнорировано. «О, дерьмо», — говорит Сэм сквозь стон. Сила толкает Мон так глубоко, что Сэм чувствует, как она достигает дна, и это делает ее зрение размытым, когда она пытается открыть глаза, чтобы посмотреть вниз на свое тело, чтобы увидеть, что происходит между ее ногами, поэтому она сдается. Так же, как она отказалась от каждой унции контроля, которую могла иметь сегодня вечером. Она также теряет контроль над своим голосом, и ее попытка не казаться такой отчаянной, как она знает, Мон знает, что она терпит неудачу, поскольку ее стон эхом разносится вокруг них с каждым медленным, сильным толчком. «Ты так хорошо звучишь», — говорит Мон. Ее собственный голос сдавлен, и что-то в этом, что Мон усердно работает над тем, чтобы трахнуть ее так хорошо, каким-то образом заводит Сэм еще больше. «Когда я кончаю, я звучу лучше». Она не уверена, как ей удалось составить целую дерзкую фразу, но она чувствует, как Мон реагирует на это очень медленным отстранением, которое колеблется, просто стесняясь полностью выскользнуть из Сэм. Она помнит, что сказала Мон, когда она приехала, что она хочет знать, как будет звучать Сэм, когда она кончит, и Сэм хочет показать ей это больше, чем жизнь. Мон, кажется, ломается, отказываясь от малейшего контроля со звуком, который находится где-то между стоном, криком и вздохом, и отпускает свою хватку на заднице Сэм, чтобы провести руками вверх по ее спине и вниз, чтобы держать ее за талию. — Тогда позволь мне услышать тебя, детка. Ее толчок назад короткий и быстрый, и она задает быстрый темп. Сэм поблагодарила бы ее, но она не может, по крайней мере, не сейчас, потому что единственное, на что сейчас годится ее голос, — это стоны и случайные «Блядь!» Ее тело раскачивает вперед снова и снова, и ее чрезмерно чувствительные соски тянутся взад и вперед по гладкой простыне, и она может слышать, как тело Мон соединяется с ее собственным так же сильно, как она может это чувствовать, непристойные, влажные шлепки, за которые Сэм было бы почти стыдно, если бы это не было похоже на рай. Она не может произнести ни слова, но ее голос все еще работает, и она громко кричит, когда ее оргазм приближается к критической точке, и это, кажется, воодушевляет Мон, которая еще быстрее входит в нее. Возможно, она кричит. Она не знает и не заботится. Все, что она знает, это удовольствие, которое разрывает ее с оргазмом, и что Мон не сдается, даже когда Сэм сильно сжимает игрушку, и кажется, что жестокий темп заставляет это длиться невероятно долго. Ее руки подгибаются, как и ее колени, и она почти падает на кровать, но даже это не замедляет Мон. Она просто продолжает трахать Сэм. И теперь, когда бедра Сэм толкаются в кровать с каждым резким, быстрым толчком, ее клитор, который умолял о внимании, снова и снова скользит по твердому краю матраса, и Сэм уверена, что потеряет сознание. Она даже не может сказать, закончился ли ее первый оргазм, но она снова кончает. Она чувствует, как Мон склоняется над ее спиной. Чувствуя ее быстрое и тяжелое дыхание на шее. «Да, детка», — простонала она Сэм на ухо. «Ты такая горячая, что заставишь меня кончить тоже». Сэм только скулит. Она ноет, потому что ее оргазм наконец-то (трагически) закончился, и она уже знает, что кончит снова, когда бы Мон ни кончила. Ее тело было заведено, как пружина, так долго, что его мощная потребность в освобождении не может быть остановлена. Она отчаянно пытается отдышаться, но это невозможно. Мон так сильно и быстро трахает ее, преследуя собственный оргазм, что просто не может. «Я кончаю», — стонет Мон, резко двигая бедрами. «О Боже, я кончаю!» Она прижимает бедра Сэм к кровати и прижимается к ней, и это прижимает клитор Сэм прямо к кровати, и Сэм видит звезды. Когда ее сознание возвращается, она чувствует, как губы на спине медленно целуют ее лопатки, а грудь все еще вздымается у нее за спиной. Она хнычет, и этого достаточно, чтобы привлечь внимание Мон, потому что она тянется, чтобы поцеловать ухо Сэм, прежде чем успокаивающее тепло и вес ее тела исчезнут. Сэм вздрагивает, когда Мон медленно выходит из нее, пока они не перестают быть соединенными, и она чувствует, как рука Мон гладит ее задницу, которая более чем нежна. Сэм пытается забраться на кровать, чтобы перевернуться на спину, чтобы наконец-то дышать, и она чувствует, как Мон скользит рядом с ней через несколько секунд, руки ловко развязывают узел на запястьях Сэм, чтобы наконец (трагически) освободить ее. — О, Боже мой, — тяжело вздыхает Сэм. «Это было чертовски невероятно». «Черт возьми, да, это было невероятно.» Сэм переворачивается на бок из последних сил и придвигается ближе, чтобы прижаться к Мон. «Все в порядке?» — спрашивает Мон. Сэм требуется минута, чтобы решить, как ответить, чтобы она не выглядела слишком похожей на развратную извращенку. «Более чем», — отвечает Сэм. «Можем ли мы сделать это снова? — спрашивает Мон «Сейчас?» Голос Мон недоверчив. «Нет!» Сэм быстро отвечает. «Боже, нет. Я бы умерла. Просто в будущем». «О, конечно». Она слышит улыбку в голосе Мон, Сэм приподнимается, чтобы поднять голову настолько, чтобы найти и захватить губы Мон своими. «Хорошо», — говорит она, когда они расстаются, ее тело непроизвольно и так необходимо растягивается, что заставляет ее откатиться от Мон. — Это твой способ сказать мне, что пора спать? Сэм смотрит на Мон, которая начинает садиться, и какой бы измученной она ни казалась, она по-прежнему самая красивая девушка, которую Сэм когда-либо видела. Она почти забывает ответить ей. «Мм, да. И сними это», — говорит она, указывая на грудь Мон, все еще полуприкрытую ее розовым кружевным лифчиком. «Он колючий». Мон просто смеется и снимает его, отбрасывая в сторону и указывая на свою нижнюю половину. — А как насчет остальной части? Взгляд Сэм блуждает по поясу с подвязками, скрытым трусикам и чулкам и тому факту, что ни одна из подвязок до сих пор не пристегнута к ним, потому что они не выдержали всей этой активности, и она закусила губу. Она могла бы смотреть на Мон так часами и ей никогда бы не надоело. Но… «Да, все. Я хочу быть рядом с тобой сегодня вечером и не хочу запутаться во всем этом». «Как скажешь», — шепчет Мон через кровать, и Сэм закатывает глаза только для того, чтобы они снова остановились на Мон, чтобы посмотреть, как она заканчивает раздеваться. «Хорошо, давай», — говорит она, когда достает одеяло, которое оказалось на полу в суматохе, чтобы укрыть их обоих. Сэм изо всех сил вскакивает в объятия Мон под теплым одеялом, чтобы устроиться рядом с ней на ночь. «Во сколько твой рейс завтра?» — спрашивает Мон. В 10:30 утра, — отвечает Сэм Мон ставит будильник и кладет телефон на тумбочку рядом с фаллоимитатором, который не использовался.