В болезни и здравии

«… с дисциплиной здесь строго, но адепты нашего клана хорошо выучены и поэтому не получают наказаний…» Цзян Чэн на миг застыл, словно не мог поверить тому, что только что сам написал, но потом, приняв решение ничего не зачеркивать, продолжил: «… они прилежно следуют правилам Гусу Лань, с уважением относясь к их …» Дверь в его комнату стремительно распахнулась и с громким криком в цзинши влетела Вэй Ин. Действительно, с чего бы её волновало, что адептам разного пола запрещено было находиться наедине в личных покоях. Особенно после отбоя. — Всё пропало! Теперь меня точно выгонят из ордена! «Вот тебе и соблюдают правила», — с тоской подумал Цзян Чэн. Не успели они пробыть в Облачных Глубинах даже суток, но, если судить по встревоженно-возмущенному виду Вэй Ин, можно было уже собираться обратно домой. План отослать письмо о том, как у них тут всё хорошо и задобрить этим матушку - пока Вэй Ин, а точнее, кхм кхм, кое-кто не успел ничего натворить — провалился. С раздражением Цзян Чэн скомкал в секунду ставшим бесполезным кусок бумаги с так и недописанным отчётом. С другой стороны, вряд-ли хоть кто-то, знающий состав их делегации «образцовых» адептов, мог поверить, что все из них примерно соблюдают три тысячи правил. Да в Пристани Лотоса имя Вэй Ин уже стало почти синонимом «хаоса»! — Цзян Чэн, почему ты даже не слушаешь меня! Тебе совсем не интересно, что за несчастье обрушилось на голову твоей бедной жены? При этом «бедная жена» воинственно упёрла руки в бока, всем своим видом демонстрируя, что если Цзян Чэн не обратит на неё должного внимания, на его голову тоже обрушится какое-нибудь несчастье. — Уверен, ты абсолютно не причём, и всё получилось абсолютно случайно. Внезапно накатило какое-то обреченное смирение. Позора, очевидно, не избежать. Дома за такое их строго (но заслуженно) накажут… хотя, может, он до этого просто успеет умереть со стыда? Правда, для этого было бы хорошо понять, что всё-таки случилось. Переключившись со своих внутренних переживаний на реальный мир, Цзян Чэн как раз успел к середине красочно излагаемого монолога. Та самая Вэй Ин, которая совсем недавно требовала к себе полного внимания, бурно рассказывала о своих злоключениях куда-то в сторону окна. Очевидно, она быстро поняла, что Цзян Чэн её совсем не слушает, и решила отделаться малой кровью. Цзян Чэн почти как наяву услышал её преувеличенно бодрый голос: " Вот так вот всё и было. Ты же знаешь, а-Чэн, я бы тебе врать точно не стала!». Вот только потом, почему-то, всегда оказывалось, что о чём-то она не договорила или умолчала. Но не соврала, нет. — … и я убежала. А он остался стоять там, один, в окружении разбитых сосудов. Но это ничего! Главное, что он меня не узнал! Наверное. Если узнал и кому-то пожалуется, то меня точно выгонят из ордена. А мне бы так не хотелось покидать дорогого а-Чэна! После этой кульминационной фразы повисла тишина. И до Цзян Чэна вдруг дошло, что он практически всё прослушал. Что-то такое разглядев в его лице, Вэй Ин решила закрепить свой рассказ обезоруживающе честной улыбкой. — Ну, вот так всё и было. Ты же меня знаешь, я бы тебе точно не соврала. Ну всё. Им (Вэй Ин) точно конец. Даже пусть он так и не разобрался в ситуации, Цзян Чэн только что убедился — скоропостижная поездка домой неизбежна. Цзян Чэн сделал глубокий вдох. Для той гневной тирады, которую он задумал, ему понадобится много воздуха. — Ах ты невоспитанная…! Но Цзян Чэн не учёл одного. Он хорошо знал Вэй Ин, но и она знала его не хуже. Именно поэтому больше пары слов произнести ему так и не удалось. Поцелуй вышел каким-то отчаянно злым, возмущенным. И в тоже время нежным. Как возвращение домой в самый разгар непогоды, когда родные стены дают тебе силы переждать бурю. Как маленький костёр, который едва ли греет, но делает ночную мглу менее страшной. Как обещание, что они вместе до конца, несмотря ни на что. Да, целовать Вэй Ин ощущалось именно так. И пусть у них явно будут проблемы (в сказку о том, что её никто не узнал, Цзян Чэн не поверил). Но это было привычно, и потому даже успокаивало. Парадокс. — Ты сердишься на меня, а-Чэн? — прошептала Вэй Ин, робко потеревшись щекой о щёку Цзян Чэна. И тут же заглянула в глаза, явно рассчитывая если не услышать ответ напрямую, то считать его настроение по выражению лица. Цзян Чэн, спохватившись, убрал руки с талии Вэй Ин, которую на автомате притянул к себе в процессе поцелуя, и отступил на шаг назад. Сурово сдвинул брови и даже нашёл применение рукам, скрестив их на груди, всем своим видом демонстрируя осуждение происходящему: — Да, сержусь. Из-за тебя страдает не только репутация ордена, но и репутация нашей семьи. Как будущая жена главы ордена ты должна следить за своим поведением вдвое, нет, втрое тщательнее! Но вместо этого ты только попадаешь в неприятности! Ты хоть представляешь, что скажет матушка, когда она получит сообщение от Ланей с подробным описанием того, как ты… Цзян Чэн опять вспомнил, что прослушал, в чём именно состоял проступок Вэй Ин. — ... как ты нарушаешь дисциплину дружественного ордена! Завершение вышло немного неловким и явно менее впечатляющим, чем могло бы быть. Вэй Ин только мягко усмехнулась. Поняла уже, бестия, что буря миновала, даже как следует не начавшись. — Очень сожалею о своём поступке, о будущий великий глава ордена. Позволите искупить? Не дожидаясь ответа, она снова втянула Цзян Чэна в долгий поцелуй. *** Искупление прошло вполне успешно. По крайней мере Цзян Чэн, который успел соскучиться по Вэй Ин за их поездку в Облачные Глубины — постоянно окружавшие их люди очень мешали вести себя так, как парочке действительно бы хотелось — смог отвести душу. Понятное дело, ничего больше поцелуев они не делали, но и это было очень, очень приятно. Вэй Ин убежала из комнаты Цзян Чэна где-то спустя час. Это означало, что до подъема оставалось ещё целых (жалких) четыре часа. Приняв мудрое, как Цзян Чэну показалось, решение, он лёг спать, твёрдо решив, что со всем разберётся на следующий день. Но жизнь решила всё за него. **** Ранний подъём дался Цзян Чэну как никогда трудно. И пусть он не позволил себе даже на секунду подольше полежать в постели — чувствовал он себя откровенно плохо. Не так, как когда на ночной охоте тебя кусает гуль, а как когда тебя раздражает каждая мелочь и ты активно делишься этим с другими. Пребывая в самом что ни на есть дурном расположении духа, Цзян Чэн быстро облачился в выданное всем приезжим ученикам белое ханьфу. «Ну прям как на похоронах счастливой жизни» — тут же вспомнилась меткая острота Вэй Ин, стоило ей только увидеть их обязательную форму. Мысленно согласившись с ней, Цзян Чэн потратил ещё пару минут, чтобы убрать волосы в приличный пучок. Механические движения действовали на него успокаивающе. Но долго обманываться привычностью действий не получилось. Вэй Ин, которая пообещала зайти за ним перед занятиями, всё не появлялась. Не зная, чем ещё себя занять, Цзян Чэн решил сесть полировать меч. Несмотря на твёрдое намерение заняться полезным делом, с головой погрузиться в происходящее у него так и не получилось. В теории Вэй Ин могла просто проспать — в конце концов, она никогда не любила рано вставать. А уж если учесть, что вчера она влипла в какую-то историю…злясь на себя за то, что он слишком беспокоится об этой неблагодарной девчонке, Цзян Чэн прихватил меч и поспешил к женской половине. Вход для мужчин туда был строго воспрещён, но, видимо, через поцелуи он заразился от Вэй Ин не только страстью, но и безрассудством. Опасливо озираясь по сторонам, Цзян Чэн перелетел через высокую стену, отделяющую женскую и мужскую половины. Благо, ему повезло, и эта часть плана прошла идеально. И только оказавшись на запретной территории, до Цзян Чэна дошло, что он не имеет ни малейшего представления, где именно искать Вэй Ин. Аккуратные домики, словно близнецы, были до отвращения похожи друг на друга. Не то чтобы он ожидал, что Вэй Ин повесит у себя на двери какую-то особую табличку, в духе: «Здесь живёт величайшая заклинательница всех времён» (как она это однажды сделала в детстве с их общей комнатой), но почему-то уверенность в том, что он сразу найдёт её цзинши, упорно не покидала Цзян Чэна ровно до этой секунды. Как выяснилось, зря. В голове промелькнула разумная мысль просто пойти обратно на занятия и дождаться Вэй Ин там. Но Цзян Чэн тут же устыдился своих предательских настроений. С тех пор, как их обручили, он нёс личную ответственность за Вэй Ин. А значит, было бы ужасно неправильно всё бросить и потом просто смотреть на то, как её наказывают, хотя он мог бы это предотвратить. Пытаясь подбодрить себя мыслями о том, что он лично заставит её не меньше сотни раз переписывать правила Ланей, он начал осторожно заглядывать в окна ближайших домиков. К счастью, большинство цзинши оказались пусты. Видимо, как примерные адепты, все их обитательницы уже отправились на занятия. Но тут в одном из окон он увидел чьи-то голые плечи и поспешно отпрянул от столь неприличной картины. Стыд затопил его до кончиков ушей. Внезапно ему подумалось, что застань его кто за этим занятием, от клейма извращенца ему потом уже не отделаться. Словно в ответ на его мысли где-то совсем рядом раздались тихие шаги. Сердце Цзян Чэна на мгновение сбилось с ритма и тут же заново застучало в каком-то сумасшедшем темпе. Стремительно развернувшись, он бросился в противоположную сторону. Не разбирая дороги, Цзян Чэн нёсся вперёд, и в голове, как насмешка, звучали его собственные слова: «адепты нашего клана хорошо выучены и поэтому не получают наказаний». Наивные мечты. Одна идеальная тропинка сменяла другую, окончательно путая Цзян Чэна своей одинаковостью. К счастью, никакой погони слышно не было, поэтому Цзян Чэн, загнанно дыша, всё же решился остановиться у какого-то домика. Прислонившись к стене, он прикрыл глаза ладонью, и тихо застонал от разочарования. Зря матушка ругала Вэй Ин, что та подбивает Цзян Чэна нарушать правила. Он и сам отлично с этим справляется. С другой стороны, придти сюда он решил как раз из-за Вэй Ин. Так что чисто технически, и в этот раз всё это случилось по её вине. Раздражение на Вэй Ин оказало на Цзян Чэна поразительно целебный эффект. Паника ушла, уступив место желанию поскорее выбраться отсюда и наказать негодяйку. По всей строгости его личного закона. Аккуратно пробираясь обратно, Цзян Чэн уже представлял, как потребует что-то такое, что точно вгонит Вэй Ин в краску. Правда, пока от этих фантазий приходилось краснеть только ему самому. А что, если попросить её… — Что вы здесь делаете, молодой господин Цзян? Крепкая рука опустилась на его плечо и больно сжала, как бы намекая на то, что сопротивление бесполезно. С нарастающим ужасом Цзян Чэн обернулся посмотреть на говорившего. За ним, неодобрительно хмурясь, стоял сам Лань Цижэнь. Не дождавшись ответа, он строго бросил: — Следуйте за мной. В который раз Цзян Чэн с тоской подумал о том, что как хорошо, что он не успел отправить тот несчастный отчёт. Успокаивало только то, что хоть из женской половины он всё-таки выбрался и клеймо извращенца ему (пока) не грозит. *** Вэй Ин чувствовала себя весьма довольной жизнью. Да, пусть она оказалась неправа, и тот очень красивый адепт из Ланей её вчера узнал и даже сдал своим наставникам, наказание в виде переписывания правил было довольно лёгким. И даже не таким скучным, каким могло бы быть, если бы она сидела одна. Ещё одним нарушителем оказался наследник клана Не — Вэй Ин его немедленно зауважала («нормальный парень, тоже не соблюдает правила!») и захотела с ним подружиться. Под строгим надзором приставленного бдеть за ними учителя это было не просто. Но иногда перемигиваться их не могли остановить и все три тысячи правил вместе взятые. Ловко свернув из только что созданного рисунка самолётик, она послала его прямиком в наследника клана Не. Тот проворно перехватил послание и, развернув его, довольно разулыбался, глядя на карикатурный портрет учителя Лань. — Кхм, кхм. Тут же напомнил он о себе, неодобрительно глядя на парочку нарушителей. Те тут же потупили глазки в притворном покорстве. — Немедленно отдайте мне… Попытка изъятия рисунка оказалась прервана внезапно открывшейся дверью. — Возмутительно! Что творится в ордене Юньмэн Цзян, если за это утро уже второй их ученик будет отбывать наказание! Под удивленные взгляды в комнату зашли разгневанный Лань Цижэнь и очень сконфуженный Цзян Чэн. — Вместо того, чтобы посещать занятия и впитывать мудрость предков, они позволяют себе бесцельно гулять по ордену! Праздность — один из самых коварных грехов, которым подвергается юное поколение. Сегодня они пропускают уроки, потому что не считают их чем-то важным. А завтра они становятся бездарными главами своих орденов и пускают всё по миру! Эта жаркая речь, полная пафосный напыщенности, заставила Вэй Ин больно прикусить губу, чтобы только не рассмеяться от такой нелепости. В свои пятнадцать она верила, что точно знает, как правильно жить, а местные наставления находила по большей части бессмысленнымы. Но стоило ей посмотреть на Цзян Чэна, как Вэй Ин вмиг расхотелось веселиться. Тот выглядел искренне подавленным и расстроенным. «Какой он у меня всё-таки дурак, из-за таких глупостей расстроился,» — промелькнуло у неё в голове. Вэй Ин тут же решила, что просто обязана поднять Цзян Чэну настроение. Потом. А если подвернётся возможность, то и прямо сейчас. — К концу дня я жду от вас десять раз переписанную первую тысячу правил. После этого вы подойдите ко мне и я лично побеседую с вами о том, как должен вести себя наследник великого ордена. Вынеся свой вердикт, Лань Цижень величественно развернулся и ушёл, оставив всё ещё потеряно выглядящего Цзян Чэна в библиотеке. — Возьмите письменные принадлежности в углу комнаты и садитесь за стол. — Тут же поторопил его учитель Лань. И пока Цзян Чэн ходил туда-сюда за чернилами и дополнительными листами бумаги, у Вэй Ин уже возник план по экстренному улучшению его настроения. В конце концов, одним нарушенным правилом больше или меньше — ей-то уж точно всё равно.