сплетение клыков и сердец

в тэхёне всегда было что-то, что чонгук не мог объяснить. что-то в нём заставляло его ощущать одновременно и страх от интригующей неизвестности, и восхищение вперемешку с трепетом от реальности, где один его строгий пронизывающий насквозь взгляд в одну секунду мог смениться необъяснимой лаской и нежностью; где всегда прохладные руки заставляли полыхать только одним жадным касанием к чувствительному телу; где происходящее волновало до пылающих щёк и слабых, абсолютно не слушающихся ног; где чонгук, по правде говоря, не собирался так быстро сдаваться на милость вампира. вот как и сейчас, например. они находились в довольно постыдной и странной, если их кто-то застукает, позе: тэхён резким и аккуратным движением прислонил его к одной из массивных колонн в главном зале дворца, никак не давая сбежать из крепких объятий. — перестаньте… — шепчет чонгук, пытаясь оттолкнуть от себя наглого вампира, на что тот только сильнее стискивает в руках его талию, приподнимая выше, так, что приходится стать на носочки и ухватиться влажными ладонями за плечи, скрытые чёрным костюмом. — ох, детка, если от прогулок и свиданий ты всё время отказываешься, то как же мне быть, если я хочу встречаться с тобой, м? тэхён смотрит ему прямо в глаза своими хитрыми и тёмными, в которых желание обладать совсем ничем не скрыто. чонгук раскрывает губы, собираясь возмутиться, но тот его опережает в действиях, приближаясь к лицу своим, и утыкается носом в висок, громко дыша. ким не ждёт ответа, продолжает сам: — просто перестань сопротивляться мне и согласись, потому что… — потому что? — чонгук поворачивается лицом к лицу вампира, но это оказывается плохой идеей — их губы оказываются почти в нескольких сантиметрах друг от друга, и тэхён, усмехаясь, скользит своими по чужой розовой и горячей щеке, оставляя парочку коротких влажных поцелуев, а после утыкается в ухо, что спрятано за тёмными волосами, и шепчет: — всё равно моим будешь. по телу чона проходит волна мурашек после слов, сказанных настолько близко и хрипло. хочется почему-то потянуться навстречу, избавиться от этого чувства неопределённости и полностью вверить себя рукам тэхёна. хочется. он вздрагивает, когда ощущает, что мочку уха царапают чем-то, слегка оттягивая на себя. ох, клыки. чонгук всегда был слаб перед ними, и тэхён это прекрасно знал. стоило только вампиру впервые по неосторожности показать ему свою физиологическую особенность, как чонгук позорно засмотрелся и на секунду даже представил то, как же они ощущаются на теле. с тех пор ким не упускает возможности подразнить, провести по чувствительной коже, едва сдерживаясь от желания надавить и попробовать хотя бы каплю крови чонгука, а после его самого полностью. опустив голову ниже, ким прислоняется губами к его горячей шее, вызывая дрожь только одним выдохом, а после целует мягкую кожу, едва ощутимо втягивает её в рот и тут же меняет напор, оставляя покраснения — это ощущается слишком хорошо. чужие клыки, кончики которых иногда по неосторожности оставляют мелкие царапины и тем самым вызывают приятное жжение и покалывание, ощущаются невероятно. чон не сдерживается и мычит от удовольствия и расслабленности, которой позволяет окутать всё своё тело. он прикрывает глаза всего на секунду, перед этим замечая, что ким отстраняется. его ровные и белые клыки снова заполняют все мысли. хочется коснуться, причём в этот раз настолько сильно, что чон невольно тянется вслед за кимом, раскрывая губы, и совсем не ожидая в следующую секунду почувствовать как их захватывают чужие и жадные, до невозможности затуманивающие разум, ведущие в долгожданном и нетерпеливом поцелуе, который чонгук — тэхён удивляется — не прерывает и не отстраняется, только подаётся ближе, закрывая глаза и укладывая ладони на его шею. тэхен хрипло смеётся ему в губы, когда они оба тяжело дышат, наконец-то оторвавшись. он поглаживает его по тёмным волосам, иногда касаясь щеки кончиками пальцев, наблюдает за абсолютно расслабленным и, наконец, довольным взглядом без напускной неприязни или нежелания. — моя умница, — мягко хвалит и снова опускается, целует в шею, проводя языком по красным следам, оставшимся от его прошлой несдержанности. — позволишь укусить? в этот раз, кажется, чонгук готов сдаться.