Стальная грусть

Боже, она когда-нибудь заткнется? Камигаума даже сквозь наушники слышит громкое перешептывание соседки по больничной палате с ее подружкой на другом конце линии. Несмотря на жесткое замечание со стороны Эйко по поводу разговоров после отбоя, девушка на смежной койке не прекратила общение, а лишь перешла на раздражительный шепот. Камигауму, которая всеми силами старалась уснуть на новом месте, эта мелочь начала выводить из себя. Даже спокойная и убаюкивающая музыкальная композиция не способствовала тому, чтобы девушка поскорее отправилась в царство Морфея. Она сняла и отложила наушники на прикроватную тумбочку, стряхивая с себя тонкую больничную простыню. По коже пошли мурашки от чуть прохладного воздуха, который проникал через узкую щель в приоткрытом окне. На удивление, в Хосу сегодня было на порядок холоднее, чем в остальном Токио, и это никак не вязалось с почти летними майскими деньками, когда на улице воздух уже мог прогреться выше двадцати градусов. – А-а-а… ты куда? – уже в полный голос спросила соседка, даже прервав телефонный разговор. – Подальше от змеючих обсуждений. Лицо соседки в полутьме запунцовело, и она пригрозилась, что расскажет постовой медсестре о том, как Эйко нарушает режим. – Кристально пофиг, – флегматично ответила ей Камигаума и тихонько выскользнула из палаты, предварительно оценив обстановку в коридоре. На посту, как она и предполагала, никого не оказалось. Несмотря на строгое соблюдение обязанностей, медработники все же были обычными людьми, которым хотелось лишнюю свободную минутку потратить с пользой - на сон. Мало ли какая беспокойная ночь окажется сегодня, а силы нужно накопить также и на день грядущий. Поэтому Эйко, даже не скрываясь, спокойно прошла по пустующему коридору, проходя мимо знакомой палаты, в которой наверняка уже спали парни с класса 1-А. Она завернула за угол и направилась к лифту. По правде, у Камигаумы не было сейчас особой цели пойти в какое-то определенное место, ей просто надоело находиться в палате с раздражающей соседкой, вся жизнь которой крутилась исключительно в телефоне. Заснуть Эйко все равно не удалось, а множество мыслей, которые весь день крутятся у нее в голове, не способствуют здоровому сну. Поэтому девушка решила просто побродить по зданию, куда глаза глядят. Так она доехала до последнего этажа, на котором должен был быть выход на крышу здания. Особо не надеясь на удачу, девушка дернула ручку двери, которая открывалась исключительно магнитным замком, который при себе носили медработники. Но когда та с небольшим усилием поддалась, Камигаума все же не удивилась - вероятно, сюда часто выходят незаметно покурить как сами сотрудники, так и больные, поэтому доложить начальству о сломанном замке никому не выгодно. В таких мелочах проявлялись халатность и простой человеческий эгоизм. Камигаума поджала губы и вышла на открытую площадку - ей не понравилось, что она внезапно стала осуждать окружающих за нарушение правил, будучи сама не самым добропорядочным гражданином. Это, наверное, Иида-кун заразил. Эйко вздохнула. Казалось, за единственный день в больнице произошло не так много событий, как за предшествующую ночь, но по-настоящему осмысливать произошедшее она начала только сейчас. Девушка вытащила из кармана больничной пижамы телефон и вновь пересмотрела сообщения. Первым было от дедушки, который еще с утра скинул ей новостной пост о произошедшем в Хосу. “Как хорошо, что ты все-таки сейчас в академии! Написали, что тут были несколько учеников из геройского класса. А ты расстраивалась, что тебе не предложили стажировку в агентстве…” Эйко громко и тяжело вздохнула. Ее до сих пор гложила вина за то, что ей снова пришлось врать старику. – Ты же знаешь, дедушка, какой у нас тут аврал происходит! Скоро промежуточные, да и нам нужно уже скоро сдавать готовые изделия, поэтому Хигари-сэнсей разрешил тихонечко работать по ночам, – внутренне Эйко сама удивлялась, как настолько откровенный бред и ложь она может произносить так уверенно и без запинки. Но другой более-менее адекватной причины, чтобы объяснить свое отсутствие, Эйко попросту не могла дать. – Эх, понимаю - учись, внученька! Ты такая трудяжка, у тебя обязательно получится все сдать вовремя! Жаль, что ты уже вторую ночь домой не заглядываешь, но учеба есть учеба! Я сам помню, какого приходилось в офисе закрывать отчетные кварталы… – Ладно, мне пора, а то уже скоро другой урок начнется, а учителя у нас не любят, когда мы с телефонами сидим… Камигаума сбросила вызов и устало выдохнула. Ей стало тошно от того, что она вынуждена врать старику, чтобы он лишний раз не волновался. Девушка надеялась, что дедушка никак не узнает, что его внучка сейчас в больнице в Хосу после громкого нападения и поимки того самого Пятна, которого сейчас обсуждают все новостные каналы. Глава полиции не соврал - департамент уже вовсю рассказывал версию, в которой Старатель стал единственным героем, положившим конец беспределу убийцы героев. Во время завтрака интервью с героем-про вовсю крутили по телевизору, что отбило у Камигаумы весь аппетит. И не у нее одной – Тодороки-младший также холодно буравил взглядом экран. – Вот так все и происходит. Чужие заслуги часто присваиваются более успешными и знаменитыми у публики, – буркнула девушка, ковыряясь в миске с зеленью и бобами. Сидевшие рядом Мидория и Иида молча жевали остатки завтрака. Тенья в очередной раз обронил пластмассовую ложку из перебинтованной руки и потянулся за следующей из той горсти, которую ему принес сопереживающий Изуку. Спорить с девушкой никто не стал, потому что каждый понимал, насколько это было вынужденное решение, хотя у всех остался неприятный осадок на душе. Весь день и вечер Эйко изнывала от скуки и бродила по коридорам больницы. В собственной палате находиться не хотелось - недавно к ней подселили соседку, крайне надоедливую девушку, которая тут же начала навязываться к Эйко в подружки. В палате парней ей тоже особо делать было нечего, да и не за чем - она итак уже сбежала на моменте обсуждения стажировок у разных наставников. Все эти восторженные впечатления Мидории, сдержанные ответы Тодороки и дотошные до скукоты события Ииды вызывали у нее раздражение. И зависть. Однако вечером девушка, сама от себя не ожидая, вновь заглянула к парням. В руках она держала картонную коробку с яркими цветными карточками. – Ого, это же… – воскликнул Мидория, узнавая настольную игру в руках девушки. – Тут от трех и больше человек, так что мне потребуются добровольцы, – проговорила Эйко, опуская взгляд. Раньше это была ее любимая игра, в которую она с удовольствием играла с подругами. Однако о тех временах девушка теперь вспоминать не любила, но, заприметив знакомую коробку в комнате ожидания, Камигаума поддалась внезапному порыву и без спроса одолжила на пару часиков. Иида и Тодороки переглянулись, удивленные таким предложением. Изуку уже был знаком с настолкой, поэтому сразу вызвался объяснить правила игры. Они все вместе разложили карточки, картонное поле и другие необходимые вещи. Таким образом ребята скоротали несколько часов, увлеченные игровым процессом. Даже в игровой форме, за каждым из учеников была замечена излюбленная тактика: Иида строго следовал правилам игры, даже порой в ущерб себе; Тодороки сразу занимал лидирующее положение и долго держал позиции; Мидория старался найти обходные пути и новые необычные решения; Камигаума, зная некоторые особенности игры, часто прибегала к уловкам и в самые неожиданные моменты оказывалась в выигрыше. Ребята настолько втянулись в игровой процесс, что внезапное откровение Теньи оставило их в смятении. – Как, ты уже уезжаешь? Разве врачи с такими травмами уже тебя отпускают? – Мидория обеспокоенно указал на перебинтованные руки друга. – Они ничего не могут поделать с моим решением. Буду восстанавливаться дома, – четко и уверенно заявил Тенья, – Не переживай, Мидория-кун, я знаю, это не самое логичный и правильный поступок, но я так себя буду чувствовать лучше. Попрощавшись с ребятами, Иида подхватил заранее собранную сумку со своим костюмом и вышел. Эйко была расстроена, но не уходом парня, а тем, что теперь они вряд ли продолжат игру, тем более уже приближалось время отбоя. Девушка до сих пор не понимала мотив Ииды-куна, но ее это не сильно трогало. У каждого свои тараканы в голове. Она резко обернулась на едва слышимый шорох открывающейся двери. В голове тут же зашевелился мысленный рой всевозможных путей отступления, но быстро сбежать у девушки не вышло - нежданный ночной гость смог вытолкнуть тяжелую дверь, несмотря на то, что опирался на костыли. Неужели тоже не спится? Мидория виновато улыбнулся, понимая, что намеренно нарушил чужое уединение и ловко доковылял до места, где стояла Эйко. – Эм, да вот тут уснуть не мог, – начал оправдываться Изуку, но Эйко его перебила. – И поэтому нашел самое “доступное” место прямиком по моим следам, – с подозрением заметила девушка. - Нарочно не придумаешь. Мидория смущенно почесал макушку, замявшись с ответом. – Прости, я специально пошел за тобой. – Хочешь о чем-то поговорить или так продолжишь мямлить оправдания? – Камигаума сама не ожидала, что у нее выйдет так резко высказаться, поэтому стушевалась и продолжила уже более располагающе, – Ладно, колись, что там у тебя? – Я все еще думал над нашим нынешним положением и о том разговоре с полковником полиции Хосу. Ты вправду собираешься рассказать о случившемся? Эйко отвернулась и посмотрела в ночную даль спящего города, которую едва подсвечивали редкие блики уличных фонарей и свет из единичных окон жилых низких домов. – Сама еще не уверена, – после недолгой паузы призналась она, – но раз я свободна в своем выборе, так могу как угодно поступить: если захочу, то хоть завтра журналистам все выложу, как есть. И чем больше я вижу по новостям эту напыщенную морду Старателя, тем сильнее хочется это сделать. – Но все же… пообещай, что не сделаешь. Камигаума удивленно вскинула бровь на такую просьбу. – Я никому не даю обещания, Мидория-кун. С чего вдруг мне сделать сейчас исключение? Тем более тебе. – Тем более мне? Почему ты так строга ко мне? – парень настолько искренне изумился, что случайно повысил голос, отчего его эхо разнеслось по крыше. Он зажал рот одной рукой и перешел на шепот, – То есть я имел в виду… – Все правильно сразу сказал. Прекрати оправдываться. Просто… ты настолько зациклен на помощи другим, что даже не замечаешь, как твое излишнее внимание раздражает. Не все хотят, чтобы им помогали со стороны. Даже если им, на твой взгляд, эта помощь необходима. – Также говорил и Каччан, – тихо пробормотал Изуку и спохватился, когда Эйко вопросительно глянула на него, – Это я так называю Бакуго еще с того времени, когда мы в детстве дружили. Ну и сейчас тоже. – Нет, сейчас вы соперники. И как ты можешь продолжать называть человека другом, который тебя с говном мешает? – риторический вопрос повис в воздухе, и Эйко скривила губы, вспоминая поведение взрывного одноклассника Изуку как на спортивном фестивале, так на геройской тренировке, – И все же. Не лезь ко мне со своим пониманием, – вздохнув, девушка опять внутренне отругала себя за резкое поведение, смягчая конец фразы, – Пожалуйста. Глаза Изуку блуждали по полу. Все это время он не поддерживал зрительный контакт с Камигаумой, словно боясь сказать лишнего. Девушка отлично знала, как выглядело затравленное поведение, и хоть она догадывалась о причинах, но все же неосознанно раздражалась. – Запомни, что в жизни ты не будешь всем мил. Найдется много людей, которые будут пытаться сделать тебе больно: да даже за примером далеко ходить не надо. Ты пытаешься стать героем без страха и упрека, как Всемогущий - любимца публики и детей. Но чем больше у него поклонников, тем больше и врагов. Поэтому тебе стоит научиться осознавать то, что не все в жизни можно понять и принять. Иначе ты будешь пытаться перевоспитать даже самых худших - а это абсолютно бесполезное занятие. Таких уже не спасти, как бы ты не пытался. Потому что они сами не хотят этого спасения. Они абсолютно конченные люди - совсем как этот Штейн. Мидория впервые поднял на девушку глаза, и в его изумрудных радужках читалась твердая решимость, несмотря на доводы сокурсницы. – Но я все же попытаюсь, – тихо и отчетливо произнес он. – Бестолочь, ты вообще меня слушал? – Камигаума начала не на шутку сердиться, – Продолжишь и останешься только с горьким разочарованием в людях! Уж я-то знаю, о чем говорю! Камигаума резко замолчала, осознав, что сболтнула лишнее. Ей настолько сильно понесло, что ненароком она все же поделилась своими переживаниями. – Была такой же, как ты, дурехой, – едва слышно подытожила Эйко, в прямом смысле уходя от разговора и даже не оборачиваясь на возглас переживающего Мидории. Достаточно с нее откровений на сегодня.

***

На следующее утро, так толком и не выспавшись, сердитая и недовольная Камигаума стала еще злее после нескольких новостей: первая была о том, что ее дубинки все же изъяли в полицейский участок, поэтому теперь ей не светит их забрать ни под каким предлогом; вторая - она опоздала на нужный ей обратный рейс в Мусутафу и теперь пропустит первые учебные часы в академии. Эйко еще ночью решила, что делать в больнице ей больше нечего, поэтому с первыми же лучами уедет из Токио. Однако она не учла несколько факторов, из-за которых ее просто так отпустить без выписки не могли. Первым делом по выходу из больницы девушка выкинула в ближайшую мусорку распечатанный эпикриз. Камигаума даже не попрощалась с оставшимися в больнице Тодороки и Мидорией и сразу отправилась на станцию дожидаться следующего междугороднего рейса. Путь обратно оказался еще длиннее, чем ранее проделанный. То ли из-за тяжелого утра, то ли из-за недосыпа, или из-за всего одновременно девушка постоянно клевала носом и тут же просыпалась, как только ее голова падала на грудь. Отчего в момент, когда она вновь оказалась в родном городе, Эйко кипела от злости. Даже стаканчик кофе из привокзального кафе не сделал ее утро лучше. Единственным, что хоть немного поуспокоило расшатанные нервишки Камигаумы, оказался почти пустой автобус, на котором она доехала до остановки перед академией. Учебная пара, которую она пропустила, еще не закончилась, поэтому девушка решила сразу пойти в мастерскую. Ну и правда, заявляться за пятнадцать минут до окончания лекции в аудиторию к Полночи она посчитала полным безрассудством. Эйко в конце концов не особо огорчилась пропуском, ведь для нее лекции Немури Каямы были крайне скучными и бесполезными. Девушка приложила электронный пропуск к двери и вошла в пустующую мастерскую. Не успела она разложиться за столом, как из примыкающего кабинета выскочил Погрузчик, удивленный столь раннему визиту кого-то из учеников. – А, Камигаума, это ты… слушай, пройди-ка сюда на… кхм, разговор. Да что еще? Я что, похожа на человека, которому нравится разговаривать? Однако Эйко по интонации куратора поняла, что на беседу тет-а-тет он вызвал не просто от нечего делать. Казалось, он уже был в курсе случившегося накануне. Что вправду случилось в злополучном Хосу. Камигаума не знала, что оказывается все это время у преподавателя был свой личный кабинет, ведь Хигари Маиджима постоянно находился в пределах мастерской и редко ее покидал. Про кабинет, конечно, было громко сказано - скорее, этот закуток походил на инвентарную комнату с небольшим столом, который быстро оказался захламлен разными бумагами, папками, лотками под еще большие стопки бумаг вперемешку с инструментами, проводами и всевозможной мелочью, которую выбросить у Хигари-сэнсея не поднималась рука. Так как единственный в этом месте стул также был завален вещами, Погрузчик поскреб рукой по каркасной маске, которую он редко снимал, и вытащил из-под завалов небольшую табуретку, предлагая Эйко присесть. Девушка молча отказалась от такого предложения: она подумала, что ей будет крайне неловко смотреть на щупловатого преподавателя снизу-вверх словно маленький ребенок. – Кхем, тебя уже несколько дней не было в академии. Но мне сообщили, что ты и другие ученики с геройского факультета попали в передрягу. Рад видеть, что ты особо не пострадала. Маиджима развел ладони, пытаясь говорить как можно ободряюще, но после молчания ученицы скромно и неуклюже спрятал руки за спину. – За отсутствие не переживай - отрабатывать прогулы тебе не придется. С остальными преподавателями я уже поговорил. Однако… есть еще один момент. Ты ведь помнишь, что скоро будет экзаменационная неделя, а следом у нашего факультета назначена аттестация по работе, выполненной за весь семестр. Я уже напоминал тебе об этом, поэтому хочу узнать, какой проект ты будешь представлять. Эйко вновь молчала, лишь еще больше нахмурившись. Какой смысл нагнетать панику, если до экзаменов еще целый месяц, а по поводу промежуточных смысла переживать нет. Тем более, они уже поднимали тему с семестровой работой, однако в прошлый раз Хигари-сэнсей предупредил ученицу, что джетпак не войдет в зачет, и ей нужны новые идеи. Камигаума могла бы продемонстрировать жилет, который она переделала по заказу Тодороки, но это тоже не подходило под условия - изделие все же не было целиком и полностью сконструировано лично ей. – У меня… нет идей, – с болью призналась девушка. – Не переживай. Я ведь понимаю, что тебе не до этого было все это время. Однако я хочу помочь тебе. Определиться, – спокойно и как можно располагающе ответил Погрузчик. – Вчера твоя подруга Хатсумэ подкинула мне одну интересную мысль. Да не нужны мне подачки от Мэй! Однако через силу Эйко усмирила свое внутреннее негодование и постаралась выслушать идею, которую ей обозначил куратор. После разъяснений Камигаума засомневалась в возможности для реализации конструкции, но Погрузчик заверил, что она может рассчитывать на его помощь и что он точно знает, как в теории будет работать гаджет. Как только прозвенел звонок, девушка вышла из кабинета-подсобки, погруженная в навалившиеся на нее мысли. Она едва заметила, как в мастерской стали появляться первые ученики. Взяв в руки карандаш, она стала набрасывать первые грубые эскизы. Однако в ее голове до сих пор не укладывалась концепция, которую ей хотел донести учитель. Эйко отвлеклась от наброска, внезапно вспоминая последние, как бы невзначай, брошенные слова сэнсея: – Но в конечном итоге ты сама должна решить, кем ты себя видишь: героем или изобретателем. И что бы ты не выбрала, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь… Она начала разглядывать собравшихся инженеров, каждый из которых был занят собственным проектом. И впервые девушка поймала себя на мысли: прошло уже почти два месяца с поступления, а она так и ни с кем из своих одногруппников по-настоящему не общалась, кроме прилипшей к ней с первого дня Хатсуме. Да и то, их общение часто было односторонним и всегда исходившим исключительно от самой Мэй. Которую сама Эйко даже не считала приятельницей. Девушке стало немного стыдно за то, как она в последнее время относилась к Хатсумэ, хоть та, возможно, была далека от подобных тонкостей общения с присущим ей исключительно рациональным подходом. Эйко с грустью призналась себе, что по-настоящему завидует таланту ее одногруппницы. И ее самоотдаче. Если бы Эйко в самом деле была наравне с ней, то сейчас не испытывала жгучее чувство стыда за свое положение. Может, она и вправду не так хороша в инженерии, как думала? Эти постоянные мучения в поисках новой идеи, и даже теперь, когда ей на блюдечке преподнесли неплохую затею, Камигаума все равно с трудом понимает, как ей реализовать задумку. Та же Мэй на ее месте наверняка бы наклепала кучу вариантов и начала терроризировать окружающих ради эксперимента. Однако она никогда не окажется на месте Камигаумы. Я действительно люблю то, что делаю… впервые в жизни я занимаюсь тем, что хочу, однако… ничего не выходит. Неудача за неудачей. Неужели я настолько некомпетентна? Неужели… я сейчас опущу руки? Эйко непроизвольно сжала кулаки - ей не нравилось, что она уже долгое время рефлексирует, но поделать ничего не могла. Просить помощи девушка не привыкла, да и не хотела. Даже если ей активно предлагали эту помощь. Камигаума тряхнула головой, собираясь с мыслями. Неподалеку от ее рабочего места открылся люк, из которого выползла коробка, нагруженная деталями и расходниками. А через некоторое время в мастерскую забежала раскрасневшаяся Хатсумэ, в руках у которой было столько же материалов, сколько в самой коробке. Заметив Камигауму, Мэй на всю мастерскую поприветствовала одногруппницу своим громогласным восклицанием. Эйко ухмыльнулась и посоветовала девушке смотреть под ноги. Пока Хатсумэ вываливала на свой рабочий стол “награбленное”, Эйко решила подойти к ней поближе и поинтересоваться, зачем ей столько материалов. – Ты не знаешь, но моего бэйби-робота пришлось утилизировать - подумаешь, что он всего лишь начал кидаться разными предметами по всему кабинету без моей команды. Но сэнсей сказал, что тот вышел из строя. Было обидно, но он и вправду что-то перестал меня слушать… Эйко живо представила себе картину, как робот Мэй начал громить мастерскую не хуже самой создательницы. Какие изобретатели, такие и изобретения.. – И ты теперь решила создать новую версию? – поинтересовалась Эйко. – А-а, нет, с ним больше возиться не хочу. Теперь мне интересно сделать дрончиков, которые бы летали за мной и записывали мои идеи! – Поздравляю, до тебя диктофон уже придумали. – Ну зачем мне эта пошлость! Это же надо на кнопки нажимать! Камигаума усмехнулась. Что ж, тут и не поспоришь. Лень - двигатель прогресса! Она неуверенно потопталась на месте, пока Хатсумэ копалась в деталях, и, повертев головой по сторонам, понизила голос до шепота: – Слушай, а у тебя бывали кризисы идей? – Чего? Не-е, такого не было. Часто только, что я забывала какую-нибудь интересную штуку, которая мне приходит на ум. Вот поэтому я сейчас и хочу решить эту проблему! – Мэй выудила из груды нужную деталь и начала осматривать ее с разных сторон. – Хотя знаешь…– Хацумэ внезапно хитро улыбнулась, а глаза заблестели будто от предвкушения. – Давай объединимся! У тебя круто получается платы собирать, а мне выдержки не хватает вот это все перепаивать между собой, да еще и прогать… Будет наш совместный проект! Эйко задумалась. Еще пару дней назад она бы явно отказалась от такого предложения, но сегодня она оказалась настроена не так критично. То ли чувство стыда, то ли разговор с сэнсэем, то ли приближающийся дэдлайн заставили девушку впервые поменять свое мнение, и теперь совместная работа, пускай даже с Хатсумэ, не казалась ей чем-то из ряда вон выходящим. Тем более, даже такая хваткая и талантливая одноклассница искренне признает свои слабые стороны и не боится показаться из-за этого слабачкой. – Ладно, но только если ты пообещаешь, не бросишь на полпути, как с предыдущим вариантом. – Оки-оки, торжественно клянусь! – Мэй задорно протянула Камигауме ладонь, которая опять оказалась чем-то перепачкана. Эйко скреплять обещание рукопожатием отказалась, заверив приятельницу на слово. – Камигаума-сан, извините, что отвлекаю. Эйко озадачено развернулась на тонкий голос, который позвал ее где-то из-за спины. Перед ней стояла, скромно улыбаясь и поправляя одной рукой свою массивную шляпу, Хенко Хироми с дизайнерского направления. Другой рукой она придерживала желтую папку, из которой торчали уголки листов. – Я несколько дней не могла найти тебя в академии, и даже сегодня на паре Каямы-сэнсея огорчилась, что не получится пересечься. Но я так рада, что мы наконец-то встретились! Как и договаривались, я подготовила эскизы костюма. – О-о-о, так ты вовсю готовишься стать героем, Камигаума-тян! Меня зовут Хатсумэ Мэй, давай познакомлю тебя с моими изобретениями! – Хатсумэ влезла в разговор, заинтересовавшись новым лицом в пределах этой мастерской. Хенко дружелюбно представилась изобретательнице, но Камигаума быстро обрубила обмен любезностями и предложила дизайнерке переместиться за ее рабочий стол. За ними также увязалась Хатсумэ, заинтригованная работой однокурсницы. Как только Камигаума разложила на столе все эскизы, Мэй захотелось изучить изложенные на бумаге варианты не только глазами, но и руками, за что пару раз получила по пальцам от Эйко. – Ну ты и грубиянка, Камигаума-тян! Эй, Хенко-тян, дай посмотреть твою шляпу, в ней есть какие-нибудь интересные примочки? Нет? А хочешь сделаю? Мне тут одна идея пришла… Пока Мэй мастерски окучивала растерявшуюся от такого внимания Хироми, Эйко внимательно изучала варианты, и чем больше она смотрела, тем больше хмурилась. Это… совсем не то, что нужно… То обтягивающее, то открытое, то пестрое, то с юбкой или шортами, а это вообще латекс.. или кожа… да без разницы! Все не то… Она меня вообще слушала? Девушка нашла более-менее подходящую под ее запросы альтернативу на последних набросках, понимая, что ей есть о чем поговорить с дизайнеркой. Она окликнула Хироми, которая с опаской держала одного из “малышей” Мэй. Камигаума ткнула на последний вариант и судя по вмиг раздосадованному лицу Хэнко, это была ее не самая оригинальная и креативная идея, над которой она долго не размышляла. – Оно… совсем простое. Может, рассмотришь третий или девятый рисунок? Это прям подходит под твою индивидуальность и характер. – Думаю, моя индивидуальность будет против открытого пупка и обтягивающей задницы. Хенко обиженно поджала губы, уязвленная грубым, по ее мнению, комментарием. Было ясно, что Камигаума уже отвергла все ранее представленные варианты и уговорить ее пересмотреть свое решение вряд ли выйдет. – Ладно… может чего-нибудь добавить? Дополнительных карманов, капюшона, застежек? А то он не сильно будет отличаться… от вашей рабочей формы. – На твое усмотрение, только цвет лучше другой выбрать. Что-нибудь для городской среды, не выделяющееся, можно черное, или серое, или темно-синее, да даже что-нибудь камуфляжное, – констатировала Эйко. – Только никаких ярких цветов. Хироми еще больше приуныла, понимая, что ее ограничили жесткими рамками условий. И ее, как творца, такой подход очень тяготил. Но чтобы стать успешной, ей нужно научиться следовать заданиям и прислушиваться к желаниям заказчика. — Все, как ты скажешь… я правда постараюсь не разочаровать тебя в следующий раз! — Хенко взяла себя в руки, придавая своему голосу нотки оптимизма и решительности. — Сразу видно - наш человек! — Мэй похлопала по плечу новообретенную приятельницу, оставляя на чистой серой ткани темные следы. Хироми смущенно улыбнулась, даже не обращая внимания на появившуюся грязь. Эйко наклонила голову, подмечая, что девушки быстро сумели найти общий язык.

***

Уже поздно вечером измотанная за день Камигаума наконец-то переступила порог дома, мечтая о разогретом ужине и теплой кровати. Первое ждало ее на столе, правда, не разогретое, а аккуратно сложенное в бендо. Рядом лежала записка с мелко нацарапанными иероглифами - Камигаума не раз удивлялась, как дедушка с его ужасным зрением мог писать таким маленьким почерком. “Ушел к соседке - у нее сегодня юбилей! Приготовил твое любимое. Постараюсь принести вкусняшек с праздника!” Камигаума слабо улыбнулась, а в груди как-то тяжело потянуло. Эйко поставила блюдо разогреваться в микроволновку и опустошенным взглядом наблюдала за круговым движением стеклянного подноса. Странное ощущение начало неприятно тревожить ее, и девушка задумалась, что уже второй день она ощущает себя не в своей тарелке. Она еще не смогла до конца понять и облачить это чувство в мысль, с трудом подыскивая нужные и правильные слова. Все еще погруженная в размышления, Эйко на автомате достала разогретое блюдо и уселась за стол. Да что на меня нашло? Все же ведь в порядке сейчас… Еда начала уже остывать, а девушка так и не притронулась к ней, несмотря на то, что ей очень хотелось есть. Неприятный комок подкатил к горлу. Камигаума осознала, что пару дней назад она могла больше не вернуться сюда. Не прийти в дом, где для нее оставили вкусный ужин, где ее действительно ждут, где ее принимают такой, какая она есть. Если бы убийца героев и взаправду со всей серьезностью отнесся к нелепым школьникам, пародирующих героев… никакие навыки и никакое чудо не спасло бы их. Эйко живо представила себя на том шершавом грязном асфальте, истекающую кровью, без сознания… Она встрепенулась, как почувствовала на своем плече чью-то руку. Испугавшись, она развернулась, но это оказался дедушка, который привычным движением подслеповато поправлял очки. – Внученька, все хорошо? Я тебя звал да звал, а ты все молчком, – дедушка достал откуда-то из-за пазухи еще один контейнер и поставил на стол. – Как и обещал, эклеры просто пальчики оближешь! Специально попросил отложить для… ты чего?? Эйко внезапно крепко обняла дедушку, который был чуть ниже ее ростом. Старик поначалу опешил от неожиданности, но тут же ласково погладил девушку по голове. – Спасибо тебе, дед… спасибо за все, – глухо прошептала Эйко, уткнувшись ему в плечо.