Полярная ночь

       - Ты подставил меня! Ты- Ты соврал! А если бы я утонул? – крепкие руки толкнули в плечи, ноги, дрожащие и ослабшие, как и всё тело, заплелись. Потолок и земля закружились, стремительно меняясь местами, и Гарри упал, едва ли сопротивляясь. Он был быстрым, ловким и гибким, но никогда – сильным и крепким. Тренировки ловца просто не располагали к набору мышц и бицепсов. Прошедшее меньше часа назад испытание полностью высосало силы, не позволив даже до гостиной Гриффиндора добраться самостоятельно – весь путь он опирался на Гермиону, не переставая сыпать извинениями. – Если бы заклинание спало, как только ваше время закончилось? Ты подумал об этом? Ты спросил меня, когда впутывал в это?!              - Я не знал, что кого-то…              - Нет, помолчи! – Рон распалился, красные пятна расползались по его лицу от злости, руки мелко тряслись от пережитого шока и страха. – Великий Гарри Поттер! Трижды победил Волан-де-Морта! Приручил гиппогрифа! Попал на турнир Трёх Волшебников четвёртым! И? Не знал, что его лучшего друга схватят для испытания? Вырвут из коридора, опустят на дно и прикажут спасать?!              - Рон! – Гермиона возмущённо уставилась на друга, помогая Гарри подняться и слабо сжимая его руку. – Прекрати! Ты разве не видишь, что Гарри устал?              - Он устал? Он устал! А зачем бросил своё имя в кубок, Гермиона?! Могли же впервые провести спокойный год!              - Вот-вот! А теперь опозорил Гриффиндор! – сбоку тут же выкрикнул мальчишка с четвёртого курса. Его голос словно дал сигнал остальным зрителям, внимательно следящим за разворачивающейся дракой.              - Выплыл последним! Даже пуффендуец тебя обогнал!              - Проиграл только девчонке! И это заслуженное третье место?              - Ещё и подверг опасности Рона! – Симус высунулся вперёд, за ним Дин, встав по правое плечо от Рона. – И как с тобой можно общаться? Всех своих друзей ты только и делаешь, что подвергаешь опасности!              - Даже на первом курсе Невиллу досталось! – Томас взглянул на Долгопупса, но тот лишь беспомощно смотрел то на них, то на Гарри, и непонимающе пожал плечами. – А на втором вообще чуть школу не закрыли!              - Точно! Как тебя только оставили здесь? – Лаванда откинула волосы в сторону, прищурившись. – Ты же разбудил василиска! Из-за тебя бедняжку Гермиону превратили в камень! Даже своих не пощадил!              - Эй, эй, ребят, хватит, - Фред выступил вперёд, прикрывая Гарри от толпы справа, пока Джордж делал то же самое слева. – Вы же знаете, что Поттер тогда не был виноват.              - Верно-верно! Он тогда даже не знал, что василиски существуют, - Джордж хохотнул, надеясь отвлечь остальных шуткой, но получилось неудачно – ну, хотя бы Фред с этого прыснул в кулак, подавив смех.              - Да, наш милый глупый Гарри вообще многого не знал, - Фред важно задрал подбородок, словно был профессором. – И о том, что Рона используют на задании, наверняка тоже не знал. Так что хватит на него напирать.              - Пф, - Дин скосил глаза, взглянув на Гарри за плечами близнецов. Тот ничего не говорит, даже не пытается оправдаться, лишь шепча что-то Гермионе. Та нерешительно, но всё же отпускает его руку, всё ещё держа руки рядом, словно Поттер вот-вот рухнет на пол. – Стоило догадаться, что он не блещет умом. Но если он ещё и силой обделён, то стоит задуматься.              - Дин? Ты о чём? – уже Рон непонимающе посмотрел на друга, пыл, с которым он кричал на Гарри, поутих, стоило заметить напряжённую атмосферу, что воцарилась вокруг их кучки. – Да ладно, я уже и не так сержусь. Может, и правда стоит…              - Что? Успокоиться? Продолжать общаться с ним, словно ничего и не было? – Дин впился в него взглядом, и это было так неожиданно, что Рон захлопнул рот. Фред и Джордж напряглись, чуть сойдясь, загораживая Гарри от его же соседа по спальне. – Не важно. Я не собираюсь просто закрывать на это глаза, - Томас осмотрел остальных, прищурившись. – Поттер просто зазнавшийся богатенький придурок, который ещё принесёт нам неприятностей. Нам и всем его друзьям. Это веский повод задуматься.              Он замолчал, пару напряжённых минут смотря на них. Первой, казалось, не выдержала Гермиона, вновь потянув Гарри за руку и утаскивая его в спальню мальчиков. Следом стали расходиться остальные, сбивались кучки друзей, некоторые опоздавшие уже слушали историю ссоры, другие же вовсю обсуждали то, что было сказано.              Дин сделал шаг к Симусу, когда заметил, что Рон мнётся, посматрвиая в сторону коридора в спальни.              - Эй, - куда тише позвал Томас, но гостиная всё равно тут же стихла. Он неловко кашлянул, понимая, что все смотрят на них. – Мы собирались потренироваться в полётах. Ты с нами?              - А? Я собирался… - Рон запнулся, впервые оказавшись в центре внимания, один единственный, без Гарри перед ним. Идти сейчас за другом было бы всё равно, что пойти против всех здесь. Неуверенность затопила его, ноги приросли к земле, не позволяя сделать и шага. – Я… эм… Ну… с радостью?              - Отлично, - Дин кивнул, схватив его за плечо и потянув к выходу. – Знаешь, в следующем году ты мог бы стать…              Проход за ними закрылся.              

***

             - Он! Он жив! Он жив!              Крик отдавался в ушах троекратным эхом. Собственный голос, сорванный, испуганный, непонимающий, казался чужим, отдалённым. Тело оттягивало руки вниз, он ползал по траве коленями, призывая на помощь бегущих к нему магов. Глаза слезились, очки были разбиты, стёкла треснули. Кто-то попытался забрать у него Седрика, но он не пустил, не мог пустить, ни за что.              - Он убил его! Он вернулся! Там! Кубок, кубок, он.. Он! – его хватают за плечи, трясут и что-то спрашивают, но он не слышит, не понимает, лишь продолжает твердить: вернулся, жив, настоящий, теперь настоящий.              Рядом мелькает силуэт Дамблдора, и он хватается за руки директора, когда Седрика забирает мужчина, отдалённо знакомый, где-то уже встреченный, но такой не важный сейчас, теперь, когда есть кое-что более ужасное.              - Он вернулся, директор! Хвост, он… Хвост помог! Как тогда, директор! Из-за него, из-за него…              - Мы слушаем тебя, Гарри. Прошу, сделай глубокий вдох. Молодец, Гарри, я горжусь тобой. Теперь выдох.              Гарри дрожит, его колотит мороз, ужас проник в самые кости, не позволяя так просто расслабиться, как, казалось, хотел директор. Наконец, сглотнув, он совладал с языком, смотря в морщинистое, доброе лицо.              - Волан-де-Морт жив, директор. Он убил Седрика.              Рыдание раздирает горло, когда вокруг замелькали вспышки камер. В следующее мгновение его хватает чья-то рука и стремительно уволакивает с поля.              

***

             - Я слышала, они с Поттером стали друзьями. Вроде как работали в команде или что-то такое.              - Да-да, я тоже слышала! Даже то, что они встречались по ночам!              - И были очень близки! Однажды я видел, как они…              - И Седрик сказал, что хочет получить первое место. Гарри это очень не понравилось!              - Я тоже помню! Он был зол, как Салазар! Так раскричался тогда.              - А потом! Потом Гарри сказал, что победить может только он! Я сама слышала!              

***

             Кровь покрывала его руки. От кончиков пальцев до сухих, огрубевших локтей. Она застыла корочкой, которую нельзя было смыть ничем. Он тёр руки до покраснения, драл кожу, царапал ногтями и вгрызался зубами, давясь слезами. Он видел, как покрылась раздражением бледная, серая кожа, и видел кровь, перекрывающую собой каждый миллиметр рук. В глазах двоилось, он не знал, что было реальностью, а что ложью.              Сириус забрал его домой. До окончания учебного года совсем немного, но газеты взорвались, пестря заголовками о интервью с разными школьниками, старостами, сокомандниками Гарри, просто добровольцев. Кто-то нёс откровенную чушь, кто-то рассказывал лишь то, что видел, но забористые вопросы Риты Скиттер раз за разом приводили интервью к одному и тому же исходу – некоторые мялись, другие вспыхивали злостью, но как один они отвечали, что именно Гарри из зависти мог убить Седрика. Что он не мог вынести соперничества, того, что в центре внимания кто-то ещё, кто-то настолько незначительный, что даже факультет его считался одним из самых слабых.              «Если бы соперник был с Гриффиндора или Слизерина» - говорил Мёрфи МакНалли, бывший староста Пуффендуя и хороший друг Седрика. – «Поттер бы признал его равным себе так же, как признаёт Малфоя или своих друзей. Только против Слизерина на матчах он выкладывался на полную. Я был комментатором несколько лет, я наблюдал за этим с первых рядов. Кажется добрым, но на самом деле он высокомерный и зазнавшийся придурок. Я не сомневаюсь, что это он убил Седрика. Несколько лет назад вся школа гудела от того, что он убил профессора Квирелла, я удивлён, что об этом не знали журналисты».              Он прав, он так прав. Гарри убийца, грязный, безжалостный, даже не жалеющий о смерти своего профессора. Наоборот, позже отпраздновавший это горой конфет, которые поделил с друзьями. Он монстр, чудовище, которое не должно жить, но которое прикрывал директор. Его стоило выгнать из Хогвартса, лишить магии и стереть воспоминания. Возможно, тогда он не принёс бы столько неприятностей всем, кого любит, не убил бы Седрика.              Это его вина. Это из-за него умер Седрик. Это он предложил одновременно взяться за кубок, победить вместе, командой.              Это он должен был умереть, его хотел убить Волан-де-Морт в первую очередь. И попытался. Но он всё ещё здесь, дышит, чувствует, живёт. Потому что его защитили. Все те души, что были поглощены палочкой Тёмного Лорда, его родители, какой-то старик, Седрик… Седрик защитил его, даже когда потерял свою жизнь, своё будущее. И всё из-за глупого, никчёмного, жалкого Гарри, Мальчика, Который Всё Никак Не Сдохнет!              Пальцы дрожат, мыло выскальзывает, и он падает, больно ударяясь коленками о каменный пол. Кожа воспалена, глаза слезятся, очки запотели, а он никак не может избавиться от мысли – что было бы, если бы его, Гарри, не стало бы? Было бы лучше? Скучали бы по нему? Кто?              Рон больше с ним не общается. Джинни тоже – Молли и Артур запретили им, беспокоясь, что шумиха в СМИ заденет их детей или Тёмный Лорд устроит охоту на Гарри, а под раздачу попадут его друзья. Это было бы не впервые. Даже на первом курсе Рон и Гермиона пострадали от его рук из-за Гарри.              Гермиона, наверное, будет грустить. Они всегда были вместе, никакие ссоры не меняли этого. Но её родители, узнав о том, что произошло в волшебном мире, забрали её на всё лето во Флориду, к друзьям. Они доверяют Хогвартсу, самому безопасному месту на земле, но уже недостаточно, чтобы ещё и летом позволять Гермионе оставаться с волшебниками.              Больше друзей у него нет. Больше не было. Знакомые? Очень много. Луна, Невилл, Фред и Джордж. Но нравится ли он им теперь? Что, если они тоже считают его убийцей? Они не будут неправы, но думать об этом всё равно было больно, неприятно.              По нему некому скучать. Дурсли и вовсе были бы рады, что он больше никогда не покажется им на глаза. Так почему он должен жить, когда столько людей умерли за него?              Гарри сглотнул, поднимая взгляд наверх. Сбоку от раковины была старого типа бритва, с большим лезвием, какой он никогда бы не увидел у дяди Вернона. Она казалась довольно острой. Возможно, если он…              Пальцы не сгибались, но он пересилил себя, обхватив тонкую ручку и поднося бритву к запястью. Сглотнул, выдыхая и резко надавив… Только в мыслях.              Духу не хватало. Боль страшила его слишком сильно. Неизвестность того, что будет дальше, пугала. И возможность увидеть кровь, свою кровь, настоящую кровь, вызвала тошноту, застрявшую в горле. Он не хотел бы этого. Совсем не хотел.              - Гарри? Дружище, ты там уснул? – в дверь слабо постучали, голос Сириуса доносился словно из-под толщь воды. Мурашки волной покрыли спину Гарри, когда он подскочил и положил бритву на место, боясь быть застигнутым в такой момент. Последнее, что он хотел сделать – разочаровать крёстного.              - Н-нет, нет, - он прокашлялся, стараясь привести себя в порядок. – Я просто… эм… это…              - О, нет, нет, всё, ухожу! Не смею больше отвлекать! Развлекайся дальше! – Сириус за дверью смеётся, звук шагов подсказывает, что он развернулся и планирует уйти. Лицо Гарри запылало, когда он понял, на что намекал Сириус, и он уже не думал, когда дёрнул на себя ручку ванной и выскочил в коридор, догоняя его и слишком громко отрицая всё, что он наговорил.              Сириус продолжает смеяться, закинув руку ему на плечи, и отпускает сразу десяток пошлых шуточек, от которых пылают уши, и все мысли уходят на задний план, когда он старается заткнуть крёстного. До чего же неловко!              Лишь вечером, падая на кровать, он успел подумать: а ведь Сириус бы сильно расстроился – и уснул, так и не вспомнив, от чего бы так расстроился бы Сириус.              

***

             Дни на площади Гриммо шли быстро, но медленно. Кажется, что часы летят, но неделя шла словно бы вечность, когда к ним пришёл Снейп. Хмурый, как старый пень в грозу, уродливый и язвительный, каким был всегда, сколько Гарри его знал. Он задирал свой огромный нос, смотрел из-под кустистых бровей и вёл себя как заносчивый придурок, каким этот предатель, Пожиратель Смерти, и является.              - Министерство Магии рассматривает вопрос о заключении Гарри Поттера под стражу, - он тянет протяжно, нейтрально, как будто это какая-то незначительная новость, а не нечто, что в момент заставило сердце Гарри пропустить удар. – Слишком много показаний, что Поттер мог убить мистера Диггори. Амос подал заявление, требует полного расследования. Поттер в ближайшее время должен появиться в Министерстве добровольно. Иначе начнётся розыск и принудительное взятие под стражу.              - Что за чёрт?! Как тебе вообще хватило наглости приходить сюда с такими новостями?! – Сириус, что до этого в шоке слушал Северуса, мигом взревел, краснея и подскакивая на месте. – Кто они такие, что требуют чего-то подобного?! Они думают, что я отдам им своего крестника? Ха! Им ещё предстоит узнать, из какого теста сделаны Блэки!              - Вот только, - Гарри слышал в его словах насмешку, презрение и снисхождение, и Снейп не нравился ему всё сильнее. Зачем он пришёл? Зачем испортил такую долгую, но почти спокойную неделю счастливой жизни? Жизни с крёстным, с семьёй, которая правда его хочет, любит. – Не забывай, что ты всё ещё в розыске, Блэк, - Снейп сплюнул его фамилию, словно та была самым грязным, самым паршивым ругательством. – И если о твоей связи с Поттером узнают, общественность не поскупиться и твои «злодеяния» приписать поведению твоего дорогого и горячо любимого крестника. Как думаешь, станет ли от этого лучше?              - Ты! Убирайся прочь из моего дома! Не смей больше и носа своего сунуть сюда!              Снейп ухмыльнулся, губы его изогнулись едва ли не в оскале, когда он чёрной тенью направился к выходу. Лишь на мгновение он задержался, оборачиваясь и пронзив взглядом тут же замершего Гарри.              - Я вернусь завтра к десяти. Будь готов, Поттер, - и ушёл, захлопывая за собой дверь, не оставляя места для возражений. Гарри сглотнул, неуверенно поворачиваясь к Сириусу. Тот бушевал, не зная, на чём выпустить пар, но слегка осел, встретившись глазами с Гарри.              - Всё будет хорошо, Гарри. Не сомневайся, этот старик ещё на что-то да годен. Я обязательно что-нибудь придумаю, - его улыбка была неуверенной, но Гарри кивнул. Решать что-то самому… не хотелось. Он слишком часто брал ответственность взрослых на себя, но к чему это привело? Завтра его обвинят в убийстве друга, посадят в Азкабан, а Волан-де-Морт захватит власть и никогда и не подумает высвобождать противного, ненавистного мальчишку Поттера.              Только чтобы убить, возможно. Он не уверен, что смерть будет страшнее Азкабана.              

***

             Идти со Снейпом куда-то, где может решиться его дальнейшее будущее – такая себе перспектива, если говорить честно. Если бы у Гарри было больше выбора, он бы ни за что не пошёл на это. И никого другого не пустил бы. Снейп однажды защитил их от оборотня, но Гарри почти уверен, что он сделал это лишь из-за собственной шкуры. Смерть трёх учеников в ситуации, когда профессор мог их защитить или аппарировать с ними в другое место? Только самый изворотливый слизеринец смог бы выбраться из такого сухим, а Снейп был ничем, кроме язвительности и агрессии, и ему вряд ли поверил бы кто-нибудь.              Определённо, худший лжец из когда-либо существующих. Гарри не понимает, как Дамблдор может доверять этому псу, но директор уж точно раскусил бы Снейпа, если бы тот задумал что-то злостное.              Почему директор Дамблдор не мог сам проводить его в Министерство? Или профессор МакГонагалл? Хотя бы Флитвик!              Однако он был именно в такой ситуации. Стены Министерства, высокие, каменные, холодные, давили своей величественностью и схожестью с тюремными решётками, лица вокруг расплывались в гримасах презрения и – изредка – интереса, а шёпот всё не прекращался. Женщины с строгими пучками хмыкали и отворачивались, когда проходили мимо, мужчины неодобрительно и громко прокашливались, после доставая трубки и поджигая их прямо в коридоре. Дым от одной был выпущен Гарри прямо в лицо, и он закашлялся, тут же догоняя Снейпа, догадавшись, что чем ближе он к профессору, тем меньше вероятность повторения.              Это было жутко. Пусть в начале этого – уже прошлого – учебного года вся школа отвернулась от него, обвинив в жульничестве и желании быть в центре внимания, он никогда не подвергался подобному со стороны взрослых. Дурсли не считаются, по крайней мере, ему кажется, что их было бы несправедливо считать – разве маги не выставляют себя лучше магглов? Так почему он должен сравнивать их поведение, когда культура разная?              И почему же тогда сейчас происходит всё это?              Снейп ни разу не повернулся к нему, не замедлил шаг, но то и дело его недовольные взгляды пронзали недотёп, что шли перед ними и то и дело норовили задеть плечом или что-то сказать. Его мантия развивается подобно дыму камина, словно у неё нет острых концов или нижнего подола – всё перед глазами сливается, цвета не отличаются друг от друга, и Гарри наблюдает за этим, словно заворожённый, следуя за краем мантии, огибая людей так, как указывал её дымчатый край. Это не просто, но это отвлекает, приносит в голову приятную пустоту.              - Контролируй себя, Поттер, - приказной тон вырывает из безмятежного состояния, заставляя покрыться крупной дрожью, и Гарри кивает, смотря на двери, больше похожие на ворота, что открыли перед ними.              В огромном зале на отдельной возвышенности сидели люди – десятки, пестрящие самыми разными оттенками красного, коричневого и синего. Где-то в стороне Гарри отметил Перси, ещё с боку сидела толпа журналистов с огромными камерами. Среди них так же была дама в экстравагантном пальто павлиньей расцветки.              Прямо напротив же, перед судьёй в золотом и женщиной в розовом, стоял Дамблдор. Его наряд впервые не казался неуместным. Нет, это была богато выглядящая, но самая заурядная по цветам мантия и такой же обыкновенный берет, шляпка. Тем не менее, даже с таким непривычным видом, Гарри рад, что директор был здесь, что его не оставили с одним лишь Снейпом, который наверняка обрадуется, если Гарри посадят в тюрьму.              - Вы опоздали, - скрипучий голос судьи заставил неприятную рожь пройтись по плечам, и Гарри ими слегка передёрнул, подняв глаза на мужчину. Старый – хотя таковыми ему всё ещё казались все люди старше шестидесяти – полный морщин и, кажется, потерявший пару зубов, этот человек сразу показался ему неприятным. Чуть в стороне занимал место Фадж, Министр Магии, и на фоне этого старика он уже смотрелся довольно прилично.              Гарри фыркнул собственным мыслям и чуть не подпрыгнул от стука молоточка. Все смотрели на него, осуждающе и открыто неодобрительно.              - Извините, - от стыда даже уши покраснели. Он тут же опустил взгляд, вперившись в ноги, и в них же запутался, когда Снейп, уже оказавшийся чуть позади него, толкнул его вперёд.              - Присаживайтесь, Поттер.              Стул, неудобный и такой же старый, как судья, неприятно заскрипел под весом Гарри. Страх, что тот того и гляди развалится под ним, был глупым, но отвлекал не меньше мантии Снейпа. Он не мог сосредоточиться на происходящем. Слышал лишь обрывки – «обвиняется в…», «Смерть была от…», «суду не предоставлено…». Следом вклинился голос директора – «Мальчик пережил…», «Это большое испытание…», «Вам стоит сосредоточиться…», «…собрать силы против … и тогда мы сможем…»              - Дамблдор! – полный возмущения писклявый голос вывел Гарри из транса и он поднял взгляд. Говорила та самая женщина в пёстрой розовой одежде. – Вы же не можете правда утверждать, что Сами-Знаете-Кто вернулся? Это просто нелепо!              - К моему сожалению, иногда самые нелепые вещи оказываются единственно реальными, - тощие, с заметными местами сгибов пальцы Дамблдора потёрли бороду. Сам директор казался ещё старее, чем был в последнюю их встречу, и Гарри сглотнул, боясь даже спросить, что с ним. Если просто усталость? И его посчитают дураком, что сам не понял. Если он болен? Гарри не переживёт, если его покинет такой важный, добрый человек. – Волан-де-Морт вернулся, хотите вы то признавать или нет. Он уже забрал жизнь одного моего ученика. Если мы не поспешим сейчас, то потеряем слишком много невинных душ.              - Достаточно, директор, - старик напротив нахмурился, его кустистые брови сошлись слишком близко на переносице. – Из уважения к вам и за неимением доказательств за или против подсудимого, мы отпустим юного Поттера. Однако он будет оставаться под нашим внимательным наблюдением. Надеюсь, вы понимаете, что пытаться скрыть от нас мистера Поттера будет ошибкой в первую очередь против самого подсудимого.              - Конечно, Тиберий. Мы не станем скрывать мальчика от вас.              - Надеюсь, так и будет.              Судья поднял молоточек, трижды громогласно стукнув им о деревянную подставку, и объявил об окончании суда. Первыми после самого судьи выпроводили журналистов, крайне недовольных таким обращением, после встал суд присяжных и люди, сидящие непосредственно рядом с Тиберием Огденом. Гарри на секунду поймал взгляд Перси, полный противоречий, после чего сам отвернулся, разыскивая Дамблдора и подскакивая со своего места.              Дамблдор уже уходил. Не бросив в сторону Гарри ни единого взгляда, не произнеся ни слова, хмурый и состарившийся на несколько десятилетий. Осуждающий. В груди образовался тугой корм, тошнота подступила к горлу. Несмотря на то, что Дамблдор защищал его, он… не верит Гарри? Но почему? Он же знал о Волан-де-Морте в затылке профессора Квирелла! И о Томе Реддле! Неужели этого недостаточно? Неужели он думает, что Гарри способен… способен…              - Не стойте на месте, Поттер, - Снейп хмыкнул у него за спиной, но больше не касался, не толкал так, как в начале заседания. – У нас не так много времени сегодня.              - Да, профессор.              Гарри нахмурился, когда они вернулись на Гриммо, но профессор ни шагу не сделал, чтобы покинуть дом. Он стоял у входа, хмурясь и наблюдая за таким же недовольным Сириусом, скрестившим руки напротив него.              - Директор уже передал вам послание, Блэк? – количество яда, вложенного в фамилию, могло бы убить. Гарри прикусил губу, стараясь не огрызнуться, заступаясь за честь крёстного. В конце концов, сам он не очень любил, если в их с Малфоем перепалки влезали посторонние.              - Передал, Нюниус. – что-то в Сириусе было не так, совершенно не так, но Гарри не мог понять, что же именно. Напряжение в плечах или складки, заполнившие виски? Дрожащие пальцы? Он словно готов был кинуться на кого-то, но сдерживал себя. – Я уверен, у тебя есть дела поважнее, чем ждать, пока Гарри соберётся.              - Соберётся? Куда? – он непонимающе выдохнул, потерянно смотря на Сириуса. Его выгоняют? За что? Он сделал что-то не так?              - К вашим дорогим родственникам, Поттер. Уверен, вы давно с ними не виделись, - количество сарказма не помогало, Гарри не мог понять, говорит ли Снейп серьёзно, или смеётся над ним, и ему пришлось повернуться к Сириусу полностью, безмолвно умоляя объяснить, сказать, что это какая-то ошибка, что он не вернётся… к Дурслям.              Но Сириус выглядел неуверенным, раскаивающимся и подавленным. Таким, словно слова Снейпа – правда, и он не может этому помешать. Но почему? Разве не Сириус крёстный Гарри? Разве может кто-то ещё решать, где ему жить, кроме Сириуса?              - Суд приказал оставлять твоё местоположение известным, то есть легкоотслеживаемым, Гарри, - он опустил руки, признавая поражение, и смотрел так пристыженно, так устало. Был ли этот человек всё ещё его крёстным, озорным и весёлым Сириусом, каким он его знает? Кто этот вмиг постаревший мужчина, что не отшучивается и не даёт надежду на лучшее?              Потом внезапное понимание пришло разрушающей волной, охладившей его вены. Его не просто оставляют у Дурслей, не так ли?              - Мы… больше не увидимся? Ты не будешь приходить ко мне? Даже в виде собаки? – он поддаётся вперёд, но останавливается впритык у Сириуса, прикусив губу и смотря недоверчиво, но умоляюще. Скажи нет, скажи, что мы увидимся, что это всё не повод расстраиваться. Что рядом ещё будет взрослый, которому он может доверять. Но Сириус лишь отступает, отводя взгляд и едва заметно качая головой, разрушая любую надежду, что ещё была у Гарри. – …почему?              - Они будут следить за тобой, Гарри. А если меня поймают… - зрачки Сириуса на мгновение сузились, дыхание сбилось, он побледнел, уносясь воспоминаниями далеко-далеко отсюда, в дебри, из которых никогда полностью не выберется. – Всё будет хорошо, Гарри. У нас всё ещё есть Букля, не так ли? Ты же не думаешь, что я оставлю своего племянника без единого письма?              Гарри не верит улыбке Сириуса, но кивает, сжимая локти и опуская напряжённые плечи. Он кивает, поджав губы, после чего, выдохнув, вновь смотрит на Сириуса.              - Мы должны собрать вещи..? Ты поможешь мне?              - Конечно!              Сириус улыбнулся, преображаясь, и подхватил Гарри за локоть, потянув в сторону лестницы. Он много-много болтал, в основном жалуясь на Дурслей и то, что Гарри будет жить «на таком отшибе, что даже самый любопытный нос не зашёл бы так далеко, и никаких магов вокруг, что за безобразие!». В этот момент он был так похож на Кикимера, ходящего неподалёку по коридору и тоже ворчащего, что Гарри не сдержал смешка, поддакивая крёстному и активно с ним соглашаясь и по всем остальным пунктам. И что далеко, и что рядом никого, и что он там, получается, самый сильный человек, какого только видела Тисовая улица за последние десятилетия. Что магов туда разве что на каторгу ссылают, а иначе и они будут избегать настолько по-маггловски маггловского района как чумы.              - Придётся тебе самому искать для себя развлечение, - Сириус похлопал его по плечу, закрывая одну из сумок и бросив её Кикимеру, не глядя приказывая отнести вниз, не обращая внимания и не замечая даже отсутствия привычного ворчания. – Конечно, колдовать нельзя, но разве это единственное веселье? – его глаза прищюрились в насмешке, когда руки скользнули по карманам и вот уже Гарри только и успевал, что ловить маленькие мешочки со всевозможными сладостями. – Это от близнецов Уизли. Пришло сегодня утром, они написали, что это благодарность за приз, который ты им отдал. Попробуешь их товар первым, заодно на славу повеселишься.              - Я думал, ты за магглов, - Гарри улыбается, наблюдая за этим и поддразнивая, когда Сириус, смеясь, закивал.              - Конечно-конечно! Но иногда небольшое тормошение идёт только на пользу, не так ли? Не жить же им серо и скучно до скончания своих дней?              Гарри кивает, соглашается со всем, что говорит Сириус, и распихивает по карманам сладости, надеясь, что сможет спрятать их от Дадли. Ему почти кажется, что эта задача невозможна, но потом он надевает мантию и понимает, что туго набитых карманов совсем не видно под чёрной накидкой.              - Всё будет хорошо, малыш, - Сириус треплет его волосы, обняв за плечи, и Гарри кивает, соглашаясь. Через мгновение водоворот аппарации утягивает его с профессором Снейпом на Тисовую улицу.              

***

             Ничего не хорошо. На них напали дементоры и единственное, что Гарри мог сделать – призвать Патронус. Дементоры, двое отвратительных, костлявых, похожих на саму смерть существа, тут же испарились, а Гарри подбежал к Дадли. Побил слегка по щекам – не будь их ситуация такой напряжённой, он бы даже насладился этим – и, когда Дадли немного очухался, помог ему встать. Нести такую тушу на себе было совсем нелегко, и он упал с Дадли на ближайшую скамейку. Тяжело вздохнул, переводя дух, и полез в карман, доставая горсть оставшихся на тот момент конфет. Протянул Дадли. Тот, бледный как труп, дрожащими руками взял одну и сунул в рот. Когда из его ушей повалил дым – перепугался, но когда у Гарри от следующей вырос пятачок – неловко, истерично засмеялся. Замолк, и они пару мгновений просто смотрели друг на друга, пока, наконец, полный слёз, страха и какого-то облегчения смех не вырвался, разносясь по пустой улице гоготом двух братьев.              Конфета за конфетой, настроение немного поднялось, и они встали. Ноги всё ещё дрожали, Дадли впервые встретился с чем-то по-настоящему магическим, злым и опасным, и Гарри продолжал поддерживать его, пока они шли домой.              - Никогда больше не буду завидовать твоей магии, - буркнул Дадли, когда слез с плеч Гарри прямо перед домом. – Если это то, с чем ты всё время имеешь дело… Возможно, мама разрешила бы тебе перейти в мою школу.              - Дадли, - Гарри неловко усмехнулся, смотря на кузена, но, поняв, что тот говорит серьёзно, покачал головой. – Всё хорошо. Моё место там. Это не настолько опасно большую часть времени.              Дадли молчит, когда они открывают дверь, а меньше чем через минуту Петунья кружилась над Дадли, причитая о том, какой её мальчик бледный и подранный, извалявшийся в грязи. Она бросила короткий обжигающий взгляд в сторону Гарри, после чего стала подталкивать сына в сторону ванной, обещая приготовить ему чай и хороший ужин к моменту, как он выйдет.              Дадли ничего не рассказал Дурслям, но уже через час этого и не требовалось – в окно влетело письмо, громогласно обвиняя Гарри Поттера в использовании магии и оповещая, что его будут ждать в суде такого-то числа и во столько-то вечера.              Пришедший в назначенный день профессор Снейп лишь взглянул на него свысока, после чего перенёс в Министерство, хотя до слушанья оставалось ещё много часов.              Нет. Оно уже началось. Его хотели подставить.              - Там были дементоры! Я защищался! – пытается донести Гарри, но его не слушают.              Дамблдор снова тут, пытается оправдать Гарри, поддержать его. Дама в розовом отказывается верить, что в тихом маггловском районе могли ни с того, ни с сего появиться дементоры, в чём активно убеждает судью и Министра.              - Достаточно. Я выслушал обе стороны вопроса и готов сделать выводы, - судья встал, смотря на Гарри с сожалением, словно понимал, что он не виновен, но не мог сделать ничего, чтобы смягчить приговор. Никак. – Суд выносит приговор. Гарри Поттер будет ограничен в использовании магии. Отныне ему разрешено колдовать только во время занятий в Хогвартсе, под надзором учителей. Использование магии в ином случае будет рассматриваться как протест и судом будет рассмотрена возможность временного заключения Гарри Поттера под стражу на верхних этажах Азкабана. На том, - он стукнул молоточком три раза, заранее пресекая любую возможность для спора. – судебное разбирательство считается завершённым.              Гарри сглотнул, когда перед выходом его палочку забрали авроры, а через полчаса вернули с небольшой насадкой поверх ручки – то, благодаря чему его возможности были насильно ограничены, не оставляя шансов даже для защиты в случае нападения.              - Но это были дементоры! Как… как я должен буду защищаться, если они придут снова? – отчаяние переполняло его на ровне с непониманием. Неужели всё закончится вот так? В чём смысл быть волшебником, если он не может использовать свои силы?              - Хватит, Поттер, - брови профессора Снейпа дёрнулись, после чего взлетели вверх, как перья ворона. – Вам стоит придумать что-то более правдоподобное, если вы желаете и дальше нарушать общественный порядок. Или вы считаете, что Тот, Кого Нельзя Называть, послал к вам дементоров?              - Я… что? – Гарри удивлённо посмотрел на профессора, после чего смысл слов дошёл до него. – Откуда вам знать, что это не так? Он всё время хочет меня убить!              Гарри не знал, способен ли кто-то управлять дементорами, однако он не удивится, если Волан-де-Морт сделает это, лишь бы уничтожить своего заклятого врага. Это было бы как раз в его стиле.              А после его оставляют у Дурслей. Одного, беспомощного и находящегося под бдительным взглядом Министерства.              Дадли перестал его задирать этим летом, но после спасения от дементоров их отношения словно бы стали теплее. Гарри не мог сказать точно – не тогда, когда они просто перестали как-либо общаться, лишь изредка пересекаясь по утрам в коридорах. Этим летом Дадли почти не бывал дома, заходя только переночевать, поесть да помыться. У него школьные друзья, какие-то увлечения. У Гарри работа по дому, стопка старых романов тёти Петунии и много, много свободного времени. Так много, что он с головой уходит в чтение, сначала не понимая, но со временем втягиваясь в волшебный мир романтики и героинь с тяжёлой судьбой.              В день его рождения приходит Хагрид. У него торт ручного приготовления и хорошие новости – они идут за покупками в Косой Переулок, готовиться к новому учебному году.              Они идут через паб, в котором окружающим нет дела, кто вы и насколько вы важны. Проходят к стене и касаются кирпичиков, открывающих волшебную арку в другой, ставший родным и самым дорогим мир.              Звуки ярмарки наполнили улицу, люди переговаривались, торговались, по дороге проезжали повозки, запряжённые благородными жеребцами, шуршали мантии и звенели колокольчики-украшения на острых шляпках дам. В стороне по воздуху плыли набитые пакеты и сумки, чуть дальше гоблин рассматривал на свету монету.              Мир сейчас казался сказкой даже сильнее, чем пять лет назад, когда Гарри впервые пришёл сюда с Хогридом. Тогда всё это казалось чем-то ненастоящим, выдуманным, словно он вот-вот проснётся и не вспомнит даже, что ему снилось. Сейчас он уверен в реальности происходящего, и от того только приятнее наблюдать за буднями таких же особенных людей, как он. Не сумасшедших и не проклятых, нет, особенных, сильных. И он улыбнулся, зовя Хагрида за собой, когда двинулся вперёд, ноги неслись с нетерпением, какого он давно не испытывал. Он оказался у банка, где вместе с Хагридом взял достаточно средств на вещи и ещё немного на будущий учебный год, после – к мадам Малкин, чтобы заказать новый комплект мантий.              Позже, находясь в книжном магазине, ощущение сказки немного спало. Вместо него появились шепотки вокруг, напрягающие и отвлекающие. Однако у него было достаточно времени, чтобы привыкнуть к подобному. Он закрывает глаза на пальцы, тычущие в его стороны, и оскорбления, произносимые тихо-тихо, подавленно и угрюмо.              Его боялись. Он чувствовал это, когда пролёты резко пустели, когда шепчущиеся замирали и отводили взгляды, стоило ему только взглянуть в их сторону. Они считали его убийцей и, как бы сильно ни желали оскорбить, оставались осторожными. Ценили свои жизни.              - В этом году не будет зельеварения? – пересматривая список книг, Гарри никак не находил в нём очередного жутко толстого и нудного томика по варке зелий, какие гнули его спину все прошлые года, когда занятий было неимоверно много, а этот конкретный учебник ну никак нельзя забыть.              - О, директор хотел позвать нашего прошлого работничка, Слогхарта или как его там, - Хагрид почесал бороду, задумавшись. После покачал головой. – Ну его, Гарри. Он мне никогда не нравился. Я в своё время, знаешь, тоже у него учился. Ничегошеньки не понимал.              - М, - он кивнул, удивлённый тем, что Хагрид может хоть о ком-то говорить негативно. Тем не менее, он кивнул, идя дальше по списку.              Он вернулся домой к вечеру. С удивлением нашёл в комнате кусочек завёрнутого в мешок тортика, какие, если он не ошибается, делают в кондитерских, и завалился на кровать, взявшись за недочитанный роман.              Лето стремительно подходило к концу. Сначала оно тянулось, как резина, а после побежало со страницами прочитанных историй, романов, учебников, в конце концов. Это было настолько мирное время, что тревога на долгое время покинула его, а желание обсудить с Гермионой всё то, что он прочёл и узнал, что они будут изучать в этом году, росло в геометрической прогрессии.              Он с нетерпением ждал утра первого сентября. Дядя Вернон ворчал, забрасывая его чемодан в багажник, и они направились на вокзал.              - И чтобы до следующего года не возвращался, мальчишка! – крикнули ему вслед, но Гарри не чувствовал от дяди той агрессии, что была раньше, а, обернувшись, чтобы помахать перед проходом через стену, даже получил раздражённый взмах в ответ.              Всё было хорошо. Он улыбнулся, сжимая ручку тележки, когда, разогнавшись, зажмурился. На секунду его тело словно было нигде, вне пространства и гравитации, а в следующий миг уханье сов, кваканье лягушек и радостные голоса детей наполнили собой окружение.              Он выпрямился, осматриваясь и впитывая в себя царившую здесь атмосферу. Люди не верили в то, что Волан-де-Морт воскрес, и на время Гарри мог позволить себе расплысться в этом ощущении безопасности, слиться с толпой. Он двинулся вперёд, оставляя тележку в стороне и поднимаясь с вещами в вагон.              Нужно было найти остальных. Они наверняка уже заняли купе и ждали его. Каждый год миссис Уизли слишком боится опоздать и в итоге они всей семьёй оказываются на платформе раньше большинства.              Ему не пришлось идти долго – голос Рона был достаточно громким, чтобы Гарри уловил его из соседнего вагона и тут же поспешил в правильную сторону.              - Рон! – Гарри из вежливости пару раз постучал, почти сразу открыв дверцу в купе и улыбнувшись другу, запнувшись в проходе, когда увидел, что тут не совсем привычная им группа. Сам Рон, тут он услышал правильно, напротив него Гермиона и Джинни – тоже отлично, он рад был их увидеть. Однако так же здесь были Томас, Финиган и Браун. – О… всем привет, - он неловко улыбнулся, когда понял, что откровенно пялится, и после неуверенно взглянул на своих друзей. – Я, эм… могу присоединиться?              Гермиона улыбнулся ему, уже собиралась ответить, но была перебита Дином, откровенно грубо фыркнувшим.              - Разве ты не видишь, что мест больше нет? Или очки тебе только для красоты?              - Что? Нет, просто обычно я сижу с…              - О? Тебе не нравится, что мы заняли места рядом с твоими друзьями? И что ты сделаешь? – Лаванда вздёрнула нос, смотря на него, оперевшись локтями на стол. После её рот исказился в кривой, откровенно язвительной ухмылке. – Убьёшь нас?              Кровь отхлынула от лица Гарри, когда он неловко сделал шаг назад, смотря на неё. Брови взлетели вверх.              - Лаванда! – Гермиона наконец вышла из оцепенения, ощетинившись и вставая со своего места. Джинни, метнув взгляд от брата на Гермиону, тоже встала, хмурясь. – Ты не можешь так просто обвинять Гарри в подобном! И не обязательно вести себя как сука.              Гермиона окинула их всех взглядом, после остановившись на Роне. Тот словно бы старался слиться с сидением и не привлекать к себе особо внимания. Она на секунду подумала, стоит ли вообще его окликать, но, понадеявшись на его совесть, не промолчала.              - Мы найдём другое купе. Рон? Ты с нами? – её взгляд, пронизывающий и уверенный, пронзил его, пригвоздив к месту. Пот выступил на лбу, который он поспешил вытереть.              - А, ну… Тут уже все наши вещи, не так ли? Было бы неудобно просто переносить их сейчас, не так ли? И скоро уже будет отправление, вряд ли остались свободные места. Может, просто не стоит уходить? Мы же можем просто… М, Гарри, ты же…              - Понятно, - не давая брату сказать что-то лишнее, Джинни схватила их с Гермионой сумки и сама уже подтолкнула подругу к выходу. – Идём, Гермиона, Гарри. Чем быстрее мы начнём искать, тем больше шанс найти свободное купе. Не стоит задерживаться.              Гермиона кивнула, подхватив руку откровенно удивлённого Гарри, не понимающего, что происходит. Вместе они потянули Гарри в заднюю часть поезда, надеясь урвать места, что получилось лишь благодаря их друзьям – Луна ждала в коридоре, туманно улыбнувшись им и позвав в купе, где уже сидел Невилл со своей лягушкой.              - Мы подумали, что вам не хватит места, - пояснила Луна, смотря куда-то дальше по коридору, после чего перевела свой мечтательный взгляд на троицу. – Думали, вас будет больше.              - Нас должно было быть больше, - Гермиона фыркнула, занимая место и положив руку на плечо Гарри. – Не волнуйся, они просто идиоты. И не понимают, о чём говорят. Ты ни в чём не виноват.              - А что они сказали? – Невилл нахмурился, осмотрев троих друзей перед собой и тревожно держа свою жабу. Он уже догадался, по крайней мере, предполагал, что догадался, с кем общались его друзья, однако от того ему спокойнее не стало. Ещё в прошлом году это вызывало тревогу.              - Ой, да и повторять тут нечего! Эти идиоты просто уверены, что Гарри убил Седрика, а на факты и смотреть не стали! – Джинни упала на место около Невилла и Луны, закинув ноги на оставшееся свободное место напротив. – А Рон! Ух, я ему ещё задам! Как он вообще может быть на их стороне?              - Я думаю, он не на их стороне, Джинни, - Гарри сжимал и разжимал кулаки, смотря на остающиеся отпечатки полумесяцев. Он не винил Рона, не мог этого сделать, но в то же время не совсем понимал, как должен относиться к тому, что происходит. Но… на удивление, ему было не обидно. Почти. Ещё в прошлом году Рон отказался с ним разговаривать, посчитав жуликом и обманщиком. Наверное, стоило ожидать, что он и сейчас будет так реагировать. – Наверное, он всё ещё обижается, вот и всё. Это же Рон, он успокоится.              - Гарри, - Гермиона слегка нахмурилась, смотря на него, но после покачала головой, отступая. – Не важно. Если ты так считаешь, то пусть. Но вообще… как ты себя чувствуешь?              - Я? – он неловко поднял на неё глаза, тут же заметив, что на него смотрят и остальные. Щёки тут же обожгло, он смутился, взмахнув руками. – А, нет-нет, ты не волнуйся, я в порядке. На самом деле, сейчас я чувствую себя намного лучше, чем… ну, в июне.              Лезвие блестит в его руках, перед глазами плывёт, слёзы душат, и он не знает, не знает, не может знать, как ему поступить, что следует сделать. Он не может спать, кошмары будят его посреди ночи, тени надвигаются над его головой, голоса шепчут, твердят, что он – монстр, каких следует уничтожить.              Он читает роман и за окном поют птицы, кусочек торта давно съеден, но сладкий привкус надолго прилип к губам. Тёплые, пусть и большие носки греют ноги, а поражённый вздох вырывается вместе с признанием героев.              Призрак Седрика смотрит на него. Обвиняет, кричит, что это он, Гарри, должен был умереть, и никто другой. Что Седрик должен был жить, жить ещё очень, очень долго.              - Да, мне лучше, - он слегка улыбается, мягко перехватывая руку Гермионы со своего плеча и сжимая её. – Просто всё ещё грустно. И из-за Министерства я опять жил с Дурслями, так что, скорее всего, не знаю многих новостей. Расскажете, что произошло за это время?              Его друзья переглянулись, что, возможно, должно было насторожить Гарри, но он просто доверчиво взглянул на Гермиону, ожидая ответа. Она поражённо вздохнула, после чего заговорила.              Газеты активно обвиняли Гарри. Сначала в убийстве Седрика Диггори, используя некоторые подробности прошедшего суда, искажая факты до неузнаваемости, а после – в нападении на магглов, что вновь подкрепляли судом. Они выпускали теорию за теорией о том, что Гарри Поттер – следующий Тёмный Лорд, который скрывает свои злодеяния за именем Того, Кого Нельзя Называть. Они предполагали, что всё началось ещё с первого курса, со смерти профессора Квирелла, и что уже тогда необходимо было заметить садистские наклонности Поттера, но прошлого не изменить. Иногда появлялись статьи с попытками объяснить настоящую ситуацию, но так как выпускались они отцом Луны, их читали не так много людей, да и не верили «сумасшедшему Лавгуду».              Около недели назад газеты написали о скандале в Хогвартсе: десятки родителей стали писать директору, призывая запретить Гарри Поттеру учиться с их детьми. Особенно беспокоились чистокровные.              - Журналисты предполагают, что это из-за Седрика. Что родители думают, что ты будешь охотиться на чистокровных, как Сам Знаешь Кто охотился на полукровок и магглорождённых, - Гермиона вздохнула, сжимая краешек стола. – Но я думаю, что они пытаются саботировать тебя. Большая часть чистокровных выступала за Сами Знаете Кого в прошлом. Раз он вернулся, им это наверняка известно. И они сделают всё, чтобы угодить ему.              Гарри кивнул, вздыхая и понимая, что обязательно должен поблагодарить Дамблдора. Тот, кажется, злится на него, раз даже не смотрел в его сторону в суде, но продолжает защищать. Гарри знал, когда следует проявить благодарность.              - Всё в порядке, Гермиона. Главное, что сейчас я здесь, не так ли? – он улыбнулся подруге, и та кивнула, её плечи расслабились. По крайней мере, она так же доверяла Гарри, как Гарри доверял ей.              - Я уверена, что всё образумится. Итак, как прошло ваше лето?              Часы летели незаметно, и вот уже объявляют о том, что они совсем скоро прибудут на место. Ученики облачаются в мантии, дети носятся по проходам, возбуждённо щебеча и с нетерпением выглядывая в окна, а повозки с фестралами – невероятные существа, видеть которых Гарри, тем не менее, не хотел бы ещё очень долго – уже ждали их.              Они в Хогвартсе. А Гарри…              Гарри словно вернулся домой.              

***

             - Постой, - Гермиона сжала руку Гарри, не давая ему пойти к их привычному месту за столом в Большом Зале. Её прищуренные глаза не отрывались от группы пятикурсников, уже плотно занявших свои места (и зажавших неловко махнувшего им Невилла) и явно не оставивших двух сидений напротив или рядом с Роном, как было обычно. – Давай сегодня поедим с краю, хорошо? Сейчас все садятся плотно, мы же не знаем, сколько будет первокурсников.              Глядя на её улыбку, нервную и в то же время нежную, Гарри не мог поспорить. Видел, что делает подруга, но всё равно сел вместе с ней в конце. Скоро запела шляпа – как всегда совершенно новые слова для новой церемонии. И вот уже кучка первокурсников семенят к профессору МакГонагалл, осматриваясь, охая и ахая, тыкая пальцами и перешёптываясь.              В этом году детей было больше, чем в прошлые. Кажется, с каждым годом их всё больше, что на самом деле радует. Когда-то Гермиона сказала ему, что в их год было мало детей, потому что в те времена шла война и маги боялись заводить детей, особенно не чистокровные.              - Гарри, - Гермиона, осмотрев детей, которых отправили за их стол, наклонилась ближе к нему. Гарри тут же последовал её примеру, наклоняясь и слушая. – Я в этом году староста. Мы с Роном, если точнее. Мы заберём младшие курсы раньше, чем закончится ужин. Пожалуйста, будь осторожен, когда пойдёшь в гостиную, хорошо?              - Конечно, - было неловко, что он заставляет свою подругу так волноваться, и Гарри поспешил заверить её, что всё будет хорошо. В конце концов, он уже не ребёнок, не так ли? И что ему сделают в Хогвартсе? Не то, чтобы банда Дадли могла резко появиться здесь, а Малфой не станет тратить своё время так поздно лишь затем, чтобы насолить ненавистному Поттеру. – Не волнуйся, со мной всё будет в порядке. Удачи тебе.              Она смущённо улыбнулась. Вскоре появилась еда, и тогда Гарри увидел то, чего и ожидал: Гермиона наложила себе тарелку, после чего ела не глядя, в это же время повторяя свою речь, записанную на небольших карточках. Он не хотел её отвлекать, иногда даже прислушивался к вырывающемуся бормотанию.              «…это факультет команды… мы всегда поддерживаем друг друга… вы можете попросить помощи… если учителя… слизеринцы – не наши враги, но только…»              Первому курсу очень повезло в этом году. Гарри уверен, что Гермиона отлично справится со своими обязанностями старосты. Однако, вспоминая, сколько предметов она изучает, он беспокоился, что это слишком много для неё одной.              Наконец, директор встал, чтобы сказать настоящую речь. Он наставлял детей проявить усердие, любопытство, самостоятельность. Хорошо учиться и никогда не останавливаться в поиске нового. И быть очень осторожными… почти сказал он, как сбоку покашляла низкорослая женщина в розовом. Она выглядела отдалённо знакомой, однако с такого расстояния даже в очках Гарри не мог вспомнить, где её видел.              Долорес Амбридж, новый преподаватель ЗоТИ, не вызывала доверия. Что уж тут говорить, если один её голос заставил пол зала поморщиться, манера речи была настолько приторной, что не поможет даже самый чёрный кофе, а её грубость по отношению к директору ошеломляла, радуя разве что слизеринцев, не очень-то уважающих Дамблдора.              Гарри слегка поморщился, вспоминая суд и то, как она активно отказывалась признавать его объяснения. Уроки ЗоТИ будут не самыми приятными в этом году – но, по крайней мере, человек из Министерства мог многому научить Гарри, что он на самом деле ценил. По крайней мере, когда эти знания вполне могли спасти его жизнь.              Когда речь закончилась, Рон и Гермиона, как и другие старосты, собрали младшие курсы, особенно следя за первогодками, и ушли. Ужин продолжился, Гарри неторопливо ковырял в тарелке, раскладывая пюре, горошек, кусочки мяса и потёртую морковку в разные кучки. После, по немного набирая от всего, съедал, наслаждаясь идеальным сочетанием вкуса. Несмотря на то, что тётя и дядя больше не лишают его еды, трапезы у Дурслей были скудны, ему доставались лишь остатки из общих кастрюль, и сейчас, вернувшись в место, которое он любил больше всего на свете, Гарри не заметил, как за приятным ужином прошло очень много времени.              Он встал из-за стола почти последним. В Большом Зале уже не было большей части учителей, а учеников едва ли набралось бы на три десятка. Тихо поблагодарив эльфов, когда его посуда исчезла со стола, Гарри направился в гостиную. Мимолётно он подумал, что такая задержка могла забеспокоить Гермиону, но отмахнулся от этого: он был в порядке, просто долго ел.              Башня Гриффиндора была высоко, в крыле, где не проводилось дополнительных занятий, как астрономия на крыше башни Когтеврана или гадание в восточной части замка. Это создавало мрачную, но в то же время чарующую атмосферу безлюдности, когда лишь парящие свечи освещали путь, а картины давно смолкли, отправляясь отдыхать.              Однако скоро к его негромкому шагу добавились чужие, звонкие и размеренные, Гарри бы сказал даже, что величественные, если бы не увидел, кто именно шёл. Одной лишь своей физиономией, искривлённой гримасой отвращения и высокомерия, Томас крушил всю ту ауру величия, что только-только образовалась вокруг него.              - Поттер, - возможно, Гермионе иногад казалось, что Гарри не понимает намерений людей вокруг себя. Или их эмоций. Или в принципе неверно истолковывает некоторые ситуации. И пусть не всегда она была неправа, сейчас Гарри чётко ощутил, что ничего хорошего ему ждать не следует. – Смотрю, у тебя сегодня очень довольный вид. Едва ли не светишься.              За его спиной маячит Симус, чуть дальше, едва не сливаясь с темнотой, Бен. Ни один из них не казался Гарри сильным противником, но раньше он вовсе не думал о них так, что уже заставило напрячься. Он считал их если не друзьями, то хорошими знакомыми, и думал, что это было взаимно. Прошлый год Гарри не считал – тогда почти вся школа обозлилась на него, но к концу ведь стало лучше, не так ли?              Что же, до смерти Седрика, скорее всего, да.              - Чего тебе, Дин? Решил прогуляться перед комендантским часом? – он нахмурился, когда с языка слетели привычные язвы на Малфоя. Было даже неприятно, что теперь он кидал свои ответы другому человеку.              - Остришь? Если так, то смешно, - Дин тянул звуки. Низко так, задрав нос и скрестив руки на груди. Гарри смотрел и видел… Драко. Неужели у его школьного врага появились подражатели? Ещё и такие паршивые, ха! Он обязательно потом посмеётся Малфою в лицо за это: не смог вдохновить никого талантливого, ну до чего смешён. – Живёшь себе тут, радуешься. Словно у тебя есть право на это.              - Ладно, хватит уже, Дин. Даже если ты зол, я не собираюсь этого обсуждать, - слова заставили вздрогнуть, Гарри нахмурился, прикусывая губу. Дело нужно было как-то решать. – Я иду в гостиную. Вы – как хотите.              Он стал подниматься, намереваясь пройти мимо них, возможно, даже избежать открытой ссоры, но рука, упёршаяся ему в грудь, явно подсказала, что так просто уйти ему не дадут.              - Куда это ты собрался? Не знал, что Великий Гарри Поттер бежит от сражения, - звучало язвительно, неприятно. Почти так, словно его сейчас собирались вызвать на магическую дуэль три на одного. Он бы не удивился, но вся ситуация откровенно раздражала, вызывая лишь желание поскорее уйти прочь.              - Послушай, Томас, я не собираюсь драться с тобой. Лучше пропусти меня…              - А то что? – тут же перебил его Дин, рука сместилась с груди на плечо Гарри, сжимая. Томас задрал нос, смотря на Гарри так, словно уже был победителем, иного варианта и не рассматривалось. – Нападёшь на меня? Убьёшь меня?              - Томас! – он возмущённо закричал, хватаясь за запястье Дина и разрываясь между желанием правда напасть, ударить в лицо или заколдовать, и необходимостью отступить, остановить всё в том положении, в котором оно не стало необратимым.              - Что? Говори! – пальцы смыкаются сильнее, от него не ждут ответа, нет, вместо этого, кажется, Дин Томас придумал что-то невероятное, от чего глаза его победоносно засверкали, а улыбка превратилась в ухмылку. – Ты хочешь, чтобы я остановился? Хочешь, чтобы отпустил тебя? Тогда пожалуйста!              Внезапно рука, держащая его всё это время, не просто отпустила его, но и толкнула назад. Всего секунда была у Гарри на раздумья, когда туфли заскользили по лестнице, теряя опору, и вот он уже катился вниз, неловко стараясь за что-то зацепиться, остановить вращение, защитить хотя бы голову. Всё вращалось, мелькало в неясных образах и линиях, и остановилось, когда он врезался в угловые прутья на площадке ниже, соединяющей две разные лестницы. Мельком он подумал: как же повезло, что они не начали движение, иначе он полетел бы далеко вниз, возможно, без шанса даже зацепиться за другую платформу.              - Лучше тебе не возвращаться в гостиную, Поттер. Таких как ты мы не приветствуем, - Дин едва не сплюнул, вовремя остановившись, и, окинув лежащее перед ним тело полным отвращения взглядом, отвернулся. За ним последовали Симус и Бен, оба казались бледными, но благоговеющими перед силой, которую им продемонстрировал Дин.              Понадобилось некоторое время, чтобы собраться с силами. Прозвенел колокол, оповещающий о начале комендантского часа, когда он опёрся о перила и приподнялся, тяжело садясь. Голова гудела, очки покрылись парой трещин, но не слетели с лица. Спина и руки болели больше всего. Словно по нему проехались кувалдой. Наверняка к утру вся кожа покроется синяками.              Шок и непонимание пришли вместе со слезами боли. Он не чувствовал ничего, кроме ушибов, и хотел бы радоваться тому, что, к примеру, ничего себе не сломал, но не выходило. Переключиться на что-то хорошее не выходило. Вместо этого тихие, булькающие рыдания наполнили коридор, когда он ощупывал тело, а рой мыслей проносился головокружительно быстро.              Зачем Дин так поступил? Почему другие ему ничего не сказали? Или Бену и Симусу он так же не нравится? Знает ли Рон, что они собирались сделать с Гарри?              Был ли Рон заодно с ними?              Вопрос словно вылил на Гарри ведро ледяной воды, и он едва мог вздохнуть, задумавшись.              Могло ли это быть правдой? Рон, конечно, злился на него, может быть, иногда ревновал, но он же никогда бы не стал… не стал бы заодно в подобном?              Нет, это были плохие мысли. Он не хотел предполагать худшего о своих друзьях, о лучших друзьях. Собрав силы, Гарри поднялся, отряхнув мантию и начиная подниматься. Другие, скорее всего, уже давно покинули Большой Зал и были в гостиной, поднявшись другим путём. Или, может, из гриффиндорцев он и вовсе был самым последним в Большом Зале, не заметив этого в тот момент, ведь учеников в принципе было совсем мало.              Полная Дама уже была в спальном, когда Гарри подошёл к картине. Она широко зевнула, прикрываясь веером, и улыбнулась ему в приветствии, в сонливом состоянии даже не желая ругать нерадивого ученика за опоздание. В темноте она даже не видела, кто это был, просто отъезжая в сторону.              - не забудь посмотреть пароль, дорогой. Завтра так просто уже не пропущу, - добавила она своим мягким, когда она не пела и не причитала, голосом. Гарри улыбнулся, кивая и проходя ближе к креслам в камине.              Идти в спальню откровенно не хотелось. По крайней мере, он заслужил небольшую передышку перед встречей с Дином и Симусом в спальне. А около огня было тепло, безопасно, и он расплылся в мягком кресле, подставляя ноги поближе к огню. Он прикрыл глаза лишь на минутку – правда, ему просто нужно было собраться с силами. Однако когда глаза открылись, гостиную освещал утренний свет, а спина неприятно ныла от долгого пребывания в очень неудобном положении.              Вздохнув, Гарри потянулся и ахнул, когда боль прострелила его руки, затылок и спину. Он нахмурился, поджал губы и встал, поправляя мантию.              Общие душевые были свободны в это время, так что ему никто не помешал. Вид синяков на теле был настолько привычен, что даже самые синие, занимающие пол спины или активно желтеющие пятна не вызывали у него тревоги. В самом деле, ничего такого, чего на нём не было раньше, когда он был младше и намного слабее.              Это не значит, что он собирается давать сдачи. Постарается поговорить, объясниться, договориться – всё то, о чём не редко рассуждает Гермиона, хотя её кулак может ударить сильнее, чем у половины их одноклассников. Малфой точно подтвердит. А Гарри сейчас просто стоит потерпеть. И никому не говорить. Он сомневался, что сам Дин или его друзья расскажут остальным, что столкнули кого-то с лестницы, и если люди не узнают, то Дину, возможно, надоест к нему придираться. Так было с хулиганами в маггловской школе. Если ими не восхищались, если другие не знали, что они тут самые сильные, то и обижать кого-то надоедало.              Он быстро принял душ и оделся, проверяя, застёгнуты ли манжеты, скрывающие синяки на запястьях. Обычно он не заморачивался так над внешним видом, тем более, что мантия всё закрывала, но сейчас это было довольно важно.              Глубокий вдох, медленный выдох. Проверить, не хромает ли он и не выдаёт ли боль что-то ещё, и в путь.              Его чемодан, слава Мерлину, не тронутый стоял около кровати. Тихо пройдя мимо соседей по комнате, Гарри достал сумку и сложил в неё все учебники, сверяясь с расписанием, появившимся на его тумбочке.              Он справится с этим. Необходимо просто переждать.              

***

             Свист эхом отразился от стен, когда Драко, засунув руки в карманы мантии, прошёл к шайке гриффиндорцев, столпившихся кучей в одном из тайных коридоров. За его спиной следовали Кребб и Гойл, ещё чуть дальше, отставая и болтая о прошедшем уроке, шли Забини, Теодор и Пенси.              - Что такое? Неужели кучка неудачников устраивают заговор в стенах школы? Мне стоит вызвать директора? Ах, простите, этот старый пень на вашей стороне даже в том случае, если вы решите уничтожить всё тут, как я мог забыть?              - Вали куда шёл, Малфой, - Уизли, этот отвратительный, к сожалению не самый глупый предатель выступил вперёд, скрещивая руки на груди. После многих лет вражды Малфоя и Поттера он боялся Драко куда меньше, чем остальные. Драко же находил забавным то, что никто другой даже не подумал выйти в поддержку этого рыжего, вместо этого продолжая толпиться и… закрывать что-то? Это уже интересно.              - А может я сюда шёл, Уизли? Тоже планировал масштабное собрание по захвату школы, м? – он подходит ближе, останавливаясь всего в шаге и смотря прямо в чужие глаза, сам же стараясь отслеживать перемещение за спиной предателя. Растасовка по карманам или какое-то иное движение – что бы они ни скрывали, сейчас они должны это как-то прятать, не так ли?              - Тогда вынужден тебя разочаровать, здесь уже занято.              - Кем? Тобой? Ну, предатели не стоят даже ногтя с моего мизинца, так почему я должен уступать? Давай так: ты и твоя шайка прямо сейчас уходите, и я не докладываю профессору Амбридж, что вы устраиваете здесь заговор… против неё и её приказов, - он ухмыляется, знает, что выиграл, когда кулаки Уизли сжимаются и тут же бессильно разжимаются. Правильно, пусть злится. Против Драко у него ничего нет. – А. А. А. – он качает головой, доставая руки и слегка ударяя палочкой по ладони, когда свора за Уизли стала кучковаться и, кажется, поднимать что-то. – И вы оставляете то, что прячете. Ты знаешь, Уизли, я очень любопытный.              - Малфой!              - Ой-ой, кто-то показывает зубки? Знаешь, сначала я планировал просто подразнить и отпустить вас, но теперь, - он направил палочку в грудь Уизли, ухмыляясь и слегка прищурившись. – Уходите. И оставьте то, что так рьяно охраняете. Иначе у тебя будут большие проблемы, Уизли.              - Малфой, ты понятия не имеешь… - рука Рона так же потянулась к палочке. В груди Драко всё затрепетало от предвкушения хорошего боя, вполне логично предполагая, что Уизли будет хотя бы на половину так же хорош, как Поттер, но дуэли не дали начаться. И не из-за появившегося вдруг профессора или же трусости одного из них – нет, из-за влезшего между ними гриффиндорца, имя которого Драко даже не считал важным узнавать.              - Хватит. Нет причин затевать драку, - этот непримечательный оборванец хмыкнул, слегка волоча Рона в сторону. – В конце концов, это Малфой, не так ли? Не думаю, что ему будет дело до этого.              - Дин…              - Идёмте, ребят! Скоро ужин, - не слушая Уизли – так ему и надо, предатели крови никогда не должны были становиться чем-то большим, чем отбросами – этот «Дин» махнул остальным. Те заметно помялись, переглядываясь, но стоило Дину начать уходить, как они послушной стайкой псов побежали следом, оставляя то, что так старательно скрывали от чужих глаз.              Кого-то, кого скрывали от чужих глаз.              Драко в шоке замер, смотря на фигуру Поттера. Мешковатая одежда мешала рассмотреть что-то сносно, но это не сильно было нужно. Его туфли были заметно подпалены, на мантии оставались следы чужих подошв. Голова и плечи опущены, а сам он с трудом опирался на стену, дыша словно бы через раз, со свистом.              Драко никогда не скрывал и не врал в своей неприязни к Поттеру. С тех пор, как он ребёнком отказал Драко в пользу предателя крови, а после и грязнокровки, он сделал для себя все необходимые выводы. Герой, которого он, как и остальные дети, почитал, оказался недостоин его дружбы. И, проявив такое вопиющее высокомерие и зазнайство, заслуживал только откровенную вражду, покуда честь Драко не будет отчищена.              Именно на Поттере Драко учился портить жизнь другим, именно из-за соперничества с ним продолжал развиваться, стремясь к вершине с бόльшим энтузиазмом, нежели его одноклассники. Он даже научился делать меняющиеся значки в прошлом году, активно настраивая школу против Поттера!              Что же, возможно, именно последний его шаг привёл к тому, что видит сейчас он и слизеринцы, что пришли за ним.              - Он вообще в сознании? – Забини с сомнением осмотрел гриффиндорца, который даже не шевелился с тех пор, как они подошли. Это вызывало беспокойство, только свистящее дыхание давало понять, что он ещё не откинулся. Что делать в такой ситуации… честно, ни один из них не знал.              - Ну, думаю, было бы не плохо проверить, - Паркинсон хмыкнула, постукивая аккуратными ноготками по щеке, после чего подошла к гриффиндорцу и слегка похлопала его по лицу. Сначала ничего не произошло. Тогда она собиралась сделать это снова, как усталый, болезненный стон, вырвавшийся из Поттера, заставил её подскочить, отойдя на шаг.              Гарри медленно приходил в себя. Голова болела, когда он старался вспомнить, где находится. И что произошло.              Рон позвал его поговорить. За последние пару месяцев это было тем прогрессом, которого Гарри не надеялся увидеть, и не задумываясь, он пошёл за ним в один из тайных коридоров, скрытый гобеленом с изображением рыцаря.              Рон нервничал, это было видно невооружённым глазом. Он потел, дрожал, осматривался по сторонам, пока они шли всё дальше. Уже это должно было стать звоночком, сейчас Гарри это понимает. Тогда он лишь слегка улыбнулся, находя это почти милым: его друг так нервничал, что Гарри мог лишь рассчитывать на то, что они помирятся. И Гарри не собирался держать на него зла, он бы обязательно сказал это другу, и Рон расслабился бы…              Но примерно посередине коридора он увидел остальных. Это были не только гриффиндорцы, он заметил и пару пуффендуйцев, но без мантий или галстуков. Просто за эти пару месяцев он успел запомнить лица тех, кто злился на него больше всего. При том, что они так же были старшекурсниками, это не так уж сложно.              Он пытался поговорить. Договориться. Успокоиться. Не помнил, чей кулак в итоге первым прилетел в него – под рёбра, в старую рану, оставленную позапрошлым вечером. Он согнулся, дыхание перехватило, и тогда град ударов последовал со всех сторон.              Амбридж запретила колдовать в коридорах. Они ещё не знали, как это отслеживается, но вот уже почти неделю в него не летело никаких сглазов или заговоров. Это было бы здорово, если бы только получать кулаками и ногами не было ещё больнее. И только потому что Рон, казалось, не принимал в этом участия, за всю неделю так и не тронув его, Гарри понадеялся… рассчитывал на лучшее.              В какой-то момент появилась вспышка, а после его ноги обдало жаром, резко проходящимся по всем нервам. Кто-то использовал магию. Это заставило остальных замереть, но Гарри, ослеплённый болью, уже не требовался в чужой помощи, чтобы запнуться и полететь вниз. Голову прострелило болью, но та длилась не дольше пары мгновений, а после – темнота.              По ощущениям, он потерял сознание не больше, чем на пару минут, но когда открыл глаза, перед ним были уже не однокурсники – нет, теперь здесь была группа слизеринцев. И разве не забавно то, как ему стало легче от понимания этого факта? Гарри знал, чего можно ждать от них, и так же знал, что до рукоприкладства они никогда не опустятся. Может быть, только Кребб и Гойл, но он делал такие предположения только из-за их внешнего вида.              - Помотало тебя, конечно, знатно, Поттер, - Малфой присел перед ним на корточки, сузил глаза и фыркнул. Смеётся? Гарри предполагает, что он сейчас представляет из себя и правда не лучшую картину, но не думал, что Драко настолько циник – смеётся от чужой боли, как какой-то глупый злодей.              Пусть будет так. Главное – не бьёт. А уж словесно Гарри всегда умел ему ответить.              - Выгляжу я всё ещё лучше тебя, Малфой, - изящная бровь подскочила вверх, а сам Малфой хмыкнул, прищурившись, словно разглядывая.              - Думаешь? А мне кажется, зеркало тебе соврало. Такая морда и близко не стоит со мной, - он высокомерно вздёрнул нос, закрывая глаза и словно бы красуясь. Забавно, настолько забавно, что Гарри не сдержал тихого смешка, соглашаясь. И тогда лицо Драко вновь неуловимо изменилось, серьёзность враз прибавилась к нему. – Ладно, хватит валять дурака. И да, это я про тебя, - с очередным оскорблением Малфой схватил его за плечо, потянув вверх, помогая подняться. А после, с отвращением глянув на его ноги, скривился и потёр переносицу. – Не знаю, за что они тебя так, но обувь, конечно, жалко. Не удивлюсь, если это единственные нормальные туфли, что у тебя есть.              И даже если он был прав, Гарри не собирался этого признавать. Ни этого, ни того, что обувь эта была последняя в принципе, так что теперь ему придётся найти где-нибудь замену до тех пор, пока их не отпустят в Хогсмид в конце недели. Однако куда больше обуви его интересовал совсем другой вопрос, не менее важный в его глазах.              - Почему? – голос сорвался на хрип, Гарри закашлялся, прочищая его и хватаясь за шею. Голова всё ещё гудела, затылок пульсировал, но он старался не обращать на это внимания, продолжив. – Почему ты делаешь это? Помогаешь мне?              - Помогаю? О, ты ударился головой сильнее, чем мне показалось. Самому не смешно? – усмешка казалась почти натянутой, неправильной на лице Драко. Словно он беспокоился, но скрывал это. – Где это видано, чтобы Драко Малфой помогал Гарри Поттеру? Теперь, когда я это сказал, это звучит ещё безумнее, не так ли?              Гарри промолчал. Нахмурился, опуская взгляд, пока его продолжали тащить куда-то, и проигнорировал смешки за спиной.              Коридоры стремительно сменялись один за другим. Они вышли к лестнице вниз, вышли в подземелья и через каменный лабиринт дошли до знакомой Гарри со времён второго курса двери.              - Сангус каэрлус, - не таясь, словно ему было всё равно, услышит Поттер пароль или нет, сказал Малфой. Гарри впервые слышал эти слова, но мог подозревать, что это как-то связано с чистотой крови и латынью. Благодаря Гермионе он знает, что многие заклинания, которые они учат, связаны с латынью.              Его мысли плавали из стороны в сторону, он чувствовал это. Чувствовал и понимал, что это не хорошо, но поделать ничего, к сожалению, не мог. Ему было плохо, тошнота подступала к горлу, рёбра скрипели, словно тёрлись друг о друга.              - Не застывай, Поттер, - Малфой раздражённо цокнул, дёрнув его за руку, и потащил дальше, к спальням парней. Панси, как и вся остальная группа, последовала за ними, лишь слегка закатив глаза, когда Гарри заметил её.              У слизеринцев было мало учеников. Гарри итак знал это, но было удивительно, что пока в Гриффиндоре в спальне теснилось по шесть человек, на Слизерине в спальне было всего по три кровати и… это личные душевые? На комнату?              - Испинали как шафку, - грубые тонкие пальцы схватили его за щёки, крутя из стороны в сторону, разглядывая синяк на скулах, разбитые очки и едва виднеющуюся струйку крови на затылке. – Давно тебя так? Не поверю, что это впервые. Как учителя не замечали синяки?              - Будто бы ты замечал, - Гарри собирался защищаться, и если это означает кусаться в ответ на простые слова, то он мог это сделать. Однако вместо того, чтобы ответить ему, Драко на мгновение застыл, словно слова ударили его под дых, а после отпустил лицо Гарри.              - Не замечал. А должен? По секрету скажу, Поттер, не все в Хогвартсе вообще смотрят на тебя, - язвительно заметил Малфой, после чего отошёл, махнув Панси в его сторону, сам же открывая шкаф.              Слизеринцы работали через упрёки. Они дёргали его руки и волосы, стягивая помявшуюся мантию и кидая её на чистку домовикам. Они давили на синяки перед тем, как смазать их. Смеялись и показывали ему пальцы, прося угадать их количество, когда забрали очки, после вернув целыми от заклинания «Репаро». Гарри не знал, что может на это сказать, неловко краснея и пялясь на новенькие ботинки, предоставленные ему Малфоем и оказавшиеся лишь немного больше нужного.              «Это старьё давно нужно выбросить. Попрошу отца прислать мне новые» - Драко отмахнулся от его удивлённых глаз и тихих благодарностей. Вместо этого взял его старые ботинки и кинул до конца уничтожил неизвестным Гарри заклинанием. – «На большее не надейся, Поттер. Ты итак мой должник».              - Н-да, но с синяком-то что-то нужно делать, - Панси сидела рядом с ним на кровати, осматривая его скулы и махнув Креббу и Гойлу, которые что-то хрюкнули в непонимании проблемы. – Не может же герой побитым ходить. Тогда совсем распаясаются.              - Ну так прикрой ему морду заклинанием, которым прыщи свои скрываешь, в чём проблема?              - Блейз! – полный сокрушительной ярости взгляд был направлен на явно слишком много возомнившего о себе мальчишку, но тот лишь пожал плечами, смешинки плясали в его взгляде. – Тц! Только то, что это не плохая идея, спасает тебя сейчас.              Она научила Гарри заклинаниям сокрытия. Он мог предположить, что это очень похоже на маггловский макияж, но говорить в слух о таком не стал. Понимал – не оценят. Панси рассказала ему, как сделать тон кожи здоровее, скрыть мешки под глазами и синяки на коже. Так же, немного разболтавшись, объяснила, как соединять заклинания, чтобы кожа привлекательно блестела, глаза становились «глубже и таинственней», а зубы белее. С последним, однако, приказала не играться – больше вреда, чем пользы.              - Спасибо, - он едва ли знал, что сказать, сжимая в руках мантию. Домовик справился быстро, она была не только чистой, но и подшитой во всех нужных местах. – Я… я правда не знаю, что и сказать…              - Да ничего не говори, - вздохнув, покачал головой Драко. Он выглядел уставшим, но не раздражённым, провожая Гарри из гостиной Слизерина. – Ты нам не нравишься, Поттер. Мы не желаем водиться с тобой или общаться. Но… если даже «сплочённые» львы могут напасть на «своего», то ты можешь рассчитывать на нашу поддержку.              Они остановились около выхода. Внимательные, холодные глаза Малфоя сузились, смотря в зелёные, едва ли всё ещё сверкающие жизнью.              - Я не верю, что ты мог убить Диггори, Поттер. Ты не слаб для такого, но ты просто… не стал бы.              На глаза навернулись слёзы, он быстро заморгал, отвернувшись и сжимая в руках мантию. Это он виноват, он предложил переместиться на кладбище, он втянул во всё это Седрика. Чужими руками он убил Седрика. Но даже если так, даже если он знает правду… Стало немного легче. От того, что ему верили. От того, что ему доверяли.              - Спасибо.              - Ага. Проваливай уже, Поттер, - и, после небольшой паузы, Малфой развернулся, бросая. – Дежурит сегодня Снейп. Постарайся уж не попадаться ему.              

***

             Амбридж стремительно занимала место его самого нелюбимого профессора. Подозрения появились ещё в первую неделю, когда она отказалась от любой практики на Защите от Тёмных Искусств. Ни самые простые, ни очень важные, ни даже кажущиеся безобидными заклинания не проходили её цензуру.              - В школе вы изучаете теорию, мистер Поттер, - сказала Амбридж в конце первой недели, когда они только-только начали понимать, что она не шутила. Что практики не будет, никакой. Ни заклинаний от богарта для третьего курса, ни защиты от пикси, дёргающих за волосы по вечерам в домах обычных волшебников. Тогда негодование Гарри понимали остальные, поддерживали, пусть и молчаливо. Не смотрели осуждающе в спину за любое слово. – Заклинания вам вовсе не понадобятся. Того, что вы узнаете сейчас, вполне достаточно для счастливой жизни.              - Но это не так! Нам нужна практика! – он возмущённо сжал перо, ноги дрожали от желания встать, ударить кулаками по столу, заспорить. – Как мы будем защищаться, если не умеем применять эти заклинания в жизни? В бою?              - В каком бою, мистер Поттер? Вы живёте в мирное время, в безопасности, - она сложила руки на груди, слегка наклонив голову, и выглядела настолько приторно-ласковой, что его тошнило.              - В бою с Волан-де-Мортом, профессор. Как мы защитимся от него и его последователей? – он нахмурился. Сзади кто-то присвистнул, другие побледнели или отвернулись, но никто так и не поддержал, не поспорил. Он остался один на один с профессором.              - Что за глупости вы говорите, мистер Поттер? Того, Кого Вы Назвали, давно нет, и бояться незачем. Не стоит говорить такое и тревожить ваших одноклассников без причины, мистер Поттер.              - Но причина есть! Он вернулся! – Гарри не выдержал, поднялся, закричал. И это, он подозревает, было той лишней каплей, которая переполнила чашу.              - Хватит нести чушь, мистер Поттер! Вы наказаны! Подойдите ко мне после уроков.              Тогда, смотря на нахмуренное лицо и поджатые губы, на сухой взгляд, бросаемый в его сторону, Гарри думал, что всё ещё будет хорошо. Что всё образумится. В конце концов, он был на самом деле прав, а профессор Амбридж казалась просто строгим, но не несправедливым человеком. Возможно, наказание будет таким же нечестным, как у профессора Снейпа, когда он заставлял учеников драить котлы едва ли не руками и водой, лишь наблюдая, будут ли они искать выход из ситуации. Лишь на третьем курсе, в самом конце, профессор Люпин сказал ему, что можно приносить свои перчатки и тряпки, но на четвёртом курсе ему это не понадобилось – турнир освобождал от обязательного обучения. Ну, на самом деле от экзаменов, но всё равно.              В общем, он считал, что сначала будет возмущён, но потом смирится. Смирится и придумает, как облегчить своё наказание, если это будет возможно. Гарри уже тогда понимал – этот спор будет первым в череде множества, множества подобных ему.              Он не смирился, не смог придумать, как облегчить своё наказание, не получилось даже свести количество наказаний к минимуму – даже если сам он больше не спорил, Амбридж что-то придумывала, провоцировала или продляла прошлые наказания.              По руке текла кровь, окрашивая мрамор раковины в светло-розовый. Ледяная вода хлестала, почти обжигая рану. Он прикусил губу, ощущая, что та вот-вот лопнет, если он не отпустит, но не мог. Стоны боли будут слишком громкими, громче льющейся воды или хихиканья Миртл. Дежурившие учителя не заглянули в туалет для девочек только благодаря ней, считая, что включённый кран – дело рук девочки.              - Ты собираешься присоединиться ко мне, Гарри? Останешься здесь навсегда? – шептала она, присев на край соседней раковины и смотря на «Я не должен лгать». Буквы уже настолько глубоко впились в кожу, что он чувствовал, как они вырезаются на костях, а рана больше не закрывалась. – Быть призраком в Хогвартсе таааак весело, Гарри! Нам вдвоём никогда не было бы скучно!              Он не обращает на неё внимания. Глотает слёзы, выключая воду и выливая на рану спирт – он не знает, где Добби берёт всё, о чём его просит Гарри, но он будет благодарен ему до конца своей жизни. После этого прикладывает толстый слой ваты и наматывает марлю. Жмёт, насколько это возможно, перетягивая рану, и накладывает чары отвода глаз, которым его недавно научил Теодор.              Старается не слушать Миртл. Не обдумывать её слова. Не думать «я бы не хотел здесь оставаться, пока здесь учатся они», рассматривая свои руки и слегка надавливая на только что сделанную повязку.              Гарри сглатывает, поднимая здоровую руку и утирая глаза. Очки запотели, их пришлось надеть на голову. Он почти ничего не видит, опираясь о стену и сползая на холодный пол. Немного отрезвить мысли, понять, что делать дальше, отогнать голос Миртл, звучащий уже не снаружи – нет, уже пробивший стену, забравшийся под кожу и пробирающийся по венам чарующим тоном, соблазнительным предложением.              Всё не так плохо. Он не даёт ситуации стать слишком плохой, он старается. Но всё же… всё же это тревожно. То, как самые плохие идеи, граничащие с сумасшедшими, ужасающими, пронимают глубоко в его суть, завладевают разумом, перестают казаться такими ужасными.              У Гермионы нет на него времени. Он понимает, он видит, как его подруга до поздней ночи работает над домашними заданиями, утром пересчитывая первокурсников в столовой, волнуясь о каждом. Гарри пытался помочь ей, когда начались дополнительные занятия для первокурсников, организованные самой Гермионой, но остальные члены факультета резко выступили против того, чтобы он общался с детьми. С давлением ребят, у которых были братья и сёстры с первого года, он сдался, больше не появляясь на этих занятиях.              Рон не общается с ним вот уже как три месяца. Это в самом деле куда ужаснее, чем он мог бы себе представить. В прошлом году он тоже не общался с Гарри, дулся и даже злился, но никогда не переходил определённую черту. Смотрел недовольно или кричал, как после второго испытания, но не более.              Сейчас Гарри достаточно посмотреть на синяки на ногах, чтобы понять, каким благословением было игнорирование. Тогда же он мог сделать что угодно, лишь бы Рон перестал злиться.              Невил и Джинни… Он всхлипнул, зарываясь пальцами в волосы и слегка потянув, отгоняя плохие мысли. Понимал, что общаться с ним – всё равно, что нарываться на бойкот от всего остального факультета, но не мог избавиться от чувства предательства, что испытал, когда они перестали разговаривать с ним, отворачивались или натурально избегали. Сначала было не так, совсем не так. Они были вчетвером, защищались от нападок на него, Гарри, все вместе. Теперь был он и была Гермиона. Не вместе, но ещё не порознь. Этого было достаточно. Он хотел, чтобы этого было достаточно.              - Миртл, - шёпот, едва ли его можно было услышать, но призрак тут же оказалась рядом, обхватив колени руками и кладя на них голову, не отрывая от него глаз. – Умирать – это больно?              - Когда как, - она хихикнула, что-то грустное проскользнуло в нервный звук. – Я уверена, Почти Безголовому Нику было больно. Голова-то не полностью оторвалась. Может быть, Пивзу было больно. Я не знаю, что с ним случилось. А мне? Мне нет. Я даже не поняла, что произошло. Вот я реву в кабинке туалета, а вот…              - Уже мертва, - Гарри хмыкнул, кивая. Помнил её историю ещё со второго курса. Помнил, как они защищали бедного Хагрида от обвинений, в то время как настоящим виновником оказался Волан-де-Морт. Стоило на самом деле догадаться.              - Верно, - она улыбнулась, потянувшись к забинтованной руке Гарри. Прошла насквозь кончиками пальцев, имитируя касание. – Вот так умирать, мне кажется, будет больно. Истекать кровью – холодно и неприятно. И ненадёжно.              - Я не делаю этого сам! Я не хочу… не хочу умереть, - он запнулся, сжимая кулаки и тут же зашипев, когда рана натянулась. – Это всё проклятое перо. После него всё время кружится голова. И приходится закатывать рукава перед наказанием. Гермиона рассказала мне, как смывать кровь, но это всё равно тяжело. Я не хочу ходить в розовой рубашке.              - Тц! Вы, мальчики, такие глупые, - Миртл хихикнула, качая головой, её хвостики, игнорируя гравитацию, поплыли из стороны в сторону. – Тебе бы очень пошёл розовый, Гарри. Иначе бы тебе не шёл красный, не так ли?              - Думаю, это не так работает.              - Не так? О, какая жалость. Ну и ладно. О, хочешь, расскажу тебе о четырёх подростках, что учились тут раньше? Такие весёлые были! Правда, дразнили меня часто, но всё же…              Гарри слегка улыбнулся, слушая, как Миртл рассказывает о временах Мародёров. Она уже не помнит фамилий, да и имён тоже, только их прозвища, но настроение Гарри заметно повышается, когда он узнаёт что-то новое о отце и его друзьях.              Возвращаться в башню гриффиндора не хотелось. Итак, устроившись поудобнее на оконной раме рядом с Миртл, Гарри провёл вечер, слушая рассказы о былых временах.              

***

             - Ты опять не ночевал в своей комнате, Гарри, - брови Гермионы сошлись на переносице, складываясь в морщинки, а руки почти раздражённо сжимали книгу. Гарри опустил взгляд, стыдясь того, что заставляет Гермиону волноваться. Опять. Не в первый и далеко не в последний раз. – Где ты проводишь ночи? Я знаю, что мальчики тебя донимают, но я думала, что ты будешь выше этого, Гарри! Не веди себя как ребёнок. Что, если ты попадёшься учителям? Ты нарвёшься на неприятности, Гарри.              - Прости, Гермиона. Мне просто неудобно спать в комнате с остальными, - он слабо сжал запястье левой руки, надавливая на бинты. Лёгкая боль не давала скатиться в слёзы от боли, от унижения, что такие проблемы заставляют его сбегать, прятаться. Быть ребёнком в глазах Гермионы. – Я постараюсь это исправить.              - Постараешься? Неужели так тяжело спать в своей комнате, Гарри? Ты знаешь заклинания тишины, закрывай полог и набрасывай его, это всё, что от тебя требуется! – она прикусила губу, эмоции плескали, выливаясь негативным потоком. Она любит Гарри, правда любит, но мальчики иногда бывают такими… такими… невыносимыми!              «Она не знала, что они делают» - успокаивает себя Гарри. Единственный раз, когда их поймали на избиении Гарри, был в тайном коридоре, и после этого его однокурсники стали куда внимательней к окружению. Даже почти не оставляли следов на лице, так что ему не часто приходилось применять скрывающих этого безумия заклинаний. Их тяжело накладывать, приходилось дожидаться времени занятий, так как Министерство и Амбридж запретили колдовать на переменах в принципе и ему в частности. – «Она просто беспокоится».              - Если тебя опять не будет в спальне, Гарри, я… - Гермиона замолкает, явно пытаясь подобрать какую-нибудь угрозу, но когда ничего дельного не приходит ей на ум, лишь вздыхает, посылая разочарованный взгляд и уходя.              Гарри поджал губы, смотря на свои руки. Он никогда не хотел становиться бременем для своих друзей, но понимал, что это возможно. Тем не менее, вернуться в спальню он не мог. Сыпь, выступавшая на его коже несколько дней подряд, вызывала боль и чесотку слишком сильную, чтобы это скрывать. Ему пришлось обратиться к Помфри, промямлив что-то о неудачном розыгрыше с чесоточным порошком, на который у него разыгралась аллергия. Он не знал точно, что его бывшие друзья подсыпали в постельное бельё, но очень надеялся, что это и правда всего-лишь порошок.              Добби нашёл для него чистое одеяло и подушку. О большем Гарри и просить не смел, отнеся всё это в Тайную комнату, о которой как бы не забывал, но и не задумывался, пока не лишился места для сна. Проводя столько дней в компании Плаксы Миртл, он на самом деле должен был вспомнить о ней раньше. Иногда, к сожалению, он не мог открыть в неё проход вовремя – дежурившие профессора или ученики как назло могли сменять друг друга на посту именно на третьем этаже, именно около туалета, где его скрывала Миртл, беря на себя ответственность за мелкие шумы. Тогда он закрывался в какой-нибудь из кабинок, опуская крышку унитаза и устраиваясь на нём. Беспокойно, но поспать удавалось.              В одну из таких ночей его и заметил Малфой. Точнее, замучившись стонами и завываниями, он хотел утихомирить Миртл, но, зайдя, увидел, как призрак давно умершей девчонки болтает с кем-то, сидя на краю дверей кабинок.              - Я думаю, им больше подошла бы сова. Магглы считают её символом мудрости, я не слышал, чтобы в магическом мире кто-то это оспаривал, - сонный, усталый голос Поттера было тяжело не узнать, не после многих лет вражды, и Драко недоверчиво фыркнул, заставив обоих в туалете замолчать, а Миртл ещё и удивлённо обернуться в его сторону.              - Поттер? В туалете у девочек? – Малфой словно бы недоверчиво хмыкнул, жалкая попытка посмеяться. После, покачав головой, он расхохотался, качая головой и потирая виски. – Вот уж не думал, что отчаяние доведёт тебя до такой низости. Что, до утра тут будешь поджидать? Или сам можешь похвастаться бюстом и жадной дыркой?              - …убирайся отсюда, Малфой. Если так хочешь посмеяться, можешь позвать профессора и сдать меня, - проворчал Гарри, натягивая одеяло повыше, утыкаясь в него носом. При том, как часто Драко и его компашка помогали ему, разгоняя остальных гриффиндорцев, Гарри почему-то надеялся, что их отношения наладились. Он ошибся. Конечно, он ошибся.              - Позвать профессора? О, это звучит очень заманчиво, Поттер. Ты даже не представляешь, насколько, - Драко оскалился, проходя к кабинке, шикнув на Миртл, которая тут же в страхе нырнула в соседний унитаз. Усмехнувшись, он схватился за ручку туалета, дёрнув, и та сразу поддалась, замочек легко выскочил из ржавой петельки, открывая глазам Малфоя скрючившегося на туалете Гарри, чьи ноги упирались в одну стенку, а плечи в другую. – О, великий Гарри Поттер сбегает сюда, чтобы поспать? Что, сил не хватило даже кровать отстоять? Посмешище.              - Что тебе нужно, Малфой? Пришёл посмеяться? Что ж, ничего нового ты мне не расскажешь, так что с тем же успехом можешь проваливать нахрен, - Гарри нахмурился, поворачиваясь и вставая, но Драко не позволил сделать и шагу в свою сторону, толкая его в грудь и усмехаясь, когда Гарри не смог сдержать равновесия, падая на унитаз, охая, когда спина ударилась о бочонок.              - Слабак. Мне даже магия не нужна, чтобы ты пал к моим ногам. Это даже не интересно, - на секунду Драко словно бы потерял к этому интерес, задумчиво нахмурившись и прикладывая пальцы к щеке, оглядывая жалкое зрелище перед собой. В следующее мгновение он отошёл, вынимая палочку и направляя её на Поттера. – Поднимайся! Ну же, давай! Как на втором курсе, помнишь? Сразись со мной!              - Малфой, - Гарри зашипел, поднимаясь и настороженно смотря на палочку в бледных руках. – Ты же не серьёзно, верно?              - Я? Видимо, тебе совсем вышибло мозги, Поттер. Я вызываю тебя на дуэль! Ну же! – лёгкое жалящее заклинание полетело в руку Гарри, он едва успел отдёрнуть пальцы, поражённо вздрагивая и смотря на Драко. После, нахмурившись, он вышел из кабинки, вынимая палочку и не отрывая внимательных глаз от противника. – Давай, Поттер, не забывай, чему нас учили. Палочку к груди.              Драко говорил насмешливо, прикладывая руку с палочкой к груди, отдавая противнику почтение. Он язвил, выводя на эмоции, и не дал Поттеру и шанса нормально закончить импровизированный поклон, как полетели заклятия.              Гарри взмахивал палочкой, уклонялся и посылал ответные проклятия, сглазы, заклинания, не мало из которых прочувствовал на себе в этом году. Он шипел, когда Драко попадал в него, и ничего не мог поделать против. Тело двигалось отрывисто, одеревенело, почти не слушалось, силы стремительно покидали его, началась отдышка. Перед глазами плясали круги, когда очередное проклятие попало прямо в его грудь, откидывая в раковины. Боль прострелила поясницу, и он упал, уперевшись руками в пол, тяжело дыша и жмурясь.              Заклинаний больше не было, но снаружи послышались торопливые шаги. В следующее мгновение в дверном проёме появилась фигура Северуса Снейпа, свирепо смотревшего на картину перед ним.              - Что здесь произошло? – его вкрадчивый голос был наполнен презрением, когда он перевёл взгляд со своего ученика на Поттера и обратно. Драко промычал, убирая палочку и отряхивая несуществующую пыль с мантии.              - Я обнаружил здесь Поттера и собирался позвать вас, профессор. Когда я выходил, Поттер напал на меня. Я защищался, сэр.              Профессор Снейп прищурился, было ясно, что он не поверил ни слову Малфоя, но и не стал спорить, разворачиваясь так, что полы его мантии торжественно подмели всю пыль в туалете.              - Следуйте за мной, Поттер. Возвращайтесь к дежурству, мистер Малфой.              Гарри перевёл дыхание, из-под чёлки бросив нечитаемый, полный ярости взгляд на Малфоя, после чего поднялся, прихрамывая отправляясь за профессором. Он сглотнул, ожидая сурового наказания, но вместо подземелий профессор Снейп повёл его к кабинету директора. В груди расцвела надежда: у него не было возможности поговорить с директором раньше, но, возможно, получится теперь? Дамблдор не оставил бы его в такой ситуации, он поможет! Он великий волшебник!              - Северус. Не ожидал твоего визита так поздно, - Дамблдор по доброму сощурился. На нём был ночной колпак и тапочки, но понять, спальная ли это мантия, сложно. Она такая же качественная и цветастая, как и обычные мантии, носимые директором. Тем не менее, казалось, что его вырвали прямо из кровати.              - Поверьте, я и сам не в восторге, - лицо Снейпа скривилось, голос его был полон отвращения, но он слегка кивнул директору в приветствии. – Поттер находился в женском туалете на третьем этаже. Устроил дуэль с мистером Малфоем.              - Да? Так и было, Гарри?              И разве он мог не доверять этому доброму, понимающему человеку? Гарри восхищается им с тех пор, как впервые услышал о великом волшебнике от Рона, пока они ехали в Хогвартс на первом курсе. Он уверен, что Дамблдор сможет ему помочь, по крайней мере, советом. Разве не для этого существуют такие старые, мудрые люди?              - Малфой первый начал, директор! Это он вызвал меня на дуэль! – он сжал рукава мантии, смотря на Дамблдора. Тот покачал головой, взяв фарфоровую чашечку с рисунками гортензий на ней, и отпил немного чая, прихлёбывая.              - Зачем же ты пришёл на дуэль, Гарри? Время уже позднее, а вы с юным Малфоем ещё на первом курсе получили наказание за деэль после комендантского часа, не так ли?              - Я… это так, профессор. Но я не приходил на дуэль. Я… я уже был в туалете, когда Малфой пришёл. Мы не назначали времени или места. Он просто напал на меня, когда я был там! – под конец он не сдержал возмущения, голос слегка повысился, но Гарри поспешил успокоиться, поджимая губы. – Прошу прощения, профессор. Я не виноват с этой дуэли.              - Хорошо, Гарри, я верю тебе. Ты можешь возвращаться в гостиную. Северус, - профессор за спиной Гарри не шелохнулся, стоя как статуя, пока шёл разговор, и Гарри скосил на него глаза. Профессор Снейп выглядел напряжённым и недовольным. Ха, не удалось обвинить Гарри, да? Так ему и надо. – Можешь назначить юному Поттеру наказание на своё усмотрение. Только за нарушение комендантского часа. И проверь, чтобы мистер Малфой потом посетил Помфри.              - Да, директор.              Спуск по лестнице и выход из-за гаргульи, ведущей в кабинет Дамблдора, был тихим, но Гарри чувствовал, как в нём сверлили дыры. Это было не очень приятно. Он разозлил профессора Снейпа, не так ли? Не то, чтобы ему нужно для этого сильно стараться.              - Так почему же вы были в туалете в столь поздний час, Поттер? – сухой, высокомерный тон сразу отбивали желание что-либо отвечать. На самом деле, хотелось съязвить. Что вообще можно делать в туалете? Его ли это вообще ума дело?              Он устал. Сам отлично понимал это и не желал этому так просто победить, подставить его. Поэтому, отгоняя всё то, что на самом деле хотел сказать, слегка передёрнул плечами.              - Я слишком долго говорил с Миртл. Не заметил, как прошло время, - на ходу придумал он, понимая, как жалко может звучать это оправдание. С плаксой Миртл почти никто не разговаривает. Она слишком… энергозатратная. Болтливая, кричащая или жалующаяся. Не самый приятный призрак Хогвартса. Что, однако, не является причиной для полного отсутствия друзей. Гарри рад быть другом такому же одинокому человеку, как он сам.              - Настолько, что решили остаться там на ночь? – бровь профессора дёрнулась вверх, насмешливо ожидая его ответа, уже и не надеясь на правду, точно зная, когда ученики пускают пыль в глаза. По крайней мере, так казалось Гарри, сам он, к сожалению, не мог прочесть мыслей профессора.              Гарри проигнорировал вопрос, в сопровождении профессора дойдя до своей гостиной. Благо, его не стали доводить до кровати, и он со спокойной душой упал на кресло у камина, расслабляясь. В три часа ночи здесь никого не было.              

***

             Слизеринцы перестали его прикрывать. Не лезли сами – и на том спасибо, о большем Гарри просить не станет. Ни за что.              Он вздохнул, потирая синяк на бедре, что ему оставил вчера Рон, толкнув прямо в рыцарский доспех. Тот всем своим металлическим весом упал на Гарри, оставив следы по всему телу. Старенький шлем даже поцарапал его щёку, раскрывшись во время падения. Гарри никогда не думал, что обычные лицевые панели у этих доспехов были острыми.              Он лениво провёл вилкой по яичнице перед собой, мыча на разговоры остальных сбоку, когда до него доносились вопросы. Сидя с самого краю, в одиночестве, он стал соседом семикурсников. И пусть от них он обычно получал ничуть не меньше тычков, чем от своих одногодок, в Большом Зале они всегда вели себя нормально.              - Тебе подлить сок? – спросил смутно знакомый голос, кажется, кого-то из замены с команды по квиддичу. Гарри не знал точно. Он плохо спал последние дни, скрываясь под мантией-невидимкой во всех укромных уголках Хогвартса. В гостиной ему спать больше тоже не давали, словно бы нарочно засиживаясь там хоть всю ночь и шумя, пока он не уйдёт.              Гарри вновь промычал в согласии, когда ему долили сока. Тыквенного, как и обычно. Гарри наконец набрал немного омлета на вилку, тут же его съедая, хмурясь, когда разломил кусочек скорлупы, и потянулся к кубку, сразу делая пару глотков.              Горький, отвратительный вкус пронёсся по рецепторам, совершенно не походя на то, что он пил буквально пару минут назад. Резкое несоответствие заставило его полностью прийти в себя, непонимающе уставившись на рыжую жижу в кубке, мутную и грязную. Осознание пришло быстрее, чем последствия – он вскочил, уносясь к ближайшему туалету, и кровь потекла из его носа, когда он склонился над унитазом, толкая пальцы в горло.              Уши заложило, глаза застилалая красная пелена, дышать было почти невозможно, и Гарри закашлялся, когда вместе с завтраком выплеснулись тёмно-красные сгустки крови, склизкие и отвратительные. Металлический привкус наполнил его рот, когда кровь полилась уже без его вмешательства, и Гарри мог лишь хвататься за края унитаза, чувствуя, как из всех дыр на его лице текло, каплями падая на некогда белый мрамор.              Это было что-то в меру опасное. Это он узнал, когда провёл всё утро, пропуская уроки и читая в библиотеке о различных зельях, вызывающих подобные эффекты. Зелье, придуманное во времена, когда лечили кровопусканием. Зелье, которое прогоняло «несвежую кровь» вплоть до литра, но почти никогда не доводило до смерти, если выпить не больше пары ложек. И это добавили в его напиток.              Гарри уткнулся в колени, обхватив их бледными, дрожжащими руками. Первый всхлип вырвался свободно, за ним последовал второй, третий. Тихие рыдания наполнили самый дальний угол библиотеки, в который почти никто не приходил.              Чем он заслужил подобное? Почему его так ненавидят? Почему хотят его смерти так сильно, что готовы подлить яд в общем зале? Разве он сделал что-то, что оправдывало бы их поступки?              Он просидел, казалось, больше часа, когда рядом послышалось хлопанье крыльев совы. Он сглотнул, утирая глаза и поднимая голову. Незнакомый чёрный филин опустился перед ним, смотря своими умными глазами в саму душу. Он протянул лапку, к которой было привязано письмо, и неуверенная надежда вспыхнула тёплым огнём в сердце.              Возможно, это было от Сириуса. Он всегда использовал разных птиц, откуда бы они ни брались, чтобы написать ему письмо. Всегда они приходили словно бы в идеальный момент, когда ему нужно было больше всего поддержки. Когда он ломался, как сейчас, не зная, как ему быть дальше и что теперь делать.              Гарри шепнул благодарность, отвязывая письмо от когтистой лапки и тут же разворачивая его. С первыми же строчками надежда потухла, оставив за собой лишь ледяную пустоту, не позволяющую сделать ни единого вздоха.              Министерство магии получили отчёт о несанкционированном использовании магии в неучебное время. Ночью. В большом количестве. Целых две недели они думали над тем, как поступить, ведь жалоб на какие-либо драки их представитель, Долорес Амбридж, не получала.              Его не звали в суд. Не сажали в Азкабан. Нет, вместо этого они вынесли приговор, который мог бы быть честным… мог бы быть, если бы не его исполнитель.              Он должен отдать свою палочку Амбридж. Только она теперь может решать, на каких уроках ему понадобится магия, а на каких нет. Палочка будет храниться у неё до конца учебного года, без возможности оспорить вынесение суда. Если же он не отдаст свою палочку в течении следующих двух дней…              Будет суд и возможное заключение в Азкабане. Возможно, лишь временное, пока будет идти полное разбирательство. Тем не менее, Азкабан и только он, без каких-либо альтернатив.              Слёзы с новой силой подступили к глазам, ком застрял в горле, вызывая приступ болезненного кашля на грани с удушьем. Его лишали последней защиты, последней силы, преимущества, что было у него в сравнении с другими. Никто не сражался так, как Гарри, ни у кого не было реакции, как у Гарри, они не смели перейти грань, пока знали, что всё ещё будут слабее, чем их одноклассник. Но без своей магии?              Возможно, в Азкабане будет не так уж плохо. Возможно, он сможет научиться анимагии за эти два дня и, подобно Сириусу, забьётся в дальний угол и будет недоступен для поцелуев дементоров. Возможно, он просто сможет спрятаться у крёстного, когда расскажет ему, что произошло, что теперь его можно прятать, как Сириуса, потому что иначе может быть только хуже.              Но… для этого придётся беспокоить крёстного. Расстроить тем, что не сказал раньше, что скрывал. Гарри этого не хотел.              Итак, утирая глаза и стараясь призвать себя к спокойствию, борясь с приступом внезапной икоты, он поднялся с пола, накинул на голову капюшон и поспешил в ближайший туалет. Там, набрав в ладони холодной воды и несколько раз плеснув ею в лицо, он смог немного очухаться.              - Я сильный, я справлюсь, - смотря в зеркало, заговорил Гарри. Подбадривание не принесло плодов, но он убеждал себя, что всё хорошо, и думать об обратном было бы сейчас слишком плохо.              Собрав последние силы в кулак, он отправился к кабинету Амбридж. В коридорах было совершенно пусто, все были либо на занятиях, либо в своих гостиных, так что он мог не переживать о своём опухшем лице или помятом внешнем виде в принципе. Всем здесь должно быть на это всё равно, но это не мешало Гарри чувствовать, словно на него смотрят, над ним смеются.              Когда он дошёл до дверей в кабинет ЗоТИ, прозвенел колокол на перемену. Второй курс Когтеврана и Слизерина торопливо стали выходить в коридор, и Гарри подождал слегка в стороне, пропуская их.              - Что такое, мистер Поттер? Я не помню, чтобы сегодня у вас было наказание. Удивительно, не так ли? – слащавая улыбка Амбридж вызывала у него одно лишь негодование, и всё равно Гарри не мог ничего сделать против этой женщины. Так же, как и профессор Снейп, у неё куда больше власти.              - Я получил письмо. От Министерства, - он напрягся, видя, как удивлённо вытянулось лицо Амбридж. В то же мгновение она поспешила взять это под контроль, нахмурилась и даже скривилась, но продолжала слушать. – Я пришёл, чтобы… отдать… свою палочку.              Амбридж хмыкнула, проходя к своему столу и садясь. Она потянулась к ящику стола, открывая его и после кивая Гарри.              - Я думала, вы будете более несговорчивы, мистер Поттер. Рада, что вы поступаете благоразумно, - улыбка на её лице взывала Гарри отвернуться, передумать, сказать, что ни за что такому не бывать. Но он не хочет в Азкабан. И он не хочет подвести Сириуса. С тяжёлым камнем на сердце он подошёл к её столу, каждый шаг ощущался слишком тяжёлым, оттягивая момент неизбежного, но Гарри не останавливался, пока не положил резким, отрывистым движением палочку на стол Амбридж. Он сглотнул, убирая руки и суя их в карманы, взглядом провожая своё сокровище, исчезающее в обычном выдвижном шкафчике. Возможно, если ему она сильно понадобится… если другого выбора не будет…              Но Гарри не даёт этим мыслям завершиться, разворачиваясь и быстрым шагом покидая кабинет, не давая мыслям унестись слишком далеко, туда, где спасения от них уже не будет.              Он знал, что с этого момента станет тяжелее. Не потребовалось и пары дней, чтобы остальные поняли: Гарри Поттер остался без своей палочки. Не помогло и то, что каждое утро он должен был посещать Амбридж, перечисляя своё расписание, чтобы получить палочку на определённые занятия, но…              Как говорит одна очень мудрая жаба, их мир безопасен. И теоретических знаний им будет достаточно, чтобы справится с любой проблемой.              И вот сейчас он бежал по лестничным проёмам, скрываясь от глаз Дина и его компашки, не в силах больше выдерживать их смешки и нападки. Он бежал, едва ли разбирая дорогу, пока не добрался до восьмого этажа.              «Спрятаться!» - крутилось в его голове, когда он пробегал по коридору к следующему лестничному проёму, вынужденный замереть, когда ступени в последний момент оторвались, меняя своё направление на другой коридор. Так не пойдёт, ждать, когда она вернётся к этому, не меньше пяти минут, а если его вновь захотят столкнуть…              Он развернулся и побежал обратно, надеясь обогнать преследователей, но это оказалось бесполезно: те были всего на один пролёт ниже и, заметив его, побежали ещё быстрее. Гарри развернулся снова, желание спрятаться, спастись, едва не обжигало его сознание, когда он продолжал нестись. Сбоку мелькнула дверь, которой он до этого не замечал, и, наплевав на всё, Гарри свернул к ней, забежал в неизвестный кабинет и захлопнул прямо перед лицом Томаса. Он сжал ручку, держа крепко, готовый не впускать их до последнего, но… она ни разу не дрогнула. Словно там, снаружи, её и не пытались открыть.              В замешательстве сведя брови, Гарри медленно, палец за пальцем, стал отпускать ручку. Ничего. Никто не забежал сюда, никто не кричал с той стороны, словно в раз он телепортировался в совершенно другое, неизвестное измерение, куда нет хода для других.              Переведя дыхание, Гарри наконец обернулся, чтобы посмотреть, куда его занесло. И тут же вновь перестал дышать, поражённо оглядывая огромное помещение, заполненное рядами разного хлама, сотнями шкафов, набитых всякой всячиной.              Гарри сглотнул, осматриваясь и медленно проходя вглубь. Он осматривал книги, содержание которых казалось сомнительным по одной лишь обложке, разные мелочи, не имевшие между собой ничего общего, одежду, оставленную тут и там.              - Откуда здесь всё это? – пробормотал он себе под нос, слегка потирая между пальцев ткань одной из мантий. Она казалась совсем старой, грубо пошитой, но хорошо сохранившейся среди этого хлама. Такими же были и остальные вещи. Словно бы их бросили здесь давным-давно, годы тому назад, но кто-то тщательно следил, чтобы ничего не испортилось, не покрылось пылью.              Он нашёл тут несколько расчёсок и заколок, старые, давно завядшие цветы, обувь, зачастую по одному ботинку от пары, любовные записки, стопочками заполнявшие некоторые полки. Всё было так интересно, любопытно, и он вертел некоторые вещи меж пальцев, рассматривал со всех сторон, после возвращая их на место.              Чем дальше он проходил, тем больше убеждался, что вещи здесь уже никому не принадлежат. Не тогда, когда некоторые письма датировались 1530-ыми и меньше годами. Тогда, вместе с осознанием этого, Гарри обрёл некоторую уверенность, что он мог бы… взять некоторые вещи отсюда. Только то, что ему правда понадобится! То, что ему безбожно испортили, уничтожили.              Красивое перо с фиолетовыми отливами и пара чернильных камней, которые необходимо растирать вручную. Стопка чистого пергамента, собранного буквально по листочку со всего кабинета. Случайно найденная пара туфель, выглядящая совсем новенькой и оказавшаяся ему прямо по ноге.              Чем больше он брал, тем более дорогими казались вещи. Красивый блестящий браслет, отливающий красными камешками, белая рубашка, расшитая серебряными узорами. Волнение давно отошло на второй план, мысли о Дине и его компании, поджидавшей его у дверей, исчезли.              Глаз зацепился за очередной блеск и, найдя его источник, Гарри не мог более оторвать глаз. Что-то тянуло его к этому, взывало. Небольшая тиара, явно женская, украшала рыжий парик, одетый на манекен. Это было несуразно, но Гарри было слишком всё равно в тот момент. Он лишь подошёл ближе, осторожными движениями выпутывая это сокровище из ненастоящих волос и тихо, едва заметно выдыхая от тепла, наполнявшего его от соприкосновения с этой драгоценностью.              Он не мог оставить её здесь. Но и носить с собой или тем более на себе было не безопасно. Стоит отнести её в тайную комнату как можно скорее. Гарри обязательно найдёт для неё самое лучшее место, что у него есть.              

***

             - Спасибо, Добби, - Гарри криво улыбнулся, холодными руками принимая у домовика тарелку с горячей едой. Он старался не часто тревожить своего друга, но тот, поняв, что Гарри просит не дополнительную еду, а просто не ест в Большом Зале с остальными, сам стал появляться по три раза в день, иногда даже чаще, делая для Гарри закуски и угощения. Благодаря нему стало попроще. Больше Гарри не испытывал голода, его живот не сводило судорогой, телом не овладевал внезапный приступ слабости или головокружение. Это было настоящим спасением, о котором Гарри и мечтать не мог.              - Не за что, Гарри Поттер, сэр. Добби всегда рад помочь своему другу.              Гарри кивнул, покрепче обхватив ложку и стараясь съесть всё как можно быстрее. Не хотелось слишком отвлекать Добби от его дел. Тому явно нравилось работать в Хогвартсе, насколько мог судить Гарри.              - Гарри Поттер пойдёт в Хогсмид завтра? – поинтересовался Добби, забирая пустую посуду, но пока что не испаряясь. Словно чувствовал, что Гарри не хватает общения, что любой разговор, даже самый короткий, приносит ему спокойствие, лёгкость.              - Пойду. Сириус обещал прийти завтра, - он улыбнулся, на этот раз счастливо, широко. Скоро будут зимние каникулы, но Гарри никак не сможет провести их со своим крёстным. Сириус написал, что это не помешает им увидеться. Пообещал прийти в Хогсмид в ближайшие выходные и принести «самый лучший подарок, какой ты только можешь представить, Гарри!».              - Поздравляю, Гарри Поттер, сэр. Надеюсь, вы хорошо проведёте время.              Гарри наблюдал, как его лопоухий друг счастливо улыбнулся, выражая свою поддержку, и улыбнулся в ответ, кивая. Это было превосходно, в самом деле, и Гарри даже осмелился надеяться, что всё и правда наладится. В конце концов, чудеса происходят перед Рождеством?                            Не произошло. Ничего не произошло. Сказка, начавшаяся счастливым днём в компании крёстного, превратилась в ад, как только они разошлись. Гарри бережно прижимал к себе свёрток с подарком – как он понял, что-то такое, что Сириус смог раздобыть дома, ища самый лучший из лучших сюрпризов для своего крестника. Гарри торопливо спрятал замотанный в цветную фольгу предмет во внутренний тайный карман зимней мантии, когда заметил впереди три до боли знакомые фигуры. Сложно было не заметить чёрного и рыжего зимой, хотя было забавно, что главный последователь Рона и Дина, Симус, совершенно не выделялся на их фоне. Он выглядел как простак, обманутый или прогнувшийся под более сильных и теперь просто подхалимствующий им.              Гарри и сам не мог понять, откуда у него взялись такие мысли. Тем не менее, после стольких недель, месяцев, наполненных издевательствами, он не испытывал мук совести, считая своих бывших друзей идиотами и скотами.              - Тц! Что-то ты долго, Поттер, - Дин ухмыльнулся, смотря на него, и его белые зубы смотрелись как дыра в чёрном пятне на фоне снега. Уродливый идиот. – Ну? Покажешь, зачем попёрся в Хогсмид?              - Тебе зачем, Томас? – он прищурился, сжимая кулаки и незаметно стараясь оглянуться в поисках отступления. Колдовать вне Хогвартса запрещено, но… Доверия к ним у Гарри больше не было, совсем.              - А? Мы ещё и должны отчитываться перед тобой, Поттер? А ну показывай! – Симус выглянул из-за плеча Дина своей тупой мордой, и Гарри фыркнул, залезая в карманы и доставая самые невкусные конфеты, что купил ему Сириус. Изменённая внешность творит настоящие чудеса, так что они смогли нормально прогуляться.              - Вы ведёте себя как бедные хулиганы, - совсем не тихо сказал Гарри, бросая горсть в их сторону и давя смешок, когда те совсем как остолопы наклонились, чтобы рассмотреть, что он дал.              - А? Кого ты пытаешься обмануть, Поттер? Хочешь сказать, что весь день провёл в Хогсмиде, чтобы купить эту хрень? – Дин сморщился, отбрасывая в сторону один из леденцов, словно тот оскорблял его одним своим существованием. – Думаешь, мы такие идиоты?              - Честно? Да, - смелость пришла неожиданно, он не знал, откуда берёт силы и на сколько его хватит, но даже мысли не было отступить. Он был Гарри Поттером, в конце концов!              А потом Дин свистнул. И из-за деревьев, окружавших тропу, стали выходить семикурсники с палочками. Семикурсники, которым уже давно исполнилось по семнадцать и на которых запрет на колдовство уже не распространялся.              Гарри плохо помнил, что произошло дальше. Ноги несли его, перебираясь от сугроба к сугробу, заклинания летели со всех сторон, от большей части он даже не находил сил или желания уклоняться, зная лишь одно – нужно скорее удрать, оказаться как можно дальше отсюда. Настолько далеко, насколько это было возможно.              Ногу прострелила боль, такая же следом окружила его бок, заставляя запнуться. Небольшой сугроб перед ним скрывал за собой крутой склон, по которому Гарри кубарем покатился вниз, кряхтя и давясь вскриками боли.              Он остановился где-то совсем низко, сосны своими ветвями закрывали от него свет солнца. Нога пульсировала, бок он почти не чувствовал. Не самые незнакомые ощущения, если честно, но от того приятней не становилось.              Гарри сглотнул, смаргивая быстро застывавшие на глазах слёзы, и постарался сесть. Осмотрел себя, выискивая повреждения. Ничего выделяющегося не было. По крайней мере, ничего такого, что могло взволновать его больше привычного. И влага, пропитывающая его одежду, определённо уже не удивляла.              Сдавленный вой пронёсся по лесу. Бессилие накатило новой волной, и Гарри понял, что больше не может. Не выдерживает. Если это будет продолжаться, он умрёт! Его убьют, отравят, скинут с лестницы, когда пролёт начнёт меняться!              Хогвартс – самое безопасное место во всей Британии. Что за глупая ложь. Как он мог верить в это, из года в год рискуя своей жизнью, не имея возможности доверять даже собственным учителям?              - Добби, - прошептал он, опустошённо смотря в одну точку перед собой. Эльф тут же появился рядом, грустно смотря на состояние своего негласного хозяина. – Давай вернёмся в Тайную Комнату. Я слишком устал… Пожалуйста, - голос сорвался, он больше не мог ничего сказать, сжимая мантию и зажмурившись, когда осторожная хватка за плечо утянула его в ворот аппарации.              Есть вещи, против которых он никогда не должен был идти.              

***

             Подготовка шла полным ходом, когда, проходя мимо импровизированного рабочего места – стола, стащенного из той Выручай-комнаты – взгляд Гарри зацепился за пергамент, чарующее своим великолепием перо и тиару, занимающую почётное место на возвышении из учебников.              «Ах, да. Было бы неплохо написать несколько писем» - отстранённо подумал тогда Гарри, садясь за стул и обмакнув перо в чернила. Самостоятельно растёртые, те казались куда качественнее готовых из магазинов.              Однако слов не нашлось. Сначала он думал написать Сириусу, но после пятой попытки поздороваться или как-то ещё заполнить первые строки, он сдался. Потом в голову пришла Гермиона. Она заслуживала письма, но, как и Невилл, Луна и Джинни, она итак знала обо всём. Он не знал, что мог бы написать им.              Пришли в голову и родители. Гарри почти уверен, что написать умершему было бы плохой идеей, но, возможно, существует такая терапия? Он не знал точно. И не искал в этот момент успокоения, больше нет.              Грустно было осознавать, что больше у него не было людей, которым он мог бы написать. Дурсли сожгли бы письмо, даже не вскрывая, друзей среди магглов у него не было, родственников тоже. На протяжении всех этих лет единственные, кто его окружал – друзья и враги. Мелкие, как Малфой, которому он лучше плюнет в лицо, чем напишет что-то, и большие, как Волан-де-Морт. Тот, кто в итоге был с ним, в каком-то извращённом смысле, дольше, чем кто-либо ещё в жизни Гарри.              Написать письмо Волан-де-Морту? Что же…              Это не худшая идея, что посещала его.              

***

             Он проснулся посреди ночи от шкрябанья в окно. Чья-то слишком храбрая сова вызывала отвратительный звон, скребя когтями и наверняка оставляя отвратительные полосы. Безобразие.              Голова слегка гудела после многочасового проведения ритуала. Тем не менее, эмоции больше не скакали как бешенные, что на самом деле не сильно его беспокоило в своё время, а сил уже было больше, чем в последние полгода. Кольцо приятно холодило палец, более, однако, не нося в себе ничего ценного, являясь отвратной маггловской печатью его настоящего «рода».              Тёмный Лорд открыл глаза, свирепо взглянув в сторону окна, когда сел на постели. Раздражённо взмахнув рукой, он позволил птице пройти сквозь стекло, обещая уничтожить и её, и её хозяина, если это не что-то срочное.              Сова тяжело хлопала крыльями, едва-едва добравшись от окна до кровати и тут же хватаясь лапами за деревянное изножье. Тут же стала ясна причина такого напряжения и сил, прилагаемых птицей к полёту. На её лапах, помимо письма, висел кажущийся увесистым мешочек, тяготящий птицу к земле.              Подозрительно прищёрившись, Том взмахнул рукой, зажигая в спальне свечи, после чего достал палочку. Проверив вещи на возможные проклятия и яды, он наконец забрал у совы с таким трудом принесённые вещи, из слишком сильного и с извечных времён присущего ему любопытства в первую очередь проверяя мешок.              Кровь похолодела, застыла в его жилах. Дыхание перехватило, когда ярость и ужас смешались в единое целое внутри него, борясь за первенство, но Том и сам не знал, что из этого сейчас было сильнее.              Перед ним была тиара Кондиды Когтевран.              Какой бы сумасшедший ни отправил ему это, угрожать самому Лорду Волан-де-Морту – худшая идея из всего, что могло прийти на ум этому ничтожеству. Тёмный Лорд не прощает подобного так легко.              Однако… Взяв тиару в руки и бережно обволакивая её магией, Том мог ощутить абсолютно целый, даже словно бы напитанный чьей-то магией крестраж. Может ли быть такое, что человек, хранивший у себя тиару, не знал о её важности? Или же хотел таким образом задобрить его волю, чтобы попросить какое-то одолжение?              Внезапно содержимое письма стало в разы любопытнее. Осторожно отложив кусочек своей души, Том развернул послание, сразу пробежавшись глазами до имени. Подозрение и негодование усилилось от вызывающей одну лишь головную боль фамилии, начерченной кривым, торопливым почерком.              « Не-такой-уж-дорогой Волан-де-Морт,              Как твои дела? Как проходит захват власти, освобождение сторонников, восстановление былых сил? В газетах недавно писали о масштабном побеге из Азкабана. Это даже даёт некую надежду, знаешь? Меня так часто грозились туда отправить, а теперь оказывается, что это не такая уж и непроницаемая тюрьма. Ты бы забрал меня от туда вместе с остальными? Думаю, да, хотя бы для пыток.              Зачем я тебе пишу? Не знаю сам, просто понял, что больше, собственно-то, и некому. А написать на самом деле хотелось. Хоть что-то.              С тех пор, как ты убил Седрика, моя жизнь стала адом. Я уверен, ты читаешь газеты, сам знаешь, о чём я говорю. Вот только Министерство едва ли не самая малая из моих проблем, представляешь? Было бы просто великолепно, если бы меня беспокоили только они да ты, как было каждый прошлый год.              Было бы круто, если бы в этом году ты просто появился в моей жизни пораньше. Ты помнишь конец моего первого года? А второго? Хотя во второй год это был Том Реддл из дневника, так что вряд ли ты вспомнишь. И вот конец прошлого года. У тебя есть расписание? Ну, если бы у меня уже не было других планов, я бы попросил тебя сдвинуть нашу встречу на пораньше, скажем, после зимних каникул? А то на каникулах в Хогвартсе почти никого не будет. Если бы они увидели тебя, они бы наконец поняли, что я был прав всё это время. Но не важно. На самом деле, они же всё равно когда-нибудь это поймут, верно? Ты же не будешь просто сидеть сложа руки? Только не говори мне, что наши стычки в конце года – единственное твоё развлечение и без них ты будешь сидеть где-то и ничего не делать. Это было бы разочаровывающе.              Н-да, я расписался, верно? Видимо, и правда хотел хоть что-то написать. Дело в том, что я не хочу ждать, когда до них дойдёт, что я прав. Это слишком долго. Единственным вариантом было бы попросить тебя прийти в Хогвартс и показаться им, но ты же не согласишься, посчитаешь это ловушкой. Типично.              Я больше не буду тебе мешать. Захватывай мир сколько пожелаешь. Могу лишь попросить не трогать моих близких друзей, но если укажу их имена, то откуда мне знать, что ты не поступишь иначе? Схватишь их и будешь пытать, я имею ввиду.              Кстати, отправлю тебе ещё корону. Она очень красивая, я нашёл её на восьмом этаже пару недель назад. Или всего неделю? Не знаю, сейчас тяжело отслеживать время. Раньше Гермиона носила с собой календарь, только сейчас я понял, что это на самом деле очень удобно. Но, думаю, это было всё равно около двух неделю назад. А корону оставь себе, было бы грустно, если бы такая красивая вещь навсегда затерялась в Тайной комнате. Думаю, ты мог бы найти ей место.              Шалость удалась              Г. Д. Поттер»              Это было… строго говоря, странно. От всего письма так и веяло меланхолией и смирением. Ни одно из этих чувств Волан-де-Морт не мог ассоциировать с мальчишкой Поттером, каким он его знает. И то, о чём он писал, так же вызывало смятение и подозрение.              - Лерта, - вызвал он домовика, который тут же появился, весь дрожжащий и так и готовый схватиться за уши и пришибиться головой об пол. – Сообщи, что я хочу видеть Люциуса в зале. Сейчас же.              Не дожидаясь ответа от этого жалкого существа, Лорд встал, доставая из шкафа рубашку и мантию. Воссоединение с кусочком души из кольца слегка улучшило его внешность, но, честно, волосы на его змееподобном теле выглядели скорее более отталкивающе, чем привлекательно. Застёгивая пуговицы около зеркала, Волан-де-Морт прищурился, взглянув на тиару Когтевран.              Но то было не важно. Не сейчас. Ему необходимо было узнать у одного напыщенного аристократа, где сейчас находится дневник, доверенный Малфоям на сохранение многие годы назад.              

***

             Северус ненавидел свою жизнь. Это, строго говоря, никогда не было секретом для него самого. Он совершил много ошибок, за которые сейчас расплачивался, и ещё больше продолжал совершать, совершенно не раскаиваясь.              Жизнь же ненавидела его в ответ. Подкидывала ему испытания, к которым он не был готов и никогда не будет, ставила перед выбором, обдумать и взвесить варианты в котором не давала времени. Бросала в ситуации, в которых, будь у него выбор, Северус бы просто бежал прочь, но приходилось либо сражаться, защищаться и атаковать, либо разбираться, искать истину или то, что он должен принимать за истину.              Так ему был подброшен ребёнок Поттеров. Самовлюблённая выскочка, что стало понятно Северусу ещё 1 сентября 1991 года. Герой, не сделавший ничего, чтобы получить всеобщее признание. И идиот, попадающий в неприятности год за годом, заставляя его, Северуса, надрываться и выскакивать из собственной шкуры, чтобы спасти мальчишку и его безмозглых дружков.              Почему он не мог быть обыкновенным среднестатистическим подростком? Почему Грейнджер не могла быть пустышкой, интересующейся модой, а Уизли не был обычным забитым неудачником, как его отец когда-то? Почему вся эта троица ярких и не смотрящих дальше собственного носа подростков собралась вместе, суя нос в каждую щель?              Но этот год выдался почти… спокойным. Если не считать Амбридж, недолюбливаемую всем учительским коллективом Хогвартса, жизни шпиона сразу двух фронтов, с перебежками в собственном сознании и непонимании, кто на самом деле прав, этот год был спокоен. И именно поэтому Северус ожидал, что вот-вот выскочит какой-то подвох.              Поттер стал жертвой травли. Учителя сначала закрывали на это глаза, уверенные, что всё будет так же безобидно, как в прошлом году, а потом и вовсе забыли. На мальчишке не было никаких повреждений, он просто сидел отдельно от остальных на уроках и не ел в Большом Зале. От Люциуса Северус знал, что у Поттера есть друг среди домовиков, так что даже это не сильно волновало его. Были подозрения, что иногда Поттер так же спит не в башне гриффиндора, но тут Северус не знал точно.              Обобщая, всё было спокойно. Как и в прошлом году, после пары обзывательств и задирания подросткам надоело и они отстали от мальчишки, а тот, привлекая к себе внимание, продолжал держать дистанцию. Глупец, не понимающий, как сильно он ошибается, поступая подобным образом.              Но дело в том, что всё было слишком спокойно. Настолько, что становилось тревожно. После наступления Рождественских каникул Снейп ни разу не видел Поттера, зная точно, что тот остался в Хогвартсе. Однако мальчишка не появился на праздничном ужине, не гулял по коридорам, не появлялся во дворе или где-либо ещё.              Единственное, что смог придумать Северус, когда это действительно стало его волновать – поговорить с Дамблдором. Именно поэтому сейчас он нёсся по коридорам, распугивая подростков одним лишь своим видом. Удовольствие, получаемое им от этого, никогда не исчезнет.              - Пароль, - скучающе потребовала от него гаргулья, охранявшая вход в кабинет Альбуса. Несмотря на натянутые на неё ёлочные игрушки и мишуру, она совсем не выглядела по-Рождественскому радостной. Северус полностью разделял её настроение.              - Виноград… - он остановился, поджимая губы и сдерживая собственную реакцию, когда метка на руке воспылала, намекая на не самое хорошее настроение его господина. Нахмурившись, стараясь вспомнить, чем пожиратели могли бы так разозлить Лорда в этот раз, Северус развернулся, стремительно покидая территорию школы, чтобы аппарировать.              

***

             - Дамблдор, я беспокоюсь, - Минерва поправила воротник мантии, в пятый раз осматривая стол своего факультета, задерживая взгляд на его конце. Там, где раньше была макушка, походящая на птичье гнездо, больше никого не сидело. Среди пятикурсников так же не было никого в очках или с подозрительным видом что-то задумавшего человека. Вечно попадающего в неприятности, придумывающего планы, как из них выбраться и никогда не унывающего человека.              Итак… Никого не было. Уже третий день, как прошли каникулы и все ученики вернулись в школу.              - Это ни к чему, Минерва. Я уверен, что Гарри скоро появится, - Дамблдор спокойно улыбнулся, отрезая кусочек курочки и добродушно улыбаясь. – Они сейчас в таком чудесном возрасте, им просто нужно немного времени. Я уверен, что Гарри скоро вернётся и всё у него уляжется.              - Возможно, вы правы, директор, но это не повод перестать волноваться. Ребёнка нет нигде в школе вот уже почти неделю, мы не видели его с самого Рождества. Вам не кажется, что пора начать искать Гарри?              - Да и, если подумать, не только это странно, - тут же к их разговору присоединился профессор Флитвик, угрюмо осматривая зал и после уже глядя на МакГонагалл. – Прости, что влезаю, Минерва. Я просто заметил, что приведения в последнее время слишком… напряжены, я думаю. Это чем-то напоминает мне времена, когда… Ах, но я не думаю, что это как-то связано. Возможно, скоро будет день смерти кого-то из них? Как жаль, что нам известна дата только у Почти Безголового Ника. Было бы куда лучше, если бы мы могли так же пожелать всего наилучшего в памятные даты остальных.              - Приведения? Что это могло тебе напомнить? – Минерва слегка нахмурилась, мысли проносились в её голове, пока женщина старалась вспомнить что-то, с чем мог ассоциировать происходящее Флитвик. Она и сама заметила необычную атмосферу в стенах Хогвартса на данный момент, но всё же… - Ах, ты же не имеешь в виду… Когда дорогая Миртл…              - Верно, Минерва. Но, выражаю надежду, наши предположения просто поспешны. Да и Гарри… Что бы ни говорили в газетах, он не такой человек. То, что случилось с Седриком – большая трагедия, но я верю, что это был несчастный случай. Ничего более.              Беседа не задалась. Они замолчали, а остальные преподаватели поспешили уткнуться в свои порции, не продолжая даже личных разговоров. Потеря ученика – это тяжёлый этап, с которым им всем ещё предстояло справиться. После войны многие из них уже сталкивались с подобным, но никогда и подумать не могли, что в такое мирное время, доставшееся Британии молодой кровью, они встретят подобное вновь.              - Но отсутствие Гарри Поттера в самом деле тревожно, - заговорила Амбридж. Её придирчивый взгляд обвёл Большой Зал, а сама она даже не попыталась говорить потише. Некоторые ученики явно стали прислушиваться. – Этот мальчишка – угроза нашему спокойствию. Неизвестно, чего можно от него ожидать. Нам немедленно стоит начать поиск…              Не успела она договорить, как дверь в Большой Зал приоткрылась, являя опоздавшего. Из-за напряжённой тишины скрип этот не остался незамеченным и десятки глаз были обращены к входившему. Гарри Поттер собственной персоной вошёл, гордо держа спину и задрав нос. Его высокомерный взгляд вызвал шквал раздражения и фырканья, но открыто показывать свою неприязнь перед директором и остальными учителями никто не решался.              - Что ж… - смотря, как юный Поттер занял своё место в самом конце стола, тем не менее не притрагиваясь к еде и лишь лениво покачивая пустым кубком, Флитвик задумчиво промычал. – Думаю, это решило некоторые из наших проблем.              Добавить к этому было нечего. Даже бросив на Поттера один взгляд, было ясно, что с ним что-то не так, но что именно оставалось загадкой. И слишком долго изучать его было бы невежливо, дурно, так что учителя лишь постарались убедить себя в том, что всё хорошо. В конце концов, они не потеряли ученика в лесу и тот не сбежал к своему крёстному – разве этого не должно быть достаточно для спокойствия?              Единственный, чьё напряжение ни на грамм не уменьшилось, был Снейп. Казалось, тучи сгустились над ним, стоило двери скрипнуть, и он готов броситься в атаку на любого, кто войдёт. Это же ощущение не прошло и после того, как Гарри сел на своё место. Аура, окружившая Снейпа, давила на остальных, предвещая худшее.              Но обращал ли кто-нибудь на это внимание? Нет, совсем нет. На самом деле, за эти дни профессора успели даже привыкнуть к убийственной ауре их коллеги, смирившись с тем, что им не суждено узнать причин подобного поведения.              Скоро студенты начали расходиться. Старшие курсы направились к кабинетам, готовясь к послеобеденным занятиям, а младшие счастливо разбегались по гостиным, чтобы после стремительной волной высыпаться на улицу, лепить снеговиков и кидаться снежками.              Рон нахмурился, поджимая губы и переглядываясь с Дином и Лавандой. Попутно он встретил укоризненный взгляд Гермионы, который успешно проигнорировал, подавив любые намёки на совесть.              - Вперёд, - почти приказал Дин, вставая первым. Большая часть их курса последовали за ним. Рон лишь слегка оглянулся, замечая свою сестру и пустующие места близнецов. Он остался в этом дерьме один, отступать больше некуда, старшие братья вовсе бросили школу, с фейерверком покинув Хогвартс.              Когда дороги назад нет, остаётся смотреть лишь вперёд. На его бывшего лучшего друга, шедшего чуть впереди, в отдалении от них, и словно бы намеренно зашедшего в ближайший скрытый коридор.              Был ли Гарри всегда таким идиотом? Или он просто устал прятаться, как трус, и бегать от них по лестницам, выматывая и только сильнее зля? Рон не был против этого. Наоборот, чем меньше усилий придётся прилагать, чтобы догнать и загнать в угол Поттера, тем ему будет проще жить.              - Что такое, Поттер? Устал прятаться? – надменный, самоуверенный голос Дина вывел Рона из шквала его мыслей. Вокруг были узкие каменные стены и лишь пара далеко расположенных друг от друга факелов. И перед ними, слегка в тени, стоял Гарри, смотревший своими леденящими душу глазами с презрением, которого, Рон думал, хватит, чтобы остудить даже Снейпа.              - Ну что ты, я и не думал этого делать. Мне просто нужно было некоторое время… - улыбка, расплывшаяся по лицу Гарри, не могла принадлежать ему. Сколько Рон его знал, такого выражения лицо Гарри не способно было принять просто физически. Он уже не уверен точно. Был ли перед ними Гарри?              - Время на что? Утереть слёзки и пожаловаться Плаксе Миртл на свою нелёгкую жизнь? – Лаванда приложила кулаки к глазам, издавая слишком писклявый, снисходительный хнык, передразнивая.              - Ну что ты. Просто набирался сил, - Гарри поднял руку, и будь у него палочка, Рон был бы первым, кто побежал. Но он лишь застыл, не понимая, что Поттер вообще творит. Мурашки побежали по спине, на лбу выступила испарина. Гарри пугал его. До чёртиков.              А потом Дин закричал. Громко, надрывно, упав на пол и извиваясь в судорогах. Его руки метались, сжимая волосы и царапая лицо, глаза метались по орбите, грозясь в какой-то момент закатиться или выскочить наружу, поддавшись давлению. Из его носа пошла кровь, ноги так сильно пинали всё вокруг, что, ударившись о стену, раздался треск, но даже свернувшаяся под отвратительным, неправильным углом нога не заставила Дина прийти в себя.              - Что ты творишь?! – Лаванда в ужасе закричала, прорываясь в месиве криков ужаса их однокурсников. Рон готов поспорить, что рядом с ним Финиган упал в обморок от картины перед ними. – Сумасшедший! Прекрати это!              - Прекратить? – свет факелов замерцал, алые блики отражались в глазах Гарри, когда тот прищурился. – Как он прекратил избивать меня, травить, сыпать проклятиями? Как он прекратил издеваться надо мной, сталкивать с лестницы, гнать с собственной спальни? О, если так, то я уже прекратил! Разве вы не видите? Прекратил так же, как прекратил он!              Дин задыхался. Крики не давали ему сделать ни единого вдоха, он хрипел и рыдал, его тело содрогалось на полу, пена стала скапливаться у рта.              - Я не собираюсь больше терпеть этого. Не собираюсь ждать, когда вы осознаете свою неправоту, - Гарри усмехнулся, словно находя что-то забавное в собственных словах, но они уже не обращали на это внимания. Нет, вместо этого они убегали, неслись со всех ног к выходу, желая как можно скорее позвать учителей, чтобы те заставили Поттера прекратить это. Никто не посмел даже оглядываться, боясь повторить судьбу Дина, уже ничком валявшегося на полу, потерявшего сознание в тот же момент, в какой Гарри опустил свою руку.              И лишь Рон остался. Стоял, пронзённый ужасом и непониманием. Ноги словно приросли к земле, он не знал, что делать, смотря на своего некогда друга и не узнавая его. Сделали ли они Гарри таким? Или это и есть его настоящее «я», лицо, с которым он убил Седрика в прошлом году?              - Что такое, Рон? Не можешь оставить друга в беде? Не можешь сбежать, примкнув к толпе, чтобы защитить свою шкуру? – голос сочился сарказмом, но Рон не мог выдавить из себя ни слова против. В каком-то смысле, он и сам понимал: Гарри взял всё это далеко не из воздуха.              Словно начиная отмирать, он смог резко сдвинуть одну ногу назад. Дрожь сотрясала тело, когда, сглотнув, он развернулся, несясь прочь, не обращая внимания на голос совести, кричащий набатом, отдающий стуком в ушах. Пот застилал глаза, туманил картинку перед ним, и Рон сам не заметил, как вылетел на лестничную площадку. В одно мгновение он вынес ногу вперёд, а в следующее уже потерял опору, кубарем полетев вниз.              На мгновение, кажется, он потерял сознание. Когда же глаза удалось раскрыть, над ним, в пролёте, стоял Гарри, высокомерно наблюдающий за ним прежде, чем развернуться, уносясь прочь.              Сглотнув ком, Рон постарался привести себя в порядок, начиная подниматься. И замер.              Белая кость, окрашенная алым, порвала его бедро, миллиметр за миллиметром отделив слои мяса друг от друга и с треском разорвав его штанины.              Второй раз за эти пару минут Рон потерял сознание.              

***

             - С детьми что-то не так, Альбус, - Минерва вздохнула. Прошло ещё некоторое время, когда Гарри вернулся, и что-то было не так, совершенно не так. Её гриффиндорцы, её храбрые львята, ходили белее снега, боясь лишний раз слово вякнуть. И Гарри, негласный «изгой», внезапно словно бы занял высшую ступень в иерархии факультета. – Прошу, поговорите с мистером Поттером. Он обязательно послушает вас.              - Думаешь, Минерва? – внезапный насмешливый голос Северуса не позволил Альбусу даже рта раскрыть, шипящим тоном выражая всё своё презрение. – А мне кажется, всё влияние, которое наш дорогой директор имел над мальчишкой, пропало в тот момент, когда он намеренно отвернулся от Поттера.              - Отвернулся? – Минерва в замешательстве нахмурилась, сжимая ложку в своей руке до побеления костяшек. – Я понимаю, ты был напряжён в последнее время, Северус, но это совсем не повод говорить такие вещи! Лучше расскажи, что тебя так волновало эти дни, что ты будто сам не свой.              - Тебе правда интересно, Минерва? Как жаль, что мы никак не смогли созвать Орден для небольшого разговора, потому что, уверяю, эта информация важна именно в таких масштабах. Однако, конечно, не все склонны доверять моему чутью.              - Северус, что ты…              - Северус, не стоит так злиться. Я понимаю, тебе кажется, что может происходить нечто страшное, но уверяю тебя, беспокоиться не о чём. Хогвартс – самое безопасное место в Британии, - добродушный, снисходительный тон Дамблдора ясно говорил Северусу, насколько он не желает слушать Северуса. Что, он готов признать, не важно. Северус попытался донести всю опасность ситуации, её серьёзность, но говорить кому-то, кто и слышать тебя не желает?              Пустая трата времени.              - Как скажете, директор.              Ненадолго их разговор стих. Где-то сбоку Флитвик шёпотом рассказывал Трелони о влиянии насыщенной магией почвы на обычные, маггловские растения. Проект, который он создал и изучал, мог в будущем стать открытием, вписанным в занятия профессора Стебель, потому скоро и она присоединилась к обсуждению. С другой же стороны, хмурая как туча в особо дрянной день, находилась Амбридж, вынужденная соседствовать с Хагридом, чем явно не была довольна. Больше учителей к обеду не присоединились, чему Северус был искренне благодарен. Иногда за общим преподавательским столом становилось до смешного мало места.              Не успел ещё ни один человек встать, дабы покинуть Большой Зал, как двери с треском распахнулись, ударяясь о стены с оглушающим эхом. На пороге находились десятки людей в чёрных мантиях и белых, скелетообразных масках. И во главе мужчина со слишком знакомой магическому миру палочкой в руках.              Дамблдор немедля поднялся, не сильно от него отставали и остальные учителя, выставляя палочки вперёд.              - Том, - поприветствовал директор, не обращая внимания на хищную улыбку, никогда не приносящую с собой ничего хорошего.              - Боюсь, я предпочитаю другое имя, профессор, - галантно, без единого лишнего движения прикладывая руку к груди, мужчина элегантно поклонился присутствующим, тут же посылая им предупредительный алый взгляд. – Для вас, понимаю, проще воспринимать меня как Тёмного Лорда. Но имя, под которым я прославился, которое всё ещё заставляет Британию дрожать – Лорд Волан-де-Морт.              Страх, наполнивший зал, ужас, побежавший по костям этих беззащитных детей – всё словно подпитывало Лорда, представшего перед ними. Однако, к его полному недоумения и немалому раздражению, не он стал главной звездой этого шоу.              Конечно же, Гарри Поттер должен был всё испортить.              Мальчишка встал из-за стола, не обращая внимания на тихий шёпот взволнованной Гермионы и испуганного Невилла, и прошёл к середине зала, пока не оказался напротив Лорда. Что-то было не так с мальчишкой, что-то, что неуклонно отличалось от того подростка, которого Том встретил на кладбище чуть больше полугода назад.              Тёмный Лорд прищурился, призывая свою магию, тёмной аурой обволакивающую пространство, и взглянул поверх любых чар, что были на мальчишке. Вспоминая письмо, он готов был ко многому – синякам, порезам, остаточным действиям проклятий или даже откровенные бинты и серьёзные травмы. Однако ничего подобного на мальчишке не было, и лишь сильнее сосредоточившись Волан-де-Морт понял, что всё же вызывает у него смятение.              На шее мальчишки была полоса, едва-едва прикрытая воротником, но отлично замаскированная магией. Почти жёлтая, на последней стадии заживления какого-нибудь простого ушиба, она уже не казалась чем-то таким, что сильно навредило бы мальчишке. Однако если Том и доверял чему-то, так это своему чутью.              - Спасибо, - невинный, безропотный, покорный голос был едва слышен, слово сошло с тихим вздохом. – Ты всё же пришёл. Я думал… я думал… - его глаза заслезились, руки дожали. Лже-Поттер поднял на него свои яркие, алые глаза, смотрящие из-за огромных круглых линз. – Я думал, они убьют меня. Это было так больно. Лучше… лучше это сделает монстр, убивший всю мою семью! Прошу! Я никогда больше не буду мешать тебе, если ты сделаешь это, верно?              - Гарри! – голос Дамблдора был на грани, страх и смирение перемешались в одно целое. И если кто-то и подумал, что директор прямо сейчас мог спасти Гарри, а не просто звать его, то никому об этом сказано не будет никогда.              - Пожалуйста, убей меня! Волан-де-Морт!              На мгновение Зал погрузился в тишину. Она становилась почти неловкой, когда две стороны в шоке наблюдали за разворачивающейся сценой, с предыханием ожидая, чем всё это закончится. Наконец, напряжение было прервано недоверчивым смешком Тёмного Лорда, который практически сразу превратился в оскал.              - Ты переигрываешь.              Кто-то икнул. Заговорить не смели даже пожиратели, наблюдая за этим и размышляя, сошли ли с ума они или же их Лорд вновь впал в безумие. Наконец, кто-то – скорее всего, Беллатриса – начала было движение вперёд, чтобы сделать хоть что-то, как в Большом Зале раздался смешок, абсолютно идентичный прошлому, но исходивший, однако, от совершенно другого человека.              Губы Лже-Поттера задрожали, искривившись в гнилой имитации улыбки, когда он поправил волосы, зачёсывая чёлку назад и насмешливо оглядывая пожирателей, Тёмного Лорда, а следом и весь Большой Зал.              - Неужели это настолько очевидно? – неподдельное веселье в его голосе заставило остальных содрогнуться, представив только, чем может обернуться для них союз Гарри Поттера и Тёмного Лорда, который, казалось, как раз намечался. Или был уже, втайне от остальных, от всех приближённых и не очень людей. – О, возможно, всех тех встреч в прошлом стало достаточно, чтобы ты понял, какой он, «настоящий» Гарри Поттер, да? Как забавно, что все эти «светлые», окружавшие его каждый день, не поняли это и по сей момент.              Презрительный взгляд пришёл словно ведро холодной воды, не задев разве что пару людей. Из-за искренней ли дружбы или простого уважения к ним, как к людям – это они вряд ли когда-нибудь узнают.              - В конце концов, - протянул он, ухмыляясь и игриво вытягивая из-под рубашки медальон, слегка поигрывая им, словно хвастаясь. – Они всё ещё думают, что я – Гарри Поттер.              Это словно сорвало последний барьер, дети вскочили со своих мест, гриффиндорцы, двигаясь словно по давно выученным траекториям, выступили спереди, скрывая собой младшие курсы, которых экстренно выводили пуффендуйцы, слушая команды когтевранцев и позволяя учёным закрывать их колонны. Одни лишь слизеринцы расступились по теням, следя за обстановкой, прогоняя младшие курсы вместе с барсуками. Понимали, что среди пожирателей могут быть их родители, что бежать сейчас было бы всё равно, что подставить честь их рода в глазах Лорда.              - Что ты имеешь ввиду, Гарри? – снисходительно спросил Дамблдор. Старик выглядел в раз постаревшим на десяток лет, отчаявшимся, словно всё, что он планировал годами, чего ожидал, рушилось у него на глазах.              - Что я имею в виду, директор? А вы сами ещё не поняли? – тот слегка склонил голову, слегка прищёренно смотря на директора, словно ожидая ответа. – Ах, но как я мог забыть? Вас это волнует меньше всего, не так ли? Ведь тогда, в сорок третьем, вам так же было всё равно, кто на самом деле убил малышку Миртл. Не было ничего важнее, чем убедить директора Диппета, что детей нельзя оставлять в Хогвартсе на лето, даже если там, в мире, где у них никого нет, война.              Лицо помрачнело, руки перестали играться с медальоном, когда полный презрения взгляд в последний раз пробежался по линии гриффиндорцев перед ним, лишь ненадолго задержавшись на кудрявой макушке, после чего он отвернулся, идя к пожирателям смерти.              - Мне всё равно, какие у тебя планы на Хогвартс, Волан-де-Морт. У меня есть дела поважнее, чем оставаться в этом прогнившем месте.              

***

             Красное поместье, окружённое пышным садом, возвышалось над небольшой маггловской деревней. В Литтл-Хэнглтоне бурлила жизнь, слухи наполняли рыночную улицу, разнося весть, что старый особняк заимел нового владельца. Молодые девушки уже хихикали, перешёптываясь о том, как красив и вежлив был человек, мужчины лишь фыркали, не понимая причин такого переполоха.              Чуть выше, в саду, огромная змея метнулась вперёд, хватая беспризорного кота и проглатывая его тушу целиком. С единственного бывшего здесь дерева мигом слетели птицы, испуганно щебеча на все лады.              И дальше, в самой глубине поместья, навеки привязанный к золотому медальону, прижатый к кровати некогда собственными руками, рыдал мягко светящийся призрак, принимая любовь, которой не желал, и ужасаясь жизни, от которой отказался.