broken pieces made whole

Майк чувствовал неконтролируемый прилив восторга каждый раз, когда на губах Уилла расцветала улыбка. Неважно, была ли она крошечная из-за смущения или широкая и зубастая от веселья, Майк готов был захлебнуться в чувствах от одного только взгляда. Это не было похоже ни на то умиротворение, которое он ощущал, когда смеялась Эл, ни на теплые волны, заполняющие его тело, когда их губы соприкасались, и она, такая сильная, но до невозможности хрупкая, нежилась в его объятиях. Отношения с Эл были похожи на обволакивающий кокон. На безмятежный день в нервном ожидании бури. Бурей была не Эл, бурей был Майк, и страх, что он навредит им обоим, возрастал с каждой секундой. Потому что как бы он ни любил Эл, его тянуло к Уиллу. К нежной улыбке, большим глазам с внимательным взглядом, к мальчишеской задорности и иногда ядовитым словам. К близости, которая была с Майком с того дня в детском саду, когда он, шебутной и немного напуганный, познакомился с Уиллом. Уилл был чудесным. Он мог с легкостью привести Майка в чувство, если тот заигрывался, и мог быть глотком свежего воздуха в омерзительно скучный день. В нем было все, что Майк неосознанно искал в людях, в чем нуждался. Поэтому, когда в поле зрения Уилла появился Лукас, Майка немного закоротило. Он знал, что ревновать глупо, но улыбки его лучшего друга были направлены в сторону другого, почти незнакомого мальчика, а их переглядки и смешки заставляли Майка чувствовать себя исключенным и подавленным. Он не винил Лукаса за его желание подружиться с Уиллом, потому что Уилл был самым потрясающим человеком, которого Майк знал, и не винил Уилла за интерес к Лукасу, потому что Синклер был крутым, и Майку тоже безумно нравились его забавные истории и комиксы, которые он таскал на ночевки. Но по какой-то причине, уловить которую Майк бы не смог при всем желании, он хотел, чтобы и Лукас, и все вокруг знали, что они с Уиллом были особенными друг для друга. Лучшими друзьями! И если Уилл вдруг решит, что это Лукас его лучший друг, тогда Майк будет кем-то бо́льшим. Он не знал, кем, но твердая решимость поселилась в его сердце. К счастью, Уилл на его заявление лишь расхохотался и заверил, что Майку не о чем переживать. Ни Лукас, ни появление в их жизнях Дастина, ни что-либо еще не смогло бы сдвинуть Майка с его пьедестала. — Ну, может быть, тебе придется делить первенство с Джонатаном, но с этим я ничего не могу поделать, — улыбнулся Уилл, заставляя внутренности Майка странно сжаться. Ладно, с Джонатаном Майк готов был смириться. Джонатану он был готов отдать первое место целиком, потому что он был старшим братом, которого Уилл обожал. Он был его семьей, его другом, его защитником, тем, кем старался стать сам Майк. Иногда он пытался подражать Джонатану, приставал с расспросами, чем или удивлял, или раздражал старшего Байерса, трудно было сказать по его уставшему лицу. Уилл отзывался о брате с трепетной нежностью, с той же любовью, с которой говорил о маме, и сердце Майка заходилось каждый раз, когда он думал, сколько же трогательных чувств скрыто в маленьком тельце его лучшего друга. Поэтому он злился на отца Уилла, поэтому он мечтал ударить каждого задиру, который хоть раз задел Уилла словом или взглядом. Как можно было? Это же Уилл! — Некоторые дети жестоки, — сказала ему Карен, когда он, переполненный отчаянием и непониманием, пожаловался ей. — Иногда это из-за того, что им самим страшно, милый. Они причиняют боль другим, чтобы боль не причинили им. — Почему их родители не говорят им, что это плохо? — вспылил Майк. — Понимаешь, может быть так, что родители — это и есть причина страха, — видя непонимание на его детском личике, она тяжело вздохнула и осторожно убрала лезущую ему в глаза челку. — Я поговорю с Джойс, хорошо? Майк не знал, хорошо это или нет, он боялся, что Уилл посчитает его слабым или глупым за то, что он проговорился маме, но если миссис Байерс могла помочь, он хотел, чтобы она помогла. Хотя тогда казалось, что ничего не изменилось, со временем и Уилл, и Джонатан перестали зашуганно реагировать на любой резкий звук, и Майк больше не видел на их телах темных пятен. Только годами позже Майк понял, что именно сделала Джойс Байерс. Спасла своих детей от их отца. Время, когда Уилл пропал на Изнанке, время, когда его нашли, когда он вернулся в их жизни, каждый последующий год после отдавался внутри раздражением. Это было непринятие, разбавленное облегчением от того, что Уилл жив, теплотой от чувств к Элевен, зудящим где-то в подкорке и выползающим наружу отвратительными словами взрослением. Майк ненавидел то, во что превратилась их жизнь после того злополучного вечера. В голове был полный хаос, влюбленность в Эл превращалась во что-то разбитое, что-то, что с каждым днем становилось труднее починить. Майк знал, что должен приложить усилия, но он также знал, что хрупкое нечто, некогда бывшее их отношениями, треснет в его руках окончательно. Бурей был он, не Эл. Майку хотелось бы врезать себе за каждую слезинку, что пролила Эл по его вине, хотелось бы донести до нее, что он всегда будет любить ее, что его слова и действия не были ложью, но она и так знала это. Ее прощальный поцелуй перед концом их отношений нес в себе понимание. Она тоже любила его, больше, чем он когда-либо заслуживал. Но теперь она была свободна, и Майк поклялся, что поддержит ее на любом выбранном пути. Как сделал бы это для Лукаса, Дастина и Макс — своих друзей. Как сделал бы это для Нэнси и Холли, своих сестер. Как сделал бы это для Уилла. Для Уилла Майк готов был пасть на колени и молить о прощении, молить никогда не покидать его, молить о прошлой близости, которую сам и разрушил. Но Уилл, чуткий и ранимый, подаривший ему свое сердце Уилл, на все признания лишь грустно улыбнулся и крепко сжал его ладонь. — Майк, я думаю, сейчас не время. Не потому что ты расстался с моей сестрой всего пару недель назад и не потому что я боюсь тебе доверять. Просто сейчас не время. Ты — мое сердце, и это не изменится, но мы только что разобрались с Векной. Нам всем нужно прийти в себя. И может быть, — он неловко отвел взгляд, наблюдая за обнимающимися в стороне Джойс и Хоппером, — нам стоит хорошенько обдумать все еще раз. — Что? — прошептал Майк. — Все это, — также тихо ответил Уилл. — Тебе, мне, Джейн, Джонатану и Нэнси, всем нам. Мы устали, Майк. Большую часть нашего детства и подростковые годы мы провели бок о бок с Изнанкой. Мы принимали неверные решения, мы путали одно чувство с другим и, может быть, сейчас пришло время побыть наедине с собой. Не в смысле отгородиться ото всех, просто действительно обдумать события последних лет. Понимаешь? Майк нахмурился, но кивнул. Он понимал, о чем говорил Уилл. Когда он встретил Эл, он был напуган, был в ужасе от потери Уилла. Эл была его надеждой, его спасением, он цеплялся за нее изо всех сил, желая, чтобы она не покидала его, и даже не задумывался, что для нее — диковатой девочки без детства — их начавшиеся отношения могут быть губительны. Он втянул ее в это, не дав полностью осознать мир вокруг, не дав полностью осознать саму себя. Майк правда любил ее — все еще любит, — но это не оправдывало его ни тогда, ни сейчас. Эл упустила годы, за которые могла бы узнать многое, и Майк тоже потерял их, так и не перестав бояться. Уилл, который так и не смог до конца вернуться с Изнанки и всего лишь желал обрести видимость привычной жизни, из которой его вырвали, был отвергнут Майком и его бушующими гормонами. Уилл, которого Майк готов был оберегать сутками и бежать по любому его зову, оказался один. Снова. Майк ненавидел себя за это, за многие неправильные поступки и слова, которые Уилл слышал от него в то время. За страх потерять, за страх открыться, за страх так никогда и не быть найденным. — Но мы ведь можем остаться друзьями? — Конечно! Майк, я не отталкиваю тебя. Я люблю тебя, — его лицо покраснело, но он уверенно смотрел Майку в глаза. — Но сейчас пришло время пожить немного для себя. «Немного» вылилось в год и семнадцать дней, и Майк действительно был благодарен Уиллу за это время. Партия восстанавливала ослабевшую связь, Макс с огромным трудом, слезами и отчаянием проходила реабилитацию, каждый из них ходил к психотерапевту, предоставленному Оуэнсом, и больше не пытался казаться сильным. Никто из них не был сильным. Уилл, казалось, ожил. На его теле зажили шрамы, на лице расцветала улыбка, его глаза больше не источали грусть и жертвенность. Он смеялся так громко, как когда-то в детском саду, оставлял за собой всполохи озорства, которые заряжали всех вокруг, и продолжал быть самым нежным, самым поддерживающим человеком в жизни Майка. Уилл смотрел на него с детским обожанием, в которое вливалась стыдливость и горячечность подростковых лет. Майк чувствовал, как горят щеки, и знал, что его собственный взгляд по интенсивности ничуть не уступал. О том, что между ними все взаимно, знали все, поэтому когда Уилл поцеловал его, это удивило разве что самого Майка. — Прости, — прошептал Уилл, не в силах оторваться от его губ. — Я знаю, что говорил, что нам нужно время, но ты так смотришь на меня, Майк. Черт возьми, я влюблен в тебя чуть ли не с двенадцати лет, но даже и мечтать не мог. — Уилл, могу я… — Да, да, все, что угодно. Пожалуйста. Уилл был в отчаянии, но и Майк больше не мог держать себя в руках. Не когда губы Уилла приглашающе разомкнулись, не тогда, когда Майк узнал, каково это, целовать его, чувствовать горячую влагу его языка на своем, облизывать его небо и щеки. Веки Уилла затрепетали, из уголка рта потекла ниточка слюны и где-то на задворках сознания Майк вспомнил, что это должен был быть первый поцелуй Уилла. — Подожди, — прошептал он, отстраняясь и с каким-то болезненным удовлетворением наблюдая за раскрасневшимся лицом его лучшего друга. Парня, которого он так сильно любил. — Что? Я делаю что-то не так? — Нет, просто я хотел, — Майк споткнулся, проклиная свою неспособность формулировать мысли. — Хотел сделать это нежно, это ведь твой… наш первый поцелуй. Я все испортил, да? — Ты дурак? Я наконец-то целуюсь со своей первой любовью, а ты решил отвлечься в такой момент? Майкл, клянусь, если ты сейчас же не вернешься к моим губам, я нажалуюсь Джейн, и ты сгоришь со стыда под ее любопытствующим взглядом. Майк усмехнулся, представляя себе эту картину, но тут же выбросил из головы все, что не было Уиллом. Уилл был горячим, охочим до поцелуев и жаждущим. Он нервничал, боялся дотронуться до Майка как-то не так и не знал, куда деть руки, то складывая их на коленях, то цепляясь за рубашку Майка, сминая ее в руках. — Ты можешь делать все, что захочешь, — он взял чуть дрожащие руки Уилла и положил одну из них себе на плечо, а вторую прижал к щеке, слегка поворачивая лицо и чмокая его ладонь. — Ты можешь трогать меня, Уилл. Уилл, кажется, подавился вздохом. Он несмело погладил его по щеке, провел второй рукой по шее и запутался в волосах, слегка оттягивая и наблюдая за реакцией Майка. — Мне нравится, — улыбнулся Майк и наклонился, чтобы снова смять губы Уилла в поцелуе. Уилл был застенчивым, но стоило ему чем-то увлечься, его усердию можно было только позавидовать. А целоваться, насколько мог судить Майк за прошедшие недели, ему нравилось даже слишком сильно. Он, конечно, не жаловался, сжимал талию в крепкой хватке, пока Уилл сидел на его коленях и вылизывал его рот, слегка ерзая и заставляя Майка скулить от накативших чувств. Ему хотелось притянуть Уилла ближе, вжать его в себя, чтобы узнать, такой ли он твердый, как сам Майк, замереть с ним в объятиях или, может, повалить на диван и стать ещё ближе. Но это был Уилл, его Уилл, и он не знал, что ему делать. Они с Эл никогда не заходили дальше поцелуев, а даже если бы зашли, Майк был уверен, что секс с парнем отличается от секса с девушкой. Ну, им наверное все равно понадобился бы презерватив, но нужно ли что-то еще? Ему даже не у кого было спросить совета, вот черт. — Тебе не нравится? — выдохнул Уилл ему в шею, замирая в опасной близости от паха Майка. — Ты как будто не со мной. — Просто пытаюсь не кончить раньше времени, — мазнул его в скулу Майк. — Раньше какого времени? Мы устанавливали таймер? Майк хмыкнул и притянул бедра Уилла ещё ближе, вырывая из него стон. Им следовало быть тише, потому что в гостиной смотрела телевизор Холли, а на кухне готовила ужин мама, но Майк не хотел затыкать Уилла, он хотел слышать, как ему хорошо, как замечательно Майк заставляет его себя чувствовать. Но Уилл был сознательным мальчиком, поэтому, когда рука Майка вдруг прошлась по его бедру и двинулась к паху, поглаживая сквозь лёгкую ткань брюк, он закусил губу и с такой силой вцепился в плечи, что на Майке наверняка остались следы. — Хорошо? — уточнил Майк. Уилл всхлипнул и что-то пробурчал, пока Майк наглаживал его член. Интересно, был бы Уилл против, если бы Майк прикоснулся к нему без лишних препятствий в виде ткани? Кожа к коже, разгоряченная плоть в его длинных пальцах, каждая дрожь, каждое движение Уилла отдающееся в его нервные окончания. — Уилл, — задохнулся Майк, — Уилл, тебе хорошо со мной? — Мне стоило догадаться, что ты любишь поговорить во время секса, — прохрипел он, приподнимая бедра и опускаясь, задевая стоящий член Майка и как-то странно охая. — Мне хорошо, мне очень хорошо. Пожалуйста, Майк. Майк не знал, о чем он просит. Может быть в интимном плане Уилл был куда образованнее, может быть он точно знал, чего хочет и как этого достичь, может быть он мог бы направить Майка. Но Майк хотел дать Уиллу все, сделать его таким слабым и нуждающимся, довести его до грани и любить, любить, любить. Майк расстегнул пуговицу на брюках Уилла, замечая, как замерло под его пальцами тело прежде чем поддаться ближе и утянуть его в очередной поцелуй. Уилл так хорошо целовался, что Майк, отвлекшийся на его горячий язык, на секунду забыл, что собирался сделать. Когда его пальцы пробрались под нижнее белье и обхватили горячий и влажный от смазки член, Уилл простонал в его рот так откровенно и громко, совершенно забыв о возможных свидетелях, что у Майка взорвалось что-то в груди. Возможно, это было его сердце, он не знал. — Как тебе нравится? — спросил он, поглаживая Уилла так, как гладил себя. Ему хотелось сжать руку сильнее, ускорить движения и довести Уилла до оргазма как можно быстрее, чтобы запечатлеть в памяти выражение его лица, но он также хотел доставить Уиллу как можно больше удовольствия. — Я не знаю, обычно, когда я представлял нас, — он задохнулся от очередного движения ладони, когда пальцы Майка слегка задели головку, вырисовывая круги чуть ниже. — Я думал, что ты будешь более… — Грубым? — Хаотичным. Более неопытным. Но мне всегда нравилось, так что… Ты можешь сжать крепче, я не рассыплюсь. Простонав ещё раз, Уилл вдруг потянулся к его домашним спортивкам и потянул их вниз. — Сними, я тоже хочу. Майк глупо хихикнул. — Но это нечестно, ты же в штанах. — Так сними их тоже, боже. Не дожидаясь, когда до Майка дойдет, он убрал его руку со своего члена, вскочил на ноги и принялся стягивать одежду. Уже отбрасывая в сторону трусы, он вдруг остановился и поежился, прикрывая стоящий член футболкой. — Ты же закрыл дверь, да? Я умру, если сюда сейчас зайдет миссис Уилер или кто-то из твоих сестер. Да кто угодно. Майку вдруг так сильно захотелось укрыть его в объятиях, спрятать от всего мира и беречь как самое драгоценное сокровище. Он был чёртовым Смаугом, и ничего не мог с этим поделать. — Я закрыл дверь, иди сюда. — Ну, ты все ещё в штанах. Майк раздражённо стянул с себя спортивки вместе с бельем и выжидательно уставился на Уилла. Щеки и шею Байерса залил румянец, хотя Майк был уверен, что краснеть дальше было некуда. Он протянул Уиллу руку и тот, неловко улыбнувшись, снова забрался ему на колени. — Ох, — выдохнул Майк, ощущая, насколько Уилл под его пальцами мягкий и теплый. — Ладно. — Ладно. Уилл подвинулся ближе и их члены соприкоснулись, заставляя обоих простонать от новых ощущений. Майк видел приоткрытые губы Уилла и его немного ошалевший взгляд. — Эй, Уилл, — он взял его ладонь в свою и, стараясь ни о чем не думать, обхватил ими их члены. Это было неудобно, так что они почти сразу же разъединили руки, но вырвавшиеся из их ртов звуки подстегнули приняться за дело с прежним пылом. Уилл, казалось, завис, разглядывая, как член Майка, длиннее и тяжелее его собственного, скользит в его ладони. Майку хотелось то ли хихикнуть, то ли сгореть от смущения, так что он решил отвлечь Уилла и начал работать рукой ещё усерднее, убирая выступающие капельки смазки и втирая их в чувствительную головку. Уилл посмотрел на него как на предателя, его тело содрогнулось и он сжал член Майка слишком сильно, вызвав недовольный хрип. — Прости, — прошептал он, смазанно целуя куда-то в челюсть. — Ты не мог бы помедленнее, иначе я скоро… — А разве у нас есть таймер? — спросил Майк, играясь с головкой. Он с силой провел по члену, слегка пробежался пальцами по яичкам и втянул Уилла в поцелуй. Пары движений хватило, чтобы Уилл в его руках тихо проскулил и вздрогнул, уставившись на него осоловелым взглядом и захлебывая воздух открытым ртом. Майк не мог налюбоваться на его красивое покрасневшее лицо, на прилипшие к вспотевшеиу лбу волосы, на влажные после поцелуя губы. На его руке и животе Уилла остывала сперма, и Майк подумал, что, наверное, это должно было сильнее возбудить его, а не пробудить внутри что-то сентиментальное, желающее оберегать Уилла до конца его дней. — Майк, ты, — Уилл наконец отмер и смотрел на все ещё стоящий член Майка, как будто был удивлен его видеть. — Да, это, я сейчас схожу в ванную. Ну, когда ты с меня встанешь. — Я… — глаза Уилла расширились, он вдруг снова заерзал и посмотрел на Майка с такой нерешительностью, что по телу побежали мурашки. — А что, если я тебе помогу? Могу я… Я бы… — он тяжело вздохнул, собираясь с мыслями и краснея пуще прежнего. — Я хочу взять его в рот, Майк. Майк почувствовал, как вся кровь в его теле рассредоточилась по двум местам: его лицу и члену. Уилл предлагал ему отсосать? Прямо сейчас? После их первого интимного опыта? Не слишком ли это? Майк не был уверен, что справится. — Это необязательно, — поспешил добавить Уилл, заметив промелькнувшую в его глазах панику. — Извини, я просто так часто думал об этом. — Уилл, не думаю, что продержусь. Мне кажется, прикоснись ты ко мне, и я тут же кончу. Это не удачное время для минета. — Мне не нужно, чтобы ты держался. Я просто хочу почувствовать его у себя во рту. Ты даже можешь, ну, кончить… там. Так, хорошо, возможно, у Уилла на его счёт были планы, годами взращиваемые желания, с которыми им обоим теперь придется столкнуться. Может быть, если бы Майк покопался в своей голове, он бы нашел что-то подобное и для Уилла, но сейчас это было слишком много для него, слишком оглушающе. Он даже не знал, что делать с прозвучавшим предложением. — Майк? — позвал Уилл, начиная беспокоиться. Майк почувствовал, как затекли его ноги, и, наверное, это был знак или что-то в этом роде, потому что он кивнул. Радостный Уилл слез с его колен на пол, развел его ноги в стороны и, слегка помяв член в руках, направил его себе в рот. Может быть, Майку не стоило на это смотреть, потому что Уилл даже не сосал, просто держал его член внутри своего чудесного влажного рта, а Майка уже пробрало до самых кончиков пальцев. — Уилл… Уилл пару раз провел по стволу языком, вычерчивая какие-то спирали, и двинул головой назад, облизывая головку, когда Майк вдруг сжал его волосы в кулак и потянул подальше от своего члена, кончая. Как бы не была заманчива идея увидеть Уилла с его спермой во рту, Майк решил, что для первого раза это будет слишком. Пара капель все же попала Уиллу на лицо, и он задумчиво стирал их, рассматривая липкую жидкость между пальцев. — Мне понравилось, — сказал он, поднимаясь с пола. — Если ты хочешь, мы могли бы как-нибудь попрактиковать это. Минет, я имею в виду. — Да, — выдохнул Майк, — конечно. Им обоим нужно было в душ, но Уилл потянулся к нему с поцелуем, и Майк не мог устоять перед желанием заключить его в объятия. Мысль о том, что из них двоих только Уилл на самом деле был готов к такому быстрому темпу, не давала Майку покоя. Ему нужен был совет, но кого он мог спросить? У него не было знакомых геев, а спрашивать своих друзей об их с Уиллом постельных делах было как-то странно. И все же, выбирать не приходилось. Поразмыслив, что больше всех для подобных обсуждений подходит Лукас, Майк остановил свой выбор на нем. Во-первых, он был знаком с ними дольше всех, не считая, конечно, Нэнси и Джонатана, но спрашивать интимного совета у старшего брата/сестры было за гранью понимания Майка Уилера. Во-вторых, из всех друзей, у Лукаса были самые необычные отношения, которые также не поощрялись обществом и вызывали кучу недопонимания со стороны посторонних. То есть, практически, как у них с Уиллом, только Лукас свои отношения ни от кого не скрывал. — Как Макс? — поинтересовался Майк, когда они завалились на диван в гостиной дома Синклеров. Эрики нигде не было видно, и Лукас сказал, что она с родителями уехала в новый торговый центр. — Лучше, научилась читать сложные тексты, подтягивает школьные предметы с преподавателем. — А что с ее тренировками? — Пока без особых успехов. Майк кивнул. После случая с Векной Макс лишилась не только зрения, но и ног. Она могла пошевелить пальцами и говорила, что временами ощущает покалывание то в икрах, то в стопах, но полная чувствительность так к ней и не вернулась, как и способность самостоятельно передвигаться. Временно или нет, но ноги ей заменила инвалидная коляска, а зрение — трость, шрифт Брайля и двое возлюбленных. — Эл помогает ей освоиться. Я думаю, что без нее Макс было бы совсем худо. Я, конечно, всегда рядом, но Эл это совсем другое, ты понимаешь? — Да, — Майк похлопал его по плечу. — Они справятся, Лукас. Вы справитесь. — Спасибо. Может быть изначально Майк не понимал, как это получилось, не понимал, как это продолжало работать, как не развалилось от напряжения и ревности. Как могла Макс, влюбленная в Лукаса, и Лукас, влюбленный в Макс, оставить место для ещё одного человека в их отношениях. — Я люблю Эл по-дружески, — сказал как-то Лукас. — Странно говорить это тебе, ведь она твоя бывшая девушка, Майк, но да. Я люблю ее по-дружески, а Макс любит ее также, как любит меня. В романтическом плане. И Эл любит ее. — Тогда почему они просто не перестанут мучить тебя? — Никто не мучает меня, мы все тщательно обсудили, и не один раз. Макс любит Эл, но она любит и меня. А мы с Эл любим её и друг друга. Мы можем с этим жить. Не только ради Макс, ради каждого из нас. — И ты не ревнуешь? — Ты удивишься, но нет. Я как будто наконец успокоился и нашел то, что так долго искал. Майк не понимал этого, но принял. Как приняла их с Уиллом отношения вся партия, включая Стива и Нэнси, и, разумеется, Джонатана. Майк был уверен, что и Эрика, и Робин были в курсе, и был им благодарен за молчаливую поддержку. Майк не знал, как правильно реагировать на откровение Эл о влюбленности в девушку, потому что для него не изменилось ничего, она все ещё была его Эл, сильной и хрупкой, познающей себя и отыскавшей ответы на часть своих вопросов. Эл была свободной и прекрасной, и Майк любил ее неизменно сильно. Она обняла его тогда так крепко, как никогда раньше, а затем вернулась к ожидавшей ее Макс. Лукас стоял рядом и тепло ему улыбался. Майк принимал их, но не мог понять. Он бы не смог делить Уилла с кем-то ещё. Уилл был его сердцем, его любовью, как бы он смог? Но может быть, это было нормальным. Может, он и не должен был понимать. Принятия было достаточно. — Лукас, могу я спросить кое-что личное? — О тебе или обо мне? — Возможно, о нас обоих. — Что ж, валяй. Но если это будет слишком, я откажусь отвечать. — Справедливо, — хмыкнул Майк, собираясь с духом. — Ты не боишься интимной близости? — Что? У вас с Уиллом… — У нас все нормально. По крайней мере сейчас, но я боюсь, что я рано или поздно налажаю, понимаешь? Он такой открытый, он знает чего хочет, а я, — он пожал плечами, — я даже не уверен, что понимаю, как заниматься сексом. — Оу, приятель, прости, но я мало что понимаю в том, как это происходит между двумя парнями. — Нет, я не поэтому спросил. Я знаю, что все, что мне нужно сделать, это поговорить с Уиллом, но мне так страшно, что он поймет, какой я нескладный. Я ничерта не умею, и я даже не знаю, где мне взять информацию. Есть какие-то гей магазины или что-то такое? — Слушай, я не знаю, насчёт магазинов, но я знаю, что это нормально — нервничать перед своим первым разом. Да перед любым разом. Не уверен, что ты должен об этом знать, но просто чтобы утешить тебя, я скажу, что неврничал каждый раз, когда у нас с Макс, а затем с Макс и Эл намечалась близость. Иногда я все ещё чувствую себя неуверенно, когда им, кажется, вполне комфортно. Но это нормально. Мы повторяем это друг другу каждый раз: бояться нормально. Нервничать нормально. Любить — тоже нормально. — Да, но иногда мне кажется, что я задыхаюсь рядом с ним. Потому что он — это все, понимаешь? Я люблю его, я боюсь потерять его, я боюсь снова сделать что-то не так и оттолкнуть его. Уилл заслуживает всего в этой жизни, и мне страшно, что я не смогу дать ему даже малой части. — Уилл любит тебя почти всю жизнь, Майк. Ну, может, не совсем так, конечно, но блин, нам едва-едва стукнуло семнадцать, не взваливай на себя слишком многое. Просто говори с ним и живи дальше. Я уверен, ему тоже страшно. Всем страшно, Майк. — Но почему? Я действительно люблю его, тогда почему меня пугает наша близость? — Потому что ты привык контролировать ситуацию и быть лидером. Но и лидерам иногда нужно учиться у других. Если вы движетесь слишком быстро для тебя, скажи ему. Вот и все, в этом весь секрет. — Откуда ты знаешь? Как тебе удаётся быть таким рассудительным? — Ты забываешь, что обе мои девушки обладают сильным и независимым характером, даже если иногда кажутся обманчиво мягкими. Они многому меня учат. — Уилл тоже учит меня видеть в себе то, о чем я даже не подозревал. — Надеюсь, мы тоже даём им что-то ценное. Майк кивнул, наблюдая за возмужавшим другом с каким-то остатком то ли грусти, то ли ностальгии по ушедшему детству. Взросление забрало у него так много, но может быть он мог бы с этим смириться. В конце концов каждый из них в итоге обрёл что-то новое. — Как думаешь, может соберёмся в ближайшем будущем и разыграем кампанию в ДнД? — Звучит неплохо. В память об Эдди и нас самих. Будешь мастером? Демогоргон. Он схватил меня. — Как в старые добрые. Ты — сердце, Майк. Майк тряхнул головой и улыбнулся сидящему рядом Лукасу. Тот вечер никогда не исчезнет из их жизней, как и цепочка последовавших событий, как и все неправильные решения и слова. Но даже если Майк был бурей, он не хотел становиться штилем. Он просто хотел быть рядом с Уиллом и любить его.