201 попытка сбежать

Лес всё не хотел заканчиваться. Деревья заменялись деревьями. Колючие кусты — крапивой. А луна забиралась всё выше на небо. Было темно — хоть глаз выколи. Рома уже не мог разобрать куда бежит, лишь бы подальше отсюда. Чёртов лес, чёртовы ветки, что царапают лицо. Ебучие людоеды. Он ожидал встретить в своей жизни кого угодно, но не их, ещё и в школьном возрасте. Как же Рома ненавидел свою судьбу. Как же он ненавидел себя за то, что он решил довериться какому-то левому человеку. Тошнота всё не уходила, как и всплывающая в памяти картинка наполненного человечиной холодильника. А вдруг в том черном гараже тоже был их склад или типо того? Колени не хотели сгинаться. То ли его зрение ухудшалось, то ли в лесу правда бывает настолько темно. Но после того, как его стало шатать как пьяного, Пятифанов понял, что не был готов к встрече с маньяками, как бы не храбрился перед друзьями. -Блять! — Рома зацепился обо что-то ногой, грохнувшись наземь и, прокатившись вниз по траве и веткам, упал на что-то хрустящее. Приподнявшись на локтях он увидел кости, скинутые в одну кучу, — Какого… В глазах на секунду побелело, но мозг выдавал страшную мысль: уж лучше кости, чем кровавое месиво. Когда он поднимался, человеческие останки начали неприятно трещать, отчего парень жалобно взвыл. Всё здесь было против него. Вдруг по лесу раздался странный гул — кто-то трубил в шофар. Проснувшиеся птицы разлетелились темными силуэтами. Роме пришлось пригнуться, чтоб одно из ночных пернатых животных не врезалось в него, пока в панике взлетала, бросив искать хоть что-то съедобное между костяшек. Костяшки пальцев задрожали еще сильнее, когда Пятифанов осознал, что этот гул обозначал начало охоты. Охоты на него. -Блять, блять, блять! — Рома нервно пытался поскорее выбраться из ямы, в которую свалился так не вовремя. Свист пролетел совсем рядом. Корявая самодельная стрела с острым наконечником застряла в сухой каменистой земле. Пятифанов ошарашенно смотрел на неё ещё пару миллисекунд, после рванув как можно быстрее за стволы деревьев, в панике прячась. Откуда? И как кто-то может видеть что-то в такой темноте? Рома старался всматриваться в густые заросли, лишь иногда замечая перья. До него почти сразу дошло, что людоед нацепил на себя совиные перья как маскировку, чтоб сбить с толку. Такие трюки с ним не прокатят. Зато стрелы, наконечники которых врезались совсем рядом, заставляли перебегать из укрытия в укрытие. Как спасаться от убийц в школе его не учили. И никакой дебил кроме него, наверное, сюда и не полез бы добровольно. -Сука, — не подготовленный мозг только и мог заставлять винить себя за совершенную ошибку, которую уже невозможно исправить. Рома честно ненавидел свою наивность, но блять, не об этом сейчас нужно думать, — Чтоб это всё провалилось! Что-то ударилось, навалившись, с боку. Как оказалось, не кто-то, а что-то. Они покатились кувырочком по камням вниз. Рома почувствовал как они царапают спину. Чье-то дыхание с запахом мертвечины обожгло лицо. Людоед навалился на школьника, пуская слюни из оскалившейся пасти. -Думал сбежать, сволочь? — уродливый братец Антона прижал к его горлу круглый серп, вдавливая кончик в землю. Рома собственной кожей чувствовал насколько острое лезвие возле его шеи. Грудь непослушной вздымалась из-за сбитого дыхания. Бешеные глаза сероволосого каннибала так и кричали о желание убить его. -Я перережу тебе несколько вен, испробую твою кровь и буду отрезать по маленькому кусочку, пока ты не сдохнешь от болевого шока! — взвизгнул Серый. Пена от бешенства из его рта, перемешанная с остатками еды в зубах капала прямо на лицо брюнета, отчего тот зажмурился, поджав губы, — Хотя личико у тебя правда милое… Последняя фраза прозвучала настолько странно, что у Ромы по всему телу прошлись холодные мурашки. Он развернул нож бабочку, замахиваясь на изуродованное шрамами лицо. Серый успел отпрыгнуть, прежде чем его задело быстрое лезвие. Зато вот кончик серпа глубоко прошёлся по щеке мальчишки. Они накинулись друг на друга, стараясь зацепиться за каждый подходящий момент разрезать чужую глотку. Рома был уверен, что никогда не убил бы живого человека, но сейчас тело само двигалось по тенденции «ты или тебя». Грязь и колючие иголки кустов и репейников оставались на одежде, когда они в очередной раз скатывались всё ниже по оврагу к быстро стекающей реке, камни которой так и обещали своим видом разломать все косточки. Стоило им хоть немного расцепиться, как в Пятифанова летели стрелы со всех сторон — Сова перебегал от дерева к дереву. Они свалились в воду. Ледяные брызги ударили Пятифанова по лицу. И так расцарапанная одежда в миг промокла, пропуская сквозь себя ночной мороз. Чужая пасть стучала зубами совсем рядом с его кожей, пытаясь укусить. Рома не мог разобрать что происходит, руки просто двигались сами на адреналине. Он замер только когда людоед резко замолчал, перестав издавать страшные звуки, похожие на рычание волка. Лезвие ножа воткнулось прямо в рот каннибала, который в очередной раз пытался отодрать кусок тела кривыми зубами. Оно проходило сквозь губу и язык, выходя где-то через щёку. Рома вскрикнул от резкого осознания того, что он только что сделал, чуть не выпустив рукоять из ладони. К счастью, он схватился за него лишь сильнее, выдергивая одним рывком. Чужая кровь брызнула в разные стороны и людоед взвыл, зарычал еще громче, дергаясь на камнях и хватаясь за свою челюсть. Пятифанов почувствовал, как в глазах темнеет от нехватки воздуха. Руки предательски дрожали. Только сейчас он заметил, что они были все изрезаны от соприкосновений с серпом. Черные рукава сменили окрас на алый. Рома сполз с груды камней, поднимаясь на трясущиеся ноги. -Папа! Мама! — вопил дёргающийся в воде Серый, зовя к себе родителей, чтоб те отомстили за него. На его лице появится еще один шрам. У Ромки сердце в пятки ушло. Если сюда еще и этот пузатый громила придет, то он точно разревётся от отчаяния. Он так хотел домой. Ну и пусть там пьют или кричат, да он бы всё отдал, лишь бы сейчас сидеть у себя в закрытой комнате и слышать их голос за дверью. Царапины на руках неприятно пульсировали, не хотелось даже узнавать насколько в плохом состоянии его запястья. Хриплые крики остались позади. И снова деревья. Почему-то стало чересчур тихо. Ни единой живой души. Это, конечно, хорошо, но у Пятифанова было плохое предчувствие. Шаг за шагом и он чуть не наступил в медвежий капкан, запрятанный в высокой траве. -Пиздец, — а дальше заросли были еще больше. Рома постарался обойти это место, заметив, что стрелок наконец отстал от него. Скорее всего побежал помогать пострадавшему брату. Тело шаталось, а глаза щипели всё яростнее. Рома понял, что слишком крепко сжимает рукоять ножа, только когда стало больно. Ладонь покраснела и перепачкалась в крови, капающей с лезвия. Он переложил оружие в другую руку. И что подумают о нём, если увидят в таком виде? Он точно не пойдет в полицейский участок — ещё повесят на него всё, что только можно. Проще завалиться домой и никому ничего не рассказывать. И не пускать Бяшу, Полину и Катьку даже близко к лесу. Вообще запретить всем подходить к этому триклятому месту. Только мальчик стал думать о будущем, как его вернули в реальность. Чрезмерно жестоким способом. В его ногу чуть ниже колена воткнулась стрела. Рома сразу потерял равновесие, закричав во всё горло. Ткани разорвались, вены и нервы порвались, а острый осколок врезался в кость. Мальчик жалобно проскулил, дрожащими руками дотрагиваясь до метательного снаряда. Он перестал чувствовать собственную ногу, ощущая лишь громкую пульсацию, сравнимую с тысячами иголок, что воткнулись в кожу под ногтем. Из глаз хлынули холодные неконтролируемые слёзы, из-за чего дыхание стало похоже на истерическое, громкое, задыхающееся рыдание, затмевающее все другие звуки. Он не решился вытаскивать инородное тело, поломав деревянное основание стрелы, чтоб не торчало. И с горем пополам отполз в другое место. ≪Больно≫ единственное слово, что возникало у него в голове. -Он больше не сможет убегать, — сказал сам себе Слава, убирая лук и возвращаясь к брату. Но он ошибся. Рома стёр непрекращающийся поток слез, перемешанный с кровью из пореза на щеке. Облокотившись о острую кору дерева, он поднялся. Колени снова подкосились. В глазах постоянно мелькали белые блики. Если надо будет — он уползёт на четвереньках, да хоть на одних руках. Местами на ветвях висела чья-то потрепанная одежда, словно повешанный трофей. Была и женская: разорванная и с окровавленныйми юбками. И мужская, перепачканая в грязи. И даже детская. Ненормальные уроды. Передвижение стало совсем медленным. Зрение уже привыкло к непроглядной тьме, мальчик ориентировался по звукам и наощупь. Слишком часто падал, постоянно прятался. Было нестерпимо больно, но разве у него был выбор кроме как продолжать идти? Наконец-то людоеды от него отстали, отчего сердце начало успокаиваться. Он мог поклясться, что слышал звуки города, пусть и не видел ничего впереди. Выхлопы завода и рычание машинных моторов. Надежда обволокла всё тело, отчего оно расслабилась, тут же теряя равновесие. Ножик упал куда-то в траву. Рома пытался хоть немного приподняться, но конечности отказывали двигаться. Запах мокрой травы въелся в легкие. В ушах был какой-то шум. Голова сильно кружилась, казалось, что он сейчас потеряет сознание. Роме стало так страшно — он же почти выбрался, он не может сдаться сейчас. Мальчик поднял голову, наконец приподнявшись на локти. Расплывчатое зрение заметило блестящее под луной лезвие ножа. Он потянулся к нему, но чья-то нога откинуло нож подальше. Это конец? Пятифанову пришлось потратить около двух секунд, чтоб поднять глаза наверх. Заяц. Нет, заячья маска, лежащая на блондинистой макушке. -А ты везучий. Считай первый, кто смог выбраться, — Антон ласково улыбнулся лежачему на траве мальчишке. Рома одновременно выдохнул, одновременно напрягся еще сильнее. -Я тут подумал, что не хочу тебя отпускать. Уж больно ты мне понравился. Но не волнуйся, отдавать этим идиотам я тебя не буду. -Да пошёл ты, — сквозь зубы немного охрипшим от холода голосом послал его брюнет, садясь на колени, — Твоему старшему брату я уже треснул, и тебе тоже врезать смогу. В конце концов, Петров не выглядел каким-то качком или спортсменом. Рома вздрогнул всем телом, когда рядом с его пальцами в землю воткнули топор. Сознание чуть не улетело от испуга. Когда блондин успел достать его? Он всё это время с ним ходил? -Я всё еще злюсь на то, что ты воткнул в меня нож. Знаешь, я могу отрезать тебе руки или ноги, — Антон снова улыбнулся, всматриваясь в широко раскрытые глаза напротив, что так испуганно метались из стороны в сторону, — Но не волнуйся, я буду любить тебя даже без них. Если понадобится, буду носить на своих руках. Романтично, не находишь? -Ты обманул меня! — Рома сглотнул застрявший в горло ком, отползая от блондина, — Ебанутый псих! В лесу ещё хуже. -Но ты этому психу поверил. И, заметь, всё еще жив. Следовательно, я не соврал, — Петров приподнял лицо парня, слизывая сладкую кровь с его щеки, — А по тропе ловушки расставляли я с Алисой. Ты бы и двух километров не пробежал, малыш. Рома оттолкнул его от себя, сразу же поднимаясь на ноги и собираясь бежать. Блондин вдруг засмеялся: звонко, совсем не по-злодейски, но от этого менее жутко не становилось. Он закатил глаза, отчего серая радужка полностью слилась с белками. Белые очи, с ярко выделяющимися красными капиллярами придавали ему вид чего-то нечеловеческого. Пятифанов дёрнулся, чувствуя как сильно обледенели пальцы от страха. Ноги споткнулись об откуда-то взявшуюся проволоку, которая тут же завязалась в узел, заставляя в очередной раз упасть лицом вниз. Так вот про какие ловушки ему говорили. Чужие шаги снова вернули в сознание. Антон надвис над пойманным, схватив его руки и прижав к его же спине. Рома болезненно зашипел, тихо всхлипнув. Петров задрал его рукава, замечая длинные порезы. Раздражённо цыкнул, он прошептал что-то похожее на проклятье, связывая руки мальчика верёвкой в местах, где ран не было. -Нет! — закричал Ромка, когда его связанного подняли и закинули на плечо, — Нет! Нет! Нет! Город был так близко. Спасение было на расстоянии протянутой руки. Ну почему всё так? Рома не смог произнести и звука после осознания, что его никто даже искать не будет… Да и не найдут...