Для душевного равновесия

У Кавеха неимоверно ломит спину после нескольких часов кропотливой работы с чертежами. Он совершенно забыл о течении времени и ужаснулся, проверив время на настенных часах. Мало того, что парень до ночи сидел в скрученном положении, так ещё и совершенно ничего не ел и не пил, что для организма стало уже чем-то привычным, но от этого не легче. Архитектор потушил настольную лампу и решил вылезти из комнаты. Тихо шагая на кухню, юноша очень надеялся не потревожить сон своего соседа, оглядывался по сторонам и, оказавшись на кухне, удивлённо ахнул: в столь поздний час Аль-Хайтам сидит на кухне, варит себе кофе, одновременно зачитываясь очередной книгой. — Удосужился выползти из своей пещеры. Ты время видел? — Это важный проект, и я вполне хорошо себя чувствую, – Кавех закатил глаза и заглянул в холодильник, надеясь найти там что-нибудь сытное. Тщетно. — Твой вид говорит об обратном. Тебе стоит отправиться спать. Закрыв холодильник, блондин устало бьётся лбом об его дверцу и тяжко вздыхает. Руки безвольно повисли. На готовку он точно не найдёт в себе сил, а просить Аль-Хайтама о чём-то совершенно не было желания. Резкая апатия хлынула вместе с тревожными мыслями о следующих днях, которые будут посвящены работе, о его долгах, о том, что нужно бы пощадить свое здоровье, о том, об этом... Кавех аж сморщился. Наливая себе в чашку только что сваренный кофе, Хайтам положил книгу рядом и подошёл к своему соседу по комнате. Осторожно коснулся одной из обмякших ладоней и переплел их пальцы. Видеть такого Кавеха приходилось так часто, что закрывать глаза было невозможно. — Пойдём, я тебя уложу. Завтра поешь, – Ненавязчиво кладёт вторую ладонь на бок светловолосого архитектора и тянет за собой, чтобы довести до его постели. А тому ничего говорить не хочется. И упираться не хочется. Было стыдно за то, что сам Аль-Хайтам с ним возится, как с ребенком, хотя забота – это самое банальное, что могли проявлять партнёры друг ко другу. Юноша незаметно для себя оказался на мягкой кровати с таким облегчённым вздохом, словно в этой постели он не отдыхал лет так 5. Спина стала ныть чуть меньше. Кавех устроился на животе, удобно умостил руки под прохладной подушкой и ощутил приятную тяжесть от такого же прохладного одеяло. — Кави, – уже в полудрёме блондин вопросительно замычал, – дай себе отдохнуть. И молодого архитектора окутало спокойствие. А невесомый поцелуй в уголок губ и тепло на затылке от впутавшейся в его пряди ладони отправили прямым рейсом на седьмое небо. Может, он просто уже спит? — Побудешь со мной? – Кавех невнятно бубнит, но уверен в том, что его понимают. И чувствует, как на его постель присаживаются совсем рядышком. Осторожные поглаживания окончательно приводят к душевному равновесию. Аль-Хайтам вслушивается в сопение уставшего Кави, и это то, чего ему сейчас не хватало. Беспокойство притихло, по затылку бежали мурашки, потому что даже такой Кавех был для него завораживающе красивым. Райским, не иначе. По-другому невозможно оправдать, почему от такого вида спокойно на душе и сердце набирает обороты. Пшеничные волосы в лунном свете словно искрятся, и на ум приходит только одно сравнение – водная гладь. Погрузиться в сон было совсем нетрудно. Оно и понятно. Возможно, с утра архитектор даст себе понежиться в тёплой кровати подольше, а на кухне его будет ждать горячий завтрак. И Аль-Хайтам, читающий книгу. А может, и несколько ласковых поцелуев. Так, для душевного равновесия.