Ад начинается с тебя

Лежа в ледяной ванне, Брофловски пытался собрать себя по кусочкам. Воспоминания о теплых летних днях, по-своему уютных землянках и родном польском доме почему-то совсем не грели. Ванна, наполненная льдом, ощущалась не так, как снежная буря. Все тело было онемевшим и покалывало. Кайл чувствовал себя льдиной и не мог успокоить бьющиеся друг о друга зубы, как бы ни растирал предплечья. Он не должен был говорить Картману такие ужасные вещи и провоцировать его на гнев. Кайл не заметил, как его вытащили из ледяной ванны и одели в чистую одежду. Кожа неестественно краснела, все еще покалывала и неадекватно реагировала на окружающую среду. Брофловски спиной чувствовал мягкую перину своей кровати. Йентл приятно прикасалась к холодным щекам теплым влажным полотенцем, которое в моменте ощущалось как раскаленный камень. — Ваш брат вступил в должность татуировщика. Это престижно, за хорошую работу могут дать двойной паек. Узница говорила спокойно, но в ее голосе Кайл слышал едва уловимую нервозность и напряжение. Разбираться в чувствах Йентл не было сил. Брофловски закрыл глаза и тихо вздохнул. Действительно, хорошая, безопасная должность. Только вот Айк долго на ней не продержится. Его жажда справедливости скоро всколыхнется, и он нарвется на пулю в затылок. Нужно было вернуться. Нужно было оставить Айка на попечение дяди, раз ему так хотелось гонять коров по утру, и вернуться в Польшу, разыскать родителей, родственников и Ее. Вопреки всем запретам вернуться и исполнить долг. Так было бы лучше. Или нужно было вернуться вместе с Айком. Может быть все было бы иначе. Сейчас бы они не метались от одной смертельной опасности к другой. Айк бы не бил татуировки другим заключенным концлагеря, а Кайл бы не гнил от насилия над его телом. Но какая уже разница. — Как ты попала сюда? У Брофловски после глотка воды и пары ложек едва теплой похлебки появились силы говорить и даже посмотреть на Йентл. Она поджала губы, неотрывно смотрела на бледную жижу в помятой железной миске и периодически помешивала похлебку ложкой. Кайл кожей чувствовал исходящее от девушки напряжение и в какой-то момент пожалел, что вообще задал этот вопрос. И так понятно, как Йентл оказалась в концлагере. Так же, как и все. Сколько времени прошло с тех пор, как сам Кайл попал сюда? Он не знал и не задумывался. Время сжижилось и превратилось в отдельные отрезки событий. Ничего не имело значения. Нет никакой связи между вчерашним днем и сегодняшним. И нет никакой разницы. Все одинаково плохо. В последние дни стало еще хуже. Его тело резали по живому, обрабатывали порезы чем-то жгучим и пахнущим горчицей, потом накачивали какими-то таблетками и погружали в ванну со льдом. Невыносимо становилось, когда возвращалась боль и мир приобретал свои серые краски. Боль пронизывала каждую клеточку тела, вызывала жар и озноб. Пальцы дрожали не то от холода, не то от внутреннего тремора и пускались в пляс вместе с потрескавшимися губами. Кайлу уже не хотелось ничего, ему хотелось только облегчения. Кайл отставил жестяную миску и лег обратно на кровать, как только порезы на его теле заболели с новой силой. На лбу проступил холодный пот, а по спине пробежали мурашки. Снова началось. Долгие часы без врачей, обезболивающих и Картмана. Брофловски мученически простонал, зажмурился и свернулся безвольной, подрагивающей куклой с севшими батарейками. Прикосновения Йентл его уже не утешали, да и сама она как будто нуждалась в поддержке. Узница часто убегала посреди трапезы, возвращалась затравленной и непривычно бледной, плакала по ночам и казалась невероятно потерянной. — Я больше не хочу жить, Йентл. Его желание шло от сердца, и дрожащий голос был полным уверенности. Йентл несколько раз тихо всхлипнула, потом шмыгнула носом, громко выдохнула и опустилась перед кроватью Кайла, уткнувшись лицом в его спину. Ее пальцы крепко сжимали рубашку Брофловски, поневоле стягивали ее. Внутри все скрутилось и перевернулось. Сердце смялось как комок бумаги. Кайл повернулся на другой бок, приобнял Йентл и погладил ее по волосам. Он был не в силах ей помочь. — Может быть ты и права, он вовсе не чудовище, — Кайл тихо сглотнул и скосил глаза на плачущей узнице. Картман вовсе не был плохим, не был гнилым внутри, просто в какой-то момент его жизненный путь пошел не в том направлении. Картман всегда любил уют, стремился к власти и престижу, у него были свои моральные устои и много амбиций, которые он с трудом реализовывал в университете, но, видимо, с легкостью реализовал в армии. Эрик всегда был таким. Но разве можно винить его за это? Брофловски отстранился от Йентл, которая молча всхлипывала, но уже понемногу успокаивалась, с трудом принял сидячее положение и взял с тумбочки портсигар. Провел пальцем по гравировке и вслух ее зачитал. Caritas — Hodie, Mors — Cras. Благотворительность — сегодня, смерть — завтра. Эта надпись, на первый взгляд бессмысленная, была придумана и выполнена Картманом. Эрик никогда не говорил, что она значила в его понимании, Кайл долго искал в ней смысл и в конце концов нашел. Продолжительное время благотворительность была его жизненным кредо и самоцелью, он спасал детей, женщин и стариков ценой собственной жизни, делился с ними последним куском хлеба и самоотверженно защищал их, откладывая смерть на завтра. Завтра для него никогда не наступало. Может быть Картман в самом деле не плохой? Может быть он совсем не монстр, а жертва обстоятельства? Может быть именно этот ублюдский лагерь, эти ублюдские обстоятельства отравляют его сердце и заставляют действовать поперек природной доброте? Может быть он делает это из-за того, что его матери угрожает опасность? Может быть он действительно благодетель и благотворитель, если Кайл до сих пор жив? Брофловски сжал металлический футляр в ладонях и отвлекся от своих мыслей, только когда почувствовал запах жареных колбасок. Источник запаха находился у двери. Кайл повернулся и увидел на пороге комнаты Такера, с привычной винтовкой за спиной и тарелкой со вкусной едой. При виде Крэйга Йентл вздрогнула и подскочила на ноги, он окинул ее мрачным взглядом и одарил тонкой жестокой улыбкой, а затем его внимание переключилось на Кайла, который смотрел на него раздраженно и морщил нос в непринятии. — Ты помог мне. Считай это благодарностью, — губы Такера изогнулись в улыбке, пропитанной наслаждением от удачно совершенной авантюры. Тарелка с колбасками была поставлена на стол и своим запахом привлекла к себе Кайла. Спрятав портсигар в карман, он встал с кровати и приблизился к столу. Йентл подбежала следом, схватила тарелку и швырнула ее в дверь. — Не ешьте, обычно так избавляются от пленников! Крэйг ухмыльнулся и прищурился, приблизился к Йентл, которая сразу же немного сгорбилась и прикрыла ладонями живот, и притронулся к ее лицу. Было в Такере что-то зверски опасное и безмерно жестокое, что-то, что он скрывал за своей хладнокровной оболочкой. Когда-то он казался куда более человечным, чем Картман, но на деле ничего святого для него не было. — Не трогай ее. За Йентл Кайл боялся, за себя — уже нет. Он встал между узницей и офицером и быстро оттиснул Такера, надавив на его плечо и оттолкнув. Йентл спряталась за спиной Брофловски и понурила голову. Крэйг напирать не стал, только склонил голову и въедливо всмотрелся в бледное веснушчатое лицо. Холод уже не пугал Кайла. Он смотрел на надзирателя с упрямой уверенностью, готовый в следующую же секунду схватить со стола что-нибудь острое и перерезать Такеру горло. — Выглядишь паршиво, но голос прорезался, — Крэйг говорил с ним, словно с неразумным ребенком, и снисходительно усмехнулся. В его мимике не было ничего доброжелательного. Наклонившись над ухом пленника, Такер прошептал: — Вижу, Айк выздоровел. Значит ты первым воссоединишься со своими родителями. Обещаю, это произойдет скоро и очень болезненно. Кайла обуяла притупленная злость. Его кулак пронзил воздух и врезался в лицо Такера, который отшатнулся от пленника, но даже бровью не повел. Смуглый пальцы коснулись щеки, полыхающей от удара, глаза сверкнули жестокостью, а губы смялись в белую строгую линию. В нем зажглось пламя ярости. В его силах было до смерти избить Кайла, который заметно ослабел и стал менее выносливым. Однако ответного удара не последовало. — Очень скоро, Брофловски. Такер отпрянул от узницы и пленника, сунул руку в карман кителя и отошел к входной двери. Единственный его жест — и на пороге показались три солдата. Двое схватили Йентл под руки и вывели ее в коридор, а третий бесстрастно зарядил кулаком в солнечное сплетение Кайла, повалил его на пол и завершил атаку резким ударом прикладом.

***

В кабинете, освещенном только пламенем камина, находились четыре человека, между которыми электризовалось напряжение. Оно было таким ощутимым, что при желании можно было рассечь его мечом. Такер медленно расхаживал по допросной, курил сигарету и держал руки скрещенными на груди. Его взгляд не концентрировался на чем-то одном, напротив, он был расфокусирован и смотрел сквозь стены. Перед ним сидел избитый и привязанный к стулу Картман. — Захотел больше власти, завистливая гнида, — яростно зашептал Картман и двинул связанными за спиной руками в попытках освободиться. Как назло, охранники хорошо вязали узлы. Такер развернулся к коменданту лицом, кивнул, поверхностно затянулся и подошел к Картману вплотную. Его пухлое лицо было синеватым от недавних ударов, красным от кровоподтеков и грязным от пыли и крови. Картман зло смотрел на подчиненного, который устроил переворот в лагере, и раздувал ноздри. Доверие, которое Эрик так лелеял, оказалось иллюзией. Он был уверен в непоколебимости своего статуса, но предательство все-таки пронзило его, словно острый кинжал. Лояльные Крэйгу солдаты выловили коменданта, когда тот выходил из лаборатории. Врачи-экспериментаторы решились на очередной несогласованный опыт, погрузили Кайла в ледяную ванну и истязали его тело горчичным порошком. После скандала выяснилось, что виновником этих экспериментов был Такер. Ему удалось выбраться из камеры, затаиться в казарме, а также принудить солдат к перевороту. Картмана привели в его же допросную и привязали к стулу. Все в лучших традициях этого адского места. Разукрашивать лицо Картмана они не осмелились, а вот у Такера были личные счеты с ним. Например, прямые угрозы Твику. По освобождении из заточения Крэйг обнаружил его целым и невредимым, но простить жестокую манипуляцию Картмана не сумел. — Я захотел и получил ее. Мы во многом одинаковые, Картман, нас отличает только то, что я забочусь о подчиненных и не унижаюсь перед пленниками. Твоя репутация среди подчиненных была под сомнением после того, как ты не смог выбить ни одного показания из Кайла. Такер зажал сигарету между губами, вытащил из кармана кусок ткани и сделал из него импровизированный кляп, который разместил во рту Картмана и закрепил. Слушать его не хотелось — действовало на нервы. Такер хотел, чтобы Картман молча варился в своей злости, мычал и страдал. Взглянув через плечо на Твика, который находился в тени и держал дуло винтовки у затылка Йентл, Крэйг ухмыльнулся. Узница стояла на коленях с опущенной головой, прижимала руки к груди, боялась пошевелиться или издать хоть один звук. Внимание Такер вернулось Картману, который снова дернулся и нахмурился. — Во время вылазки я нашел в лесу портсигар с гравировкой. Сначала предположил, что это твой, слишком уж похож, но потом догадался, — Крэйг наклонился к Эрику, стряхнул пепел на его плечи и потушил окурок о китель. Запахло паленой тканью, от чего нос коменданта поморщился, а дыхание на пару мгновений приостановилось. — Тебе повезло, что Кайл слишком плохо знает латынь и ни о чем не догадался. Caritas. Благотворительность или все-таки любовь, Картман? Эрик зажмурился и с бесшумным вздохом опустил голову. Надпись придумал он, после недолгих уговоров Кайла собственноручно нанес ее на металлический футляр и подарил соседу по комнате. Портсигар с гравировкой был первой попыткой признаться Кайлу в нежных чувствах, последующие были письмами, которые либо игнорировались Брофловски, либо сжигались руками Картмана. Такер хохотнул и отошел к окну. На улице палило солнце, оно иссушало почву и поднимало в воздух смрад человеческих отходов, крупицы которого проникали в помещение и заставляли скривить губы. О нездоровом интересе Картмана к Брофловски Такер догадывался еще на втором курсе, когда начал жить с Эриком. Подавленность, раздражительность, лихорадочные попытки связаться с Кайлом и другие тонкости их взаимоотношений могли остаться незамеченными, но Крэйг для чего-то запомнил их. Фрагменты ярким воспоминанием врезались в его память и мариновались до самого появления Кайла в концлагере, а потом сложились в единый паззл. Одно дело — улавливать слухи, и совсем другое — видеть собственными глазами, как некогда беспощадный монстр превращается в мягкотелого подростка и не может выполнить долг. Через Картмана прошло так много пленников, что даже удивительно, как он умудрился сохранить хоть грамм человечности. — Выходит, наши однокурсники были правы насчет тебя. Абсолютно испорченный, абсолютно грязный полуеврей и гей, — насмешливо пробормотал Такер, презрительно сощурившись, спрятал руки за спину и плавно прошелся по кабинету до угла, в котором стоял иногда вздрагивавший, но полный решимости Твик. Йентл с сожалением посмотрела на Картмана, который не поднимал глаза и в оцепенении не шевелился, потом бросила взгляд на Такера и Твика и поджала губы. Ее нерешительность длилась недолго. — Это ложь! Это все ложь! — узница вскочила на ноги, отбежала к коменданту и обняла его, зло обернувшись к двум нацистам. Твик навел на нее оружие, но Такер положил ладонь поверх ствола и потянул вниз. Ждал. Внутри Йентл рокотала паника, она не хотела лишиться своего единственного благодетеля и зацеловывала его, словно пытаясь обелить его репутацию. Он был с ней, он спал с ней, она даже ждала от него ребенка, но боялась об этом сказать. Откладывала с тех самых пор, как заметила первые симптомы. По ее щекам потекли слезы, голова то и дело отрицательно крутилась из стороны в сторону, Йентл прижималась к связанному Картману и что-то неразборчиво бормотала между солеными поцелуями. Такер хмыкнул, прищурился и убрал руку с винтовки Твика. Прозвучал выстрел, и китель Картмана окропился кровью узницы. Не в первый раз, но наверняка в последний. Эрик побелел, замер, не в силах даже моргнуть, и почувствовал, как внутри него что-то оборвалось и с глухим стуком упало вниз. Бездыханное тело Йентл опустилось к его ногам. — Интересно, ты бы попытался хоть что-то сделать, если бы на ее месте был Кайл? — Твик нервно улыбнулся, убрал за спину винтовку и заговорил с Картманом скрипучим голосом, с прыгающими интонациями. Эрик сглотнул, покрепче сжал кляп во рту и с силой зажмурился. Столько невинных смертей на одних и тех же ладонях.