Замухрышка

Странно, как хорошо я запоминаю людей, но не могу сказать точно, когда Юля перевелась в наш класс. Эта девочка с самого начала была настолько неприметная, что многие частенько её забывали называть в списке отсутствующих. Одни, когда обсуждали её, оставались в безобидном безразличии, другие иногда говорили с лёгкими издёвками. Юля ни с кем из класса не общалась, в исключение – только когда обращались по делу: в остальном она тихонько сидела на предпоследней парте, как мышка. Даже в её внешнем виде было что-то от мышонка: маленькая ростом, худая, с острым розовым носом и маленькими блестящими глазками. Носила в основном тесное прямое платье чёрного цвета с длинными рукавами и горлом, что делало её фигуру ещё скованней. Однажды проскочил слух, что Юля так часто отсутствует на занятиях, потому что выступает на концертах, играя на фортепиано. Некоторые из класса отнеслись к этому уже с открытым насмехательством. – Ха, да какой из неё музыкант! Она ж никакущая! Палочка на ножках, да и лицо у неё никакое, боится даже рот открыть! Еле-еле душа в теле, бедняжка… А тут она, оказывается, великий пианист! – громкий скрипучий голос одной из одноклассниц резал уши. – Да вранье это всё! Просто в школу не ходит, когда мамка не пускает, если чуть чихнёт. Она ж, Юлька, бледная поганка – поди, здоровье у неё слабое. – А может она ест плохо? – с наигранной заинтересованностью спросила одна из подруг. – А давай узнаем. Юля сидела на своём месте и, погрузившись в мысли, смотрела в окно, будто и не слышала разговоров девочек. – Юль, а ты как завтракаешь? – насмешливо кинула одна из них. Она чуть повернулась в их сторону, но ничего не ответила. – Ну, там, яичницу, кашу, чай? – продолжила ещё одна за подругой в том же тоне. – Или как, ты совсем не ешь, какая-то диета для выступающих? Юля продолжала молчать и только подрагивала подбородком и мышиными глазками-пуговками. От последних слов стала бледнее обычного. – Чё молчишь? Юль, ты чё, язык прикусила? Или ты у нас после гастролей зазвездилась, не хочешь с нами разговаривать? Я стал замечать, как она всё сильнее сутулится и дрожит всем телом. Губы сжала крепче. – Ну раз ты не хочешь с нами разговаривать, тогда пойдём с нами, погуляем! Может, разговоришься, сыграешь что-нибудь на фо-но!.. И одна из главных подруг встала и подошла к Юле вплотную, за ней потянулись остальные подруги. Они стали дёргать её за локти и вытаскивать из-за парты. – Оставьте её в покое! – не выдержал я. – А чё она постоянно молчит? – голос стал ещё противнее, я невольно поморщился. – Пусть расскажет, как выступает на концертах, нам очень интересно! Я оставил свою компанию, подходя к девчонкам ближе: – Зачем вы так с ней, она вам ничего не сделала. – А надо быть более дружелюбным к своим одноклассникам! И одна из них схватила Юлю за воротник, чтобы она встала с места, но Юля воспротивилась, и девчонка на испуге отбросила её в сторону, да так, что та ударилась головой о парту и почти упала. Не успел я среагировать, как Юля лихорадочно быстро собрала свои вещи и кинулась к выходу, роняя всё на пути. – Замухрышка! – крикнули ей вслед. Красное и мокрое от слёз лицо Юли, взъерошенные тонкие волосы, лезущие ей в глаза. Я увидел это прежде чем совсем она вышла из класса. Слишком хорошо запомнил. – Дура!! – вырвалось из меня и чуть не замахнулся кулаком. Какими гадкими они не были, но драки бесполезны, к тому же с такими девчонками. До этого я был в числе равнодушных. Сейчас даже противно осознавать, что когда-то я был таким. Теперь, как вспоминаю Юлю – заплаканную, выбегающую из класса – на сердце разливается вина, словно волны в шторм. И эту вину не утешить тем, что я старался с тех пор беречь эту девочку от напастей. В честь этого меня втихаря называли её «женихом». Она никогда меня не благодарила за те поступки, она в принципе стала реже ходить в школу и при появлении стала ещё больше молчать. Тот факт, что Юля снова переведётся, был очевидным, но почти никто не предпринимал мер. На улице стоял морозный декабрь, когда из груды наваленного расчищенного снега дети делали горку. В один из самых солнечных, но ещё и холодных дней наша классная руководительница заставила весь класс пойти на мероприятие. Какое? – Мы понятия не имели, а переться пешком в такой мороз точно мало кто хотел. У нас вообще толком никто не ходил на мероприятия вне школы. Видимо, Ольга Григорьевна поэтому и решила нас, необразованных, просветить. «Ладно, всяко лучше, чем сидеть на ОБЖ и математике», – как отметили все. Это оказался какой-то концерт, я уже и не помню, на какую тему. Это были какие-то творческие выступления со всего города и рассчитанные скорее на взрослых, так как от номеров оперных певцов в основном ребята смеялись и глупо подражали артисту. Шестиклассники на то и шестиклассники, что никто не сидел тихо. Я, по правде сказать, тоже. До того момента, когда не назвали знакомое имя. Я сел поровнее и вытянул шею. Может, однофамилец? Редкостью было увидеть тут артиста моложе семнадцати, в основном выступали «дяди и тёти». Наш класс на миг замолк, потом стал яро перешёптываться – Ольга Григорьевна за это наругала строже обычного. За рояль села девочка – маленькая, робкая, хрупкая, она была похожа на фарфоровую куколку, которую я видел в фильме про волшебника страны Оз. Наверное, свет создавал такой эффект: он ложился на голову и белую кожу и делал блики. Тонкие волосы на концах завивались в колечко и падали на её острые плечи. Чёрное платье, но совсем другое: с широкой юбкой, длинной сзади и короткой спереди, из-под которой показывались розовые коленки; без стоячего воротника – одна пара петель платья была наверху, а вторая спускалась по рукам. Даже с середины зала были видны ключицы, будто нарисованные. А ещё яркие губы, тоже словно художник махнул кисточкой. Она протянула руки и начала играть. Только когда она коснулась клавиш, я понял, как они дополняют её образ – тоже чёрно-белые. Я раньше не понимал разницы между белой и бледной. Теперь я вижу: Юля в школе была бледной и сливалась со стенами, здесь же она сияет. Я не знал, что она играла, но это определённо что-то сложное и быстрое. Признаться, и красивое. Казалось, ещё чуть-чуть и она споткнётся, ударится пальцем о палец, расколется, как фарфор. Но нет, она стойко, с волнительным, но трогательным обычной своей серьёзностью взглядом проигрывала всё без повторов. Ноты так и отскакивали. – Она гений… – прошептал кто-то из нашего класса. Почему-то все шестиклашки любят это слово: его часто у нас используют, когда друг друга хвалят. Хотя немного испортили выступление те самые девочки, которые её гнобили: поначалу ещё нормально сидели, а потом вынули телефоны, чтобы в них сидеть. Могли бы хоть яркость убавить, ладно мне далеко, а другим мешали поди! Но потом и их Ольга Григорьевна поругала, правильно. Юля играла долго, а я скрестил руки на край балкона, положил на них голову и слушал. «Как она всё это запоминает?» – думал я. Казалось, она выступала уже минут пять. Ещё думал, как хорошо, что в зале темно, скорее всего, не видно лиц зрителей. Если бы Юля заметила весь наш класс, то, наверное, распереживалась и плохо сыграла. А сейчас она даже не смотрит в зал, только если на клавиатуру или куда-то вперёд. Это её красило. Когда Юля закончила играть, она подошла к краю сцены и поклонилась. Украшения на ушах и шее блеснули серебром. Потом вдруг много людей из партера, внизу, начали к ней подходить с цветами, дарить подарки и просто обнимать. Впервые я увидел, чтобы Юля улыбалась. Это была очень приятная искренняя улыбка. – Вот тебе и замухрышка… – прошептал я себе с ухмылкой. Я оглядел наш ряд: весь класс застыл в удивлённых гримасах, что заставило ещё сильнее заулыбаться.

***

В итоге она потом действительно перевелась в другую школу, потому что они с родителями переехали в другой район и от этой школы ехать стало далеко. Ребята даже расстроились, когда услышали эту новость – после того концерта они стали осторожно подходить к ней, разговаривать, интересоваться, стали относиться более уважительно что ли. Юля раскраснелась, когда узнала, отчего они такие. Прощание класса с Юлей не было торжественным, но добрым и тихим, как она сама. – Спасибо, что тогда защищал, – эти торопливые и еле слышные слова она сказала впервые мне под конец последнего дня. Меня, мальчугана, это сильно тронуло, и я произнёс, немного даже покачав указательным пальцем: – Пожалуйста. Только не давай себя там обижать, смотри… И не стесняйся новых одноклассников! Она легонько кивнула: – Хорошо, буду стараться. По последним слухам говорят известно, что у неё всё хорошо, недавно выиграла в каком-то классном музыкальном конкурсе. Получилось даже найти фотографии в соцсетях: Юля на них радостно улыбалась в кругу каких-то незнакомых мне ребят. Подумал, было бы здорово посмотреть на её выступление снова, можно даже с родителями пойти. Когда вообразил, что подойду к папе с такой просьбой, усмехнулся – почему-то вспомнился рассказ «Девочка на шаре». Ну нет, это другая история… Во всяком случае сияла она и покоряла сердца людей, как та девочка на шаре.