Три солдатика

      Царил приятный полумрак. Маленький мальчик с тёмными кудрявыми волосами лежал на кровати в своей комнате и увлечённо играл с игрушечными солдатиками. Когда бой доходил до важного, поворотного события, в полной тишине раздавались реплики офицеров. Ребёнок был полностью погружён в собственную историю, ему казалось, что его вправду окружали кони в боевых доспехах, а главнокомандующие обсуждали с ним дальнейшую тактику. Вскоре послышался стук копыт и две армии снова сошлись в поединке.       — Дрянной мальчишка, сколько можно тебя звать?! Быстро в гостиную!       Один солдатик упал, поверженный чужим оружием. Отвлёкшись от интересной игры, мальчик выбежал из своего чулана и спустя несколько секунд уже стоял перед своей семьёй, скромно опустив голову.       — Вы что-то хотели, тётушка?       — Дадли говорит, что эти синяки у него появились из-за тебя, ты его схватил. Это так?       Тихо и спокойно, голосом полным холода, так, что от страха бежали мурашки по коже, произнесла тётя, вытягивая вперед руку своего сына. Полный мальчик, стоящий в объятьях своей матери, гадко ухмылялся и наигранно хныкал от боли.       Гарри опустил свой взгляд в пол, испуганно шепча о том, что невиновен. Он знал, что сделал его брат, ведь несколько недель назад точно также губами оставлял фиолетовые следы на руке, чтобы учитель физкультуры заметил их и наконец спас мальчика от злых родственников. Но ничего не получилось, и всё, чего он добился — наказания от дяди за неуважение их труда и неблагодарность. Гарри мог попытаться рассказать тёте об истинном происхождении синяков кузена, но это было бы бесполезно, только получил бы настоящие где-нибудь на спине или ногах.       — Да как ты смеешь мне врать, урод!       Мальчик поднял глаза на тётю Петунию, нервно прикусив свою губу. Крик, как и всегда, пугал его, ведь это означало то, что на него злятся, а если родственники злятся, они будут делать больно и неприятно, обучая. Но Гарри уже устал после школы сегодня и не хотел больше учиться. Он вообще не хотел чувствовать ту боль, которую получал каждый день. Теребя свои руки, мальчик пытался понять, что ему делать. Если продолжать говорить правду… Это бесполезно, тётя свято верит в то, что Дадли правильный ребенок, который точно не виноват и не мог такое с собой сделать. В этом случае, его точно накажут за такое оскорбление кузена. А если же признаться во лжи и отступить, то его наверняка лишат еды на несколько дней в, как говорит дядя, «профилактических целях». В такие дни живот очень сильно болел, а прошлое подобное наказание закончилось совсем недавно. Выбор лежал между голодовкой и побоями. Из чулана послышался тихий стук — упал второй солдатик.       — Я не вру, тётушка. Дадли скорее всего сделал их сам, я правда не виноват. Я слишком слабый, я бы не смог так сильно его схватить, прошу, поверьте мне.       Наступила гнетущая тишина. Тётушка гневно смотрела на своего племянника, шумно дыша и неотрывно смотря в наполненные страхом изумрудные глаза. После нескольких долгих, как сама вечность, мгновений, она направилась вместе со своим сыном в ванную комнату обрабатывать рану, как тут же, не дав перепуганному мальчику даже выдохнуть, тут же появился Вернон, со вздувшимся и покрасневшим от злости лицом. Мальчик прекрасно знал, что сейчас будет происходить, поэтому лишь прикрыл глаза, внимательно слушая своего дядюшку.       Первые удары заставили мальчика тихо вскрикнуть, принося огромное количество боли и заставляя обессилено опуститься на пол. Но вдруг, после резкого столкновения со стеной чулана, в голове заиграла приятная музыка, заглушающая испуганный визг тёти, и избавила от какой-либо боли, позволяя в полной тишине упасть последнему солдатику.