Чайная Лавка

- Я тебе говорю, у неё татуировка иначе выглядит! – верещал Уён, нагло тыча пальцем в картину Юнхо. – Я каждый миллиметр этого узора сто раз губами изучил! - Ты губами видишь? – отмахивался от друга художник. – А надо глазами! Я с фотографий Ёсана её срисовывал! К ним у меня доверия точно побольше, чем к твоим губищам! - А ты не подумал, что наш Ёсан-ни мог фотки отретушировать?.. - Эй! Я лишь пару фильтров наложил! Азалия идеальна без спецэффектов! – Кан покачал головой, не отрывая взгляда от внимательного изучения полотна. – Мне кажется, что Юнхо всё передал идеально. - Мне тоже кажется, что татуировка выглядела иначе, - вставил слово подошедший к ним Сонхва. - Вот и я говорю!.. – вновь стал заводиться Уён. - Уймитесь все!       Шумную перебранку смог прервать только Хонджун, деловито стукнув папкой по столу. Спорщики сию же секунду разбежались по своим местам, тихо шушукаясь о чём-то, что не могло не порадовать их младшенького.       Чонхо, как никогда, был близок к нервному срыву. Он ещё никогда и ни о чём так не жалел, как о том, что не послушал своего Минги-хёна, когда тот впервые заволновался об их друзьях две недели назад. Возможно, если бы ему хватило ума тоже обратить на это внимание, а не залипать в новую игру (которую он, кстати, уже давно успешно прошёл), его хёны не были бы околдованы какой-то таинственной девкой, о которой они не говорили только во сне.       В первый раз Чонхо имел радость лицезреть ту самую Азалию на фотографиях, сделанных Ёсаном, когда тот, забив на сон и отдых, обрабатывал их, занимая единственный свободный (и стабильно стоящий) стол в их комнате. Он никому в этом не признается, но даже он немного залип на фото обнажённой красавицы, над которыми работал его друг. Разумеется, он задал вопрос Кану о девушке, предварительно густо покраснев. Ёсан, едва не задыхаясь, в красках описал их знакомство и встречу в лавке, даже показал селфи, сделанное по пути домой, очень симпатичное, по мнению Чхве. И Чонхо порадовался за друга. Он не хуже Минги знал, как страдал Ёсан от нелюбви к себе. Он был тем, кто держал того за руку, когда он, сам того не осознавая, плакал во сне, и он покупал ему капли для глаз, убирающие красноту и отеки. Видеть Ёсана таким сияющим и воодушевлённым было радостно, хоть и немного непривычно.       А позже он увидел ту же Азалию на холсте Юнхо. Тоже обнажённую. С трудом проглотив вставший вдруг поперёк горла кимбап, Чонхо уже хотел допросить старшего, так сказать, с пристрастием, чтобы выяснить, какого, извините, хрена он воздвиг мольберт посреди кабинета студсовета и нагло малюет возлюбленную Ёсана в столь неподобающем виде, когда в комнату влетел Кан с папкой в руках. - О, Юнхо, тебя я, как раз и искал! – улыбнулся студент. – Вот, фотографии, которые я тебе обещал. Смотри, - встав рядом с художником, он стал листать содержимое папки, - это то, что мы обсуждали в прошлый раз, помнишь? Татуировка… - Странно, я был уверен, что она выглядела немного иначе…       Пока ребята обсуждали разницу между картиной и фотографиями, Чонхо успел немного остыть. А что? Может Ёсан заказал у друга портрет своей рыжей возлюбленной? Нет, понятное дело, он не допустит того, чтобы Кан повесил изображение голой девицы на стене их общей комнаты, но хранить его в своей половине шкафа, прикрытым простынкой – всегда пожалуйста. Но тут случилось нечто, на его взгляд, невообразимое. Каждый его хён, входя в помещение, не только не возмущался новому применению помещения, в котором они обычно собирались обсудить важные для жизни университета вопросы, но и нагло комментировали работу Юнхо, давая ему инструкции и делая замечания, когда картина хоть на миллиметр отличалась от реальности.       Чонхо был в шоке. А ещё он был разочарован и крайне зол, по непонятным ему же причинам. Злиться на хёнов он не мог, потому что они – взрослые люди, и если их самих не смущает то, что они все спят с одной женщиной, то и его подавно это трогать не должно. А разочароваться в человеке, которого ты не знаешь – глупо и нелогично, так ведь? Но именно эту неприятную смесь эмоций испытывал Чонхо, а когда Хонджун прошёл мимо холста и, посмотрев на портрет, мечтательно улыбнулся, он чуть не сорвался.        Ему страстно хотелось надавать хёнам по щекам, чтобы вывести их из этого транса! Чтобы они снова стали видеть что-то, кроме рыжей девки с картинки и своих кружек с чаем! Но разве он мог позволить себе такое? Он как-то попробовал намекнуть на то, что ему не нравится каждый день слышать о том, кто, где и как переспал с этой Азалией, на что получил снисходительный взгляд старших и прозвище «девственник».       Чисто для справки, девственником Чхве не был. Просто не считал нужным растрачивать свою энергию на отношения.       Как оказалось, у терпения малыша Чонхо срок эксплуатации заканчивался ровно в тот день, когда Юнхо заканчивал картину. Он вошёл в кабинет студсовета и увидел, что новая работа его хёна уже обрела не только дорогую с виду раму (наверняка Сонхва раскошелился), но и место на стене. И где бы вы думали, оказалось это место? Правильно, ровно напротив диванчика, на котором чаще всего восседал Чонхо. Парень был просто вне себя от злости, увидев это, но сумел себя сдержать и устраивать старшим истерику не стал. И, заручившись помощью гугла-всемогущего, вышел из кабинета.       К своему удивлению, рыжеволосой искусительницы Чхве в лавке не повстречал. Его обслуживал какой-то грубый мужлан, который, кстати, даже слова ему не сказал. Они просто сверлили друг друга недовольными взглядами с первой секунды пребывания в заведении. - Здравствуйте, - сухо поздоровался студент, присаживаясь за прилавок. – Мне нужна Азалия.       Мужчина долго смотрел на парня, прежде чем отвернуться. - Эй! Меня слышно? Говорю, что мне нужна!..       Незнакомец, так же молча подошёл к нему и расставил на столешнице сервиз, громко гремя посудой.       Чонхо решил, что у него будет больше шансов поговорить с этим грубияном, будучи клиентом, поэтому смиренно принял предложенный (подсунутый) ему кусок морковного пирога. В крайнем случае, он мог дождаться Азалию, вызывая меньше подозрений.       Мужчина снова отошёл к стеллажу и, казалось, не глядя, схватил какую то банку. Чонхо не уследил за тем, как тот приготовил ему чай, просто в какой-то момент пустая чашка перед ним наполнилась горячим ароматным напитком, от вкуса которого у парня тепло разливалось в груди. Ощущение было странным и крайне непривычным, поэтому студенту было сложно определиться, нравится ему это или нет. - Этот чай весьма неплох, - он поставил чашку на симпатичное чёрное блюдце, случайно громко звякнув о неё дном. – Могу я узнать название?       Вместо того, чтобы ответить клиенту по-человечески, мужчина буквально швырнул ему пакет заварки с привязанной к нему этикеткой, на которой было написано от руки «Белый чай Гунмэй, уезд Фудин провинции Фуцзянь». Чонхо хотел бросить заварку обратно мужчине в руки, но решил подумать о том, чтобы приобрести себе этот чай, поэтому просто отставил его в сторону.       Последующие полчаса его жизни прошли в тишине, нарушаемой лишь звоном посуды. Он понял, что задушевных бесед от хмурого незнакомца он не дождётся, поэтому выбрал стратегию запугивания. А точнее, теперь он, так же как и его оппонент, сурово глядел в глаза напротив. Он, подобно хищнику, наблюдал за каждым движением мужчины, словно выискивал слабые стороны или придумывал, как бы на него напасть. Даже не отвлёкся, когда в лавку зашли другие посетители, которые ушли, увидев за прилавком хмурого работника. Должно быть, не один Чонхо был «в восторге» от качества обслуживания. Если бы ему было дело до судьбы данного заведения, он бы обязательно написал нелестный отзыв о нём и об этом конкретном работнике, но ему было откровенно пофиг. Студент пришёл в лавку с одной лишь целью – повстречать таинственную Азалию и попробовать понять, чем же она покорила всех его хёнов. Но её всё не было и Чхве начинал переживать, что ему придётся прийти в другой раз, когда чудо, наконец, свершилось.       Девушка спускалась по лестнице босиком, в каком-то несуразном платье, сладко потягиваясь. Чонхо мог бы поклясться, что она только что проснулась. - Рудольф, милый, - обратилась она, даже не открыв глаза, - завари мне, пожалуйста,.. О!       Увидев сидящего за стойкой парня, она, почему-то стушевалась. - Д-добрый день. Эм, - она вопросительно посмотрела на того, кого назвала Рудольфом (и милый, что не ускользнуло от внимания Чхве), но тот лишь пожал плечами. – Простите за мой неподобающий вид, не ожидала встретить кого-то в лавке в такое время. -Вы не ожидали посетителей средь бела дня? – удивился студент, взглядом провожая девушку за прилавок. – Вы настолько разочаровались в своём маленьком бизнесе?       Азалия сделала глоток чая, любезно предложенного ей мужчиной, и снисходительно посмотрела на Чонхо: - Молодой господин, если бы Вы обратили внимание на вывеску у двери, то узнали бы, что наша лавка открывается в четыре часа дня, когда наши постоянные посетители заканчивают свой рабочий день или идут на перерыв. Сейчас же едва перевалило за полдень. Так что, да, я никого не ожидала увидеть здесь.       Парень удивлённо посмотрел в сторону двери, где, как оказалось, сбоку были обозначены часы работы. Возможно, именно поэтому Рудольф не был с ним любезен и поэтому другие посетители ушли, так ничего и не заказав. - Извините, я действительно не обратил внимания, - Чонхо смущённо опустил взгляд на пустую чашку.       Азалия вздохнула: - Извинения приняты. Признаюсь, я ещё немного удивлена тому, что мой брат любезно обслужил Вас, вместо того, чтобы выставить за дверь, как он поступает обычно…       «Брат, значит» - Не хочу показаться грубым, но любезным Ваш брат мне не показался. Он не произнёс ни слова за тот час, что я здесь находился. К тому же, он мог бы просто сказать мне о том, что Вы закрыты, и я бы пришёл позже. - Молодой господин, мой брат не разговаривает, - девушка опустила ладонь на могучее плечо Рудольфа. – Много лет назад его подкосил недуг, и он потерял возможность говорить.       У Чхве от ужаса чуть сердце не остановилось. Мало того, что он припёрся в заведение, даже не удосужившись узнать, работает оно или нет, вёл себя так, словно ему что-то положено, так он ещё и умудрился наябедничать на немого человека за то, что тот не вёл с ним светских бесед! Да, он не знал, но мог бы хотя бы подумать о том, что взрослый человек не станет просто так молчать, когда к нему обращаются!       Вскочив на ноги (настолько резко, что стул едва не упал), Чонхо принялся кланяться так низко, как позволяла ему спина. - Простите меня! Мне не стоило говорить столь грубых вещей, не разобравшись! – прокричал он, не разгибаясь. - О, нет-нет! Вы не!.. - Моё поведение было совершенно неприемлемо, и пойму, если Вы не примите моих извинений!       Сделав глубокий вдох, студент приготовился продолжить извиняться, когда на его спину легла чья-то тяжёлая ладонь. Он вскинул голову, не позволяя себе выпрямиться, и встретился с подобревшим взглядом голубых глаз. Рудольф, казалось, совершенно не поменялся в лице, но, наблюдавший за ним до этого Чонхо мог, мог с уверенностью сказать, что тот стал смотреть на него немного иначе. Похлопав парня по спине пару раз (да так, что тот чуть на пол не рухнул), мужчина ушёл на второй этаж, тяжело ступая по винтовой лестнице. - Боже, мне в жизни не было так стыдно! – признался Чхве, всё-таки падая на колени. - Да не переживайте Вы так! – Азалия тут же оказалась рядом, чтобы помочь ему подняться. – Знаете, сколько раз у него были неприятности из-за того, что он не захотел дать людям понять, что не может говорить? - Это никак не оправдывает моего поведения! – возразил Чонхо и поднялся сам. Ещё не хватало ему, чтобы хрупкая девица помогала ему – здоровому, крепкому парню, встать. - Если Вам станет от этого легче, он Вас уже простил. К тому же, Вы первый, кто перед ним извинился.       Чхве как-то по-особенному грустно посмотрел в сторону лестницы и вздохнул, плюхаясь обратно на высокий стул. Азалия похлопала его по спине, почти так же, как до этого делал её брат, но её ладонь была легче и воздух из лёгких не выбивала. Она обошла прилавок и стала убирать грязную посуду, но, прежде чем убрать милый пузатый чайничек, она заглянула внутрь. - Рудольф подал Вам Гунмэй, - её губы тронула лёгкая улыбка. – Хороший выбор, думаю, Вам этот чай подходит. Надеюсь, он Вам понравился. - Да, но… - Но? - Я… не за чаем сюда пришёл. - А за чем же? – девушка забавно склонила голову в бок, что сделало её похожей на любопытную кошку.       Парень почувствовал, как от стыда снова загорели щёки. Как он мог теперь сказать, что пришёл обвинить девушку в распутстве и потребовать исчезнуть из жизни его хёнов, которые, с её появлением, напрочь позабыли обо всём вокруг? Он-то был уверен, что перед ним предстанет некто лёгкого поведения, эдакая женщина вамп, вскружившая голову его друзьям, но Азалия таковой не оказалась. Она была милой, немного растерянной и совершенно очаровательной в своём немного потрёпанно-сонном состоянии. - Даже не знаю, как сказать… - Чонхо принялся постукивать кончиками пальцев по столешнице. – У меня сложилось о тебе определённое впечатление. Негативное. - Это как-то связано с твоими друзьями, да? - Угу. Они как с ума посходили. Говорят только о тебе, портрет твой в кабинете студсовета повесили… - О, Боже… - Ведут себя как одержимые, честное слово. - Боюсь представить, что ты обо мне думаешь… - Ты ведь спала с ними? С каждым из них?       Выражение её лица переменилось. На кошку она походить перестала, скорее напоминала рысь, осторожную, но, очевидно опасную. - Ты раздражающе прямолинеен, Чонхо, знаешь об этом? – Азалия скрестила руки на груди и сощурила глаза. - Думаешь, что я шлюха и отдаюсь каждому? - Я не… - Но ты так думал, правда же? Скажи честно, зачем ты пришёл, Чонхо? Чтобы пристыдить меня? Или же ты тайно надеешься на… что-то?       Чхве почувствовал странный жар, исходящий откуда-то из живота, который медленно поднимался вверх по груди и залил румянцем шею и щёки. - У тебя есть время поразмышлять над этим, пока я занимаюсь своими делами. И что бы ты ни решил, я внимательно тебя выслушаю…       Прошло немного времени, прежде чем она снова обратила внимание на парня, что терпеливо восседал на высоком стуле, почти не двигаясь. Он молча наблюдал за тем, как девушка убирает посуду в посудомоечную машину, оставив при этом его чашку нетронутой. Так же, беззвучно, он смотрел на то, как она несёт эту самую чашку к витражному столику и оставляет её в окружении семи других чашек, которых, Чонхо уверен, не было там, когда он пришёл. С каждым её движением, даже самым незаметным, сомнений в том, чего он хотел на самом деле становилось всё меньше, хоть ему и не нравилось думать, что он пришёл сюда, надеясь переспать с красавицей с портрета Юнхо. - Что ж, - Азалия посмотрела в сторону студена, - тебе есть, что сказать мне, Чхве Чонхо?       Парень сглотнул, немного тушуясь под её строгим, требовательным взглядом. Все миллионы мыслей, что вертелись в его голове последние несколько минут, вдруг исчезли, оставляя за собой пустоту. Его рот открывался и закрывался несколько раз, но он не мог издать ни звука. Подобное было с ним впервые… - Может тебе стоит прийти в другой раз? Обдумай всё, как следует и возвращайся. Желательно, в то время, когда лавка будет открыта. В противном случае, меня может здесь не быть.       Она улыбнулась самыми уголками губ и двинулась в сторону винтовой лестницы.       Чонхо запаниковал. Сама мысль о том, что Азалия сейчас уйдёт и оставит его в этом странном, подвешенном состоянии, вселяла ему ужас. Поэтому, когда она проходила мимо, он схватил её за локоть и дёрнул на себя. Ощущать её, совершенно незнакомую девушку, которую ещё час назад он собирался обвинить уже сам не знал в чём, в своих руках казалось ему до невозможного правильным. Она замерла, упираясь ладошками в его широкую грудь, глядя на него своими большими зелёными глазами. И Чонхо просто подался вперёд и поцеловал её. Мягко. Нежно.       Азалия немного отклонилась назад и посмотрела в его глаза. Она всё ещё ждала его ответа. - Кажется, я начинаю понимать своих хёнов. Их чувства, - улыбаясь, парень быстро чмокнул её в губы. – Скажи честно, ты нас околдовала? Или твой брат подмешал что-то в чай? - Почему ты не хочешь поверить в то, что влюбился с первого взгляда?       Её ладони мягко погладили его плечи и легли на его шею. - Я не настолько романтичен, - Чхве сжал в руках тонкую талию и прижал девичье тело немного ближе. – Я не знаю, что со мной происходит, - честно признался он, - ещё утром я был уверен, что если однажды встречу тебя, то… даже говорить этого не хочу… - А теперь? - А теперь я так отчаянно желаю держать тебя в своих руках, что от одной мысли о прощании с тобой мороз по коже. - М-м-м, а говорил, что не романтичен, - промурлыкала она. – Ты ведь понимаешь, что последует за этим разговором? - Ну, художник из меня так себе, но спеть тебе песню поутру обещаю.       Они стали медленно пятиться вглубь лавки, где им бы удалось спрятаться от любопытных глаз проходящих мимо окон людей. Чонхо слепо следовал за Азалией, ни капли не беспокоясь о том, куда его ведут. Даже оказавшись в странном подсобном помещении, заваленным старыми деревянными ящиками, он удивился лишь наличию там тахты, а не выбором комнаты. Азалия ненавязчиво подтолкнула его в сторону единственного предмета мебели, что разместился в самом центре комнаты, а он, в свою очередь, утянул её себе на колени, стоило самому усесться на мягком ложе. Его руки тут же нашли подол её платья, уверенно лаская тёплую кожу её бёдер.       Азалия, немного дёргано, стянула с Чонхо вязаную жилетку и бросилась бороться с мелкими пуговицами его рубашки, немного дрожа от горячих прикосновений его губ к своей шее. Когда она всё же одолела каждую пуговичку и распахнула полы его рубашки, парень немного смутился, что не осталось незамеченным. - Ты стесняешься? – спросила она, осторожно прикасаясь к его теперь оголённой груди. - Немного. У моих хёнов тела более… впечатляющие. - Ты из-за этого переживаешь? – её ручка скользнула вниз, как бы случайно задевая сосок, от чего парень невольно дёрнулся, и, погладив напряжённый живот, легла на его бок, аккурат над поясом джинс. – Ты прекрасен.       Смутившись простого комплимента, Чонхо не придумал ничего лучше, чем снова поцеловать девушку. Она ответила незамедлительно, призывно раскрывая губы и впуская его язык в свой горячий ротик. Чхве даже застонал от этого и поспешил легонько надавить на её шею сзади, вынуждая наклониться, чтобы углубить поцелуй. Он чувствовал, как дышать становиться труднее, но не мог заставить себя оторваться от её губ, даже если это грозило бы ему потерей сознания.       Его руки стали жить собственной жизнью, то поглаживая пышную рыжую шевелюру или касаясь осторожно девичьего личика, то смело ныряя под просторное одеяние, чтобы приласкать горячее тело под ним. Он даже позволил себе накрыть ладонью упругий холмик груди, правда, словно испугавшись собственной наглости, парень тут же отдёрнул руку.       Видя нерешительность своего партнёра, Азалия разорвала поцелуй, не без удовольствия глядя на то, как Чонхо потянулся вслед за ней, желая продолжить. Она одним движением стянула с себя сорочку и прижалась своим обнажённым телом к телу напротив. От соприкосновения кожи к коже по спине парня прошёлся электрический разряд. - Посмотри на меня, Чонхо, - парень послушно поднял веки, едва способный сфокусировать взгляд на её прелестном лице. – Я хочу… очень хочу, чтобы ты почувствовал себя хорошо. Ты ведь позволишь мне сделать тебе приятно, мой милый мальчик?       Шестерёнки в голове Чхве крутились плохо, поэтому он вообще не понял, о чём его спросила Азалия. Осознание пришло к нему с рукой, мягко надавившей на его ширинку. В ту же секунду его щёки снова налились красным. Подобного опыта у парня не было, хоть девушки и раньше предлагали ему отсосать. Просто он не понимал, как женщина могла добровольно хотеть погрузить в рот чей-то член. Сам он ласкал девушек с завидным энтузиазмом, потому что знал, о том, что женщинам сложнее достигнуть оргазма, поэтому заботился о том, чтобы не только он получил от секса удовольствие. Разумеется, и предложение Азалии он отверг, решительно покачав головой.       И, не дав ей возмутиться, опрокинул её спиной на тахту и навис сверху. - Лучше позволь ласкать тебя так, как мне того захочется, - хрипло прошептал он, прикусывая мочку её уха.       Девушка послушно расслабилась и обняла его за плечи.       Чонхо, не медля ни секунды, пустился изучать губами тонкую шею, постепенно опускаясь поцелуями к ключицам, которые облюбовал ещё в самом начале и мечтал оставить на них лёгкий розовеющий след от укуса. Что он, собственно, и сделал.       Следующей его целью были соски. Такие маленькие, твёрденькие и розовенькие. Как их можно не хотеть поцеловать и укусить? Чонхо вобрал в рот один из них, без лишних прелюдий, и стал посасывать, заставляя Азалию громко стонать и выгибаться навстречу его ласкам. Второй же сосок был атакован его пальцами, которые принялись нежно сжимать и перекатывать набухшую бусинку. У самого Чхве от блаженства глаза закатывались, а из горла вырывалось неконтролируемое мычание.       Горячие губы Чонхо продолжили своё путешествие вниз по телу любовницы, и вскоре он оказался между её ног. Азалия и пискнуть не успела что-то против, как его язык начал дразнить её набухший клитор. Его руки по-прежнему были на её грудях, массируя упругую плоть, а её руки сжимали его волосы, немного больно оттягивая их у корней. Но ему нравилась лёгкая боль, которую она причиняла ему своими действиями, она лишь подстёгивала его. Ему хотелось обласкать её всю, каждый сантиметр её тела, но пока он сосредоточился на том, чтобы довести её до края ртом, и, судя по реакции, он был близок. - Ты такая красивая, - шептал он, прерываясь для того, чтобы оставить несколько поцелуев на внутренней стороне бедра. – Поверить не могу, что не очаровался, увидев твой портрет. Он почти так же прекрасен.       Азалия хотела было что-то ответить, но её слова превратились в бессвязный стон, когда Чонхо вернулся к прерванным ласкам.       Его собственное возбуждение уже давно стало болезненным, а любимые узкие джинсы лишь ухудшали его состояние. Поэтому парень принялся расстёгивать тугую пуговицу и молнию, чтобы, наконец, избавить себя от штанов. Увы, сделать это в его положении было практически невозможно, поэтому он нехотя отстраняется от промежности девушки, чтобы отправить собственные штаны и трусы в полёт в неизвестном направлении. Нависнув над Азалией, студент коснулся кончиками пальцев её щеки, чтобы привлечь к себе внимание и уточнить, готова ли она продолжать. Чего он не ожидал, так это того, что через долю секунды окажется поваленным на спину и чуть не свалиться с узкой тахты, вместе с оседлавшей его бёдра девушкой. Ему пришлось немного поёрзать голой спиной по грубой обивке, чтобы уменьшить риск столкновения с полом.       Глядя ему в глаза, Азалия прикусила нижнюю губу и медленно опустилась на его член, высекая из горла Чонхо высокий блаженный стон. Парень сразу, не стесняясь, сжал ладонями аппетитную попку своей любовницы, направляя её движения и помогая поддерживать приятный для обоих ритм. Он изо всех сил старался держать глаза открытыми, чтобы запомнить их первый раз в мельчайших подробностях. Чтобы запомнить её, такую красивую, страстную, жаждущую его. Ему казалось, нет, он был уверен, что никто прежде не смотрел на него с таким вожделением. Её взгляд одновременно смущал и распалял ещё сильнее, и, если бы Чонхо был способен думать о чём-то, кроме крышесносного удовольствия, что получал в тот момент, наверно, скорее склонился к первому.       Он нашёл её руки, чтобы переплести их пальцы и притянуть её к себе для поцелуя. Неуклюжего, но от этого не менее горячего и страстного.       Удовольствие нарастало с каждым новым движением, блуждая под кожей горячими искрами. Чхве понимал, что его пик стремительно приближался, поэтому опустил руку к низу живота Азалии, чтобы приласкать большим пальцем её чувствительный бугорок, заставляя её буквально скулить в поцелуй. Её движения почти тут же потеряли свой ритм, ноги задрожали, а сама она стала сжиматься вокруг плоти Чонхо, доводя его до оргазма буквально за пару толчков.       Невероятная тяжесть свалилась на его тело. И, нет, дело вовсе не в том, что обессиленная Азалия рухнула на парня, спрятав лицо где-то в районе его шеи. Просто эта короткая вспышка страсти напрочь лишила его сил, даже мизинчиком пошевелить ему было откровенно лень. Азалия же, отдышавшись, потянулась к нему за поцелуем…       Войдя в кабинет студсовета ранним утром (это уже стало традицией – полюбоваться портретом перед занятиями) Юнхо чуть не выронил из рук связку ключей, когда увидел стоящего перед его картиной Чонхо с термокружкой в руке. Младший с самым задумчивым видом рассматривал картину хёна, постукивая по подбородку указательным пальцем. Спустя 30 бесконечно долгих секунд, парень повернулся к замершему другу и, улыбаясь, сказал: - А Уён был прав. Татуировка выглядит иначе.