Chaos within a Dancing Star

***

— Так, ладно, что, чёрт возьми, происходит между тобой и Оменом? — спрашивает однажды Киллджой, уже уставшая ото всех этих слухов и сплетен, ходящих вокруг агентов Протокола. Даже когда вчера вечером она зашла в комнату Рейз, её девушка ни на раз не умолкала о том, что услышала от других. В лаборатории инженеров царил полный беспорядок. Их основной телепорт наконец-то заработал, поскольку последние несколько дней Киллджой что только ни делала, занимаясь доработкой оборудования. Один мощный электрический разряд Неон, и телепорт ожил. Бримстоун был очень доволен работой, поэтому сообщил девушке, чтобы она поскорее завершала оформление документов, и тогда её не будут ставить на масштабные и тем более тяжёлые миссии какое-то время. Сайфер, напротив, уставший, лежал на столе с головой на руках. В последнее время он проводил гораздо больше времени в лаборатории, чем раньше. Намного больше, чем Киллджой. Не получив ответа от Сайфера, Киллджой подкатила к нему в своём кресле на колёсиках, хватаясь за его маску, будто бы угрожая снять её. Это разбудило мужчину, который лёгким движением отмахнул её руку, поправляя свою шляпу и маску, на всякий случай. Киллджой повторяет: — Что происходит между тобой и Оменом? — Ничего, — говорит Сайфер, отталкивая уже саму Киллджой, как только та попыталась взглянуть на экран его ноутбука. — Вы в принципе толком и не разговаривали. "Ничего", чёрт возьми. Почему ты избегаешь его? Эти цветы шафрана были от него, не так ли? Они уже скоро завянут, ты разве не этого понимаешь? — не прекращает Киллджой. Сайфер следит за движениями девушки. Фиолетовые цветы на его столе действительно начали увядать. Сайфер даже не помнит, когда в последний раз поливал их. С тех пор, как он вернулся с миссии, он изо всех сил старался заполнить свой день работой, а не пустыми мыслями о призраке. Но всякий раз, когда он просыпался в своей лаборатории, бумаги по-прежнему были разбросаны по всей комнате, кружка, из которой он пил чай, была пуста, а цветы казались нетронутыми. Ничто больше не кричало об Омене и его присутствии. В какой-то степени Сайфер был разочарован, но, опять же, он сдержал своё слово. Возможно, именно поэтому призрак и избегал его, поэтому Сайфер больше не расспрашивал об этом. — Я не понимаю, о чём ты говоришь, — мужчина решил поиграть в дурачка, не отрываясь от растяжек, над которыми работал. Киллджой фыркает, скрещивая руки на груди: — Вы двое никогда так не вели себя, с тех пор, как впервые встретились. Конечно, у вас двоих были свои споры и драки, но это норма для любой хорошей дружбы, флирта или как бы вы ни называли это всё. Но вы игнорировали друг друга на протяжении длительного времени. Все это уже заметили. Почти неделя прошла. Его глаза всегда задерживаются на тебе, когда ты появляешься в его поле зрения, а ты не уделяешь ему и взгляда. Ты определенно что-то не так сказал или сделал, не так ли? Ты его отверг или что? — Суть не в этом, — Сайфер протирает виски, наконец-то отвечая напористой Киллджой. — Я сказал ему, что раскрою своё настоящее имя перед миссией и... я передумал после. — Но почему? Не из-за того ли это, что у Омена нет настоящего имени? — Киллджой хмурится. — Нет. Не поэтому, — медленно отвечает мужчина, попутно выкидывая мат на Арабском, злясь на провода, которые вдруг порвались. Немецкая изобретательница прищуривается: Сайфер сейчас очень усердно пытается починить что-то в своей камере. Она понимает, чем больше вопросов она будет задавать, тем меньше мужчина захочет отвечать и окончательно закроется. Что бы ни случилось, шпиона явно это беспокоило до такой степени, что он использовал работу как нездоровый вид успокоительного. Поэтому она пробует другую тактику, чтобы хоть немного разобраться в состоянии агента. — Ну... ты не думал ему всё объяснить? — мягко спрашивает Киллджой. Сайфер покачал головой, напряженно вздохнул и уткнулся лицом в ладони. Мужчина выглядел ничтожно и это причиняло Киллджой боль. Ей не нравится видеть то, как страдает её напарник, а он всегда был строг по отношению к себе. — Ты ему доверяешь? — Киллджой не прекращает, садясь рядом и аккуратно поглаживая его по спине. Сайфер слегка кивает. — Ладно, если ты ему доверяешь, то, по моему мнению, хорошей идеей будет открыться. И разобраться во всём вместе. Не смотря ни на что. Сайфер не отвечает. Его сознание пустует, вообще никаких мыслей. Он чувствует, как рука Киллджой отрывается от его спины, раздаётся скрип спинки кресла. Киллджой тихо вздыхает, слегка подталкивая мужчину. Наконец Сайфер поднимает голову. У двери стоит высокий агент в капюшоне, держа что-то в одной руке. Омен не был одет в свою обычную броню и брюки-карго, в этот раз на нём была одета толстовка и обычные чёрные брюки. Лишь его капюшон остался. Шпион замер, он никогда раньше не видел призрака в повседневной одежде. Его мерцающий взгляд голубых щёлочек перешёл от Сайфера к Киллджой. — Я что-то прерываю? — Нет, не волнуйся, — сказала девушка, отодвигаясь обратно к своему столу. Омен кивает, опять смотря на Сайфера: — Ты занят? Мы можем лично поговорить? Шпиону очень хотелось сказать "нет". Каждый раз, когда он видел Омена, тот не мог выбросить из головы образ Омеги. Насколько эти двое выглядели одинаково, их голос, их прикосновения. Как Сайфер почти подумал, что Омега Омен – это его Омен. И Сайфер не мог повторить ту же ошибку ещё раз. Но точно так же он не мог сказать "нет". Не тому человеку, который заваривает ему чай поздно вечером, оставляет небольшие записочки, напоминающие ему обязательно позаботиться о себе. Не тому человеку, подарившему ему красивые фиолетовые цветы. Кивнув головой, Сайфер поднялся, чуть не споткнувшись о беспорядок на полу у своего стола. Он замечает, как Омен дёрнулся, но остался ждать на месте. Шпион следует за мужчиной, выходя из лаборатории инженеров и дальше по тёмным залам штаба. К этому моменту большая часть Протокола должна спать, и сам Сайфер слишком устал, чтобы заботиться о том, застали ли камеры двух агентов, наконец разговаривающих друг с другом. Он привык вести Омена за собой, сам никогда ещё не следовал за призраком. Широкие плечи и подтянутая талия заставляли его щёки слегка краснеть. Он быстро выбрасывает ненужные мысли из головы. Поворот направо, вперёд по коридору, затем поворот налево. Сайфер понимает, что призрак привёл его в часть жилого крыла Специалистов. Все агенты жили в отдельных частях жилого крыла, сгруппированные по своим ключевым ролям. Положив ладонь на сканер, Омен открыл дверь в свою комнату. Шпион и раньше бывал у напарника, но на этот раз всё ощущалось по-другому. Всё было разложено аккуратно и чисто; на столе Омена тихо горел ладан. Пахло нежной мятой. Призрак пригласил мужчину устроиться поудобнее, поэтому, снимая плащ, Сайфер аккуратно вешает его на спинку стула. Затем он садится на диван, Омен занимает место на другом его конце, оставляя между ними хорошее такое пространство. Агент замечает, что призрак кажется очень встревоженным, он постоянно перебирал пальцы. — Эм... я не совсем красноречив, — начал говорить Омен, немного потеряно почёсывая затылок, — но я заметил, что в последнее время ты будто бы отстранился. Мне... хотелось бы знать, если я сказал или сделал что-то не так. Сайфер не уверен, если он просто слишком долго не спал, или же он просто избегал мужчину настолько долго, но он посмеивается: — Нет... это не твоя вина, дорогой призрак. — Тогда что же тебя беспокоит? — мягко спрашивает Омен. Сайфер кусает губы: он впервые чувствует себя уязвимым рядом с кем-то. Он вспоминает свою встречу с Норой, с Киллджой. Глядя на призрака, он понимает, что мужчина тоже нервничал, его взгляд был устранён вниз. Вот почему он надеялся, что Омен просто продолжит жить как ни в чём не бывало, а не придёт, чтобы поговорить. Сайфер знал, как много для него значил Омен. "Твоё сердце тоскует" - сказала ему тогда Нора. И это была чистая правда, он тосковал. Вздохнув, Сайфер наконец медленно заговорил: — Я... думал, что ты злился, ведь я не сдержал обещание рассказать, как меня зовут. — Сайфер... я не злился, я понял, что тебе нужно было позволить побыть наедине со своими мыслями. Я понимаю, насколько важна тебе скрытность личности. Я готов подождать. Не важно, как долго, даже если ты никогда не расскажешь, всё в порядке, — быстро выдал Омен, так много он не говорил в последнее время. Шпион не мог ничего поделать, но улыбнулся под маской: призрак такой милый, когда волнуется. Он неразговорчив, но, когда до этого доходит, он обычно лишь извиняется перед Сайфером за что-то. Мужчина вздыхает, потирая глаза маски и посылая себя к черту: — Когда Омега Омен нашёл меня раненым на Разломе, он обратился ко мне по имени. Моему настоящему имени. Вот откуда я узнал, что это был не ты. Если бы я сказал тебе свое имя перед той миссией, то скорее всего искренне подумал, что это ты стоял тогда передо мной. И за это я не могу простить себе, что думал, что он – это ты. На мгновение воцарилась тишина, Сайфер даже услышал, как сильно колотится сердце в груди. Он сказал что-то не так? Как выглядит выражение лица Омена сейчас? Он его теперь ненавидит? Он не мог поднять взгляд на мужчину, но вдруг почувствовал, как его потянули, и вот он оказался у груди призрака. Сайфер почувствовал одну руку на своей талии, другую на шее. Вроде призрак, а от него всё равно ощущалось тепло, исходящее от тела. Сайфер не шевелился, просто сидел, чувствуя, как его дыхание успокаивались. Это ощущение было похоже на бесконечное блаженство. У Сайфера ничего не было на уме в тот момент, даже его обычные мысли и воспоминания о Норе исчезли. Все, о чём он мог думать, это то, насколько теплым был агент и какое всё же у него сейчас выражение лица. Хотя у Омена не было как таковой головы, Сайфер всё равно мог различить некоторые его эмоции по всегда разному мерцанию его щёлочек. Даже когда шпион попытался отодвинуться назад, Омен не отпустил его. Он продолжал обнимать мужчину, вырисовывая маленькие круги пальцами по спине марокканца. — Я прощаю тебя. Так прости себя тоже. Это стало последней каплей для Сайфера. Прежде чем он успел заговорить или хоть что-то придумать, на глазах начали наворачиваться слёзы. Пытаясь подавить плач, капли мочили внутренний слой маски. Давление, состоящее из чувств и эмоций, которое испытывал в последнее время мужчина дало о себе знать. А Омен продолжал успокаивать Сайфера, нежно похлопывая его по спине. — Могу ли я снять твою маску? Сайфер слегка откидывается назад и кивает. Он больше не мог видеть от слова совсем. Зрачки маски были размыты от солёных слёз. Призрак осторожно помог мужчине снять маску, любуясь человеком перед собой. Эти красивые глаза, красные и опухшие от слез. Омен не мог не вытереть слёзы с щёк шпиона, прежде чем медленно снять капюшон. Впервые Сайфер смотрел на него с трепетом. Фиолетовый капюшон упал на плечи, перед глазами предстало истинное лицо Омена. Он был подобен свече из теней, казалось, что у него были волосы, парящие и мерцающие в воздухе. Голубой радианит, пульсирующий рекой в ​​тёмной бездне. Будто галактика, раскинувшаяся по ночному небу. — Я не могу долго так находится, иначе я потеряю свою стабильность, — говорит Омен, смеясь. Услышать низкий и хриплый смех Омена – редкость, и Сайфер дорожил каждой секундой данного момента. — Ах, как же это стыдно. Сайфер лишь издаёт тихое: — Ты прекрасен. Омен покраснел или, по крайней мере, почувствовал, как его щёки заметно потеплели от неожиданного комплимента. Он быстро говорит спасибо и берёт ладони Сайфера в свои, удерживая их вместе, будто он куда-то сейчас уйдёт. Но шпион не собирался никуда уходить. Впервые призрак так резво инициирует разговор. Через некоторое время Омен наклоняется в сторону и достает милый свитер. В основном он состоял из белых нитей с синими прямо как пальто Сайфера. На лицевой стороне красовалась золотая буква "А". — Я, м-м... связал это для тебя. Я правда не против, если твоё имя останется секретом. Тот факт, что ты тут, уже для меня в радость, — быстро выговаривает Омен, отдавая вязаный свитер шпиону, будто школьница, отдающая любовное письмо своему объекту обожания. Хотя это не далеко от правды. Сайфер улыбается, и Омен замечает милые ямочки на его щеках. Шпион забирает у призрака свитер, любуясь им и прижимая его к себе. Возможно, двигаться дальше намного легче, когда перед тобой сидит любимый человек. Сайфер глубоко вздыхает, его глаза прикованы к человеку, по которому всё это время тосковало его сердце. — Аамир. Моё имя Аамир.