Милашка

Когда перед воротами крепости Лэй генерал Е сказал Лэй Уцзэ, что держал того после рождения на руках, это прозвучало несколько странно. Вот Уцзэ угрожал ему мечом и заявлял, что без боя никого не пропустит — а вот уже старый воин с красноречивым прозвищем Палач с нежностью вспоминал его младенчество. Когда на пороге игорного дома в Тяньци наставник Дун Чжу, качая седой головой, ворковал о том, как нянчил в детстве человека, который возвышался теперь над ним больше чем на голову, это прозвучало еще более жутко. Однако уже не очень удивляло. Лэй Уцзэ даже сумел улыбнуться в ответ и раскланяться перед важным гостем, приглашая его на банкет. Когда после он сопровождал Сяо Сэ на разных встречах и переговорах, то практически смирился с тем, что время от времени какой-нибудь старикан сюсюкал, рассказывая о толстых щечках или розовых пяточках нынешней правой руки принца Юнъаня. Но сегодня у них побывал чиновник, который едва не вывел Лэй Уцзэ из себя. — Лэй Уцзэ? Так ты тот самый малыш Лэй, которого мне доверили всего-то на пару фэней — и он успел за это время срыгнуть на мою лучшую одежду? Каким ты был проказником в детстве! Хорошо, что его высочество имеет дело с тобой взрослым, и ты не испачкаешь его великолепный меховой воротник. «Если только кровью», — огрызнулся про себя Лэй Уцзэ и растянул губы в, наверное, дружелюбной улыбке. Сяо Сэ, подлец, выслушал этот бред как всегда с каменным лицом. Чиновник повел речь о делах словно ничего не случилось. Словно он не пытался только что опозорить лазурного дракона, восточного стража Тяньци, на глазах у принца… … принца, обычно говорившего ему: «Хватит позориться». Ладно. Нет, не ладно! Срыгнул? Это было уже слишком! Лэй Уцзэ еле дотерпел до конца нудных и практически бесполезных переговоров. Едва чиновник вышел за порог, Уцзэ взорвался: — Сяо Сэ!!! — Не ори. — Да как не орать-то? — Уцзэ погрозил кулаком закрытой двери. — Что за сопливые разговоры о моем детстве? Объясни мне, чего они все заладили трепать, как таскали меня на руках?! Надеюсь, не окажется, что и сам император… Сяо Сэ встал и чуть выгнулся, расправляя плечи. — Надейся. — Чего-о-о? Ты что имеешь в виду? — Лэй Уцзэ подбежал к другу. Друг повел себя привычно как скотина и только фыркнул. Взгляд у него при этом был подозрительно лисий. — Ну Сяо Сэ! Ну чего они? — Полагаю, они считают тебя очень милым. Они хотели бы пощипать тебя за щечки и потыкать в ямочки на них, но допрыгнуть, увы, не могут. Вот и предаются приятным воспоминаниям о тех временах, когда ты умещался у них на одной руке, — медленно, словно издеваясь, произнес Сяо Сэ. — Я, милый, сейчас? Я воин! — Лэй Уцзэ стукнул себя кулаком в грудь, случайно задев при этом меха несносного принца. Тот глянул на него так, будто Уцзэ на его воротник и правда… Это… Ой, лучше не думать. А кроме того… — Если уж на то пошло, они должны считать милым не меня, а тебя! — Ты с ума сошел? — Сяо Сэ выгнул бровь, что сходило у него за довольно бурное проявление чувств. — Конечно. Щеки пухлые, губы вечно надутые, морда вредная. Разве не так выглядят самые очаровательные младенцы? — Лэй Уцзэ взялся обеими руками за священный меховой воротник и приложил его к лицу друга. — Еще и ямочка над губой. Милашка же! Глаза Сяо Сэ стали круглыми от возмущения, сжатые губы сделались ярче. Он всегда был ужасно смешным, когда бесился. — Руки убрал! — Сяо Сэ отвесил ему подзатыльник, каким только детей пугать. — Несешь всякую чушь. Меня ждут письма. До вечера свободен, — и он на удивление быстро ушел прочь. «Ну, хотя бы Сяо Сэ точно не считает меня милым, и на том спасибо!» — Лэй Уцзэ почесал голову. — «Хм. Интересно, почему он все время дает мне подзатыльники?»