Koštьі

Иван терялся в столь бесконечном, поистине величественном замке. Не прекословя, он наблюдал, как, исправно неся службу, подчиненные готовят царские покои к приходу нового жителя. Ожидание неизбежности томило душу. Он метался, как пичужка в цепкой хватке, не ведая, куда себя девать, куда деваться от этих давящих скорбным молчанием стен. Юноша, трезво и здраво рассудив, что первый ход в игре следует сделать самому, изъявил желание прибыть в тронный зал с витиеватыми колоннами, подпираюшими небосвод. Попросив Ингву сопроводить к Нему, он, ничтоже сумняшеся, множество раз прокручивал в голове свою речь. Странные наказы развлечь светской беседой за ужином перед отходом ко сну или присутствовать на пиршествах обитателей Нави в неземых цацках его не отторгали. Скрип пера по пергаменту в гробовой тишине. — У меня есть просьба, то есть предложение, два, — на ходу исправился Иван, сглотнув, закусив губу и шмыгнув носом. Предложение звучит более весомо и выгодно, нежели просьба, разве нет? Бессмертный отнял взгляд от свитков и оценил помятый вид: взлохмаченные волосы, вспотевший лоб, взмокшие ладони, искусанные губы, блестящий от влаги взгляд, влажные щеки, багровый нос. Хрусталики капель в уголках глаз. — Мда? — кончик пера макнули в чернила. Холодно, зябко и жутко. Холодно от его голоса, от его взгляда, от его мимики и жестов, от его слов. Замогильный холод. — Я слушаю, — Кощей приосанился, закинул ногу на ногу и сцепил руки в замок. Вперил внимательный и вместе с тем любопытный взгляд в гостя. Иван сделал судорожный вдох-выдох. Сейчас или никогда. Юноша выступил вперёд. — Я прошу… Прошу не трогать детей, женщин и стариков при набегах твоей армии на деревни и сëла! «Пощади». Окутывающие холод и тьма были ему ответом. Звенела тишина. «А что же взамен?» — голосом Бессмертного раздалось в кудрявой голове. — Взамен! — дрогнувши, повысил голос Иван в попытке пресечь возражения, видя, как Тёмный щурится и скалится, как хмурится туча. — Взамен… Он замолк, угрюмо повесив голову и опуская глаза, собираясь с бежавшим из тела духом. Стены всё так же хранили молчание надгробной плитой. Бессмертный выжидал. — А взамен я готов предложить конную прогулку близ окрестностей замка, — широкая улыбка озарила миловидное лицо. В глазах то ли плескалось и волновалось море, то ли небо плыло за горизонт. В волосах сияли то ли солнца лучи, то ли колосья пшеницы. Вниз — Я могу показать, как выпекать душистый хлеб… Вниз -… могу, пускай не ахти, сойтись в тренировочном бою… Ухнуло вниз -… могу почитать вслух сказ на ночь… И там же осталось -… могу… сплести косу ещё раз? Осталось навсегда -… готов разделить с тобой ложе, — слышно едва-едва. На последних словах Иван застыдился, засмущался, захлопал ресницами и попытался разглядеть хоть что-то во взгляде напротив. Кощей же не двигался и даже не моргал. — Я… — снова подал голос юноша, кротко улыбнувшись, теряя остатки былой смелости, — знаю, как обращаться с такими, — он на миг вытянул руку, указывая на корону царя подземного царства, — копнами волос, с матушкой часто доводилось после купален… Иван запнулся, когда Князь Тьмы поднялся, оттолкнувшись руками от подлокотников. И под стук каблуков зашагал навстречу. Кощей остановился поодаль. И голос его подобно остро наточенному клинку вспорол вены. Режет и рвёт. — С чего ты взял, что я смилустивлюсь над ничтожными, топтавшими мои по праву наследования земли? — Я прошу пощады не для себя, но меня же ты… не убил? — робкая надежда в океане глаз. — До сей поры, — отчеканили тёмные губы. Бездна схлестнулась с океаном. — И не пытал…? — Иван несмелый сделал шаг. Кощей мог бы давно по пальчику отправлять княжьего сына царской семье, но… ведь нет. Мог, но не сделал. Молчание сгущается подобно застаявшемуся, затерявшемуся на полках бочонку с медом. Тишина нитью паутины вяжет пространство. — Мне думается… — Иван вновь делает шаг, заглядывая в глаза с соцветиями сирени внутри, — ты смертельно одинок… — Прочь! — как пощёчина, как раскат грома, множившимся эхом отскакивающее от каменных глыб. — Н-но… как же… — на выдохе произносит Иван, округляя глаза, едва вырываясь из рук стражи. — Постой, погоди! Зачем же…? Кощей! Князь хватается за место в груди и горбится, будто заходится в кашле, но кашля — нет. «Кощей!» — зовёт ванин голос в голове. «Кощей!» — бьётся в груди. «Кощей!» — течёт под кожей. «А глаза как васильки…»