Miyuki

MIYUKI. Тишина глубокого снега. «Вот я спрячусь — ты не найдешь меня» Песня белых волков в глубине заснеженного леса заставляет рой тревожных бабочек оцарапать своими крыльями все внутри, а азарт закипеть пламенем в венах. Тэхен ощущает себя снова ребенком. Мороз нещадно щиплет краснеющую кожу на щеках и колко оседает в горле, заставляя голос сипеть, а руки краснеть. Тишина глубокого снега вокруг. Их мир сокрытый снегами принадлежит только им двоим сейчас — Тэхену и его вечному мальчишке. Он несется сквозь лес, знакомый ему уже почти как собственные пять пальцев — Тэхен изучил его за все то время, когда они с Чонгуком бесконечно гуляли здесь, прижимая друг друга к каждому встречному дереву и целуясь, смешивая друг друговы холод и нежное тепло, рождая новое, теряясь в этом, с первого взгляда, совсем одинаковом лесу, в котором вампир мог безошибочно определить местонахождение чего угодно по запаху. И сейчас Тэхен играет с ним, раззадоривает, дразнится, как он обожает это- пытается обмануть безупречный нюх, безупречный слух и ведущую его мальчика сквозь все — огромную любовь, заставляющую, казалось, мертвое вампирское сердце распухнуть, увеличиться в тысячу раз и нежно сдавить грудь, погружая в состояние острого восторга как только любимая темная макушка мелькает среди укрытых снегами сосен и ноздрей касается нежный запах любимого им пьянящего тепла. Если Чонгук — это можжевельник, соль, дым, металл, то Тэхен — это тепло кожи, нежность мускуса, лаванды и ромашки. Он кусочек Весны в вечной Зиме Чонгука, его голубой василек укрытый снегом. С завязанными глазами вампир, минуя препятствия несется за своим человеком. За своим обожаемым, дурманящим человеком. Он ничего не видит — его ведут только нюх, тактильное ощущение и желание обнять своего Тэ поскорее. Тэхен не может сдержать смешка, когда слышит хруст в чаще где-то далеко позади — Чонгук все же обломал пару веток, пытаясь поскорее догнать его. Вампир слышит этот самодовольный смешок сквозь расстояние и это раззадоривает его. Прорываясь сквозь густые заросли, сбрасывая с них снег, тяжелыми комьями валящийся под босые ноги, он несется вперед. Они играют уже долго, Тэхен изрядно устал и успел увести их обоих далеко — к краю леса, за который они обещали друг другу не заходить во время игр. Их лес, их маленькое укрытие от всего мира, где никто не задает лишних вопросов и есть только они двое — влюбленные дураки, пара взрослых мужчин, дурачащихся в снегу словно малые дети, будто двое волчат, потерявшиеся друг в друге, подарившие друг другу новую жизнь. Тэхен останавливается чтобы перевести дух и опирается о дерево. Он прислушивается, но не улавливает ни малейшего намека на то, что его мальчик где-то рядом, даже не подозревая, что тот находится в двух шагах от него и слушает, как успокаивается обожаемое им горячее дыхание — хочет поиграть еще, делает поблажки своему человеку, хочет еще азарта, знает, что способен в два счета победить Тэхена, но не делает этого сразу. Эту победу нужно распробовать. Тэхена нужно распробовать. Человек бежит вперед, огибая лесополосу и вампир бесшумно следует за ним, не позволяя ему увидеть себя — только лишь намекая на свое присутствие где-то близко — чтобы в крови забурлила лава, чтобы чувство все существо его любимого захватило. Чтобы в итоге их дикая игра кончилась нежностью на шелке белоснежных простыней в их натопленном доме, пропахшем древесиной, травами, теплом их любви, годами проведенными вместе — ароматом впитавшим всю их жизнь. Чтобы Тэхен со своими красными от мороза щеками и пылающим выдохом обнял сильного Чонгука ногами и бесконечно выцеловывал холодную, но по-живому дрожащую под его поцелуями бледную шею. Чтобы они сняли с себя все и продолжили гонку, но уже немного иначе. Чтобы долго потом сонно в жар тела губами — под коленом или может быть на внутреннюю сторону бедра чтобы хотелось закатить глаза и тихие послания из другого времени на языке, который Тэхен не понимает — тогда все было совсем другим. И только одно он понимает — его бесконечно сильно любят. Зубы чуть цепляют бархат загорелой кожи. Так сильно любят. И в посланиях любовь. Белые простыни, два мальчика, белый снег, ночью метель спрячет их и в тишине глубокого снега — в miyuki — и будет слышно только шумное низкое дыхание и видны лишь красные, отливающие в темноте глаза хищника, в которых укрытая, срывающая башню нежность к одному лишь человеку — к одному лишь за сотню лет. Они только друг друга — так было всегда. Так было написано судьбой. Чонгук несется быстрее — не нарушает правил игры и не снимает повязки. Он знает, что обязательно поймает Тэхена, но обещание дальнейшего заставляет его чуть оттянуть этот обожаемый, сладкий момент чтобы потом забыться. Забыться в нем. Забыться в их бесконечной зиме. Забыться в их тишине глубокого снега. Тэхен никогда не сдается просто так, Чонгук — тоже. Их соревнование может длиться долго, но итог — всегда один. Тэхен понимает, что загнан в угол когда перед глазами расстилается белая мгла сияющей впереди пустоты. Лес кончается, а впереди поле, отделяющее их от людей. По ту сторону мир другой — по ту сторону они не заходят, когда играют. Очертания людских домиков виднеются далеко за стеной снега и горящие огоньки окон сверкают на белом. Тэхен слышит, как где-то совсем рядом с треском ломается ветка, а затем — все затихает так, будто мир вдруг замер в своем движении вокруг них двоих. Не слышно ни намека на присутствие здесь кого-то еще — даже ушам становится тяжело от такой звонкой и всепоглощающей тишины. Тишина глубокого снега забирает все, не оставляя и толики пространства звуку. Ни дыхания, ни шагов, ни взлетающей из-под снежных ветвей птицы. Только он один. Тишина звенит в ушах, возвращая к мыслям о любимом, теплом голосе. Он звучит в голове Тэхена когда вокруг абсолютная тишина и вообще-то почти всегда. Юноша пятится спиной вперед, пытаясь хоть что-то разглядеть, хоть немного напоминающее очертания фигуры в белой мгле, пока не упирается спиной во что-то большое и сердце его будто останавливается на секунду, но не от страха. Он уже знает. Между ребер сладко колет, когда он слышит довольную усмешку и чувствует, как руки ползут по замше его пальто — нет ничего роднее этого крепкого объятия со спины, нет ничего безопаснее. Тэхен трогает эти ледяные, белоснежные пальцы и всего его затапливает чудовищной нежностью. — Ты меня нашел, — шепчет он в тишину глубокого снега, откинув голову на сильное плечо. Чонгук ничего не отвечает, а Тэхен тянется тонкими, дрожащими пальцами чтобы снять повязку, которую Чонгук, честно соблюдая правила, оставил на себе до самого конца их игры. — Ты замерз, Тэ, — в самое ухо, Тэхен будто бы слышит тепло его дыхания, которого не может быть, но он уверен, что слышит. Оно только ему предназначено. — Чего же ты ждешь, мой принц? — Я ждал, когда же ты мне сдашься, — Тэхен смеется его словам, уже подхваченный на руки. — Никогда, — шепчет человек в ворот черного свитера когда сам прекрасно знает, что сдался еще тогда, когда впервые услышал этот запах — можжевельник, холод, дым, шерсть, металл. Когда понял, что готов отпустить все ради того, чтобы чувствовать его каждый день, быть пропитанным им, быть его. Легкий как перышко, драгоценный мальчик на руках. Чонгук несет свое сокровище в их домик, вокруг которого тихо спят укрытые слоем снега васильки. Весна близка, но они всегда возвращаются в зиму, в которую впервые зацвел их yuki no hana.