Не в себе

      — Месье Приор, какого, я извиняюсь, хера?       — Правильно, что извиняешься.       — Ты нанял телохранителей, чтобы тайно сбегать у них из-под носа?.. Единый, что на тебе надето…       Рид щурится, окидывая взглядом неоново-светящийся полупрозрачный плащ. Складывает руки на груди:       — Иво. Просто скажи, что ты был не в Термитнике, ладно?       — Я был не в Термитнике, Лу.       Она выдыхает, трет переносицу пальцами. Щеки раскраснелись, волосы растрепались. Внутри Мартена щекотно тянет раздражение.       — Это неправда.       — Посвященная Рид, вы, должно быть, играете в любительском театре?       — Что?       Она так забавно округляет глаза и раздувает ноздри…       Он чувствует, что пора бы вколоть успокоительное. Нервы, расшатанные встречей с Шазой, никак не хотят успокаиваться. Старый друг лучше новых двух умеет вывести из себя.       — У меня нет никаких иных объяснений тому, что вы разыгрываете здесь сценку супружеской ссоры. Вам, впрочем, идёт. Но дело в том, что мне не интересно. Можете репетировать где-то вне моего кабинета.       Она теряется лишь на секунду, недобро сощуривает глаза:       — В следующий раз возьми меня с собой. Если твоя приорская задница постра… О, крэп, прости… те. — Ловит его взгляд и осекается.       Напугана? Что она видит в его лице? Сама понимает, что извиняться за слово «задница» словом «крэп» — не лучшее решение?       — Прошу прощения, я веду себя неподобающе, месье Приор. — Но это была бы не Лу, если б не добавила: — Дело в том, что если с вами что-то случится, виноваты будем мы со Стоуном. Вы сами знаете.       — Без проблем, Рид. — Он, наконец, стягивает плащ, отворачивается от неё и вешает его на крючок у двери. Машинально распускает волосы. — В следующие разы я буду оформлять у нотариуса отказ от претензий к вам с месье Стоуном, на случай моей гибели. Эта бумага даже Викария… выбьет из колеи на какое-то время.       — Надеюсь, на время достаточное для того, чтобы успеть уехать из города и заделаться в партизаны за Периметром.       Она всё ещё хмурится, сложив руки на груди. Соски остро проступают сквозь тонкую ткань блузки, подчёркивая фатальное отсутствие бюстгальтера.       Иво понимает, что задерживает взгляд. Смотрит, как грудь Лу медленно опускается и поднимается, качает кислород.       Понимает так же, как и то, что если бы он вколол препарат вовремя, скорее всего, не обратил бы на это внимание. Но теперь все чувства обострены. Нервозность, раздражительность, злость. И он прекрасно знает, как от этого избавиться. Укол? И да… и не только.       Лу Рид такая юная, открытая, прямая. Смотрит этим своим обычным холодным взглядом загнанного зверя. Сжимает губы, хмурит брови.       Иво подходит к столу, но вместо того, чтобы просто дойти до ящика и достать шприц, останавливается перед девушкой:       — На сегодня свободна.       — У меня только один вопрос. — Она не двигается с места, Иво давит растущий внутри гнев. Он может выгнать её без объяснений, может быть по-начальственному груб. Но не хочется терять лицо. И не хочется показывать, как сильно он стал зависим от лекарств. Час задержки, и он уже не в себе? Но он действительно не в себе.       — Я слушаю. — Он контролирует голос, спину, руки, сжатые в карманах.       — Вы сказали «следующие разы»?       Вспышка ярости, пробежавшая по венам, быстро гаснет. Это похоже на контролируемый взрыв.       Он медленно кивает, не сводя с Лу взгляда. Дойдет ли она в своей трогательной наивной невоспитанности до требования объяснений?       Она молчит. Он смотрит на её губы — ждёт, когда они начнут двигаться, формулируя слова. Какими они будут? Умение держать субординацию — не то, что хорошо удается Рид.       Она вдруг беззвучно резко выдыхает, облизывает пересохшие губы. Они остаются приоткрытыми. Розовые, нежные. Пышущие молодостью, непокорностью. Какие они на вкус?       Вспоминаются все её взгляды, которые он ловил на себе в последний месяц.       Напряжение внутри него расцветает ярким цветком, тяжелым мучительным возбуждением.       Он осознает, что целует Лу Рид, только когда ее язык проникает к нему в рот. Решительно и дерзко. Когда её пальцы забираются в его волосы, касаются кожи головы. Когда он не сдерживает стон, упираясь каменным стояком ей в пах. Ее сильное упругое тело под его руками отвечает на каждое движение. Становится текучим, податливым, словно горячий воск. Ее губы на вкус как кофе и соленая карамель. Он с трудом отрывается от них, пытается отодвинуться, но ее руки сомкнуты кольцом у него на шее и увеличить расстояние почти не удаётся. Или не хочется. Он ловит ее взгляд, и в горле пересыхает. Она действительно влюблена в него? Даниэль права? Полный бред, только не Лу Рид. Она понимает его заминку по-своему. Сбивчиво шепчет:       — Я хочу этого.       Ловит его руку, лежащую у нее на талии, опускает себе на бедро, глядя ему в глаза. Дальше он всё делает сам. Уверенное скольжение вверх, под юбку. Нежность гладкой кожи, упругость мышц.       Шершавое тонкое кружево белья. Иво машинально, совершенно не думая, чуть надавливает, отводит перемычку ткани в сторону. Бархатная нежность внешних половых губ.       Она на выдохе стонет, когда он раздвигает их и утопает в обильной смазке. В висках пульсирует, сердце мощно качает кровь.       Идиотская, тупая мысль крутится в черепной коробке: «Она хочет этого. Если она хочет, значит, всё в порядке. Будь джентльменом, Мартен, удовлетвори девушку».       Движение пальцами вверх и вниз. Ресницы Лу дрожат, щеки розовеют. Она не отводит взгляд. Только приоткрывает губы, втягивая воздух.       Ему совершенно нечего ей сказать.       Он вводит один палец в неё. Медленно. Фаланга. Вторая. Она стонет в голос и двигает бедрами, насаживаясь глубже. Стол дёргается и скрипит.       — Тише…       Снова целует ее.       А потом всё происходит почти одновременно. Её пальцы уверенно скользят по его ширинке, гладят стоящий колом член, и его бедра сами подаются к ней. Лу довольно хмыкает ему в рот и находит молнию брюк. Он трахает ее уже двумя пальцами, а её ласковая теплая ладонь скользит по его члену вверх и вниз, размазывая смазку, то и дело сжимая головку, доводя до исступления. И совсем невыносимо становится, когда она стонет ему в рот, прикусывая язык. Что за девка, черт ее дери. Иво резко вынимает из нее пальцы и входит сам, быстро и не церемонясь — всё готово, ждать нечего. Лу разрывает поцелуй, бормочет какие-то ругательства шепотом. Он мощно и резко толкается вперёд, ее глаза распахиваются…       Руку — на ее шею под подбородком, большой палец — в угол челюсти. Чуть сжать.       Ее быстрый пульс ошарашенно бьётся в его ладонь.       Она напрягается.       А через секунду доверчиво подаётся вперёд, сама перекрывая себе кислород. Он видит как расширяются ее зрачки, приоткрывается рот.       Он толкается бедрами вперёд, руку резко, почти конвульсивно опускает с шеи Лу ниже, в ворот белой блузки. Рывок — пуговицы скачут по каменному полу и деревянному столу. Белая грудь, бледно-розовые ареолы. Сжимает левую, в последний момент успевая снизить напор, старается быть почти нежным. Плавно подталкивает Лу назад, и она покорно ложится спиной на стол, понимая его с полувзгляда, полудвижения.       «Ну ты и мудень. Вот срань, какой же ты мудень, Иво. Приор Церкви Единого, ой бля-я».       Пытаясь отвлечься от внутреннего голоса, омерзительно бросающегося словами Шазы, он закидывает ноги Лу себе на плечи. Машинально гладит голень, колени, бедра, наблюдая как небольшая упругая грудь подскакивает в такт его движениям.       Лу тянется пальцами себе между ног, и он только сейчас понимает, что, получая удовольствие, совершенно забыл о ней.       Замедляет темп и опережает её, накрывает клитор большим пальцем.       Толкается бедрами теперь совсем медленно, плавно. Наслаждается тянущим скольжением, подстраиваясь под этот же ритм рукой. Лу кусает губы и тяжело дышит, закрыв глаза. Ее оголившийся белый живот плавно поднимается и опускается вслед за движениями его бедер.        Движение пальца по кругу. Скольжение, толчки… И Лу начинает дрожать.       Сначала едва заметно подрагивают колени, прижатые к его груди, потом бедра. Потом она вцепляется пальцами в край стола у себя над головой так, что у нее белеют костяшки. Дыхание становится звучным и глубоким, глазные яблоки мечутся под плотно закрытыми веками, брови очаровательно хмурятся.       Он не выдерживает и ускоряется вновь. Прижимает палец к клитору, надавливая теперь мелко и быстро, продолжая долбиться так, что у самого вот-вот начнут подкашиваться ноги. Наслаждение густой плотной волной перекатывается внизу живота, становясь всё полнее и ярче с каждым толчком.       — Крэп! — Лу замирает, вытягиваясь в напряжённую линию, распахивает глаза, в которых ничего невозможно прочесть. Пунцовые щеки, огромные зрачки и быстрая мощная пульсация ее тела вокруг его члена.       Он снова подаётся вперёд, продираясь сквозь ставшие такими тугими мышцы… И громко резко выдыхает, кончая внутрь.

***

      В голове звенящий плотный вакуум. Приятная тяжесть в мышцах. Нужно в душ.       Мартен защелкивает пряжку ремня, со смесью облегчения и досады понимая, что успокоительное больше не требуется так остро.       Распростертая девушка на его столе шевелится, садясь. Иво замечает комковатые блестящие потёки на внутренней стороне её бедра.       «Ну ты и мудень», — Шаза выдыхает ему в лицо дым своей гнусно-пижонской сигары, смеётся, запрокидывая голову.       Иво моргает, возвращая внимание к Лу, которая пытается соединить края блузки, оставшейся без пуговиц.       — Я пришлю новую. Новые… Можешь воспользоваться моим душем.