⌀⌀⌀
Утро выдалось туманным и дождливым, похолодало. Гроза, всю ночь мешавшая спать, прошла только к утру. Лу безуспешно перевернулась на другой бок, зная, что не заснёт. Мигала лампочка. Где-то в норах пищали крысы и шебуршились тараканы. Голова не варила совсем. Был выходной, сегодня смена Кея, а если она потребуется — вызовут. Глаза слипались. Что? Рид только сейчас обратила внимание, что телефон надрывается минут пять. Мама. Голос со сна и от его недостатка — походил более на камень. По жилому блоку гуляло эхо. — Да, мам? Даже сквозь толщу комплексов, недомолвок и расстояния: мама улыбается. Знала. Дышать стало легче. Даже усталость отступила. —...тётю Марго помнишь? Ещё бы не помнить тётю Марго! Эффектная женщина, хоть и с (по мнению самой Лу) немного прибабахом, всё искала богатого мужа: нашла или нет? Кто его... Вкратце прояснилось, что сын Марго тоже псионик. Одиннадцать лет. Должен отправляться в интернат... Мальчика собака напугала, покусать хотела. Лу помнила про него, хотя мама с ней нечасто общалась — сестра артистка, певица и постоянно в разъездах. О том, кто отец мальчика всегда отшучивалась какой-то старинной песней про бригантину. Лу даже про жанр такой не слышала: бард. Разговор сам собой перетёк на парня, друзей, только от разговоров про работу и начальство удалось отбиться фразой, мол начальство ворчит: «Рид, я думал вы не будете отнимать моё время...», эта пародия на капеллана Уэйна получилась сама собой. Что Баретти скажет на это? Похуй на Гектора! Они с мамой засмеялись, только Энн попросила не выражаться при ребёнке: этой ерунды ещё нахватается! Лу согласилась и отключилась — пора была ехать, небо будто отмылось, очистилось, умылось после трудной ночи. — Как будто оно сексом занималось! — собственный хохот, отразившись от стен, вернулся в уши. — Да, Рид, одичала ты совсем! Может, зря поотшивала Кея, Иво и Йонаса? А? Скоро уже с подоконниками разговаривать будешь и видеть и... Но договорить тираду опять не дал телефон: звонок. На сей раз — Нарсис Уэйн. «О, лёгок на помине! — веселилась телекинетичка про себя, вспоминая недавний разговор; не то, чтобы злилась на него, наоборот: поднимал ей настроение своим вечным брюзжанием и попытках скрыть заботу под колючками. — У-тю-тю!» Тон бывшего (ха-ха) или небывшего: из КС, вопреки нытью и стенанию, пока никто не выгонял — был уставший, заспанный и слегка раздражённый. Не-а, посмотрите, будто это она ему звонит, в полпятого утра. Человек с того конца — мазал по звукам, жевал слова и зевал через каждое слово: то ли завтракал, то ли усы свои стриг, то ли вообще дрочил (Рид, блять!). Развеселилась ещё больше, ну, как бывает одно-другое-третье. Хихикнула. — Рид! — всегда угорала с его лица в такие моменты, и сейчас не собиралась сдаваться: троллить так до конца; уже тошнит от этих правил «я-дебил-кол-проглотил». — Вы там пьяная, что ли? Квакнула нечто между: «С утра ещё нет» и «А вы, что уже да», но старалась не выговаривать чётко: мало ли, что вы этой капелланской башке творится, может, там летают кашалоты и бутсы прыгают танцы? С бубнами. Пиздец. Допизделась. Сейчас точно уволят. Пауза представилась похоронным маршем: бом-бом-бом, но неожиданно всё прервалось... Гомерическим хохотом капеллана, слёзы вытирает там поди. — Рид, — поправился, — мадмуазель Рид, вы там в порядке? В обморок не хлопнулись? — у-у-у, заботливый какой. — Нет, в моей «капелланской башке» цветут маргаритки, — последняя фраза навевала мысль о каком-то старинном романсе, чём-то таком; из детства, — и моя «капелланская башка» вызывает вас в КС, — пауза, видимо, хорошее настроение передалось, — и да: я такой. Охренеть. Просто охренеть. Погода всё лучше и лучше — запели цикады, которые молчат обычно по дождю. Лу стала собираться, и в КС успеет, и двоюродного брата забрать, собрать, успокоить, сопроводить и, по возможности, объяснить как себя в интернате вести. Хрена с два, допустит, чтобы с ним обращались как с ней иногда. С друзьями познакомит? Звонил Приор, ещё раз подтвердил выходной, поинтересовался как дела и дал пару поручений, раз и так идёт в Корпус, потом мама, снова капеллан: несколько перенёс время (на обед боится опоздать, видимо), двоюродный брат. Рид чувствовала себя колл-центром или как минимум: соседкой Мари, которой вечно названивали все кому не лень; раньше по тому адресу была прачечная. Из того дома часто слышалось: «Алло? Нет, это не прачечная! Хуячечная!», и нечто в таком духе, сколько бы лет не прошло, а друзья до сих смеются, когда это им рассказывает. Ещё песня никак не выходила из головы: в моей голове цветут маргаритки... Такая красивая, тоскливая, грустная и романтическая. Ах! Жаль, что Лу была... А кем она была? Песня всё равно шикарная, правда, что язык считается почти вымершим, за исключением пары-тройки семей да энтузиастов.⌀⌀⌀
Доехала на служебном: байк опять кинул фортели — денег бы да побольше, в ремонт бы его. О новом байке пока не мечтала! Слишком. «Губу закатай, тебе бы выжить! Дура!» Опять рассвет встречала около здания КС, ёжилась (только сильнее), зевала. Глаза отказывались держаться открытыми, хотя встала давно и спала прилично. Подпёрла стену рукой. — Доброе утро, капеллан, рада вас видеть, — решила сразу быть доброй она, — только не надо мне говорить, что моя рука приносит расходы Корпусу, может ещё и воздух... Осеклась. Нарсис лишь закатил глаза, но что-то подсказывало, что тоже рад. Скривился только, чуть-чуть, оглядывая её прикид: на ней был топик на тонких бретельках. Холодно. — И я вас тоже, — сказал он, обойдя, — пройдёмте. Стало ощутимо теплее. Лу опешила, косясь: «...тип меня от ветра прикрыл? У-у-у, карьерист!», всё ещё хотелось спать — взглянула на энергетический напиток. Дрянь. Только желудок разболелся. Обсудили по дороге то, ради чего вызвал, дал время на выполнение поручений Приора. Работа с документами всегда жуткая тягомотина: все, кто думает про следователей и прочих, с позиции экшена, дураки, на ней можно покрыться плесенью и развалиться. Успеет ли? Часы бодро показывали где-то начало восьмого. Брат написал: кое-где с ошибками, кое-где специально по-молодёжному (и это каждое поколение думает, что круче другого?), спрашивал подробности, сказала, что занята и всё при встрече. Немного созвонились. И с тётей тоже. Точнее, та пела на фоне — капеллан отпустил немного, выгнал зараза, чтобы не мешала. Лу прошла в небольшую комнату отдыха: весело пообщались. Марго всё обещала приехать и выступить с труппой в Термитнике, внезапно (и в свете последних событий) эта идея показалась актуальной. — И что, Лу, — как обычно грудным голосом и чувственным говорила Марго, привычка, — сын мой псионик, я его обожаю и отказываться не собираюсь! — только за эти слова тётю можно расцеловать во все места (допустимые); и любить всей душой. — Хочу тебе сказать, правда ты не поверишь, — Лу знала, что тётя сделала большие и страшные глаза, — отец его тоже псионик... Вот так новость! Но это же...НЕВОЗМОЖНО? «Викария Жан-Франсуа, — думала Рид загнанной птицей, — тоже все считают чистым!», поговорили, поболтали, посплетничали; телекинетичка знала, что отец брата работает где-то в центре — театр был в Нью-Пари тогда с гастролями. Кем работает и конкретно: Марго не пояснила, если сама знала? Семейную идиллию (телефонную) снова прервал капеллан: Марго быстро отключилась, тепло попрощавшись, но напоследок затянула пару каких-то куплетов. Так вот что за песня и где слышала! Попрощалась с двоюродным братом, и пообещав, что как только закончит (если не вызовут срочно; врать не стала): обязательно встретятся, Лу постоянно забывала его полное имя, а тот говорить всегда стеснялся, сказав, что оно какое-то «девчачье»... Все звали Арси, или Арчи. Встрепенулась и заметила странное, выбивающееся из ряда, выражение лиц Уэйна: лёгкая грусть, мелькнувшая тоска, но мигом встряхнулся и уставился на подчинённую. Нахмурился. — Семья, Рид? — Тётя. Заново в кабинет: работать. Поинтересовалась, сможет ли освободиться до полудня, или раньше. Надо ещё зайти на почту, заполнять документы, пройтись по магазинам (не двоюродная сестра чтоль), покормить пацана: себя в этом возрасте помнила, жрать хочется почти всегда. — Нет, капеллан, — заранее парировала она, — личного водителя мне не надо, и КС расходов не понесёт... Нарсис закатил глаза, приложив ладонь ко лбу. — Вы теперь всю жизнь? Лу опять развеселилась, заранее пригибаясь, кто знает, может ему выдержка изменит. Папки летают хорошо: Йонас как-то запулял чем-то. — Что вы, месье Уэйн, пока вы меня не убьёте! Уголок рта Нарсиса дёрнулся. Покачал головой. Прошёл куда-то, налил воды. — Мне начинать? Неизвестно куда шутки с начальством вынесут? И смешно, и страшно. — Да, а вы можете? — ехидный взгляд. — Поймите меня правильно, капеллан, здешние ковры, если они вообще тут есть: не подходят, — Лу прыснула, — могу свой одолжить, только старый, находится в Ле Лож, а байк сломался... Нарсис рассмеялся (в который раз за день), забыв отругать за нарушение субординации: сидел и икал, посматривая на подчинённую. Во взгляде стоял какой-то вопрос, озвучивать который, наверное, не хотел. Прилепился мотив, другой песни. Того самого барда, чтоб его. Не была уверена в правильности перевода на лингву. Пела в голове, но, музыка, подогретая хорошим настроением, так и норовила вырваться наружу. «Надоело говорить и спорить, и любить усталые глаза...» — не верилось в двести семьдесят один год, такие мощные слова, пусть языка почти уже нет, обрывки да ошметки. Отчёт давался легко. Время не бежало. Работали. — В флибустьерском дальнем синем море, — внезапно подпел начальник, — бригантина подымает паруса... Рид, вы откуда...знаете? Лу подпрыгнула, едва не смахнув несколько папок. Уставилась. Выдохнула. —...лух спела...простите! — поправилась она. — Так тётя же, артистка... Показалось? Выражение его глаз на долю мгновения совсем потеплело. Расслабился, будто скинул десяток лет и не сорок, гораздо меньше. В задумчивости потёр подбородок, почесал усы, кивнул совершенно невпопад. —...расходы КС не понесёт, — стакан так и остался полным, — как раз в ту сторону еду. Подбросить? Что? Простите? Это точно Уэйн? Не подменили? Тот самый, что считает каждую копейку, предлагает просто так. Гроза спать мешала не только ей или перегрелся. Пауза. — Рид, ну знаете! — за это выражение можно согласиться на сто виселиц, чтоб тупо поржать. Напоследок. Попкорна только не хватает. Сахарного с клюквой. «...обиделся, что ли?»⌀⌀⌀
Служебная машина везла их с капелланом не медленно и не быстро. Лу переживала. Как мальчик поведёт один в центре? Не потеряется? Не увлечётся чем-то и попадёт к бандитам? Не нарвётся на осуждение, мол деревенщина, хотя по части образованности и таланта: многим фору даст. Последний раз, когда видела, ему было шесть. Аккуратный, педантичный, пунктуальный, начитанный, насмотренный (вырос на сцене фактически, в окружении театра). Производил впечатление: играл на гитаре и барабанах хорошо, пел и танцевал. Мечтал стать режиссёром, ну, или сценаристом. Только. «Командовать у него в крови!» — всегда отшучивалась Марго, смотря как её сын ловко даёт указания более младшим и нередко старшим, а те его слушаются; умный. «Ты так говоришь, Рита, — вспомнила себя Лу — как будто его отец какой-нибудь Инквизитор или служит где-то в КС...» Они захихикали: смешно обеим, особенно после перфоманса Арси: «Рид, я сказал читать с ударением на а, а не на е!» — и засмеялся, и только Лу и заметила, как чуточку погрустнела тётя. Совсем чуть-чуть. — Рид, успокойтесь, — устало простонал Уэйн, пытаясь и в дороге ковыряться с документами, — ничего с вашим пацаном не случится! Хотелось съязвить, мол не ваш, не... У псиоников так не принято, а капеллан псионик — поэтому абстрагируется от эмоций. Эмпат? Что там Ребекка говорила: наставники, а Кей, что друзей нет... Либо любовь — либо одиночество. Хреново. — Возможно, — буркнула она, усаживаясь поудобнее, — спасибо за поддержку... Пусть не показывает. Пусть. Капеллан кивнул, возвращаясь обратно к работе. Подъехали к небольшому рынку, полевому: его так называли, а почему? Кто знает, говорят почти два века назад рынок образовался здесь. Один из немногих рынков, что выжил, остался и сохранился, местами, со своими традициями. Вид чуток сменили на более современный, но какое-то веяние прошлого было, в распоряжениях домов, в устройстве дорог. Рядом стадион, кусок набережной (река протекает), две больших улицы с названиями, которых почти никто не помнит. Остановка. Поворот. Вот он. Машет. Крутит головой и слегка разевает рот, за спиной — гитара, тубус, ранец и какие-то принадлежности. Скорее всего, черновики сценариев, стихов, ноты. Всегда собран и не любит, когда отвлекают. Марго иногда звонит сестре, рассказывает, что Арси может закрыться где-нибудь да играть произведения, репетировать; гонять приходится, чтоб спал и ел. Скорее всего, Маргарита из кожи вон вылезет да отправит в интернат для псиоников с театральным уклоном. А в другой тот не пойдёт. Не у одной же неё, артистки — ребёнок с пси! «Вымахал как, — думала она, — нифига себе! Ну, и я не малышка, мама тоже, а Марго вообще ого-го, не толстая. Дородная, но талии позавидовали бы все модницы!» Автомобиль открылся. Брат залез к Лу, робко глянул на капеллана. Тихо сел, с хмурым и остервенелым видом то чёркая в химическом планшете, то стирая. Губы его беззвучно что-то шептали, а пальцы стучали по воздуху, но не так, чтобы это могло мешать другим. «Да, как же тебя зовут-то?! По документам, не клещами ж тащить? — в раздражении думала Рид. — Мне ж их оформлять, раз доверенность на тебя дали, и что за там имя такое, которое стесняешься? Не Фигнёй ж назвала...» — хотя Марго, с её феноменальной эксцентричностью, могла хоть удавом назвать и глазом не моргнула бы. Лу её тайно поддерживала: не имя в травле виновато. Не имя. Всё равно какие обрывки. Ага, вот, когда проказничал и вышел мокрым на ветер? Оно? Хуй там плавал — ветер всё и унёс, только какое-то неясное: «...сис», и только. «Хоть первую букву имени, пжалста, — уже в отчаянии думала, — сам никогда не скажет! Тем более, в присутствии этого...строгого...», улицы мелькали, дома мазались пред взором, дым поднимался или это не дым. Арси, если не закричал, то уставился на Лу, взгляд стал теплее, осмысленнее, цепче. Быстро что-то напечатал в телефон, открыл какое-то приложение: расчертил и стал ставить какие-то закорючки, видимо, ноты. Глаза горели, улыбался. — Мадмуазель Рид, вы гений! — явно подражая самому себе в детстве, нескольким режиссёрам из труппы и дирижёру их же оркестра, сказал он. — Только переложить надо: «...хм, мелькали дома, улицы мазались перед взором, дым поднимался, дым поднимался», — лицо его ещё по-детски пухленькое приобрело то самое выражение, которое забавляло раньше, угарное такое и другое, когда недоволен, раздражён. Все знали про это, не обижался. Осёкся, посматривая на капеллана, ойкнул. — Простите, — Арси не понимал, как обратиться, — не мешаю? Голос слегка подрагивал, Лу ожидала чего-то вроде: «Раньше надо было спрашивать!», но месье Уэйн и тут удивил — улыбнулся, подал руку и извинился. —...с тобой не поздоровался, — м-да, на детей, видимо, твоя строгость не распространяется, — капеллан Корпуса Содействия, Нарсис Уэйн, — и пожал её мелкому. Реакцию брата не мог предугадать никто — натурально, открыл рот и вытаращился на Уэйна, потом понял, что это невежливо и некрасиво, закрыл, всё ещё пожимая крепкую ладонь мужчины. Глаза его моргали. — Вас зовут...как и меня?! — даже и без пси-эмпатии радость пацана можно было пощупать и надеть, даже искупаться в ней, если захотеть. — Оно такое редкое сейчас, думал не встречу никого с... Лу выдохнула с облегчением: наконец-то! Готова была расцеловать начальника... ЧТО?! Мысли потекли, побежали, всколыхнулись как те самые маргаритки (ебать) и дурацкая песня (сука, блять!). Мозг на мгновение затормозил, если бы была криокинетичкой, сознание, как будто издеваясь, выбросило лица Арси, а потом и капеллана. Все выражения их, речевые тоже. В воображении сошлись как пазл. «Этого не может быть!», «Серьёзно?» и «Нахуй, за что мне это?!» — синкретизировались. Мадмуазель Рид, а с некоторых пор сотрудник охраны Приора Инквизиции, медленно повернула голову. Да! Выстрел в последние сомнения: похожи (по избитому выражению) как две капли воды, одинаково разговаривают, улыбаются, хмурятся, при том, что никогда друг друга в глаза не видели. — Рид, выйдем? — пусть голос мужчины отличается от голоса мальчика. «Дошло? Или?» — И ты, Нарсис, — выдержка всё же изменила капеллану, — тоже. Пить не хочешь? Брат кивнул, видимо не догадываясь о причинах. Ближайший буфет недалеко. Там продавалось что-то, в том числе всякое разное. — Только сладкое мне не слишком можно, — чётко сказал Арси, — лишь иногда. Нарсис-старший лишь медленно покивал: напоминал больше одежду, что вывесили мокрой на морозе, ткнёшь — треснет! Вышли на тротуар. Стоял столбом, боясь вздохнуть. — Ну, и чё мы встали... — хотела привести в движение их улиточную компанию. —...как столбы опорные? — перебил её Арси. — Мадмуазель Рид, ну, что вы нервничаете? Надо ли говорить, что фраза про «столбы» его любимая? Лу сама стояла и тупила, а в это время Нарсис притащил всем по бутылке с водой. Молчал. Сам был шокирован не меньше. Арси поблагодарил за воду, опять обращаясь к своим наработкам. День перевалил за полдень. Город гудел. Множество голосов. Пока мальчик отвлёкся, они разговорились. Полушёпотом, как будто они знают теперь что-то (а действительно, если этот недо-Викарий считает пси болезнью, стоит ли предупреждать капеллана и его сына, Маргариту?), какую-то тайну. — Невероятно... На Нарсиса было интересно смотреть: шок, неверие и толика, самую малость, искреннего счастья, что-то такое робкое, как бабочка, севшая на плечо. Искра в глазах да взгляды на ребёнка, что увлечённо продолжал придумывать: пьесу пишет и музыку к ней, может, даже оперу. Весь лист был испещрён пометками, ремарками и исправлениями, но выглядело это аккуратно. Да и сам Арси был всегда аккуратен, и Марго никогда не заставляла так делать: оно было изнутри, само по себе. Свои мысли на этот счёт Лу постаралась заглушить. Жаль, что придётся молчать! В целях безопасности: ну, расскажет только Мартену да Кею (уже представила его реакцию на это). Стоит ли говорить про Викария капеллану? Нет? Наверное, догадается не афишировать это, раз двоюродная сестра мальчика работает на Приора. Хотя уже сейчас рискуют. Какое-то устройство пискнуло: Нарсис перечитал несколько раз, покачал головой и, как бы ни пытался скрыть, глаза пару раз блеснули. «Ого! Неужели?.. — и сама себе одёрнула. — Не камень в конце концов там у него!» — Рид, — короткий вздох, — Лу, — а вот это очень интересно. —...гда мечтал иметь семью, ребёнка и жить тихо где-нибудь, но... Но пси. Интернат. Карьера. И Работа-работа-работа. Даже, если из обеспеченной семьи как Кей. Не произносить это вслух, дабы не напугать Арси: кто знает, может, им удастся что-то изменить? Тем более, сам брат уже чудо. Пусть учится, старается и выводит псиоников на творческий путь... «Удастся что-то изменить? — хмыкнула про себя. — Кое-что изменить могу...» — и набрала Марго, сделав вид, будто звонит Баретти, а то этот...убежит ещё, Гектор и Дани тоже здесь при деле: один подсказал, а вторая научила как пользоваться подобными штуками, чтобы вежливо или уйти от неприятного разговора, или от слежки и так далее. Функция отложенного звонка, специальная коммуникация, точечная настройка. Поставила на громкую, убежала в туалет: и надо было; пси не отменяет месячных. Туалет на самом деле был за поворотом, но специально сделала огромный крюк. Стала смотреть. Что там за настроение было с утра? Оно вернулось! Перерыв, всё равно, скоро закончится. Уэйн (блять, по факту они оба Уэйны) дописывал что-то, от чего отвлёкся по дороге. Выпал из реальности. — Да, — вывел его из себя грудной голос из оставленного телефона, — Марго Райнен слушает... Лу могла бы поклясться, что её начальник едва не упал в обморок, но одновременно вслушивался в голос, словно был готов слушать его всю жизнь и ещё столько же. Охренеть! Никогда не видела такого лица: утреннее не в счёт. Растерян, смятён, грустен и одновременно счастлив, таращась на голограмму, только неловкое: «Привет», сказанное будто бы юнцом, сорвалось. «Он ещё и краснеть умеет? — в который раз за сегодня веселилась Рид. — Та вы человек оказывается, Нарсис, не месье-не-отнимайте-моё-время и усатый-изверг-номер-два? Не ожидала!» Тётя была шокирована не меньше, но улыбалась. Наверняка ещё вчера бы спохватился: сколько времени, а тут потратил его бы всё? Лу не знала. Догадывалась.⌀⌀⌀
Дни ускорились. Брат звонил иногда из интерната. Говорил разное. Пьесу, говорит, дописал: приезжай, мол послушать. Ну, а что? Снова выдался выходной: Приор объявил, что приболел слегка (что-то вирусное, но не опасное), поэтому сплавил телохранителей и даже Дани. Вот им и предложила. Всё сообщить об открытии не спешила, лишь с самим Нарсисом переговорили, чтобы не распространялся особо, да и у него опыта поболее. Поехали. На дороге Арси неразлучный с гитарой (будет звать брата так, запутаешься). Видно, что счастлив, доволен и что-то явно скрывает. Светится. На плече его сидела кошка: типа тайской, сиамского окраса, с голубыми глазами. Кей лишь странно прищурился, глядя на кошку? — Лу, ты ничего не хочешь мне сказать? Лу решила играть до конца. Дани молчала, поприветствовав, но не кошку, а Арси. Кей тоже. Пожал руку: на правом запястье горело клеймо пси, но будущий не то сценарист, не то режиссёр, игнорировал и держал себя так, словно так и надо. Вот он я. Говорил ещё какие-то вещи. Напарник снова напрягся, анализируя речь и поведение мальчика, и вскидывая бровь. Весь вид говорил: «Кого ты мне напоминаешь, парень?» — А какое у тебя пси? — между делом спросил Стоун. — Эмпатия, — хотел добавить что-то ещё, но передумал, — надо оркестр или труппу: из эмпатов или телепатов собрать, тогда ошибок практически не будет. В интернате говорили, что телепаты существуют, но они, — голос перешёл в заговорщицкий шёпот, — или малочислены, или засекречены, — потом махнул рукой, — родителей вроде бы нет... Лу прошла по знакомой с детства тропинке: колея бездорожья, высокая трава, грязь, куры бегают, собаки, кошки и прочая хрень. Пахнет сосной, ветками, сеном. Коровами, лошадьми. Ветер приносит запах тины с озера неподалёку. Дым валит из печей. Здесь ничего не говорит о современном мире, пси, Шторме, разделении. «Родителях? — губы тронула улыбка. — Так значит второй-усатый-монстр где-то тут? И поэтому ты пьесу дописал, у-у-у, чертёнок!» От мысли увидеть капеллана как-то не по форме: поднялось настроение. Как представила его в футболке, сапогах и... —...у? — просипел ошарашенный Стоун. — Мне это кажется, мерещится, да? Переработал я, глюки уже? Проследила за взглядом. На крыльце небольшого, но добротного дома, Нарсис Уэйн, одетый в джинсы и косуху, страстно целовался с Марго, а потом подхватил и закружил её. Тётя заливисто смеялась, то ли прося ещё, то ли потребовав остановиться. — Папа, тут к нам... — их начальник обернулся, но даже и не думал хмуриться, кивнул на вход. Кей только моргал. — Это как? Э...вы... — Бывает, Стоун, — весело покачал головой, — но об этом позже. Мясо на углях будете? Ещё бы. Все они жутко устали и хотели есть. Кей стал подглядывать на Лу, а она задумалась... Рискнуть? Может, хотя бы попытаться? Чёрт возьми, хоть научную работу вести. Что душой кривить — детей она хотела, мужа и тихую жизнь где-то загородом.⌀⌀⌀