***
"Служи Императору сейчас. Потом будет поздно." - Имперская пропаганда. "Чудовища, тьмой рождённые, воспитанные скверной, покушающиеся на наши владения, есть ничто иное, как отражение нас самих! От кого они прячутся днём и лишь ночью выползают из своих богопротивных убежищ? От нас конечно! Нет больших чудовищ, чем мы сами." - Источник признан еретическим. "Я сильнее смертных. И прочнее любых крепостей. Я — идея." - Выражение приписывается Богу-Императору. Источник признан еретическим. "Император защищает." - Официальное приветствие легионов Ультрамара. Автор неизвестен. "Инквизиторий был сформирован для предупреждения заболеваний, что разрушают Империю изнутри." - Инквизитор Калеб Менге. Изречение из "Umperia Inqusitotia Kodex". "Из вражеских пушек мы будем лить колокола, дабы они песней звонкой встречали утреннее зарево. Из вражеских крепостей мы построим храмы, дабы они хронили веру в Императора." - Друз-Воитель, выражение приписывается ему после собрания верховного главнокомандования 1411 года. "Дадим Императору повод для гордости!" - основной пропагандистский слоган Империума. "До тех пор пока все не станут едины" - шестая заповедь Императора, изречение из Lex Imperialis. Стояла весна 1500-го года, почти что её середина, момент, когда зима уже уступила свои позиции, но редкие её веяния приходят ранним утром в виде заморозков. Дожди превратили имперские тракты в слякотные тропы, размыли их, сделали сложным передвижение по суровому северу. Снега сошли ещё в конце прошлого месяца, показались бутоны первоцветов, которые вот-вот должны распустится. Почки на ветках деревьев ожидали прихода Кася, пятого месяца в году, чтобы уже в нем позеленеть и выпустить широкие листья. Сын Императора, Фурион, прибыл сюда с одной конкретной миссией - выявить источник морового поветрия, охватившего эту и ещё две соседних провинции. Но по какой-то причине медлил, надолго останавливался в деревнях, которые уже выкосила чума, подставляя своих подчинённых под удар этой хвори. Так случилось и с этой небольшой деревушкой, жители которой, к приезду свиты Фуриона, уже несколько дней как были мертвы. Бог-Император упокоит их души, его воины отомстят за эти смерти. Но сейчас требовалось покинуть Старые Вросы, этого требовало время и распространяющаяся чума. Имперцы собрали почти все, что успели потерять или оставить не в том месте после пришествия агрессивных мертвецов ночью. Благодаря мастерству имперских рыцарей и личной доблести принца, их атаку удалось отбить без потерь. В нынешний момент Его Императорское Высочество занимался делом, по мнению имперской знати, не достойным его священных рук. Трупы, сваленные в кучу, явно гнили, и при чем очень активно. Но принца это мало волновало, он ковырял их палочкой, разглядывая чумные рубцы на коже, открывая рты и смотря на почерневшие языки и зубы. Вряд ли бы кто понял, зачем он это делает. Он думает скорее о том, как всех их кремировать, чем размышляет над тем, кто бы мог это сотворить. От этого безусловно интересного занятия, принца отвлекла его протеже. Высокая, крепкая, миловидной внешности и хорошего здоровья, если судить по состоянию кожи и фигуры. Досье! Труд Лафейдоттир. 62 года, скорее всего, уроженка сверхсектора Анитатик Лорд-Инквизитор Ордос Рексика, правая рука принца Фуриона. Характер ответственный, ветеран максимилиановского крестового похода, бывший кардинал Каликсиды. Не замужем. Детей нет. Конец досье. — Ваше Императорское Высочество! Нам по... — По тону инквизитора нетрудно понять что разочарование выступило первым, а затем смешалось с удивлением и сомнением. — Император защити, ваше величество, прошу вас оставьте этих несчастных. Не вам таким заниматься. — Женщина отшатывается разглядев чем занимается полубог, склонившийся над трупами. Полубогам не грозит брюшной тиф, холера, проказа, смерть от дизентерии. Их и их могучий дух хранит сам Император, защищает от земных напастей. Но не заболеет он, так могут заболеть другие, потому что переносчиком болезни это быть никак не помешает. Принц недовольно вздохнул, бросил палку в лужу и выпрямился во весь свой исполинский рост. Чавкая грязью, он зашагал к колонне фур и лошадей, водрузив одну руку на навершие меча в ножнах, а вторую себе на пояс. Складывалось ощущение, что он позирует, а не идёт. В процессе передвижения к колонне, Фурион немного замедлился и, склонившись к инквизитору, произнёс следующее: — Как наш штатгальтер, что покусился на жизнь сына Императора? — Несмотря на то, что речь идёт о измене Ультрамару и нападении на представителей власти Бога-Императора, тон принца оставался вполне дружелюбным. — И дошло ли мое послание до Царьграда? Досье! Принц Фурион 36 лет, уроженец Царьграда. Полубог, имперский полководец и государственный деятель, Лорд-Регент Ультрамара. Характер благородный, паладин в сияющих доспехах. Не женат. Согласно слухам, у него есть дочь. Конец досье. — Ваша божественность, дошло. Мы не получили прямого ответа, но согласно предположениям псайкеров, легион снаряжён и направляется сюда. — Говорит женщина, отвечая на второй вопрос, после чего возвращается к первому. — Губернатор схвачен и конвоируется сюда жандармами, скоро он предстанет перед вашим судом. Вместе с тем, Мофф Лекситон и Гранд-Мофф Канкель интересуются, требуется ли их присутствие и помощь. — Принц слушал доклад, ожидая когда сможет вставить свои несколько слов. И этот случай представился, он успел начать свою фразу, прежде чем это сделала инквизитор. — Нет-нет, нам незачем беспокоить чиновников по таким вопросам. Что-то ещё есть? — Говорит Фурион, остановившись рядом с арьергардом отряда, ведутся буквально последние приготовления перед отправлением. К принцу подводят его лошадь, такую же большую и сильную, как всадник. Даже цветом они были схожи, принц с идеально белой кожей и белая кобыла, с шелковистой гривой. Инквизитор смотрела на него сверху вниз, хотя он был незначительно выше, чем она сама, рост которой составлял почти что два метра. В Фурионе же было что-то около 220, если не больше. Все представители тиранской расы обладают исполинским ростом и достаточно тощим телосложением, в отличие от ещё больших орков, которые и высоки, и широки. Половой диморфизм у тиранов выражается скорее в цвете кожи, чем в размерах и мускулах. Щупловатый мужичок, сидящий дома с детьми, или здоровенная баба, что мастерски владеет оружием обыденное зрелище в Ультрамаре. Средний рост тиранов, как у мужчин, так и у женщин - 190-200 сантиметров или 4,5 локтей. Вес обычно равняется 85 килограммам. Труд кивает Фуриону, затем продолжив доклад. — Есть, Ваше Величество. Прискорбные вести, сир. — Тиранка замолкает, ожидая, пожелает ли августейшая особа слушать о плохом. Принц вопросительно кивает, став серьёзнее. — Слушаю. — Коротко изрекает полубожество. — Наши разведчики не нашли ничего нового, по сравнению с прошлыми днями. У нас нет информации об источниках заражения, у нас так же нет предположений и доводов, откуда могли прийти мертвецы. — Женщина немного опускает голову вниз, поправляя свою шляпу с широкими полями. Она плотнее укутывается в свой плащ, потрепанный временем и бесчисленными миссиями. Видел больше этого плаща, только личный дневник инквизитора, но и им она уже давненько не пользовалась. — Да... Глупым решением было приказывать жечь их. Надо было осмотреть для начала. Ладно, будет ещё время подумать. — Отвечает полубог и берет свою лошадь за поводья, уводят её в авангард колонны. В этот же момент, к Труд подвели уже её, гнедого 11-летнего коня. Имени своим скакунам инквизитор никогда не давала, в связи с тем, что меняла их так же часто, как и перчатки. Молодой солдат, что подвёл ей коня, постарался как можно быстрее отвернуться и отойти от неё. Женщина даже не заметила такой реакции на неё, чего уж там, это обыденность для всех инквизиторов. Их всегда не любили. Когда был обучен первый инквизитор, когда имперский Инквизиторий впервые был сформирован, уже тогда о них ходили слухи, порочащие честь и дело блюстителей порядка. Дело на благо Империума. Мало кто способен так просто переступить через себя, подписать приказ о сожжении деревни, лишь по тому поводу, что её жители превратились в фанатичную секту. Мало кто сможет выведать важнейшие сведения у изменников, мало кто сможет втереться в доверие к спесивому моффу. Ещё меньше тех, кто этим всем занимается. Труд долгие годы отдала такой службе, получив взамен лишь седые волосы и лёгкий алкоголизм. Инквизиторий одна из самых важных служб Ультрамара, более того, она наделена самой большой властью и влиянием, с которыми никто другой не может поспорить. Да оно и не мудрено, ведь никто кроме них не сможет. Администратум занят формированием полков Астра Милитарум, Астра Телепатика исследует звезды и расширяет возможности для использования псионики в повседневной жизни, Адептус Арбитрес охраняет закон и чистоту на улицах имперских городов. Остаются только они, на их плечи ложится тяжкий груз, выгребать все помои что скапливаются за считанные месяцы. Еретики, фанатики, любители инцеста, чудовища, что пытаются прорваться в этот мир извне - лишь малая часть того что происходит каждый день. Забравшись на коня, долго ей оставаться без дела не приходилось, в следующий момент господин-принц скомандовал: — Едем в Хистельсбург. Пополним провизию, перегруппируемся и вернёмся обратно, если потребуется. Возможно даже с большим составом, чем прежде. — Добродушный тон полубожества должен был поднять настроение его верной гвардии, воодушевить её. Но перебить запах смердящих трупов и удручающее состояние деревни было не так просто. Наконец, Старые Вросы были покинуты последними живыми душами, что оставались здесь. Спустя 25 минут, на тракте по пути к Хистельсбургу Между принцем и лордом-инквизитором завязывается небольшой диалог, призванный немного разогнать обстановку и облегчить путь. Может, принцу и было все равно на то, что они уже неделю скитаются по северным провинция, но вот его подчинённым нет. Усталость, отсутствие средств гигиены, грязь, смерть и разруха, кончающиеся припасы делали свое дело. — Труд! — Мужчина окликивает её, легонько ударив лошадь шпорами, подгоняя её. Поровнявшись с инквизитором, тот поворачивается в седле к ней. Женщина немедленно отзывается на оклик, выйдя из раздумий о том, как живые мертвецы, чума и палочки клеятся в единое целое, и почему это представляет угрозу имперской власти. Угрозу, которой, бес побери, вынуждены заниматься сын бога, а вместе с ним и лорд-инквизитор. — Слушаю вас, Ваше Императорское Величество. — Труд поднимает на Фуриона глаза, чуть не зевнув в процессе. — Внимательно слушаю. — Ты ведь Лафейдоттир? — Любопытствует принц. — Да, ваша божественность. — Ни секунды ни медля отвечает инквизитор, чтобы не расстраивать монаршую особу. — В своих размышлениях я наткнулся на одну интересную мысль. Лафейдоттир с вашего диалекта переводится как ребёнок Лафея? Ведь так? Моё имя, будь я родом с твоей родины, звучало бы как... Фурион Deusдоттир? — Прежде чем закончить фразу, Фурион вспоминал как там на высоком готикебудет бог. — Не совсем так, Ваше Высочество. — Почтительно начинает Труд. — Слово "доттир" переводится как дочь. И используется, чтобы указать на отца этой женщины. В моем случае, это был Лафей. Для используется слово "сон". То есть, вы - Фурион Deusсон. Сын нашего Императора. Полубожество замолкает, переваривая только что полученную информацию и, сделав чуткое лицо, кивает инквизитору. — Благодарствую! Я не знал таких тонкостей. — Говорит Фурион и улыбается инквизитору. Лафейдоттир в ответ улыбается, но очень слабо и сгорбившись, продолжает свой путь. Тихие разговоры свиты заглушает стук копыт и грохот повозок.***
Хистельсбург одна из жемчужин северных регионов Империума. Широкие, мощёные гранитом улицы; роскошная ратуша; благоприятное расположение, близ пересечения торговых путей. У такого славного города с богатой и причудливой историей была только одна напасть. Варвары. Будучи важным опорным пунктом имперских войск, а так же, не обделенным золотом, он был желанной целью для любого завоевателя, пытавшегося противостоять армиям Императора. Поэтому со временем, обрастая новыми районами, город оброс массивными стенами, превратившись в настоящую крепость. И выдержал он не одну осаду, доказав, что имперцы свои дома не из песка лепят. В Хистельсбурге находится одно из командорств Адептус Сороритас, они были присланы к городу чтобы усилить его защиту. Жители Хистельсбурга и не подозревали, что к ним прибыл невероятно важный гость. Но дворянство и ювер-интендант города хлебом и солью встречали принца, да так яро, что у его свиты не оставалось выбора кроме как слиться с толпой. Труд расценила это как отличную возможность проредить здешние архивы, навести справки о том, что в последнее время происходило в городе и как в принципе ведут документацию. Потому как прерывистая сдача документов, неполные записи, отсутствие некоторых записей наталкивают на весьма конкретные мысли о том, что творится с руководством города. И откуда растёт ересь с зачумлёнными деревнями. Мысли инквизитора были полны сомнений касательно её миссии здесь, в конце концов её коллеги рангом ниже могли бы расследовать это дело, даже если учитывать, что всё смахивает на простую вспышку морового поветрия. Событие печальное, но имеющее место быть в любом государстве и в любое время. Ратуши имперских городов представляли из себя настоящее сердце твердыни, здесь не только обитали городские управленцы, но так же имелся небольшой рынок для лавок с экзотическими товарами, ведь вряд ли вы на севере часто увидите изделия из красного дерева, растущего на юге; совершались сделки с или между купцами; под ратушей располагается городской архив; хранилище собранных налогов; небольшая темница для особых случаев, например, переполнение городской тюрьмы или же поимка невероятно опасных преступников; так же в здание ратуши могут собираться для совершения полуденных и вечерних молитв, пока не возведён храм. Благо, в Хистельсбурге храм имперского культа имелся издревле, с него и началась история города. Пока дворяне и градоначальник оккупировали все время Фуриона, Труд миновала главную площадь города и оказалась в самом здании ратуши. Главный зал, где располагался алтарь с Lex Imperialis, соединяло большое количество коридоров с другими помещениями. И, к удивлению инквизитора, кроме пары лиц в красных балахонах здесь не было никого. Взгляд упал на огромный циферблат часов, громоздких и часто ломающихся. И как бы имперские инженеры не уверяли, что за такими механизмами будущее, сложность их эксплуатации это не отменяет. На часах - шесть часов. Самое время для вечернего сбора верующих, так что понятно где запропастился народ. Через всю залу, Труд направилась двум личностям в балахонах. Те стояли у самого стеклянного витража и было не похоже, что те молились Императору, изображённому на витраже. Когда Труд заметили, двое в балахонах немного притихли, ожидая, что она просто пройдёт мимо, не станет с ними заводить разговор. Они очень жестоко ошибались. — Добрые люди, не откажете ли вы мне в помощи? Мне надобно знать где находится городской архив. — Труд выдавила из себя все уважение к окружающим, которое смогла. К инквизитору повернулась одна из фигур, старческие руки, выглядывающие из рукавов, поднялись и стянули капюшон с головы. На Труд смотрела женщина преклонных лет, если судить по коже на руках, то рядом с ней стояла особа, годящаяся ей во внучки. Они обе напрягали зрение и память, силясь вспомнить, видели-ли они Труд когда либо. Наконец, старушка произнесла скрипучим, противным голосом. — Не знаем мы тебя, чужакам ходу в такие важные места нет! Проваливай отседова, пока мы сотника не кликнули, он тебе и архив покажет, и расскажет что там лежит! — Рявкнула старуха. Женщина стала темнее тучи. Такое отношение к ней было уже не в новинку, но настроение оно никогда не поднимало. Стянув с руки перчатку, Труд зарылась в карман на внутренней стороне груди своего плаща, откуда выудила некую бумагу, затем её раскатала и сунула под нос бабке. Последней хватило прочитать первые строки документа, чтобы затем взмолиться и упасть Труд в ножки. — Ой-и! Не признали, сударыня! Простите молодую, мне-то уже нечего бояться, слаба умом и духом стала, но она вам зла вам не желала, Император тому свидетель! — Молодая служительница администратума так же впилась взглядом в документ и прильнула к ногам мгновением позже вместе со старушкой. На бумаге, которой так испугались служащие администратума, красовалась настоящая реликвия - печать самого Императора! Документ давал предъявителю неприкосновенность и предоставлял право прохода в любые структуры и учреждения Империума, наделял широкой властью и полномочиями. Одним словом, златая императорская булла или удостоверение инквизитора. Каждый инквизитор обладает такой бумагой и дорожит ею, как зеницей ока. Утеря такого важного документа карается очень страшно, а так же, широка практика передачи буллы по наследству от одного инквизитора к другому. Так например, Труд владеет экземпляром, которым успели попользоваться уже два инквизитора, не считая её саму. Император может и был свидетелем благих намерений девушки, то вот поведение старушки ему бы вряд ли понравилось. Инквизитор хватает старушенцию за рукав и поднимает с пола, устанавливая контакт глаза в глаза. И взгляд из под широких полей шляпы уже не выглядит доброжелательным. — Слушай и внимай моим словам, старая. — Труд скрутила бумагу и сунула её себе за пазуху. А затем тыкнула в грудь пальцем и пригрозила — В моей власти повесить вас обеих, как еретичек, обсуждающих пред ликом Господня план развращения светлых душ горожан. И виселица лишь малая часть того, что я могу сделать с вами. Смерть тебе уже не страшна, это так, но вот в какой форме она к тебе придёт и по каким причинам, решать мне. Мой добрый совет вам на будущее: не хамите первым попавшимся незнакомцам. В следующий раз, инквизитор может оказаться куда злее, чем я. — Бабуся закивала головой и уже собиралась что-то сказать, но девушка её перебила. — Я провожу вас в архив! И ключ вам отдам! Отпустите её пожалуйста, она болеет просто, вот и злая ходит. — Встала и сделала жалобные глаза та. Ничего не ответив, Труд протянула ей левую руку, отстав от старушки. Девушка послушно достала из кармана мантии большой, толстый ключ с гравировкой слова "Аrhicrtias" и передала его инквизитору. Женщина сжала ключ в руке и, кивнув молодой, процедила сквозь зубы — Веди. Схватив лампу у ближайшего стола, девочка повела Труд за собой. Они проследовали к одной из несущих стен здания, завернули в небольшой проход, спустились в полуподвальное помещение, где было несколько дверей. А так же заметно холоднее, чем в зале, где даже имелся камин. Указав на одну из них, девушка отступила в сторону, постаравшись не раздражать инквизитора. Дверь, за которой видимо был архив, была большой, из толстого и прочного тёмного дуба, а может и ели. Она была оббита железными скобами, и на ней весел толстенный замок. Вставив ключ и провернув его, тот с щелчком разявил пасть и задрожал от того, что дверь начали открывать. За этой преградой было довольно обширное помещение. Но из него тут же повеяло духотой и спертостью, проветривать его было запрещено, а вдруг какая-нибудь важная книга выцветет? Если в коридоре по которому они шли, было сыро, то здесь очень-очень сухо. "Стеллажи книг по вырыванию зубов и удалению бубонных наростов", какие-то непонятные романы, бесполезные записи из доносов соседей друг на друга. Все это чушь, не имеющая никакой материальной и духовной ценности. Ка...Калеб Менге?!" Имя знаменитого инквизитора на корешке переплета одной из книг резко привлекло внимание Труд. Неужели учёный муж, к тому же могущественный колдун, решил осесть здесь, в этой дыре? Да быть того не может. Аккуратно поднеся фонарь ближе, она протёрла пыль с книги и прочитала ещё раз. "Менге Калеб. InqOrdoXenos". Труд проморгалась. Ладно кто-то бы пошутил, но с Ордо Ксенос не шутят. Да и к тому же, такими сокращениями пользуются в своих докладах и письмах инквизиторы. Она аккуратно вынимает книгу из ряда других и прижимает к груди. Осторожно оглядываясь, следует к ближайшему небольшому столику, кладёт на него книгу и садится на маленький стул рядом. Стул противно скрипит под её весом и от каждого последующего движения. Поставив лампу рядом с книгой, инквизитор вскрыла замок и аккуратно открыла книгу. Будто бы предисловие, как в обычных книгах, в самом начале был нарисован эскиз императорской аквилы: двуглавый орёл, с железными крыльями и когтями. Есть даже строчки из одной имперской песни, в которых это упоминается!***
Вздымался в марше уверенный шаг. И вида твоих стягов, боялся враг! И до сих пор весь мир дрожит — пока на улицах аквила парит! Император вместе с нами, Император в каждом из нас. И орёл с железными крылами, нам поможет в нужный час.***
Труд долго не разглядывала символ Империума, ей было известно, что Калеб был очень талантливым художником. В его трудах то и дело встречаются зарисовки и эскизы. Говорят, ученики-инквизиторы Менге сами хорошо рисуют и пишут картины. Возможно, это помогает пояснять коллегам в чем опасность того или иного случая. Листая дальше, она наконец наткнулась на первую запись. Гласившую о том, что после долгих раздумий, Менге решил оставить должность лорда-инквизитора и уехать в глушь от мирской жизни. Империум принял отставку такого важного лица, который написал целых 10 научных трудов, обучающих инквизиторов как надо работать. Менге хорошо разбирался в суевериях простых жителей, знал как надо умело манипулировать собеседником чтобы без лишней крови выведать все что нужно. Уход на пенсию такого мужчины, был сильным ударом для Инквизитория. Но ничего с этим сделать было нельзя. За этой записью следовало как он обосновался в этом городе, как его принял народ и на тот момент ювер-интендант города - Пий по прозвищу "Толстоватый". В мыслях у Труд тут же что-то отозвалось. Пий? Он же все ещё правит городом! Значит высока вероятность, что эти записи еще довольно свежи Она продолжила просматривать записи, даже не вчитываясь, её захлестнула радость, что она нашла такой важный документ. И дорожить им надо гораздо сильнее, чем буллой. Даже если её лично Император написал. Долистав до конца и даже не заметив как резко и загадочно обрываются записи, сунула её в свою походную сумку, забрала фонарь и воодушевленная, отправилась прочь из архива. Выйдя в сырой коридор, теперь уже с большим усилием закрыла дверь, повесила на родное место замок и прошла по маленькому коридору к выходу в главный зал ратуши. Тут уже было гораздо больше народа, чем до того как она побывала в архивах. И среди сборища народа стоял сам принц, со скучающим видом, без интереса отвечал на вопросы тиранов, толпившихся вокруг него. Заметив Труд, которая и так направлялась к нему, тот заметно оживился и пошёл ей на встречу. Вельможи Хистельсбурга раболепно расступались перед его фигурой, которая успела сменить панцирь, изготовленный в священном Царьграде, на богатые, но все же местные одежды. Голову покрывать шапкой или тюрбаном не стал, пускай все любуются его роскошной чёрной гривой. На его груди висел большой медальон с изображением орла, правда лишь с одной головой. И этот же медальон раскачивался в такт шагам великана. "Видит бог - паренёк не плох." - Успела подумать женщина прежде чем те остановились друг от друга на расстоянии, достаточном для протокольного диалога. — Ваше величество. — Почтительно произнесла Труд, сложила на груди знак аквилы и поклонилась принцу. — Инквизитор! — В приветственном жесте Фурион раскинул руки, а затем подбоченился. — Жду ваших указаний, ваша божественность. — Труд, следуя протоколу, не поднимала на вышестоящее, во всех смыслах, лицо глаз. Это было бы проявлением непокорности и неуважения к особе с которой она беседует. — Ты верно служишь мне, а стало быть верно служишь самому Богу-Императору, и я искренне ценю твою лояльность. И благодарю за эту службу! А так же... — Пока Фурион говорил, у Труд внутри все напряглось. Когда благодарят за службу, обычно за этим следует или награда, или приказ сложить свои полномочия и удалиться с должности, которую ты занимаешь. А Фурион имеет право на такой ход конём, хотя тут уж в бой пошёл ферзь. Инквизиторов лишить должности имеет право:Естественно Бог-Император, ему что-то запрещать себе дороже; Гранд-Инквизитор, начальник всех инквизиторов; Лорд-регент Империума, фактический соправитель и наместник Императора в его отсутствие. Когда-то, Император отправился биться с Фалькой-еретичкой, которая когда-то была его воспитанницей, но затем обратилась во тьму. И именно Фурион остался в столице управлять делами, пока Император уничтожал ересь. Но никто с должности его не снимал, значит он все ещё им и является. — предлагаю отметить результаты совместных поисков и расследования. Тут есть чудный трактир, там уже собрались все наши. Да, я предлагаю тебе отдых, а не очередной марш бросок до столицы и обратно за два дня. — Сказал Фурион тоном великого оратора и, улыбаясь, протянул ей пятерню. Предложение полубога ввело в ступор Труд, она ожидала чего угодно, но не этого. Удивлённая предложением, она подняла на него глаза, но тут же опустила взгляд обратно. Со стороны казалось, что инквизитор кивнула. Стараясь поддержать видимость кивка, Труд наклонилась ниже и чётко, чеканя каждое слово, произнесла. — Служу Императору! — Руку она ему все таки пожала. Таракана, к счастью, в ней не оказалось. Их дальнейший путь до этого самого заведения не занял много времени, они оказались у "Мрачной Притты", вопреки названию, внутри заведения царила очень весёлая атмосфера. Патриоты пили за Империум, горлопанили песни о недавних победах, пили за здравие Императора. Другие посетители ресторации вели себя сдержаннее. Лишь потому что градус крепких напитков у них в крови был еще довольно мал. Зайдя в трактир и не встретив визгов от появления Фуриона, он и Труд проследовали к одному из свободных столов. Расположившись, Фурион заказал им обоим зажаренного поросёнка и по кружке крепкого пива. Чем вызвана такая щедрость и внимание к своей особе, инквизитор старалась не думать. Может похоть, а может просто ребёнок в доспехах хочет завести ещё друзей. В любом случае, пока заказ несли, патриоты под завывания барда орали очередную песню, про очередную победу. Эта же, была совсем недавней. Морское сражение при Вархунте, громкая победа имперского флота над превосходящими числом силами противника. Судя по интенсивности пения, сражение было недавно и новости дошли сегодня.***
"Пепел сражения всё ближе, враг будет разбит! Несокрушимые воины храброго Варвара сегодня падут, В свете величия нашей Империи робко склонится вархунт. Раздувая паруса галлер порывами ветра, В новые земля неся, вархунт провожал флотилию божественного царя!" Перед вступлением на низком голосе, мужики набрали в грудь воздуха, а затем продолжили петь "Бился достойно поверженный враг. Войско приспустит императорский стяг. И выйдет в путь, флот сняв с якорей, Новый хозяин морей!"***
Наконец принесли заказ, Труд со скорбным видом, сняв шляпу и плащ, приступила к еде. Искренне надеясь, что ужин пройдёт в тишине. Но не тут-то было. Фурион как упоминалось ранее, является обладателем доброго и общительного уклада ума, так что он тут же постарался завязать разговор. — Труд, а ты всегда была такой...такой? — Сказал Фурион, чуток отпил из кружки и поставил её на стол. — Не общаешься ни с кем из моей свиты, не любишь компаний. Да и родственников у тебя, насколько я знаю, не осталось. — Обидеть Труд отсутствием родни он не собирался. — Мне рассказать вам свою биографию, ваша божественность? — Несколько растерянно Труд оторвалась от уплетания за обе щеки свинины, проглотила и призадумалась. — Желательно Труд. Но если тебе это не нравится, я не настаиваю. Я всегда считал, что с подчинёнными нужно сближаться, но они странно реагировали на мой интерес. Интересно, с чего бы это могло быть. — Пожал плечами сын божий. — Повинуюсь, ваша божественность. — Она еще немного помедлила, обдумывая рассказ и вдохнув воздуха, начала его. — Родилась я лет 60 назад, на крайнем юге, города в котором я появилась на свет уже нет наверное, его во время Ереси Фальки уничтожил Бог-Император. Отец мой был простой рабочий при мануфакториуме, мать - еще более простая рабочая при всё том же мануфакториуме. И отдали меня тогда учится в имперскую академию в... как же город-то назывался... — Инквизитор накатив ещё градуса, почесала репу — А! Офелия II, свет имперской веры. Как в народе говорят: свет Офелии II затмит только свет башен Царьграда. Училась я там до лет 30, в выпуске была единственной у кого было 7 стелл, сам Экклезиарх Урбан меня тогда выделял среди остальных. Когда начался II сертуанский крестовый поход, меня, как кардинала, отправили помощницей при генеральном штабе. Я выполняла всю работу которая от меня требовалась, до того момента как не прибыли вы. Вы, ваша божественность, ведь помните битву при Кристофсисе? Фурион подумал и вспомнил, а затем хихикнул, представляя эту громкую викторию. — Помню-помню. Меня так громко славили, что я своих мыслей не слышал. Пожалуйста, продолжай! — С искренним интересом продолжил слушать Фурион. — До того момента я знала только основы рукопашной схватки и фехтования, но вы не представляете как они мне помогли сохранить жизнь. Воитель Максимилиан хоть и толковый военачальник, но... — Тут Труд пробило холодным потом второй раз за день. Виновато смотря на Фуриона, понимая что только что начала клеветать на имперского полководца, но парниша во время распознал признаки вольнодумства, за которое можно покарать, и приложил указательный палец ко рту в жесте "тихо!". В данном случае это означало, что он будет молчать как рыба. Не доверяя Фуриону, но не желая терять его расположения, Труд договорила. — Обороняться он совершенно не умеет. Таркин бы справился с этим куда лучше, чем этот болван. Мы понесли немыслимые потери ваша божественность, и честно признаюсь! Если бы не вы, то и я бы там осталась лежать вместе со всеми остальными. — Фурион захихикал, что его позабавило Труд понять не могла. И ей было вообще не смешно. Во первых, она хоть и Инквизитор, но сидит в совете верховных лордов не она, а Максимилиан, во вторых, ей просто неприятно стало делиться своими мыслями, которые не соответствуют мнению большинства жителей Империума. Для них, битва при Кристофсисе, точнее уж катастрофа - это поражение, которое Фурион и Максимилиан смогли обернуть себе на пользу. Принц, закончив хихикать, тянется через стол к женщине и хлопает её по плечу, попутно сопроводив это фразой — Даже великие спотыкались и падали. Случилось сражение при Кристофсисе... — Сказал он и закончил так, чтобы Труд продолжила свой рассказ. Ну она и продолжила. — Прижали наших там так, что даже к кардинальским шатрам варвары прорвались. Я впервые взяла в руки меч и вместе с двумя девочками из сороритас защищала сестёр милосердия и всех остальных лекарей. Воительницы из сороритас были совсем девчонками, младше меня намного. Их родители недавно благословляли нести службу Императору, а к вечеру для обеих пришлось готовить погребальные костры. Я спряталась под катафалками и пережила этот ужас. А после, со мной связался Инквизитор Киприн. Так я и попала в Инквизиторий, а после 15 лет работы к вам, ваша божественность. Больше ничего не могу рассказать, жизнь у меня скучная и однообразная. — Сказала Труд и отпила побольше пива, за погибших тогда, за гибнущих сейчас. В её голосе чувствовалась скорбь по тем временам и тем, кого она не смогла защитить. Фурион, хоть и сохраняя оптимизм, сделал тоже самое. — Император защищает. — Ответил Фурион. — Воистину защищает... — Грустно промямлила Труд. — Ну, а что ты думаешь насчёт морового поветрия здесь, в Консуморе? От Лафейдоттир последовал краткий и официальный ответ имперского правительства — Чума вызвана голодом и дизентерией среди крестьян, а голод возник из-за того, что по региону 4 раза прогнали несколько армий, они же вытоптали поля по которым шли к фронту. — Фурион от такого ответа молча вздохнул и чуть приуныл, быстро вернув себе веселей вид. А Труд продолжала смотреть по сторонам, будто бы ожидая подвоха,, которого нигде не было. Какое-то время они сидели молча, окруженные веселыми рожами, которые занимались своим делом. А эти своим. Молчасидением. В конце концов, Фуриону это надоело, и он решил снова завести разговор на ещё какую нибудь тему. Подумав над тем, что может быть интересно Труд, он наконец снова открыл рот. — Может у тебя есть вопросы ко мне? Я с радостью отвечу на всё, что ты спросишь — Сказал Фурион и расставил руки в стороны, показывая свою открытость к диалогу. — Гм. — Труд становится тяжело думать под воздействием большого количества алкоголя, но она все таки выдавливает из себя интересующий её вопрос — Как вам удаётся сохранять своё спокойствие и весёлый нрав так долго? Как мне рассказывали, вы даже во время боя светитесь от счастья. — Говорит Труд и просит корчмаря налить ей еще. Фурион же отказывается от новой кружки, думает над ответом, а затем наконец говорит. — А я о плохом не думаю. Особенно если оно случилось в прошлом. Что о нём думать и переживать? Было оно и было, можно исправить и радоваться текущему, а можно всю жизнь думать о том, что ты один раз ошибся и жить в этой самой ошибке. Хотя возможно, мне просто всё недорого обходится и поэтому я так инфантилен — Фурион самодовольно улыбнулся. Похоже ему нравится красоваться собой ни чуть не меньше, чем чувствовать себя хорошо. — А ты? — Ааээ... — Труд снова призадумалась. Для неё это был пожалуй один из главных конфликтов и главный грех - уныние. — Я всегда в пiz...в плохом настроении, ваша божественность. Ереси, бесконечная бюрократия, коллеги, которые не требуют только разве что отдыхать. Инквизиторы соревнуются в том у кого больше за душой убитых еретиков, а я не стремлюсь к этому, работаю на совесть, а не на результат, вот меня загружают любой работой кроме стабильной. Еще месяц назад я была "сенешалем" при дворе моффа, а теперь с вами, здесь. Понимаете? — Труд печально вздохнула и глянула на Фуриона. Мужчина почтительно закивал головой. А затем добавил — Постоянного места работы нет? — Отсутствует, как видите. Дожить бы лет до 90, а там и пенсия. Уеду на родной юг, там поселюсь и буду спокойно доживать свой век. — Почти мечтательно сказала Труд, хотя это больше похоже на план дальшейшей жизни. — Вот так. — А Гранд Инквизитор? — Фуриона интересует её мнение насчёт, пожалуй, всех членов совета верховных лордов. — А что Гранд Инквизитор? Он скорее политик, чем инквизитор в привычном смысле. Слишком он близко к священному Императору, чтобы оставаться простым надсмотрщиком над администратумом. Ой и прилетит мне же за такие слова. — Говорит Труд и массирует лоб, думая как быстро летят доносы за такие слова. Но затем прикладывается к кубку ещё и осушает примерно половину, затем закусывая. Её собеседник машет рукой и приговаривает: — Ладно тебе. На всё воля Бога-Императора, а в этом случае, его воля в том чтобы тебе ничего не было. Я то точно знаю, у меня "там " связи — и подмигивает ей. Неожиданно, Труд шутка понравилась. Или это понравилось пьяной Труд. А это две разные женщины.***
Фурион и Труд образовали свой собственный кружок неопределившихся, которые сидят, едят и пьют. После несколько историй о жизни и определенного количества спиртного, их на данный момент можно назвать добрыми друзьями. Алкоголь смог разговорить и такую как Труд. Что её трезвому состоянию совершенно не понравится. — Император тому свидетель! Знаешь где их разбили наши? — Труд изо всех сил старается не залиться смехом раньше времени. Она вытягивает мизинец вперёд и указывает на него, вспоминая название села. А потом выдавливает — Ну где же...Во! При Пальциге! — И начала смеяться. К ней присоединился принц. Но затем, Труд остановилась и наклонилась к мужчине — Хочешь ещё одну такую историю?! Правда она не моя, а моей сослуживицы, но такая весёлая! — Фурион изменил своё выражение лица на более серьёзное, и решил наконец закругляться с гулянкой, иначе она может вылиться в нечто, что будет потом трудно восполнить без больших затрат всех ресурсов. — Довольно, Труд, пора и честь знать. Завтра нас ждут великие свершения, так что следует отправится спать. — — М-м-м? — Пьяная зависла над столом в раздумиях, судя по всему адекватная сторона победила в этой войне. — Д-а-а... Сле — Ик — дует. Она уверенно встала, чуть не упала, ничего не заплатила, благо могучий принц покрыл все расходы своим авторитетом и обещанием, что она завтра занесёт, и пошла к выходу. За ней следом увязался и Фурион, который скорее понёс её в сторону городской крепости, где им надо было переночевать. Он нёс её на руках, а она то смеялась, то грустила, то рассказывала истории, то вытягивала истории из него. И так было до самой ратуши, уже у стен здания, она глядя на звёздное небо, потрепала Фуриона по щеке и спросила — А какая у тебя самая...самая большая мечта? Я хотела бы посмотреть на звезду поближе, может быть даже потрогать! — С невинным выражением лица спросила Инквизитор, крепче прижимая к себе аккуратно сложенный принцем плащ и шляпу. Фурион начал думать над ответом, мыслей о самой большой мечте у него было очень много. Но прежде чем тот успел ответить, Труд на его руках мирно засопела. Пожав плечами, уже у дверей ратуши, Фурион свернул в другую сторону, зашагав к монастырю Адептус Сороритас. Сдав тамошней канониссе-командору Труд с потрохами, чтоб они её помыли, спать уложили и всё-всё-всё, со спокойной совестью он...отправляется гулять? Сон этому великану теоретически не требуется, так что времени у него гораздо больше, чем у тех, кто вынужден спать по физиологическим причинам. Может желание увидеть в который раз рассвет и не было самой большой его мечтой, но отказать себе в этом удовольствии он не мог. Достигнув городских стен и выпросив у одного из часовых разрешение постоять на крепостной стене, взобрался на неё и через одну из бойниц наблюдал как на востоке темнеет в предрассветном ожидании. Когда к нему подошёл один из солдат, светясь божественной мощью, Фурион не был удивлён. Когда оно, потому что оно уже не было солдатом, заговорило с ним он так же не удивился. Фурион легко узнавал Его почерк и никогда не страшился встречи с Ним. Но просто так Он никого не беспокоит. Солдат изверг из себя страшный голос, буд-то бы в нём засел целый хор. — Девочка унаследовала безмолвие от матери. Мне очень жаль. — Выдавил солдат, но никакого сожаления не чувствовалось. Фурион опечаленно кивнул, поникшим взглядом осматривая долину находящуюся под городом. Затем солдат процедил ещё одну фразу. — Фурион. Не затягивай. — А затем солдат свалился без чувств. Принц привёл парня в чувство, в конце концов он не был виноват в произошедшем. Затем, медленно меряя стену шагами, Фурион пошёл куда глаза глядели. Сжав руки в кулаки и печалью взирая на рассвет, он тихо произнёс. Возможно, это даже были его мысли.— Хорошо,отец. —