I Am Heda / Я - Хеда

В лесу вокруг них стало устрашающе тихо, если не считать тихих звуков душераздирающего плача Лексы. Кларк так и сидела на корточках, вцепившись в руку Густуса, не в силах пошевелиться или сообразить, что делать дальше. Единственная мысль, которая промелькнула у нее в голове, была о том, что она, должно быть, застряла в каком-то нелепом кошмаре, потому что в ее глазах Густус был таким же несокрушимым, как Хеда. Рядом с ней Октавия неловко переступила с ноги на ногу и привлекла внимание Кларк. Когда она повернулась, чтобы посмотреть на младшую Блейк, она увидела дрожащую руку, тянущуюся к ее плечу. Движение было медленным и неуверенным, как будто Октавия боялась, что Кларк нападет на нее, но Лекса отреагировала быстрее, вскинув голову. Ее глаза были черными как смоль и блестели неприкрытой яростью. Вампирша подалась вперед и склонилась над телом Густуса, ее челюсти разжались, и она свирепо зашипела в направлении Октавии. Октавия в ту же секунду инстинктивно замерла, а Лекса продолжала пристально смотреть в неопределенной близости от колен Октавии, тихо предупреждающе рыча. Кларк снова посмотрела на потрясенную девушку, которая отчаянно встретилась с ней взглядом, изо всех сил стараясь не пошевелить ни единым мускулом, молча спрашивая Кларк, что делать. — Уходи, — тихо сказала Кларк, никак не отреагировав на злобное рычание, которое Лекса добавила к ее команде, в то время, как Октавия вздрогнула от страха. Она, казалось, сомневалась, вероятно, задаваясь вопросом, нападет ли Лекса на Кларк, если она оставит ее там. Она совсем не знала Лексу. Никто не знал Лексу. Густус знал Лексу. Кларк стиснула зубы, ее глаза наполнились новой волной жгучих слез. — Ты и так достаточно сделала, — холодно сказала она Октавии, которая, казалось, была поражена этими словами больше, чем когда Кларк ударила ее по лицу. — А теперь уходи. Октавия не стала спорить. Она медленно перевела взгляд на Лексу, которая все еще утробно рычала, уставившись в точку перед ногами Октавии, как будто она провела невидимую черту и ждала, когда О пересечет ее, чтобы разорвать ее на части. Кларк заметила вспышку вины в глазах Октавии, когда она посмотрела на обезумевшую вампиршу, защищающе склонившуюся над своим братом. Кларк чувствовала эту вину в сотню раз сильнее. Густус появился здесь в поисках Кларк. Он напал на гориллу-мутанта, чтобы защитить Кларк. Ей не следовало бегать за Октавией. Она должна была, по крайней мере, сказать Густусу, куда направляется, особенно после того, что случилось с Квинтом. Кларк винила себя, но она все равно сурово смотрела на Октавию, пока девушка осторожно не попятилась. Рычание Лексы затихло, когда Октавия отступила, а затем развернулась и быстро исчезла в листве. Когда Октавия ушла, Кларк ничего не могла сделать, кроме как смотреть на Лексу, больше не рычащую, а тихо поскуливающую, уткнувшись головой в грудь Густуса. Каждый тихий стон скручивал внутренности Кларк, сжимал ее сердце и заставлял ком в горле становиться болезненно плотнее. Кларк не знала, сколько времени прошло. Ее мысли были размытыми и она чувствовала себя так, словно находится под водой. Наконец, Лекса села, хотя она выглядела так, словно даже не замечала, что Кларк все еще стоит по другую сторону распростертого тела Густуса. Руки Лексы неуверенно переместились к бороде Густуса и нежно прошлись по ней пальцами. Затем Лекса медленно начала заплетать волосы в косу, пальцы дрожали, но ловко делали свое дело, благодаря многолетнему опыту. Конец длинной косы Лекса перевязала красной лентой, которую сняла со своих волос. Кларк уже давно перестала пытаться вытереть слезы и просто позволила им течь по ее щекам, наблюдая, как Лекса достает кинжал из ножен на бедре, чтобы срезать бороду с подбородка Густуса. Убрав нож, Лекса привязала к другому концу косы еще одну красную ленту, закрыла глаза и на мгновение сжала ее в кулаке, прежде чем тоже надежно спрятать этот памятный символ в ножны. Лекса сидела так еще какое-то время, просто глядя на лицо Густуса, пока ее слезы не высохли, прежде чем приподняла руку брата, которую держала, и положила ее ему на грудь. Затем Лекса осторожно наклонилась над телом Густуса и взяла его за второе запястье, которое все еще сжимала Кларк. Лекса не сказала ни слова. Она не зарычала. Она не мурлыкала и не всхлипывала. Она просто держала руку на запястье брата и смотрела в землю перед собой, ожидая, когда Кларк отпустит ее. Кларк издала дрожащее рыдание, но с трудом сглотнула, пытаясь обрести дар речи. — С миром, пусть покинешь ты эту гавань… — голос Кларк дрогнул на этих словах. — С любовью, пусть ты найдешь следующую… Лекса слегка склонила голову, но по-прежнему отказывалась смотреть на Кларк. — Счастливого пути в твоих странствиях, до нашего последнего путешествия на эту землю, — прошептала Кларк. Это были единственные слова, которые она могла сказать в такой момент. — Возможно, мы встретимся снова. Она хотела просить прощения, хотела заключить Лексу в свои объятия и утешить ее. Но все, что смогла сделать Кларк, это сжать ладонь Густуса обеими своими, прежде чем ей, наконец, удалось отпустить ее. Лекса не смотрела на Кларк, молча забирая руку своего брата и осторожно укладывая ее поверх другой на его грудь. — Yu gonplei ste odon, — хрипло прошептала Лекса и наклонилась, чтобы нежно поцеловать Густуса в лоб. Ее губы задержались на долгое мгновение, и одинокая слезинка скатилась по ее щеке. С непроницаемым лицом, вампирша обхватила Густуса одной рукой за плечи, другой — за колени, и без особых усилий подняла его с земли. При любых других обстоятельствах это было бы комичной картиной. Но даже сквозь притворную бесстрастность черт лица Хеды, в ее обсидиановом взгляде плескалась скорбь. Лекса была как минимум вдвое меньше Густуса, и все же она нежно прижимала его к своему телу с естественной заботой, словно все еще хотела защитить его от любой опасности. — Иди с Октейвией, — грубо прохрипела Лекса, темные блестящие глаза смотрели в никуда, в сторону от лица Кларк. — Она ждет тебя. Лекса не стала дожидаться ответа, вместо этого она медленно развернулась, осторожно придерживая Густуса, как будто боялась его потревожить, и медленно пошла от Кларк. Блондинка хотела последовать за ней. Хотела проверить крыло Лексы, искалеченное в бою и безвольно свисающее с ее спины. Все в Кларк кричало о необходимости пойти за Лексой. Но она не хотела вторгаться. Лекса не просила ее идти с ней. На самом деле, Лекса велела ей уйти. Потому что во всем этом была виновата Кларк, не так ли? Лекса никогда ей этого не простит… * * * После того, как Лекса исчезла в лесу, Кларк просто стояла, уставившись на то место, где она видела ее силуэт в последний раз, прежде чем машинально развернуться и пойти в другом направлении. Она не обратила внимания на Октавию, присоединившуюся к ней примерно через полкилометра ее пути. Кларк просто слепо продолжила путь, а затем автоматически последовала за Октавией, когда она взяла инициативу в свои руки, потому что Кларк просто шла, очевидно не задумываясь о том, идет ли она в сторону деревни. Когда через несколько минут они добрались до Тондиси, Кларк прошла мимо Индры и нескольких воинов, ошеломленно смотревших на нее, но не остановилась, пока не вошла в Черную палатку. Ей удавалось держать себя в руках, пока она не рухнула на кровать из мехов, и знакомый запах Лексы не коснулся ее носа. Сжавшись в комок, когда ее грудь перехватило от боли, Кларк, наконец, заплакала. * * * — Кларк? Ее разум был пуст, а все тело болело, пока она лежала, устроившись в постели Лексы. Кларк ждала возвращения Лексы и разозлилась, когда вместо нее в палатку зашла Октавия. — Я принесла тебе поесть… — тихо произнесла Октавия и подошла к столу, тому самому, за которым Лекса и Кларк разделили свою первую совместную трапезу, и поставила на него поднос. Кларк не пошевелилась. Ее глаза были открыты, и она чувствовала, что Октавия смотрит на нее с другого конца комнаты. — Я сожалею о Гостосе… — прошептала Октавия, и Кларк повернула голову, чтобы посмотреть на девушку. — Я не знала его так хорошо, но, казалось, все очень уважали Seken. Густус, блять, был самым лучшим. И что это за херня с «Seken»? Кларк села, чтобы вопросительно посмотреть на Октавию. — Гостос не был ничьим помощником, — с горечью произнесла Кларк. Октавия с трудом сглотнула и кивнула, хотя казалось, что она не согласна с заявлением Кларк. — Это титул уважения и почета. Seken kom Heda. Он был глашатаем народа, поскольку Хеда обычно не общается с ними… — Октавия замолчала и посмотрела на Кларк, оценивая ее реакцию, но блондинке было интересно, почему Лекса и Густус никогда не рассказывали ей об этом. Она пришла к выводу, что, вероятно, это не они сами придумали так называть Густуса. Что это звание родилось из потребности их людей присвоить ему какой-то титул, поскольку они не могли понять, кем именно был Густус для Лексы. Брат Хеды. Вот кем был Густус. Это то, что было важно для Густуса и Лексы. А не какой-то «почетный» титул Seken. Кларк яростно стиснула челюсти, стараясь снова не расплакаться. Ее наполнила ярость, когда она снова осознала, что Густуса больше нет, и она злобно посмотрела на явно пораженную Октавию. Кларк злило то, насколько искаженным было всеобщее восприятие отношений Лексы и Густуса. Даже не смотря на то, что Кларк знала, что они оба, вероятно, просто посмеялись над присвоенными им титулами «Хеда» и «Seken». — Я знаю, что сейчас не время и что она скорбит… — хрипло проговорила Октавия. — Но упоминала ли Хеда что-нибудь о Беллами и Линкольне? Кларк слышала чувство вины за этот вопрос в голосе Октавии, она даже могла понять потребность девушки знать. Честно говоря, Кларк даже мимолетно не задумывалась об этом, и она сомневалась, что Лексу это заботило настолько, чтобы хотя бы уточнить, как далеко она продвинулась в своих поисках. Но сам факт того, что Октавия осмелилась об этом спросить… Этот вопрос Октавии, казалось, признавал горе Лексы, в то же время подразумевая, что горе Кларк было несущественным… Что Кларк, за все время их знакомства, не стала тоже воспринимать Густуса как брата, которого у нее никогда не было; такого, каким она считала, и которого она потеряла, когда умер Уэллс; такого, каким она считала Беллами, пока он все не испортил. Это была и его вина. Ему, блядь, следовало остаться в Тондиси, как ему и было сказано! Гнев Кларк вспыхнул ярким пламенем в глубине ее живота. — Ты не должна быть здесь! — прошипела Кларк, удивив Октавию количеством яда, пронизывающего ее тон. — Твой запах разносится здесь повсюду! Она бы не хотела, чтобы здесь везде был твой гребаный запах! Даже когда слова слетели с ее губ, Кларк знала, что на самом деле она беспокоилась о своем собственном запахе в личном пространстве Лексы. Беспокоилась, что Лекса не захочет, чтобы она была там, не захочет видеть ее или чувствовать ее запах, когда вернется. Если Лекса вообще вернется. Октавия заметно съежилась, и ее лицо расстроенно вытянулось. Она прикусила губу, как будто хотела сказать что-то еще, но вместо этого развернулась и тихо выскользнула из палатки. Кларк попыталась успокоить свое тяжелое дыхание, но ком в горле только усиливался и причинял боль с каждым резким вдохом. Ее глаза наполнились еще одной волной свежих слез, и, не в силах больше ничего сделать, Кларк зарылась лицом в меха и снова тихо заплакала. * * * Солнце только что село, по крайней мере, так показалось Кларк, учитывая угасающий свет в палатке. Хотя, некоторое время назад начался дождь, так что, возможно, полумрак был вызван сгустившимися облаками. Дождь был одним из того, что понравилось Кларк, когда она впервые ощутила его на Земле. Однако сейчас все, что она могла делать, это слушать, как глухо стучат капли по пологу палатки, и рассеянно размышлять о том, как вода не просачивается сквозь него. В то же время, неудивительно, что остальные ее мысли были сосредоточены на Лексе. Куда она ушла? Соорудила ли она погребальный костер для Густуса? Стоит ли сейчас там совсем одна, сжимая в ладони его косу? Заговорит ли она когда-нибудь с Кларк снова? Вернется ли она в Тондиси? Кларк тоже хотела бы быть на похоронах, чтобы попрощаться с Густусом. Мужчина почти не разговаривал и большую часть времени был очаровательно резок, но Густус незаметно проник в сердце Кларк, а затем был внезапно вырван обратно, оставив гребаную дыру там, где он был. Кларк следовало подумать дважды, прежде чем позволить себе так глубоко привязаться к еще одному человеку и заботиться о нем. В итоге все они просто умерли из-за нее. Кларк думала, что с Густусом и Лексой, такими сильными и мудрыми, так яростно защищающими друг друга, все будет иначе, что они будут в безопасности… Что ей не нужно беспокоиться о том, что она их потеряет… И сквозь боль от собственного горя, Кларк была одержима страданиями Лексы. Как Лекса сможет пережить это? Она должна не лежать здесь, а искать вампира. Кларк уже не в первый раз подумала об этом. Единственная причина, по которой она еще не ушла, заключалась в том, что она надеялась, что Лекса вернется, и хотела быть здесь, если это случится. Но Лекса не доверяла людям. Лексе сделали больно так глубоко, что она все еще не до конца доверяла Кларк, теперь это было ясно. И с чего бы ей делать это? Небесные люди свалились на Землю и разрушили жизни Густуса и Лексы. Самоуверенно объявляли войну, хотя и находились в крайне невыгодном положении. Ее люди были импульсивны, и от их поведения разило непонятно откуда взявшейся уверенностью в том, что они на что-то имеют здесь право. И теперь Густус был мертв, потому что шаттл рухнул на земли Лексы… Но, несмотря на то, что чувство вины Кларк росло, решимость найти Лексу тоже крепла с каждой минутой. Она встала с мехов и натянула сапоги, которые сняла раньше, чтобы не пачкать постель Лексы. Кларк планировала взять лошадь у Индры и поехать к водопаду Лексы. Если Лексы там не окажется, Кларк отправится искать ее туда, где бы ни был этот гребаный Полис. Лекса должна знать, что Кларк сожалеет, что она никогда не хотела так испоганить ей жизнь. Лекса должна знать, что Кларк не наплевать на Густуса. Отчаявшаяся и встревоженная, Кларк поспешно выбросила нетронутую еду со стола и выскочила под проливной дождь, чтобы найти Индру. Не имело значения, что солнце почти зашло или что шел дождь. Или что Лекса могла учуять ее приближение и улететь еще до того, как Кларк ее заметит. Кларк, блядь, найдет Лексу, даже если это будет последним, что она сделает. Однако, как только она вышла из палатки — дождь почти мгновенно промочил ее насквозь — Кларк заметила высокую фигуру, стоявщую перед палаткой Густуса, и ее сердце ухнуло вниз и болезненно сжалось. Лекса стояла неподвижно, ее крылья поникли — по крайней мере, сейчас казалось, что они зажили — кончики перьев погрузились в грязь. Ее голова была низко опущена, а плечи мрачно поникли. Глаза Кларк зажгло от этого душераздирающего зрелища. — Лекса? — ее голос дрогнул на этом имени, и она медленно двинулась вперед. Лекса никак не подала виду, что услышала Кларк, и блондинка продолжала приближаться, пока не оказалась перед отчаявшейся вампиршей. — Мне очень жаль… — удалось прохрипеть Кларк сквозь удушающий ком в горле. Он стал еще гуще, когда обсидиановые глаза поднялись и уставились прямо сквозь нее. Взгляд Лексы был пустым, лишенным той искорки, которую Кларк всегда в нем видела, независимо от цвета глаз. Несмотря на дождь, поливающий стеной, намачивая волосы Лексы и стекая по ее крыльям, Кларк все равно могла видеть слезы, льющиеся из этих темных глаз, так обильно, что казалось, будто они никогда не остановятся. — Он защищал меня… — Кларк виновато всхлипнула, сама того не желая, и быстро прикрыла рот рукой, чтобы остановить себя. Сейчас все это было совсем не про нее и ее чувства, но угрызения совести и горе убивали ее. — Мне так жаль, Лекса… — снова повторила она, не зная, что еще сказать или как облегчить этот момент. Если она так тяжело переживала смерть Густуса, то что тогда должна была чувствовать Лекса? — Я распорядилась, чтобы четверо помощников Индры были назначены в качестве твоей охраны, — безэмоционально проговорила Лекса, ее голос был ровным и официальным. — Гостос сказал, что ты бы этого не хотела. Что это поставит тебя в неловкое положение. Он сказал, что хочет быть твоим другом и сам будет защищать тебя. Кларк издала еще одно рыдание, которое она не смогла сдержать, когда слова Лексы жестоко ударили ее под дых. Густус был прав, Кларк определенно чувствовала бы себя неловко, если бы за ней весь день следили незнакомцы. — Он был моим другом, — от всего сердца подтвердила Кларк, шмыгая носом сквозь слезы и пытаясь взять себя в руки ради Лексы. — Мне так жаль… — ее тело сотрясалось от неконтролируемых рыданий. — Это все моя вина, мне не следовало идти в лес, клянусь, я даже не осознавала, насколько глубоко мы зашли… — снова хрипло раскаивалась Кларк. — Не оскорбляй честь моего брата, извиняясь за его храбрость, — безучастно заявила Лекса, и Кларк могла только отчаянно кивнуть, вытирая слезы и капли дождя со своего лица, стыдясь того, что она теряла самообладание, хотя ее горе было ничем по сравнению с горем Лексы. — Я могу… — Кларк жалобно всхлипнула, не в силах закончить предложение. «Я могу что-нибудь сделать?» — хотела она спросить, но уже знала ответ. Ничто не могло унять боль Лексы прямо сейчас. В ее сердце навсегда останется эта дыра. Как и чувство пустоты, которое Кларк все еще испытывала из-за отсутствия отца. В конце концов, все наладится, и все же, иногда боль будет казаться невыносимой. Пустота со временем уменьшится, но никогда не исчезнет полностью. Только не тогда, когда ее оставляют вместо себя такие отцы, как Джейк Гриффин, и братья, как Густус. — Я хочу побыть одна, Кларк, — стоически заявила Лекса, ее взгляд был пустым и далеким. Грудь Кларк сжалась от этого очевидного отторжения, все еще переполненная чувством вины, все еще оплакивающая человека, который был ей настолько небезразличен. Но она кивнула и развернулась, потому что минуту назад хотела спросить Лексу, что она может сделать, и, очевидно, Лекса считала, что лучшее, что может сделать Кларк — это уйти. Лекса не хотела, чтобы Кларк была рядом, напоминая о том, почему ее брат был мертв. Лекса хотела побыть одна. Кларк остановилась на месте и ее брови задумчиво нахмурились. Последними словами Лексы, обращенными к Густусу, были мольбы не оставлять ее одну. Кларк хотела прокричать Лексе, что это не так, что у нее есть Кларк. Но как она могла даже сравнивать себя с той связью, которая была у них с Густусом, которой было почти сто лет? Защити ее, Кларк. Нет, Кларк никогда не сможет заменить Густуса, но сейчас она была здесь, и Лекса была не одна. Лекса не хотела оставаться одна. Лекса была одна весь этот ужасный день. Кларк сделала несколько шагов обратно и обняла убитую горем вампиршу, уткнулась лицом Лексе в шею и крепко прижала ее к себе. — Ты не одна, — прохрипела Кларк, едва осознавая, что дождь все еще сильно хлещет по ним, как будто сами небеса оплакивали смерть Густуса. — Теперь я твоя, Лекса. И я знаю, что это не одно и то же, но я здесь. Я не оставлю тебя одну. Она почувствовала, как тело Лексы обмякло и навалилось на нее, позволяя Кларк прижать ее к себе, и, наконец, Лекса разразилась рыданиями. Ее тело сотрясалось, а руки поднялись и отчаянно цеплялись за Кларк. Кларк тоже плакала, но не прекращала крепко обнимать вампиршу, не в силах дать Лексе ничего больше, чем просто быть рядом. * * * Кларк промокла до нитки, но она не двигалась с места, обнимая Лексу, казалось, целую вечность, разрываясь между желанием, чтобы Лекса выплакала все это, и желанием никогда больше не слышать звук ее плача. Когда дождь превратился в легкую морось и вокруг лагеря сгустилась темнота, Лекса, наконец, подняла голову и мягко оттолкнула Кларк, как будто сама она была не в состоянии отступить. Вампирша отвела взгляд, и это вряд ли было хорошим знаком. С ужасом, скапливающимся в животе, Кларк наблюдала, как Лекса сжала челюсти и выпрямила спину. — Возвращайся в лагерь Джаха утром, — ровным голосом приказала Лекса, все еще не встречаясь взглядом с Кларк. — Я встречу тебя там до захода солнца. Лекса не стала дожидаться ответа или протеста, прежде чем взмыть в воздух, широко раскинув крылья и вызвав поразительный шум в звуках утихающего ливня. Ее глаза все еще были темны как ночь, когда они на мгновение встретились взглядом с Кларк, и были наполнены такой тоской, что сердце Кларк сжалось от сочувствия. Она беспомощно наблюдала, как Лекса улетела, в очередной раз не позвав ее с собой. В очередной раз решив побыть одной, а не с Кларк. Кларк не была уверена, на чем они остановились. Лексе просто нужно было немного времени? Или Лекса хотела, чтобы Кларк оставила ее в покое? Или чтобы Кларк доказала, что у нее не было намерения оставлять Лексу одну… Кларк больше ни в чем не была уверена, поэтому она сделала так, как велела Лекса, но решила отправиться в лагерь Джаха той же ночью, в надежде, что закат наступит раньше и она скорее сможет снова увидеть Лексу. * * * Было ясно, что Индра считала ее сумасшедшей из-за желания отправиться в путь ночью. Но Индра была верна своей Хеде, и когда Кларк отдала команду от имени Лексы, несколько воинов, которые остались, чтобы охранять лес вокруг Тондиси, послушались без вопросов. Кларк знала, что Октавия, должно быть, рассказала им о Густусе. Она видела, что они растеряны и обеспокоены. Хотели спросить об их Хеде, но не осмеливались. Лекса, возможно, и думала, что она успешно скрывала от них свою любовь к Густусу, но когда Кларк наблюдала, как они упаковывают палатку воина с такой заботой и уважением, она поняла, что, возможно, Лексе не нужно бояться всех своих людей. Что, возможно, если бы она дала им хоть малейший шанс, она была бы приятно удивлена. Если бы она не была погружена в свои мысли, Кларк чувствовала бы себя более неуютно в свой первый раз верхом на лошади. Так или иначе, она провела всю дорогу до лагеря Джаха, бездумно уставившись на гриву лошади. По бокам от нее, надежно защищая от любых неприятностей, ехали Индра и Октавия. Они добрались до лагеря Скайкру задолго до восхода солнца. По крайней мере, дождь прекратился, хотя Кларк даже не заметила, когда это произошло. Она велела стражникам Ковчега не будить Кейна и попросила Индру разместить своих людей внутри ворот. Кларк была благодарна, когда они быстро разбили палатку Хеды и внесли внутрь вещи Густуса. Индра проницательно наблюдала, как Кларк отдала несколько распоряжений, сказав им, что она сама распакует вещи Хеды. Кларк знала, что Индра догадалась о ее чувствах к Лексе. Возможно, Октавия даже что-то сказала. След от укуса Лексы на ее шее все еще был виден всему миру, и Кларк демонстрировала его со всей гордостью, на которую была способна в данных обстоятельствах. Тем не менее, Индра ничего не сказала. Индра относилась к Кларк так же, как и всегда. Земляне, безусловно, были намного менее навязчивыми, чем жители Ковчега. * * * После того, как Кларк тщательно разложила все вещи Лексы в точности так, как по ее воспоминаниям они обычно лежали, она зажгла несколько свечей и устроилась на мехах. Она знала, что ее пребывание в палатке Лексы вызовет и подтвердит подозрения относительно характера их отношений. Но Кларк было категорически на это наплевать. Она взяла альбом для эскизов, который достала ранее, и сразу же начала рисовать при тусклом свете свечи. Ее голова, скорее всего, скоро начнет болеть из-за напряжения глаз, но у Кларк болела голова большую часть дня, так что она не слишком беспокоилась об этом. Пальцы Кларк порхали по странице, и перед ней начало материализовываться изображение Густуса. Она рисовала его с этой озорной ухмылкой на лице, которая появлялась всякий раз, когда он поддразнивал ее, скрестив руки на широкой груди; большим и сильным, с тем оттенком игривости и доброты, который всегда присутствовал в его глазах. Кларк нужно было нарисовать Густуса для себя, но ей также нужно было нарисовать его для Лексы. Чтобы у вампирши навсегда увековечился образ ее брата. Она надеялась, что Лекса примет портрет. Хотя, Кларк не была уверена, что сможет сама лично отдать его вампиру, и решила просто спрятать его среди вещей Густуса, аккуратно сложенных в одном из углов палатки Хеды. Она знала, что прямо сейчас Лекса ничего не хотела. Лекса хотела просто вернуть своего брата. Но возможно позже Лекса выберет, какие из вещей Густуса она хотела бы оставить при себе, а какие отвезет в Полис. Сердце Кларк болезненно сжалось при мысли о том, что Лекса уедет в Полис, и нервный комок энергии в ее животе снова вспыхнул. Солнце уже давно взошло, когда Кларк, наконец, закончила набросок, физически и эмоционально опустошенная. Тяжело вздохнув, она положила его на меха рядом с собой и почти мгновенно заснула. * * * Позже в тот же день ее разбудил шум и, поскольку только Лекса, как известно, вызывала такой возбужденный — тревожный — ропот людей по прибытии, Кларк быстро спрятала портрет Густуса вместе с его вещами и поспешила на улицу. Ее сердце чуть не разорвалось в груди, когда она увидела крылатую фигуру, парящую над верхушками деревьев и спускающуюся к лагерю Джаха. Это зрелище вселяло такую головокружительную надежду, что Кларк потребовалось некоторое время, чтобы заметить Линкольна, болтающегося под Лексой, удерживаемого в крепкой хватке Хеды за кожаную одежду Землян. Это выглядело довольно опасным положением, но кожа Землян была прочной, как и их Хеда. Когда они были в паре метров от земли, Лекса бесцеремонно отпустила Линкольна, который, как только встал на ноги, упал на колени, и за ним последовали сначала все Земляне, а затем медленно опустились и настороженные обитатели Ковчега, поскольку Хеда легко и грациозно приземлился перед ними всеми. — Прости меня, Хеда, — отчаянно прокричал Линкольн, и Кларк поспешила к ним, недоумевая, что произошло. Лекса проигнорировала Линкольна и посмотрела через плечо Кларк в сторону своей Черной палатки, прежде чем остановила свой взгляд на Кларк. Не было никаких признаков обезумевшей вампирши, какой она была вечером ранее, если вы действительно не знали Лексу. Ее жесткая, стоическая маска была надежно натянута на лицо, но, независимо от того, сколько десятилетий Лекса практиковала этот образ, он все равно не мог скрыть печаль в ее выразительных обсидиановых глазах. По крайней мере, они больше не были пустыми. — Собери своих людей, мы встречаемся через час, — скомандовала Хеда и направилась к своей палатке. * * * Кларк пришлось заставить себя упереться ногами в землю, чтобы не последовать за Лексой. Вместо этого она раздала инструкции всем, кто все еще ошарашенно пялился вслед Хеде — и когда они, блядь, уже привыкнут к ней? — при этом ей пришлось напрячься и повысить голос, чтобы быть услышанной. Октавия прибежала из Ковчега после того, как до нее явно дошли слухи, и это было жестоко и мелочно, но Кларк приказала ей остановиться, прежде чем она бросилась в объятия Линкольна. Что еще хуже, охваченная чувством вины девушка фактически мгновенно подчинилась ей. — Сходи за Джексоном и приведи его в инженерную, — проинструктировала Кларк, продолжая пристально смотреть на Октавию. — Я буду допрашивать Линкольна там. Октавия бросила тоскующий взгляд на Линкольна, который выпрямился и ободряюще кивнул ей, что заставило О счастливо улыбнуться, прежде чем она убежала выполнять инструкции. Затем Линкольн повернулся к Кларк, приподнял подбородок и уставился на нее сверху вниз, ему явно не понравилось то, что он только что увидел. Кларк это тоже не нравилось, она и сама не понимала, почему продолжает это делать. Она не планировала быть стервой, но это было намного лучше, чем свернуться калачиком и утонуть в луже собственных слез. Лекса научила Кларк, что она несет ответственность перед своим народом. И Кларк не подведет их или Лексу сейчас, пренебрегая своим долгом. — Индра, Кейн, пожалуйста, проводите Линкольна в инженерную. После того, как его осмотрят, попросите Вика и Джексона уйти и подождите меня и Хеду там. Кларк была удивлена тем, как беспрекословно выполнялись ее приказы. Они, вероятно, подумали, что она хотела поговорить с Лексой, прежде чем присоединиться к ним. Собственно, так и было. Она действительно хотела. Но, несмотря на то, что Кларк прождала ее весь день, ей было страшно встречаться с Лексой. До умопомрачения страшно снова быть отвергнутой. Вместо этого Кларк поспешила в свою комнату в Ковчеге, закрыла за собой дверь и принялась громить все вокруг в попытке избавиться от сдерживаемой тревоги, которая просто не покидала ее. Ей нужно было взять себя в руки, черт возьми. Когда в маленьком пространстве не осталось ничего, что можно было бы яростно разрушить, Кларк сделала глубокий успокаивающий вдох, расправила плечи и направилась в инженерную. * * * — Мы подумали, что, поскольку время Небесных людей на исходе, мы посмотрим, сработает ли старый план. Беллами оделся как Трикру, а я замаскировался под Жнеца, — напряженно рассказывал Линкольн. Физически он был в полном порядке, и сейчас сидел в кресле рядом с Октавией, зорко следящей за всем. Кейн, Индра и Рэйвен тоже были там. — Вы оба это решили? — Октавии каким-то образом удавалось одновременно выражать своим видом и облегчение от того, что с Линкольном все в порядке, и злость из-за того, что он вообще ушел. Линкольн опустил голову, но ничего ей не ответил. — Так и думала, — пробормотала Октавия. Все знали, что Линкольн согласился с этим планом только для того, чтобы защитить Беллами ради Октавии. — Итак, как же так вышло, что Беллами оказался в Горе Уэзер, а ты невредимым в лесу? — Рэйвен задала вопрос, ответ на который все действительно хотели знать. — Когда мы увидели, что Ripas схватили Трикру и потащили с собой, мы решили, что план все еще может сработать, и последовали за ними ко входу в шахту в Горе, — челюсти Линкольна сжались, и он смотрел прямо перед собой, когда рассказывал о событиях. — Я скопировал все, что они делали. Беллами, как моего пленника, заставили встать на колени, все заключенные выстроились в линию, каждый Ripa стоял позади своего… Наше оружие было спрятано в нашей одежде… Мы были готовы прикончить любого, кто выйдет из двери… На что мы не рассчитывали, так это на то, что один из Ripa заметит мое оружие… — глаза Линкольна быстро блеснули, когда он вспомнил. — Они не все одинаковые… Некоторые до сих пор кажутся осознающими, что делают. Когда он понял, что я не один из них, и когда дверь открылась, он ударил меня по голове и вырубил. Октавия схватила Линкольна за руку и нежно сжала, в то время как ее глаза наполнились еще большим страхом за брата. — Когда я пришел в себя, то почувствовал острую боль в шее. Один из горцев стоял надо мной со странной на вид иглой. Должно быть, они что-то ввели в мое тело, потому что я чувствовал себя по-другому. Я хотел помочь Беллами; я видел, как они уводили его в Гору вместе с другими заключенными. Но меня охватило странное чувство. Как будто я выпил слишком много вина, но не только это.… Я был самим собой, но, в то же время, как будто и нет. Я чувствовал себя непобедимым, словно мог сделать все, что угодно… и все же я не мог пошевелиться… Я не уверен, как долго это продолжалось, и я просто лежал, наслаждаясь тем, как кровь бежит по моему телу, но когда это чувство прошло, все, что осталось, — это отчаянная потребность получить больше того, что они мне дали, и неконтролируемый голод… Я был поглощен этим, я полностью потерял себя… — Но ты справился, — гордо заверила Октавия, чмокнув его в щеку. — Ты снова ты. Линкольн покачал головой, его глаза наполнились чувством вины. — Хеда нашла меня, когда я ел сырое мясо убитого мною оленя… — он самоуничижительно усмехнулся. — Она дала мне свою кровь, и туман рассеялся у меня в голове… Хеда спасла меня. Я ослушался ее, и все же она спасла меня. Вина Линкольна, казалось, только усиливала чувство вины Октавии. Кларк была уверена, что Линкольн еще не знал о Густусе, поэтому предполагала, что именно его преданность своей Хеде подпитывала его угрызения совести. — Значит, они накачивают их какой-то наркотой… — к счастью, нарушила молчание Рэйвен, поскольку собственная вина и гнев Кларк помешали ей прокомментировать заявление Линкольна. — И когда Жнецы хотят получить больше этого наркотика, они приносят им Землян, — кивнул Кейн, понимая наконец, как Жнецы, которые казались им дикарями, контролировались горцами. — Почему они просто не убили вас всех? — нахмурилась Октавия. — Они перешли к использованию костного мозга моих друзей… Кларк сказала, что в Горе все еще сотни землян… Зачем им нужно больше? — Потому что Ripas защищают туннели, и, пока их подкармливают этими… наркотиками, они будут продолжать это делать, — проницательно заявила Индра. — Sha, Индра, — голос Лексы возвестил о ее бесшумном прибытии, и все застыли при виде обсидиановых глаз, которые смотрели сквозь них всех на длинный стол в центре комнаты, на котором лежала карта с миниатюрными моделями ориентиров. — Ты хорошо поработала над воссозданием моих земель, Рэйвен, — бесстрастно похвалила Лекса, подходя к карте. — Mochof, Хеда, — Рэйвен гордо улыбнулась, в то время как ее глаза с любопытством скользнули по Хеде. Значит, Рэйвен тоже это видела. Видела, как потеря Лексы нависла над ней ярким облаком скорби. Все собрались вокруг стола и молча ждали, когда Хеда, которая внимательно изучала карту, заговорит снова. Не зная, была ли Лекса посвящена в то, что произошло на Горе, и не желая рисковать быть застреленной, если спросит, Кларк просто передала всю информацию, которую они к этому моменту получили от Линкольна. Даже когда Кларк говорила, она видела, как Лекса просто слепо смотрела на одну точку на карте, полностью отключившись от окружающего мира. Рэйвен встретилась взглядом с Кларк, на ее лице отразилось беспокойство. Возможно, Кларк следовало рассказать Рэйвен о том, что случилось с Густусом. Возможно, ей следовало потратить больше времени на то, чтобы убедиться, что все знают, что нельзя говорить то, что может расстроить Лексу еще больше. Возможно, Кларк следовало потратить свое время на создание безопасного места для Лексы, вместо того чтобы погрязать в собственном горе и страданиях. Кларк некоторое время молчала, даже не осознавая этого, поскольку она просто смотрела на Лексу через разделяющий их большой стол, желая, чтобы они были одни. Когда Хеда подняла взгляд и обсидиановые глаза печально уставились на Кларк, ей показалось, что Лекса точно знала, о чем думает Кларк. Напряжение в комнате было густым и удушающим, все чувствовали это и не желали говорить, независимо от того, насколько важно было спланировать их следующий шаг. Собравшиеся едва обратили внимание на потрескивание радио у них за спиной. — Лагерь Джаха. Это Гора Уэзер. Кто-нибудь меня слышит? — голос Беллами прорвался из динамиков и разрушил тишину. — Святое дерьмо! — воскликнула Рэйвен, бросаясь к радио, Октавия и Кларк бросились за ней по пятам. Сообщение повторилось, Рэйвен схватила рацию, быстро переводя взгляд с Кларк на Октавию, прежде чем передать ее Кларк, бросив на О извиняющийся взгляд. — Беллами? — неверие в происходящее просачивалось сквозь слова Кларк, и секунда, потребовавшаяся, чтобы услышать ответ, почти заставила ее сердце выскочить из груди. — Кларк? — облегчение Беллами было почти таким же ощутимым, как и у Кларк, когда она положила локти на стол, шумно выдыхая. Гребаный план вернулся в действие. Они все еще могли это сделать. — Я не знаю, что случилось с Линкольном… — начал говорить Беллами, но Кларк быстро нажала на кнопку, настойчивость в голосе Беллами показала, что у них не так много времени. — Он в безопасности, Белл. Хеда спасла его, — глаза Кларк искали Лексу, пока она говорила, и обнаружили, что вампирша была единственной, кто все еще стоял у карты, слепо глядя на нее, казалось, не обращая внимания на то, что происходило вокруг. Кларк снова сосредоточилась на радио, надеясь, что никто больше не заметит поведение Лексы, но она знала, что Рэйвен уже заметила. — Ты должен отключить кислотный туман, — повторила Кларк изначальный план. — Ты сможешь это сделать? — Со мной тут Майя. Она помогает, — долгая пауза. — Она говорит, мы можем это сделать. Кларк кивнула сама себе. — Остальные живы? — голос Кларк сорвался. — Да. Думаю, да. Хотя они все заперты в комнате. — Вы сможете вытащить Землян из их клеток? Это должен был сделать Линкольн, пока Беллами был бы сосредоточен на отключении кислотного тумана. — Я выдаю себя за охранника, но пройдет не много времени, прежде чем они поймут, что я не один из них, — Беллами подтвердил то, о чем они все догадывались. У него может не хватить времени. Им нужно было решить, как ему следует расставить приоритеты. Если он вытащит Землян, отвлекающий маневр даст ему достаточно времени, чтобы отключить кислотный туман, но если его поймают до того, как он выпустит их, они вернутся к исходной точке. Если Беллами отключит кислотный туман, армия Хеды сможет попасть в Гору Уэзер. И если после этого его поймают, план все равно может сработать, но с гораздо большим количеством жертв. Если его не поймают, он сможет попытаться освободить жителей Ковчега и Землян. Кларк быстро озвучила свои мысли вслух Беллами и всем присутствующим в комнате. — Сначала займись кислотным туманом. Затем нашими людьми. Попроси их помочь тебе освободить Землян, — решила Кларк, довольная, когда Кейн и Индра кивнули в знак согласия. Беллами быстро согласился. — И Кларк. Нам помогают люди… Здесь есть дети… Мы не можем штурмовать вслепую… Челюсти Кларк сжались. Выпустить всех этих Землян к их похитителям… Людям, которые терроризировали их десятилетиями… Горцы были обречены на гибель невинных людей. Кларк не могла это контролировать, как бы сильно она этого ни хотела. И она понимала, что Майя слушает их разговор. — Мы проинструктируем армию брать в плен тех, кто сдастся, — сказала Кларк единственное, что она могла пообещать. Беллами, казалось, почувствовал облегчение и сказал, что снова выйдет на связь, как только сможет, как только определит, где может находиться система рассеивания тумана, чтобы Рэйвен смогла рассказать ему, как ее отключить. Инструкции, которые ему давала Рэйвен перед отъездом в лагерь Джаха, помогут ему найти ее. Как только Беллами отключился, Кларк резко выдохнула, что только усилило ее напряжение. Беллами справился. Гребаный засранец выкарабкался. Кларк все еще злилась на него, но не могла не быть благодарна за то, что его импульсивный план сработал. — Я не довольна этим планом. Все снова напряглись и повернулись к Хеде, которая теперь стояла перед столом, казалось, занимая все пространство между ней и ними. И какого хрена? Это ведь был почти точно такой же план, о котором они договаривались. Но потом Кларк вспомнила, что Лекса, на самом деле, никогда не говорила, что поддерживает этот план. Лекса просто хотела, чтобы кислотный туман рассеялся. Понимая, что больше никто ничего не собирается говорить, Кларк сделала шаг вперед, отделяясь от группы. — Это все еще очень близко к плану, который у нас был изначально, Хеда, — осторожно объяснила Кларк, не в силах прочитать во взгляде Лексы ничего, кроме холодной, расчетливой и безутешной печали. — Мои люди все еще в клетках, — заявила Лекса, как будто Кларк только что не продумала план по их освобождению. Но она решила настаивать на этом, ради всех остальных в комнате, которые не могли полностью скрыть своего беспокойства и страха из-за несогласия Хеды. — Беллами все равно попытается вытащить их… — Это не входило в план. Мои люди не будут слушать мальчишку, — возразила Лекса, и краем глаза Кларк увидела, как Индра, Линкольн и Октавия кивнули в знак согласия. — Помимо этого, он один на вражеской территории. — Он сказал, что ему помогают… — Кларк предпочла проигнорировать комментарий о Землянах, потому что шансы на то, что Беллами хотя бы получит возможность, чтобы попытаться освободить их, были невелики. — Насколько нам известно, он уже был схвачен. За те несколько секунд, что они разговаривали? Это было возможно, но на самом деле у Лексы не было веских аргументов, чтобы оспаривать их план. — И что же ты хочешь, чтобы мы тогда сделали? — вздохнула Кларк. Упрямая вампирша. — Я хочу, чтобы ты думала ясно, вместо того, чтобы торопиться, испытав облегчение от того, что он жив, — усмехнулась Лекса, и Кларк была ошеломлена этим заявлением. Лекса реально ревновала сейчас? Кларк никогда бы не подумала, ни при каких обстоятельствах, что Лекса может быть мелочной. Что Лекса рискнула бы жизнями сотен людей, потому что была неуверена в себе. — Сейчас совсем не время для этого, — пробормотала Кларк, раздраженная и сбитая с толку. — Не принимай мою предосторожность и презрение к глупости мальчишки за мелочную ревность, Кларк, — Лекса быстро уловила ход мыслей Кларк и тут же пустила его под откос. Тогда в чем, черт возьми, проблема? — отчаянно вопрошали Лексу глаза Кларк. — Он сказал, что ваши люди находятся в плену так же, как и мои. Он один мужчина, и ему помогает одна женщина. Двое против Горы. Кислотный туман все еще включен. — Хорошо, тогда мы подождем, — уступила Кларк, подавляя раздражение от того, что ей снова и снова напоминают об одном и том же факте. Они это обсуждали, они это знают. Но, несмотря на свою тревогу, Кларк вспомнила, что это Лекса. У Лексы был определенный способ обработки информации, передачи этой информации Кларк до тех пор, пока Кларк не поймет. — Мы поставили кислотный туман нашим главным приоритетом, — напомнила Кларк, поскольку Лекса, похоже, сосредоточилась на нем. — Что ты хочешь, чтобы мы сделали, когда он отключит его? Лекса не проявила никаких эмоций, но отсутствие твердости показало Кларк, что она задала правильный вопрос. Что она правильно учла, что это та часть плана, которую Лекса хотела изменить. Лекса вернулась к столу, за ней последовала Кларк, остальные в комнате придвинулись ближе, но оставались на расстоянии пары метров. — План состоял в том, чтобы Рэйвен и Вик проникли внутрь и отключили турбины, отвечающие за подачу электричества, контролирующего входную дверь. Армия атаковала бы сразу, как только ее открыли бы гидразином. Тем временем, отдельный отряд, возглавляемый Индрой, проник бы через туннели, где мальчишка и Линкольн открыли бы дверь, чтобы освободить наших людей, в то время как основная армия занимает Maunon у центрального входа. Все кивнули, что да, таков был план. — Сейчас слишком много слепых мест, — Лекса покачала головой, задумчиво нахмурив брови. — Если наши люди не будут освобождены, они не смогут создать хаос внутри, а значит Maunon смогут успеть мобилизоваться. У них есть камеры, расположенные по всей Горе, чтобы отслеживать наши передвижения. Если они увидят, что мы приближаемся, они устроят засады у каждой двери, у каждого входа, не позволяя Рэйвен войти или поджидая ее, как только она попытается это сделать. Они могут начать убивать людей назло. Они могут поставить своих людей с автоматами прямо за дверью, которую мы попытаемся открыть. Я не думаю, что атаковать в данный момент — это к лучшему. — Хеда… — беспомощно пробормотала Кларк, потому что… блять. Они действительно не могли больше ждать. Лекса была рассудительна и логична, но там, в Горе, умирали люди. — Они убьют всех. Они убьют Беллами, когда найдут его, и мы полностью потеряем наше преимущество. Они заберут костный мозг Небесных людей. Им придется убить их всех, и все равно им не хватит на всех своих людей. Тогда они снова начнут убивать твоих людей, чтобы пополнить запасы крови остальных или, возможно, их костного мозга, а затем они нападут на наш лагерь, чтобы забрать всех моих людей для более длительного лечения. Лекса кивнула. — И именно тогда мы должны нанести удар, — шок и замешательство от этого заявления были единодушными, но Лекса продолжила, твердо глядя на Кларк. — Они не пошлют сюда ракету. Skaikru нужны им живыми. Они придут со своим туманом, который лишает сознания. Этот туман на меня не действует. Если Maunon так сильно хотят выбраться из своей Горы, пусть придут и увидят, что их ждет. — А как же все остальные? — в отчаянии спросила Кларк. — Ты просто собираешься позволить им умереть там? Как будто их жизни не имеют значения? Казалось, будто они были только вдвоем в этой комнате. Остальные просто с тревогой наблюдали за противостоянием. — Победа строится на жертвах, Кларк. — Это хрень собачья, и ты это знаешь! — закричала Кларк, тяжело дыша, поскольку ее охватила паника. Ее друзья в Горе Уэзер рассчитывали на нее. Как только Беллами найдет их, у них появится надежда. Они будут думать, что помощь уже в пути… Кларк смутно осознавала, что Кейн выпроваживает всех. Вероятно, надеясь, что Лекса не убьет Кларк за то, что она так с ней разговаривает, если это будет происходить наедине. Лекса безучастно склонила голову на бок и уставилась на Кларк, которая отчаянно пыталась успокоиться. — Я знаю, что ты скорбишь, Лекса, — хрипло произнесла Кларк, с трудом сглотнув. — И ты, должно быть, ненавидишь меня сейчас. Я не виню тебя. Я тоже ненавижу себя. Гостос был важен для меня, — Лекса вздрогнула, услышав имя своего брата. — И я знаю, что люди причиняли тебе боль в прошлом, и поэтому теперь ты научилась дистанцироваться от них. Что, возможно, ты настолько отдалилась от них, что не способна увидеть, что их жизни тоже имеют значение… Я действительно понимаю, почему ты можешь полагать, что такая серьезная жертва оправдана, потому что, в конце концов, это сделает будущее наших людей безопасным, — Кларк прерывисто вздохнула, благодарная за то, что Лекса все еще слушает ее. — Но, пожалуйста, Лекса… В этой Горе их сотни. Я видела все эти клетки… Пожалуйста, не дай им умереть. Пожалуйста, не дай моим людям умереть. У меня там друзья… Люди, которые рассчитывают на то, что я их не подведу… — Кларк бесстыдно умоляла, почти говоря, что это было то, чего хотел бы Густус. Но чего бы Густус точно не хотел, так это чтобы его использовали в качестве эмоционального шантажа, чтобы заставить его сестру открыться людям, с которыми она боялась сближаться. Людям, которых Лекса рассматривала просто как шахматные фигуры, которые будут хладнокровно принесены в жертву в войне за свержение короля Уоллеса. Лекса просто смотрела на Кларк достаточно долго, чтобы Кларк задалась вопросом, слышала ли она хоть слово из того, что она сказала. — Индра! — позвала Лекса, все еще пронзая взглядом душу Кларк, не отводя взгляда, когда Индра вошла несколько мгновений спустя. — Я оставляю свою армию под твоим командованием. Ты пойдешь с Кларк из Небесного народа и будешь моим доверенным лицом во время любых дальнейших обсуждений этого нападения. И с этими словами Хеда покинула комнату. * * * Ноги Кларк дрожали, когда она прислонилась к столу, нахмурив брови и чувствуя себя чертовски сбитой с толку. Что только что произошло? Лекса была не согласна с планом, но она все равно предоставила Кларк и всей армии разрешение исполнить его.… Была ли Кларк неправа, думая, что они должны продолжать? Была ли она импульсивной? Действительно ли она эмоционально шантажировала Лексу, заставляя ее сделать это? Однако она потратила достаточно времени, чтобы попытаться разобраться в этом. Она подумает об этом позже. Сейчас им нужно было дождаться, когда Беллами снова выйдет на связь и, как она надеялась, рассеет кислотный туман. Кларк быстро договорилась с Индрой отправить гонца в армию. Они использовали сигнальную ракету, чтобы связаться с ними, и Кларк пришлось терпеливо объяснять, что такое сигнальная ракета и как она будет выглядеть. Она сделала один выстрел, просто чтобы убедиться, что они поняли, как будет выглядеть сигнал для них, означающий, что можно атаковать Гору Уэзер. Затем Кларк отправилась на поиски Рэйвен, которая словно исчезла. И в самый, блядь, неподходящий момент, потому что, хотя Вик казался достаточно хорошим парнем, Кларк не знала его и, следовательно, не доверяла ему. Ей нужна была Рэйвен, чтобы принимать сигналы по радио. В этом она доверяла только Рэйвен. Спустя почти полчаса бесплодных поисков Рэйвен, Кларк начала паниковать. Лагерь Джаха был не таким уж большим, и никто не покидал территорию. Они осмотрели все, и, хотя Кларк уже думала об этом, но когда ее взгляд остановился на Черной палатке, ее брови нахмурились. Она решительно направилась к палатке; ей все равно нужно было поговорить с Лексой. Но как только она добралась до полога, вся ложная бравада покинула ее, и Кларк снова засомневалась. Лекса и раньше дразнила, что Кларк никогда не предупреждала о своем приходе. Два дня назад Кларк без колебаний вошла бы внутрь. Но все изменилось. Имела ли она какое-либо право входить сейчас? Прежде чем она успела принять решение, створки раздвинулись, и наружу вынырнула Рэйвен, ее глаза покраснели и блестели от слез. Механик не сказала ни слова, просто взяла Кларк за руку и повела ее от Лексы. Растерянность и ревность яростно боролись в сознании Кларк. — Просто дай ей несколько минут, — терпеливо произнесла Рэйвен, идя рядом с Кларк вдоль ограды лагеря Джаха. И было просто чертовски странно видеть Рэйвен такой спокойной. Как будто она повзрослела на десять лет с тех пор, как они приземлились на Землю. — Ей больно… — Думаешь, я этого не знаю?! — закричала Кларк, обиженная и в ярости от того, что Лекса поговорила с Рэйвен. Что Лекса нашла кого-то другого, кому можно довериться. Кларк понимала, что вела себя иррационально и эгоистично; что она на самом деле хотела, чтобы Лекса стала ближе к заслуживающим доверия людям. Но Кларк также знала, что если бы она была более уверена в состоянии своих отношений с Лексой, она была бы первой, кто поддерживал бы, чтобы Рэйвен и Лекса стали ближе. Рэйвен проигнорировала ее, словно Кларк была ребенком, закатившим истерику. Кларк еще некоторое время кипела от гнева, как будто это действительно было так, и, наконец, сумела успокоиться. — Что она тебе сказала? — прошептала Кларк. — Она ничего не сказала. Ей не нужно было ничего говорить, — тихо ответила Рэйвен. — Я гадала, что случилось. А потом, когда вы с ней так увлеклись спором по поводу плана, и мы решили подождать снаружи, О рассказала Линкольну, что случилось с Густусом. Что он был братом Хеды. Челюсть этой леди Индры отвисла до пола, а Линкольн упал на колени и выглядел так, словно хотел получить десяток ударов кнутом в наказание. Эти Земляне чертовски впечатлительны, когда дело касается их Хеды. Я бы посмеялась над ними обоими, если бы с ней не случилось такой хреновины, — Рэйвен печально вздохнула. — Она много говорила о нем в тот день, когда была здесь. Густус сделал это, Густус сделал то, Густус помог мне разобраться в этом, Густус и я всегда были вместе… — улыбка Рэйвен исчезла, и она с трудом сглотнула. — Не надо быть гением ракетостроения, чтобы понять, что ей пиздец как хреново. Рэйвен была в некотором роде гением ракетостроения, но Кларк предпочла не напоминать ей об этом. Выяснить, что произошло в той палатке, было важнее. Рэйвен, казалось, поняла, что Кларк ждет от нее продолжения. — Ну, короче, после того, как она вызвала Индру, а затем ушла, я пошла за ней, — Рэйвен ухмыльнулась. — Глупо, я знаю. Но она помогла мне на многое взглянуть с другой стороны, и я просто хотела что-то сделать для нее, я думаю, — Рэйвен пожала плечами. — Она, должно быть, знала, что я иду за ней, но все равно пошла в свою палатку, и когда я просто встала снаружи, как идиотка, точно так же, как ты только что, она позвала меня внутрь. — Это было капец как неловко, скажу я тебе. Я уже хотела свалить, но она выглядела так, словно расплачется в любую секунду. И ты видела печальное лицо этой женщины? Черт возьми, оно такое трагичное и прекрасное, как какое-то потрясающее произведение искусства, которое просто душит тебя, когда ты на него смотришь, но ты все равно не можешь отвести от него глаз. — В общем, я обняла ее. Это было действительно все, что я могла сделать. Я не любитель обниматься, но да. Мне больше нечего было ей дать. Вот что там произошло. Я не приставала к ней и ничего такого. Кларк расслабилась, хотя у нее и мыслей не было, что Рэйвен могла приставать к Лексе. Она ревновала из-за того, что Лекса открылась не ей. Кларк хотела, чтобы Лекса принадлежала только ей. Хотела показать свое раскаяние, будучи той, кто поможет Лексе пройти через это. У нее был короткий эмоциональный срыв. После успокаивающей прогулки с Рэйвен Кларк могла признаться, что она почувствовала облегчение от того, что Рэйвен пошла за Лексой. И более того, что Лекса допустила эту краткую близость. Лексе нужно было знать, что она не одна. И теперь у Кларк была еще одна причина, по которой она была безмерно благодарна Рэйвен. * * * Вскоре Кларк обнаружила, что снова колеблется у входа в Черную палатку. Было ли справедливо навязывать Лексе свое присутствие подобным образом? Кларк делала это не для того, чтобы смягчить свою вину. Кларк хотела быть рядом с Лексой. Даже если бы Густус не взял с нее обещания, Кларк все равно была бы там. Кларк, конечно, понимала, что Лекса, должно быть, знает, что она там, но до сих пор не сказала ей войти. Эта мысль только усилила беспокойство Кларк, но она собрала все свое мужество и нырнула в палатку. Лекса стояла в центре палатки, глядя прямо на полог у входа, и не потрудившись отвести свой темный взгляд, когда Кларк посмотрела на нее. Блондинка задавалась вопросом, увидит ли она когда-нибудь снова эти красивые зеленые глаза. Они долго смотрели друг на друга, и Кларк первой не выдержала напряжения. — Я не могу в достаточной мере извиниться за то, что произошло… — тихо пробормотала она, ее глаза уже защипало от слез. — Если бы не Гостос, я, вероятно, никогда бы не узнала тебя настоящую. Он действительно был особенным, и за то короткое время, что я его знала, он стал мне очень небезразличен, — Кларк тревожно сглотнула. — Я никогда не хотела, чтобы это случилось… Я не думаю, что когда-нибудь перестану жалеть, что не подумала дважды, прежде чем побежать за Октавией. Я не подумала… А должна была. Я должна была… — Кларк всхлипнула и вытерла слезы, подавившись собственными словами. Они звучали пусто, и так бессмысленно, что она просто остановилась, пока не сделала все еще хуже. Лекса просто безэмоционально смотрела на нее, в то время как Кларк тихо плакала, желая убежать, но чувствуя, что она заслужила осуждение. — Гостос мертв, потому что он спас тебя… — наконец прошептала Лекса, агония в ее голосе была мучительно очевидной. Кларк не думала, что могла бы чувствовать себя еще хуже, но это, черт возьми, точно сработало. — Он мертв из-за тебя! — закричала Лекса, ее глаза наполнились слезами, клыки слегка обнажились, она тяжело дышала, кулаки были плотно сжаты по бокам. Кларк просто сглотнула комок в горле, бездумно кивнула и приняла эту словесную атаку. — Ты хоть представляешь, как это разрывает меня на части? — прохрипела Лекса сквозь сдавленное горло. — Желать, чтобы его никогда не было в том лесу, и в то же время быть невероятно благодарной за то, что ты жива? Глаза Кларк расширились от удивления и, наконец, она поняла. Потому что ее озадачило то, как Лекса отреагировала на нее в лесу рядом с телом Густуса. Как Лекса позволила Кларк быть там, несмотря на то, что она прогнала Октавию грозным рычанием… Почему Лекса позволила Кларк утешить ее под дождем, только для того, чтобы снова оттолкнуть ее… Кларк, наконец, поняла, насколько противоречивые мысли были внутри Лексы. Она никогда даже не рассматривала возможность того, что Лекса была счастлива, что она жива, и Кларк не была уверена, стало ли ей от этого лучше или хуже. — Гостос мертв… — тихо повторила Лекса дрожащими губами, слезы текли по ее раскрасневшимся щекам. — И ты жива, потому что он мертв, — отсутствующе пробормотала она. — Если я хочу, чтобы он снова был жив, значит ли это, что я желаю тебе смерти? — казалось, она отчаянно ждет ответа от Кларк. — Как я могу быть счастлива, что ты жива, в то время как мое сердце разбито на куски в груди из-за потери моего брата?! Грудь Кларк не переставала болезненно сжиматься от слов Лексы. Это было чертовски больно физически: сжимающееся сердце и пульсирующая голова. Даже собственные слезы, казалось, обжигали Кларк, когда горячим потоком стекали по ее лицу. — Я бы хотела изменить то, что произошло, — хрипло и искренне призналась Кларк. — Он спасал бы тебя каждый раз, несмотря ни на что, — жестко отчеканила Лекса, в ее тоне смешались гнев и гордость. Кларк не была уверена, был ли этот гнев направлен на нее или на Густуса. Но что она все же поняла, так это то, что Густус может и спас ее, потому, что он был другом Кларк, но, более вероятно, а скорее — несомненно — он сделал это из-за того, кем Кларк была для Лексы. Кларк не обращала внимания на чувство вины, которое она замечала во взгляде вампирши раньше, но теперь это было совершенно очевидно: Лекса винила себя за жертву Густуса. И уж кому блять, как не Кларк, знать все о такого рода деструктивных мыслях. Поэтому она решила сосредоточить все свое внимание на Лексе. Она с радостью взяла бы это бремя на себя, особенно если бы это означало, что Лекса могла оплакивать своего брата без нависшей над ней тени вины. — Я бы хотела, чтобы тебе не пришлось терять его, даже если бы это означало, что я потеряю тебя… Но я не могу изменить прошлое, Лекса, — прохрипела Кларк и медленно двинулась вперед. — Неважно, как сильно я хотела бы это сделать. Все, что я могу сделать, это быть сейчас здесь, если ты только позволишь мне… Я знаю, что веду себя эгоистично, и если ты когда-нибудь поймешь, что больше не можешь находиться рядом со мной, просто скажи мне, и я отступлюсь… Но я не хочу терять тебя, — Кларк остановилась на расстоянии вытянутой руки, встретившись взглядом с вампиршей, смотрящей на нее в ответ; множество эмоций бурлило в ее темных глазах. — Я не могу потерять тебя… Дыхание Кларк сбилось, когда Лекса медленно приблизилась к ней, глаза вампирши закрылись, смаргивая еще несколько слезинок. Кларк резко выдохнула и ее собственные глаза зажмурились, когда нос Лексы осторожно прижался к ее волосам. Кларк задрожала, когда мягкая щека нежно потерлась о ее щеку, и всхлипнула, когда после того, как она слегка отклонила голову вбок, Лекса мгновенно уткнулась лицом в ее шею. Лекса не провела зубами по точке пульса Кларк. Лекса не мурлыкала. Но Лекса сделала глубокий дрожащий вдох, вбирая в себя аромат Кларк, и нежно заключила блондинку в свои объятия. — Пожалуйста, не отталкивай меня, — неосознанно выпалила Кларк, прижимаясь к Лексе, зарываясь лицом в волосы Лексы, вдыхая как можно больше запаха Лексы, насколько это было возможно. — Я знаю, что я ни коим образом не заменю его, но, черт возьми, Лекса, просто позволь мне попытаться быть здесь ради тебя. Лекса ничего не сказала. Не то чтобы Кларк имела представление, как кто-то на ее месте вообще мог бы отреагировать на такую просьбу, но когда эти большие черные крылья мягко обернулись вокруг нее, а руки Лексы притянули ее невероятно близко, у Кларк был лучший ответ, в котором она нуждалась.