По другому пути

Тадеуш, Мы с папой, конечно, очень рады за вас с Лиззи, но не рано ли? И когда вы успели? В любом случае, если что, обращайтесь к нам и тёте с дядей, мы поможем, чем сможем. Мама. Лиззи заморгала. – Что нам рано? Что мы успели? – Похоже, они кое-что не так поняли из последних фоток, которые мы им прислали, – хмыкнул Тэд и написал: Мам, Это не то, что вы подумали. Это мы с зельями опять моими балуемся. Ну, с теми, вы знаете. То, что вы подумали, это точно уже после Хогвартса будет. Ну, и после нашей с Лиззи свадьбы (или за капельку до, как получится). Тэд. Он привязал письмо к лапе совы, и та, тихо ухнув, улетела. – Не знаю, чего это они. Даже если предположить, что мы успели, с тех пор как вы виделись, прошло не так много времени, а тут по виду месяц минимум на седьмой потянет... Лиззи улыбнулась. – А мне кажется, что тебе немного жаль, что это всего лишь зелье. – А мне кажется, перед заварушкой в феврале нам таки надо. Там дело-то серьёзное, и в случае чего у тебя останутся от меня хотя бы приятные воспоминания... а может, не только. – Тадеуш, прекрати немедленно! – Или мы, в случае благоприятного исхода, станем... мда, правда, тогда нам придётся весной пожениться. А значит, наши астры заменяются на подснежники. Ты не против? – Но тогда это ещё до выпуска. – Думаю, Дамблдор поймёт. Важнее что, чтоб мы школу закончили или чтоб от нас что-нибудь осталось? Я, конечно, хотел бы, чтобы от меня и театр остался, но, думаю, в случае чего и вы сможете, я распишу вам все свои идеи перед тем... – Так, Тэд, прекрати свои эти... Всё у нас будет хорошо. Вообще, по твоей логике выходит, что нам надо прямо сейчас пожениться. А то вдруг будет потом слишком поздно? Так, я иду к профессору Спраут за астрами, а ты иди в Хогсмид за угощениями. А, да, и не забудь про кольца. А кто будет шафером, Гарри? Или Невилл, быть может? Надо им сказать, как только придут. Ой, мне же ещё платье надо! Скорей, скорей, а то вдруг щас сюда ворвётся Волди? – Ох, правда, что-то раскис я. Просто мне вчера снился мёртвый Гарри мёртвый Невилл и мёртвая ты, на дне нашего озера, и вас явно туда сбросили уже после... И кто-то ещё там лежал, но я туда уже не поплыл, испугался. Да... потом, помнится, я хорошенько задал им за вас. Этого было мало, но хоть так... – Ох, Тэд... если хочешь, я могу... не идти... дальше. Гарри тоже, думаю, согласится остаться... – Где остаться? – Тут. Если что, кошмарить Волдика будем все вместе. – Лиззи... О да, Волди же до уср... ой, очень сильно этого всего боится. – Ой, ладно. Тут нет профессоров. А вообще, от Луны я слышала, что сны никогда не стоит толковать в лоб. И то, что видишь, означает совсем не то, что сбудется. Ну, то есть, то, что тебе снился, ну например, засохший цветок, должно вызывать гораздо большие опасения. А то, что ты щас рассказывал, даже может значить, наоборот, что мы с Невом и с Гарри до трёхсот лет доживём. – Доживите. Прошу вас. – Ладно. Так, вроде наши должны... – С минуты на минуту. О, Болдрик. Лёгок на помине, а брат где? – Щас тоже будет. Они с Диной там немного отстали... – Ну, ясно. Вскоре явились и они; судя по Дине, которая раскраснелась и хихикала, предположение Тадеуша о причинах отставания было верным. – А, и мы первый раз попробовали с языком, – похвастался им Билл. – Я раньше думал, это противно, но нет, совсем нет. – Ой, Билл меня всю обслюнявил, – со смехом «пожаловалась» Дина. – Что ж, добро пожаловать к нам в клуб, – усмехнулась Лиз. – А Тадеуш тут хотел на мне жениться чуть ли не прямо здесь и сейчас на месте, потому что потом может быть уже поздно. Ему приснился плохой сон, вот в чём дело... У Билла-то ещё не было такого желания? – Пока нет. Но ему ничего такого не снилось вроде в последнее время... А я вот думаю, придёт же время, мы всё-таки решим... Потом, конечно, и детишки пойдут. Унаследуют ли они от Билла или нет? – Ну, это как карта ляжет. Может, да, может, нет, это ведь во всём так, в чём-то на маму детишки похожи, а в чём-то на папу... А если у вас будет не один, могут быть и такие, и такие. – И это не столь важно. Как видно из примера их с Болдриком, это не мешает жить нисколечко. – Вот-вот, мы росли точь-в-точь так же, как другие ребята в волшебных семьях. Летали на мётлах, ходили есть мороженое к Фортескью, а лет в шесть проявили первую магию, ну и, как нам пришло время, получили письмо. Одно на двоих письмо, ага. – И у Фреда и Джорджа тоже было так. Думаю, они шлют одно письмо, если два или более ребёнка в семье одновременно едут в Хогвартс. – Кстати, и магию мы с братом тоже проявили почти что разом. Я имею в виду, когда мы колдовали... сами по себе, а не то, что могли с рождения благодаря зелью. С разницей в пару минут, но Болдрик был первый. И он иногда указывает на это, когда мы спорим, кто старше. – А на самом деле? – Этого не знает даже мама. Видите ли, когда мы родились, они немного с целителем отвлеклись на беседу о причине сами знаете чего, а потом... мама не могла уже понять, кто же из этих двоих совершенно одинаковых малышей вылез из неё первым. Но в любом случае, мы с братом всегда вели обычную жизнь, обычную для волшебников, конечно. Ну, разве что мы отличались большей лёгкостью и лучшей плавучестью. – И лучшей отскакучестью. – Болдрик, такого слова нету. – Ну, все ж поняли. Короче, все если падают, то просто падают и всё. Но вот мы, особенно если на пол или на твёрдую землю падать, а не там на песок или на траву, например, то раз несколько ещё от пола отпрыгнем. Немножко совсем, но это объясняет, почему у нас почти никогда не было синяков и ссадин. Откуда ж взяться им, если мы окончательно падаем только раза с пятого? А там совсем уже низенько падать. – Ммда, во многом это, получается, даже преимущество. – А преимущества родителей часто, кстати, передаются по наследству. Я это читала в одной книжке – ещё до того, как узнать, что я ведьма. – Я представляю – через несколько сотен лет целые поколения таких. И как бы они не начали спорить, кто из них был в этом первым... – Эти преимущества, между прочим, очень часто не просто передаются, а сильнее выражаются у потомков. – То есть, Герми, ты хочешь сказать, среднестатистический волшебник века так двадцать пятого – круглый, надутый, передвигающийся вместо ходьбы отскакиванием от земли, а возможно, ещё и способный летать без всякой метлы? – Нет, ну не настолько, чтобы прям среднестатистический... Но думаю, в некоторых отдельных волшебных семьях это будет, возможно, что-то вроде рыжих волос Уизли. – Ага... если ты рыжий, то ты Уизли. Если ты напоминаешь воздушный шарик без всяких дополнительных зелий, то ты Пелсон... – При этом ты, возможно, рыжий... – Ну, не факт. Наши-то тёмненькие обе, кто знает... – Ну мама тоже тёмненькая, однако волосы папины у нас. – Ну, не знаю. Это всё-таки от зелья, а не того, что у самой нашей мамы чего-то там где-то изменилось. – Да, Билл, но у нас-то изменилось. – А это, кстати, ещё не факт. Отрежь кошке хвост... – Зачем?! – Да нет, гипотетически. И погляди потом, каких котят эта кошка родит, с хвостами или без? – Думаю, с хвостами, Тэд. – Правильно, потому что хвосты у котят не отваливаются заодно с её. – Так, но вопрос-то как раз в этом... Что конкретно для нас это зелье из себя представляет? Это отрезанный хвост, который у наших котят будет уже на месте, или нет? – Смотря как это у вас устроено. Вы говорили, что оно где-то там есть у вас, вопрос, где оно... хранится? – Не знаю про Болдрика, а у Билла – в слюнях, сто процентов! Потому что пока мы тут обсуждали, мне стало в мантии уже тесно. – Ой, Дина, и правда, ты немного... округлилась, пока... – Ну, это заклинаниями очень легко поправить. В смысле, мантию. – Ну что ж, и я так понимаю, теперь, если моя мантия мне не мала, мы с Билли в ссоре, значит? – Интересно, это будут те же самые три недели, как было у Гарри? Или оно, пока там было, ослабело? – Вообще, по размерам Дины, зелье должно действовать не менее двух недель, а может, и с половиной. – Ты хочешь сказать, я крупнее, чем Гарри? Вроде я поменьше, а у него все три недели это было. – Да, но ты сейчас крупнее, чем был Гарри в двенадцать. Но уж точно ты мельче меня даже тогда, а для меня, по расчётам моего роста и веса, оно бы действовало тогда дней десять, а сейчас примерно неделю. На следующее утро взволнованный Невилл махал газетой у всех перед носом и оповещал, что из Азкабана совершён новый побег. – Рабастан Лестрейндж. Думаю, его послал добрейший дядюшка Руди, чтоб всё разведал, и милая тётушка Белла, куда же без неё. Жаль только волшебники они сильнее, чем я. Эх, вот мне бы хоть какой-нибудь ствол. Ну, или топор хороший. Избавил бы человечество от этих мерзавцев! – Невилл... – Напомню, Тадеуш: этот ублюдок и его братец со своей жёнушкой моих родителей пытали. Мама охрипла от криков, а он стоял и ржал. И снова заставлял её корчиться от боли. Вы думали, они забыли? А они помнят. Папе до сих пор иногда снятся про это кошмары. Но ничего, бабушка и мама рядом в таких случаях. Но мне так кажется, что они захотят с этим уродом серьёзно поговорить, как и я. Думаю, и вы б хотели, окажись вы на моём месте. – Да нет же, я хотел сказать, что мы с тобой. А что до топоров и прочего, у нас, знаешь, похожее желание. Да и как волшебники вместе-то мы их сильнее. Так что справимся!