Реинкарнация

Натаниэль подкалывался каждый день, ему просто была необходима доза для выживания. Не для кайфа, а лишь бы не чувствовать ломку. Он выглядел вполне адекватно, но сил эта пагубная зависимость забирала неимоверно, ведь метадон расслабляет, но к концу дня его усталость пропадала вместе с эффектом от вещества, пока ломка не накрывала его вновь и вновь вместе с уловимым чувством трезвости. Он ненавидел себя в сознании, ненавидел себя в опьянении. В каждом из его состояний были прорехи. Но он обожал приход, который с каждым полноценным употреблением убивал все живое в нем. Каждый жар по телу, каждое головокружение и каждый момент забвения выходил боком его нервной системе, его логическому мышлению, его тревожности, паранойи и памяти. Он надеялся, что наркотики украдут все противные воспоминания. Ему требовалось два дня для трипа и первый из них он провел шикарно, давая сознанию утонуть, улыбке наконец украсить его лицо, а мыслям и телу погрузиться в небытие. Наконец-то тревожность и беспредельная паника прошли, что не могло не радовать и не трепетать испорченное сердце. Но следующие сутки прошли менее удачно потому, что без отходов не было бы и кайфа. За каждое счастье приходилось платить. Он спал возле унитаза, просыпаясь для того, чтобы поддаться рвотным позывам, холодный пот собирался на немного отекшей коже, а кислота собиралась в горле. Чтобы избежать обезвоживания рядом с ним постоянно находилась вода, но все равно быстро выходила вместе с желчью. Он привык. Из съемной квартиры он выходил полуживым, но скорее истощенным, ведь уделять время на прием пищи ему не хотелось. Но зато тошнота более менее прошла, хотя после сигарет желудок все же скручивало. Парень махнул рукой Бойду и девочкам на диване, Сета снова не было и ему хватило сил предположить, что тот вместе со своей девушкой. Веснински захлопнул дверь, заваливаясь на кровать и приклеиваясь лицом к подушке. Сон не шел и это не было неожиданностью. Мысли преследовали его постоянно. Семья? Имел ли он свою семью? Отец с матерью не были его семьёй и больше никогда не станут. Ичиро был его боссом, Натаниэль не мог считать его близким человеком. Да, он определенно мог ему рассказать о своих проблемах, ведь Морияма их сможет решить, да и оказать поддержку тоже мог, но сайко-камон просто не хотел, сторонился близкого общения с человеком на голову выше. Клан? Люди в клане не были ему отвратны, просто он не общался с кем-то настолько близко, чтобы знать чужие истории и так же не желал выдавать свои. Но он был готов их защищать, ведь он дал клятву, ведь он разделял быт вместе с мафией, ведь его спасли. Эндрю? Он не мог сказать чего-то красноречивого о его личности. Миньярд его напрягал и завораживал одновременно, им можно было гордиться и восхищаться, тот выглядел сильным не только внешне, но и внутренне. Веснински был уверен, что вака-гасира пережил немало трудностей и до сих пор оставался собранным. Грохот двери резко дошел до его ушей и парень промычал в подушку, чувствуя, как громко это разносится по его черепной коробке вместе с голосом Кевина Дэя. — Вставай, мы идем на тренировку — Какого черта? Сейчас почти ночь, — Натаниэль переворачивается на спину, замучено вглядываясь в лицо сокомандника, хоть и прекрасно понимал, что дополнительные нагрузки ему необходимы, чтобы хоть немного поднять своей уровень. В этот раз он продержался дольше, как минимум потому, что сейчас его голову не посещали безобразные мысли. Бывший Ворон держал клюшку в левой руке и даже до этого уровня Натаниэлю было далеко. Дэй мог промахиваться по воротам, мог пропускать удары, но он восстанавливался успешно, хоть и медленно. Но он играл некогда поломанной рукой, мать твою! А Младший так не умел, ему не хватало сил, чтобы выкарабкаться из пучины своего сознания. — В детстве ты был проворным, — как бы невзначай произнес сокомандник, направляя снаряд в ворота. — В детстве Рико не измывался над командой, — едко ответил Веснински, пытаясь перехватить мяч, но вместо этого лишь врезался в тушу Кевина, который похолодел в миг от упоминания Мориямы. — Откуда ты...?, — чужой голос предательски сорвался и парень отшатнулся, потирая ушибленное предплечье, что скорее всего было пронзено чужими хрупкими костями. — Думаешь, я настолько тупой? Ты ненавидишь лыжи, — хоть и он не мог рассказать всей правды, губы расплылись в ухмылке, а сам парень подобрал мяч, стараясь быстро бежать в сторону вражеских ворот, но получалось совсем плохо из-за потерянной выносливости. Может из детства все же у него сохранились хорошие воспоминания? Он помнит, как они сидели втроем, обсуждая экси и вырисовывая на щеках цифры. Наркотики заберут и это? — Ты... Ты всегда грезил играть в экси, прекращай думать о чем-то другом, — Дэй остановился, немного грубо толкая Натаниэля, вызывая у того непонимание, но прикрывая чужие глаза ладонью, не давая отшатнуться, — забудь про стадион, забудь про своего отца, про свои проблемы. Не думай ни о чем, кроме экси и того, куда оно может тебя привести. Что ты видишь? Веснински на такое заявление красочно растянул губы в отцовской улыбке, чувствуя, как рука Кевина дрогнула, но тот все же произнес: — Сосредоточься Разве это не глупость? Сократить свой мир лишь до игры. Но он попытался выслушать. Он играл в Малой лиге, едва помнил, как Мэри болела за сына, позволяя себе расслабиться от бесконечной тирании Натана. Тогда они не бежали. Тогда отец не поймал его, не убил маму. Тогда не было кривых шрамов на лице. Тогда он не употреблял. Был лишь приятный вес клюшки, радость от голов, крики поддержки и нежная улыбка матери, что всегда была на его стороне. Экси действительно до сих пор был его загубленной мечтой. Тем, что больше нельзя достичь, но сейчас он стоит посреди поля со звездой своего прошлого. Кевин играл достаточную роль в его мыслях и воспоминаниях. Сможет ли он взяться за этот край каната и наконец перетянуть его на себя? Сможет ли выбраться на волю от своей паники? Дэй смог побороть свое прошлое, смог снова встать на ноги и играть. — Тебя, — наконец выдавил Натаниэль, до скрежета сжимая в руках клюшку.

***

— Какого черта? Ярость вспыхнула в венах, пока он захлопнул дверь, грузными шагами направляясь к Эндрю, что сидел напротив его ноутбука, копаясь в документах. Пароль. Как Миньярд узнал о нем? Все папки были тщательно защищены и было практически невозможно пробраться в файлы. Ичиро его убьет, если узнает, что кто-то посторонний найдет их секреты, так же как это сделал его помощник. Он сам был готов врезать, но не имел на это права. — Вы вернулись раньше, чем я думал, — ровно произнес вака-гасира, захлопывая крышку ноутбука и вставая со своего места, впечатывая тяжелый взгляд. — Что тебе нужно?, — прохрипел Веснински, отпихивая того ладонью. В чем дело? Ведь он был уверен, что тот был посвящен в дела Морияма и прекрасно знал, как продвигается ситуация в клане. — Сыграем в правду, Натаниэль?, — глаза напротив засветились легким озорством. Эндрю не выглядел так, словно его сбили с толку, — я отвечу на твои вопросы, а ты на мои Сомнение. Он не доверял новым людям, хоть и тот не источал серьезной опасности, и не мог навредить Веснински, но эта ситуация сбивала с толку. Ему никогда не хотелось выдавать свои секреты, но и Эндрю был для него загадкой, что только подпитывала интерес, да и тому явно есть что скрывать. — Какая гарантия, что ты не соврешь? — Никакой, но разве не ты из нас лжец?, — он усмехнулся, пока по спине сайко-камон пробежались мурашки. Долго он знал? Или догадался лишь на тренировке? Страх за свое будущее заставил погрузиться в напряжение, что явно тоже не было утаено от глаз Старшего Лейтенанта, — думаешь, ты долго сможешь скрывать свое состояние от Ичиро? Ему на раз два нарыть информацию и вывести тебя на чистую воду — Не смей рассказывать боссу, — тело двинулось вперед, но из-за потерянной бдительности, он только сейчас заметил, сверкающее от лунного света, лезвие ножа. Он ненавидел себя за это. — Мне как раз нужна новая игрушка Дверь снова захлопнулась и тело предательски дрогнуло, пока пальцы в легкой панике зарылись в волосы. Он проебался? Или в том, чтобы довериться не было ничего плохого? Мэри бы выбила из него всю дурь еще в тот момент, когда он решил присоединиться к клану. На самом деле он не хотел иметь ничего общего с мафией. Он ненавидел это, но понимал, что люди из простого блага не поддаются грязи, что окутывала подпольный мир, у каждого была причина и следствие травмы. Но его жизнь с самого рождения была посвящена гнили, даже его дальние родственники вертелись в этих кругах и Натаниэль не мог избежать этой учести, как бы не старался.