Слова

      Когда на первом занятии Эми буквально влетела в аудиторию, вся запыхавшаяся от бега и покрасневшая, Жан подумал, что она красивая. Когда девушка стояла посреди кафетерия, потерянным взглядом ища, куда приткнуться, он хотел окликнуть её, но его опередили. Когда, сидя на паре Шадиса, она вздрагивала каждый раз от громкого голоса профессора, Кирштайн находил это милым. Это не любовь с первого взгляда, но девушка сразу привлекла его внимание. Эми казалась ему симпатичной. И немного одинокой.       Было неприятно узнать, что девушка, с которой собирался познакомиться, уже занята. Жан несколько опешил и даже немного разозлился, увидев тогда ту сцену. И было так странно наблюдать за тем, как Эми умоляет его молчать, а потом краснеет и дрожит от его нелепой шутки. В тот момент Кирштайн не понял её. Ведь поведение шатенки никак не вязалось с ролью ветреной студентки, предпочитающей мужчин постарше. Это ещё больше подогрело его интерес.       Жан часто наблюдал за девушкой, пока она не замечала этого. Он видел, как Эми тяжело знакомиться с новыми людьми, как ей неловко завязывать простые разговоры. Парень обращал внимание на то, как тяжело ей бывает называть их историка не папой, а профессором Смитом. Он замечал, как она счастливо улыбается, когда пары заканчиваются и наступает время идти домой, и как слегка морщит нос, когда кто-то из преподавателей зовёт её Эмилией. Кирштайн видел, как девушка постоянно берёт в столовой лишь то, что ей нравится, не обращая внимания на вредность и калорийность пищи. Кажется, Эми вообще не боялась за свою фигуру в отличие от других студенток. В ней было ещё множество мелочей, которые были совершенно обыденными, но каждый раз привлекали внимание Жана. Не прошло и недели как при взгляде на эту девушку сердцебиение начало учащаться.       Конечно, Кирштайн слышал Райнера, когда тот рассказывал о «симпатичной попке» Эми, которую блондин надеялся заполучить. Хоть парень и молчал тогда, видеть руки Брауна на талии шатенки было противно. Это была ревность. Кирштайн не мог себе позволить так открыто лезть к девушке, которая уже занята, а чёртов Райнер спокойно делал это. Хотелось его вывести, и это желание преобладало над порядочностью.       Когда Жан целовался с Эми, он мог бы с уверенностью сказать, что девушка девственница, если бы не видел её тогда на преподавательском столе. Она настолько невинно коснулась его губ в начале, жмуря глаза, словно это был её первый поцелуй. Даже когда Смит отвечала парню, засовывая свой язык в его рот, чувствовалось, что у неё совсем не было опыта. Хотя и несмотря на это Кирштайн получал огромное удовольствие, целуя её. После этого он ещё какое-то время не мог думать ни о чём кроме губ шатенки. Даже когда Пик затащила его в спальню, намекая на близость. Жан так и не смог этого сделать тогда. Хотел, чтобы отвлечься, но не стал. Он лишь, бросив брюнетку, ушёл в туалет, чтобы подрочить на светлый образ Эми.       Кирштайн сказал Райнеру, что девушка ему не интересна, а сам только и делал, что вечно искал её среди толпы. Не прошло и двух недель, как он понял, что влюбился. Когда после разговора с Пик Жан увидел раздражённые глаза шатенки, он надеялся, что Эми ревнует. Ему, чёрт возьми, так хотелось, чтобы это было правдой. Потому что это значило бы, что девушка тоже к нему что-то испытывает. И каждый раз при виде смущения на её лице Жан желал найти подтверждение этого.       Когда он услышал, что Эми собирается на свидание с Брауном, что-то внутри надломилось. Тонкая нить терпения парня оборвалась с гадким треском. Жан говорил про Аккермана, хотя ему не было до него дела по сути. Больно было только за себя. Кирштайн не хотел говорить подобные слова шатенке, не хотел повышать голос и доводить её до слёз, но все чувства, накопившиеся за столь короткий срок, вылились наружу грязью. Как Эми вообще могла после этого позволить целовать себя, парень не мог понять. Однако тяжело было остановиться наконец получив хоть какую-то отдачу.       Девушка была прекрасна. Каждый вздох и всхлип окончательно выводили Жана из равновесия. Он сходил с ума, находясь так близко к ней.       Почувствовав, как руки Эми отталкивают его, парень услышал голос:       — Жан… Погоди, пожалуйста… Остановись…       Кирштайн приподнялся, глядя в лицо девушки. Её щёки покраснели, губы припухли, а дыхание было прерывистым. Эми, действительно, выглядела сейчас одновременно невинно и чертовски сексуально. Но она боялась. На глазах снова заблестели слёзы.       — Блядь… — выругался Жан. Он уже начал приходить в себя после этого эмоционального взрыва. — Эми, прости, я сорвался…       Парень отодвинулся подальше, приняв сидячее положение, чтобы Смит смогла выползти из-под него. Шатенка буквально тут же это сделала, одёргивая толстовку. Так ничего и не сказав, Эми поспешила в прихожую и, быстро одевшись, покинула квартиру.       Жан так и остался сидеть на диване, уставившись на одну точку. Дождь всё ещё лил.