---------
***
Зуко стоял преклонив колено на холодной плитке арены. Такой же холодный ветерок дул ему в спину, тогда как жар с кострищ, расположенных в каждом углу арены, шёл к нему спереди. Принц глянул на своего секунданта, служившего при королевской арене. Он стоял на ступеньках, подходящих к арене. В церемориальных доспехах, с расшитой золотом красной кирассой, объемными, заостренными наплечниками и свисающей вниз тканью, образовывающей подол с изображенным гербом страны огня на ней — три языка чёрного пламени на красном поле. Секундант сурово глядел на юношу, сложа руки за спиной. Прозвучал гонг, и гул толпы с трибун только усилился. Это заставило Зуко скользнуть взглядом по ним, когда он встал и развернулся к противнику скинув с себя накидку. Он приметил большое количество знатных господ, присутствовавших на арене, и королевских гвардейцев, особо выдяющихся своими броскими доспехами, их было огромное количество. Принц напряг мышцы готовясь встретится с огнём противника. Хоть он и не побоялся старого генерала, у которого физической силы было явно меньше чем у молодого соперника, юноша понимал что старик, вероятно, опытный покоритель. Зуко хотел победить в этой дуэли. Чтобы показать отцу что он может, чтобы доказать, что он в состоянии компенсировать свои скудные умения в покорении смекалкой и силой, чтобы показать, что он стал мужчиной, отстаюващим свою честь и не боящимся отвечать за свои поступки. Но, что самое главное, Зуко хотел победить, потому что он знал, что он прав. Принц вгляделся в силуэт противника. Высокий, большой, с заколкой полностью повторяющей герб страны огня, виднеющейся над головой у этого, как ему показалось на арене, гиганта. Это был явно не тот худощавый старик, против которого он выступил на военном совете. Закатное солнце светило Озаю в спину, поэтому его лицо было в тени и издалека разобрать его было трудно, но спутать его нельзя было ни с кем. Зуко с ужасом осознал, что против него на дуэли выступал его собственный отец. Колени сами покосились, предолевая недоумение и страх, волнами накатывающие на принца, он взмолился о пощаде. Он не чувствовал взглядов зрителей, которые сейчас притихли, не замечал ничего вокруг, только Хозяина Огня, возвышавшегося над своим отпрыском. Зуко видел огромное множество дуэлей, и никогда бы не подумал, что Агни Кай — «встреча с огнём» — может повергнуть его в такой непреодолимый ужас. — Прости, отец! Меня заботили только интересы Страны Огня, я-я… я сожалею, прости меня, пожалуйста! — он опирался ладонями о холодный пол арены, слыша как Озай с каждым шагом всё сильнее и сильнее приближается к нему. На лице Зуко выступил пот, он поднял глаза на отца. Глаза полные вины и сожаления, глаза, кричащие об искреннем раскаянии. — Встань и сражайся, принц Зуко! — властный голос Озая раскатистым громом пронёсся по залу арены, заставив Зуко вздрогнуть. По его щекам побежали слёзы. — Нет, я вас глубоко уважаю, я ваш верный сын!.. — Ты будешь сражатся за свою честь, — Озай был глух к мольбам собственного сына. — Я не буду с вами дратся. — Зуко сильнее опустился к земле, почти прижимаясь мокрым от пота лбом к холодному полу. — Ты научишься уважению, для тебя не найдется учителя лучше, чем страдание. В следующую секунду Зуко почувствовал, что сильная рука отца вцепилась в его волосы, заплетенные в конский хвост, дёрнулась вверх силой заставляя Зуко, всё еще стоящего на коленях, выпрямить спину, заставляя его зашипеть от боли. Принц сдержался от того, чтобы не заскулить, чтобы не опозорить себя еще сильнее. Он уставился на отца, на его лицо. Доля секунды чтобы разглядеть его хмурое лицо. Хмурое, но до боли безразличное. Затем Зуко Зажмурился, ведь к его лицу прижалась отцовская рука, объятая жарким пламенем. Принц закричал, и половина зрителей, с ужасом смотрящих за этой «дуэлью», вздрогнуло. Он дёрнулся вверх, попытался вырватся, оттолкнуть отца, но рука держащая его за волосы теперь прижалась к затылку, зажимая его голову, он был не в силах замолчать, не мог себя заставить, хотя очень хотел. Не мог ничего сделать, хотя очень хотел сделать хоть что-то. Всё, что ему оставалось — подчинится резкой, жгучей боли, которая заставляла его рвать глотку, пока он тщетно пытался убрать руку Озая от своего лица, обжигая ладони. Кожа на лице горела доставляя ему настолько сильную, невыносимую боль, которую Зуко еще не испытывал. Он сорвал голос к тому моменту, как Озай отпустил его. Принц без сил упал, всё еще стоная от боли, пытаясь что-то сказать, в панике оглядываясь вокруг — на трибуны, на удаляющийся силуэт отца, на свом обоженные руки, прижатые к полу. Свежий ожог сочился влагой, стекавшей вниз по его щеке, пузырился наполняя слизью только образовавшиеся волдыри. Некоторые из них лопнули, пока Зуко бил себя по голове там, где волосы всё еще горели. Он чувствовал тошнотворный запах своей чудовищно обгоревшей кожи, почувствовал вкус слизи, стекшей с волдырей, и не смог сдержатся. Его вырвало прямо на арене, и он завопил с удовоенной силой, окончательно срывая голос, коснулся ожога сам не зная, зачем, скрючился от боли лёжа рядом с лужей рвоты, размазывая кровь по полу, пытаясь надёжно оперется руками на него, чтобы встать. Он не запомнил, что Озай говорил после этого, не запомнил как лекари увели его с арены, но он запомнил то что ему пришлось пережить. На всю оставшуюся жизнь.***
Мэй пришлось уехать, несмотря на то, что она переживала по поводу Агни Кая не меньше Тай Ли, оттянуть отъезд у неё не получилось. Сама Тай Ли же в ожидании трюкачила на одной из терасс в трапезной дворца. От самого Зуко она услышала, что биться тот будет с каким-то старым генералом. Ей было не по душе смотреть на такое представление, но в последний момент она всё же задумалась, не стоило ли ей пойти на арену. По крайней мере, ей не пришлось бы торчать в одиночестве, пока все смотрят на то, как дряхлому старику навешивают люлей на арене. Она прижалась спиной к стене чтобы передохнуть от ходьбы на руках, оглядывая трапезную в перевёрнутом виде. Её родители тоже приехали на Агни Кай, и сейчас она ожидала, когда они явятся к ней, чтобы расспросить, как всё прошло. Любопытство не давало ей покоя. Она встала на ноги заслышав шаги в коридоре. Тай Ли насторожило то, какой топот слышался из-за дверей. Они распазнулись, и комнату наполнил громкий голос её матери, ворвавшейся в зал. За ней спокойно зашел отец, опустивший взгляд вниз. Возмущению и ужасу грузной женщины не было предела. — Так поступить с бедным мальчиком, он же еще совсем ребенок! Это ведь его собственный сын! Какой позор, какой ужас! Ужас! О, духи… — женщина прошлась к тумбе у входа, на которой стоял графин с вином. Налила его в первый попавшийся кубок, пока муж высунулся в коридор, оглядываясь — мало ли, кто мог услышать его крикливую жену. Тай Ли недоумевающе смотрела на мать, опустошавшей кубок с вином. — Дорогая, прошу тебя, тише… — Ты видел, на что способно это чудовище? Это ведь его сын, его кровь. И ты мне доказываешь, что тебя он не тронет? НАС он не тронет?! У тебя семеро дочерей, подумай о их безопасности, идиот! — мужчина опасливо поглядывал на двери пытаясь прислушатся к звукам за пределами комнаты, попытки, разумеется, были тщетные, ведь голос жены был громче всего что их сейчас окружало. Тай Ли растерянно смотрела на мать, шагнув ближе. — Что случилось? Что произошло с Зуко? Пара переглянулась, женщина тяжело вздохнула наливая себе еще вина, беря себя в руки. — Принц выступил на дуэли против его величества, он… Тай Ли! Стой! Куда ты собралась?! Гимнастка метнулась к выходу, как только это услышала. Выбежав в коридор, она направилась в сторону королевских палат. Она не знала, где находится лазарет во дворце. Она там бывала пару раз, но уже давным давно позабыла его расположение. Зуко, конечно, стоило искать там, но по этой причине она сразу ринулась к палатам. В коридорах, по обыкновению, дежурили гвардейцы. Пары из них регулярно совершали обхож коридоров, а затем сменяли караульных, дежуривших у ключевых проходов и дверей. Обычно они всегда тщательно охраняли все входы в палаты, но в само жилое крыло где распологались покои членов королевской семьи не заходили без необходимости. Но сейчас четверо гвардейцев дежурило на подходе к дверям в покои принца. Подбегая ко входу в крыло, она замедлилась отдышиваясь, оглядела гвардейцев не скрывая своего озабоченного вида. — Его высочество у себя? — отдышиваясь, Тай Ли переминалась с ноги на ногу, нетерпеливо заглядвая за плечи гвардейцев, которые перекрыли выход. Обычно её никогда не задерживали здесь. — К его высочеству сейчас нельзя пройти, госпожа Тай Ли. Она увидела, как несколько лекарей спешно направились в сторону покоев Зуко за спинами гвардейцев, услышала звук открывшейся двери и вопль, явно принадлежавший Зуко. Она отошла на пару шагов пристально смотря на двух гвардейцев, быстро смекнувших какие у неё были намерения. Она разбежалась, солдаты рефлекторно прижались друг к другу полностью перекрыв проход и широко расставив ноги для устойчивости, но Тай Ли проскользила по полу между ног у гвардейца что стоял справа, мигом вскочила на ноги и не останавливаясь помчалась к покоям Зуко. Она прибрижалась к четырем солдатам, стояшим в боевых стойках перед входом. Никто из них не собирался применять силу против Тай Ли, но впускать её тоже никто не хотел. Она ушла в бок, к колонне стоящей на углу, оттолкнулась от неё ногой перемахнув через мужчин, что было не легко симпровизировать на ходу, они все были очень высокими. Девушка врезалась плечом в приоткрытую дверь, с грохотом распахнув её, но никого не отвлекла этим, лекари продолжали свое дело. Она с ужасом уставилась на ожог отпечатанный прямо на лице у Зуко. Около его ног, перед креслом в которое его усадили, лежало пару разбитых склянок с обезбаливающей настойкой, которую он, видимо, ни в какую не принимал, поэтому всё еще мычал, стонал, и скулил от невыносимой боли. Рядом, у ног одного из лекаря, лежали белые щёлковые полотенца, которыми вытирали кровь, сейчас на них были бардовые пятна. Гвардеец собирался вывести её, но другой, абсолютно так же выглядищий, положил ему руку на плечо покачав головой в шлеме. Дверь за спиной у Тай Ли тихо закрылась, а она сама смотрела на изувеченного принца. На шее у него уже успели отпечататся синяки от пальцев отца, видимо в какой-то момент он схватил его за горло. Успела увидеть уже обработанный ожог покрытый волдырями, глаз, потерявший зрение после получения увечья, перед тем как один из лекарей закрыл ей обзор когда начал накладывать бинты. Она всё еще видела его здоровый глаз, красный и налитый слезами, уставившийся на неё. Она не знала, что ей нужно сделать в такой ситуации, просто стояла как вкопанная у дверей, пока лекари обматывали бинтами его ожоги на руках и лице.