Decorated with an Angel

- Напоминаю: в ваших домашних заданиях речь шла о русской поэзии середины девятнадцатого века. – как всегда в голосе Льва Михайловича чувствовался восторг и некая фанатичность. Мужчина обожал свой предмет и, казалось, ко всем писателям, о которых говорил, испытывал лёгкий трепет. – Итак, с кого начнём? – он прошёлся мимолетным взглядом по фамилиям в журнале, лежащем перед ним на столе, затем более внимательно взглянул на суворовцев. Лишь почти половина взвода тянула руки, желая ответить. У остальных же особого рвения не наблюдалось. Кто – то из суворовцев откровенно зевал, откинувшись на спинку стула. Кто – то тихонько дремал на парте, спрятавшись за спины впереди сидящих товарищей. Трофимов, сидя за второй партой, прямо перед учительским столом, и вовсе не пытаясь скрыться, подставив под щеку руку, согнутую в локте, мутным, полусонным взглядом уставился в пространство перед собой. Арсеньева, сидевшая позади, за спиной Сухомлина, уткнувшись в учебник литературы, периодически косилась на Трофимова, размышляя о чём – то своём. - Что – то слишком мало энтузиазма. – немного расстроено произнёс учитель. – Такое впечатление, что остальным и вовсе оценки ни к чему. Может, никто из вас и не готовился к уроку? – уже немного сердито. – Вооот, к примеру, Вы, суворовец Арсеньева… - мужчина посмотрел сурово на девушку. - Простите, Лев Михайлович, а что я? – недоумевала девушка. - Выйдете к доске и расскажите нам хоть что – нибудь о каком – нибудь писателе середины девятнадцатого века. Если, конечно, Вы подготовились… Делать нечего, Арсеньева, под полувялые свисты и улюлюканье, нехотя вышла к доске. Немного прокашлявшись, Алиса произнесла: - Фёдор Тютчев… - Фёдор Иванович Тютчев. – поправил её мужчина. – Интересный выбор. Продолжайте. - Фёдор Иванович Тютчев ( годы жизни 1803 – 1873 гг.) – русский поэт, консервативный публицист, дипломат, член-корреспондент Петербургской академии наук с 1857 года. Темы его стихотворений вечны: смысл бытия человеческого, природа, связь человека с ней, любовь. Эмоциональная окраска большинства его стихотворений определяется его мятущимся, трагическим мироощущением. В отношении к природе Тютчев являет читателю две позиции: созерцательную – воспринимающую окружающий мир с помощью органов чувств, и духовную – стремящуюся за видимым покровом угадать великую тайну природы. В стихотворениях Тютчева много изящества, пластики, в них есть, по выражению Добролюбова, и «знойная страстность» и «суровая энергия». Они очень цельны, закончены: при чтении их возникает впечатление, что они созданы мгновенно, единым прорывом. По мнению Ю.Н. Тынянова, небольшие стихотворения Тютчева – это продукт разложения объемных произведений одического жанра, развившегося в русской поэзии середины 19 века. - Приведите, пожалуйста, примеры созерцательного и духовного. Не надо все. Хоть по одному стихотворению… - К созерцательному относиться такой стих, как: Есть в осени первоначальной Короткая, но дивная пора — Весь день стоит как бы хрустальный, И лучезарны вечера... Где бодрый серп гулял и падал колос, Теперь уж пусто всё — простор везде, — Лишь паутины тонкий волос Блестит на праздной борозде. Пустеет воздух, птиц не слышно боле, Но далеко еще до первых зимних бурь — И льется чистая и теплая лазурь На отдыхающее поле... К духовному можно отнести: День и ночь На мир таинственный духов, Над этой бездной безымянной, Покров наброшен златотканный Высокой волею богов. День — сей блистательный покров День, земнородных оживленье, Души болящей исцеленье, Друг человеков и богов! Но меркнет день — настала ночь; Пришла — и с мира рокового Ткань благодатную покрова Сорвав, отбрасывает прочь… И бездна нам обнажена С своими страхами и мглами, И нет преград меж ей и нами — Вот отчего нам ночь страшна! - Что ж, вполне неплохо. – похвалил Лев Михайлович, а некоторые из суворовцев даже захлопали. Девушка смущённо улыбнулась. – Это всё? - Да. - Что ж, садитесь, четвёрка с плюсом. – мужчина схватил ручку, чтоб поставить оценку в журнал. Со стороны суворовцев послышалось недовольное оханье и редкие смешки. Девушка недовольно поинтересовалась: - Лев Михайлович, но почему четыре? - Слишком мало фактов о столь великом поэте. Нет, если Вы недовольны оценкой, я могу поставить троечку. Или палочку. - Не надо. – быстро затараторила Арсеньева. – Четвёрка отличная оценка. Девушка села на место и вновь уткнулась в учебник. - Таааак, продолжаем. Кто ещё желает нас сегодня порадовать? – Лев Михайлович уставился прямо на Трофимова, который, как только девушка села, повернулся к ней, что б что – то сказать, но не успел. – Суворовец Трофимов, а давайте – ка Вы продемонстрируете нам свои знания? - Но Лев Михайлович… - Живей! Живей, суворовец Трофимов! Урок не резиновый… Трофим вяло вышел к доске, остановился у преподавательского стола. - Ну, мы Вас внимательно слушаем, суворовец Трофимов. – поторопился его мужчина. - Я хочу рассказать о Афанасии Фете… - О Афанасии Афанасьевиче Фете. – поправил тут же его учитель. - Да, именно. Но я хотел бы рассказать о Фете, не совсем, как о поэте, но и как о человеке военном, участвующим в политической жизни страны. Как известно, Фет был лишен дворянства из-за незаконности метрической записи и, чтобы вернуть себе титул, он пошел служить. Начав службу унтер-офицером в одной из провинции, через 8 лет он дослужил до высокого чина в гвардейском полку под Питером. Практически на его глазах проходила Крымская война. - Что, Фет был на Крымской войне? – заинтересовался Лев Михайлович. Все остальные суворовцы замерли, с интересом слушая товарища, от чего Трофимов продолжил свой рассказ с большим энтузиазмом. - Нет, но его сослуживцы много рассказывали ему об этом, и его чувственная натура принимала это близко к сердцу. Именно поэтому многие биографы считают, что после этого стресса Фет и закончил со своей военной карьерой, т.е. можно спокойно предположить, что Фет был пацифистом. - Кем был Фет? - Пацифистом. Это подтверждает недавно найденные письма Фета во время Русско-Турецкой войны. В частности, в письме княгине Петрашевской. Он написал следующее стихотворение: «О, вы, приспешники войны! Я вызываю вас на вече. Не божий суд, а человечий, На суд народа, суд страны. Поёте оды о войне, Преподнося ее как грёзы, Забыв про кровь, забыв про слёзы, Забыв о собственной вине. Вы не отважны, вы пьяны! Вас охмеляет свист картечи И посылает вас далече, Где души и тела калечит. О, вы, послушники войны! Я вызываю вас на вече». На несколько мгновений в классе царила гробовая тишина, затем все восторженно захлопали. Лев Михайлович чуть не прослезился. - Восхитительно! Блестяще! – воскликнул учитель, смущая парня. – Скажите, а что ж Вы сразу – то не подняли руку? - Ну я думал, у меня неплохие отметки, а другим нужнее. - Лишней оценка никому не бывает. И все же, расскажите нам ещё в вкратце о Фете, как о поэте. Совсем чуточку. В общих чертах. - Годы жизни и смерти Фета - 1820–1892 гг. Он русский поэт с немецкими корнями, переводчик, лирик. Вторую половину жизни был агрономом и посвятил себя домашним заботам, писал в журналы очерки о сельском хозяйстве. 1837 году Фет окончил частный пансион Крюммера в городе Верро. В 1838 году поступил в Московский университет на философский факультет, продолжая заниматься литературой. Окончил университет в 1844 году. Фет является автором замечательных стихов для детей. Их популярность у юных читателей вызвана тем, что стихотворения поэта добры и удивительно понятны даже самым маленьким. В его стихах в основном воспевались любовь и природа. В 1873 году Афанасию Фету было возвращено звание, а также фамилия Шеншин. После этого поэт занялся благотворительностью. Смерть настигла поэта 21 ноября 1892 года в Москве в своем доме на Плющихе. Фет скончался от сердечного приступа. Афанасий Афанасьевич был похоронен в родовом имении Шеншиных в с. Клейменово Орловской губернии. - Пятёрка! – воскликнул мужчина. – Несомненно пятёрка! – мужчина даже встал, хлопая блондинку. – Садитесь, суворовец Трофимов! Надо же, прятать такие знания… - Ну ты, молоток, Трофим! – хлопнул по плечу друга Сухомлин, когда тот сел. – И как ты выучил всю эту нудятину?! - Способы надо знать! – ухмыльнулся Трофимов. На уроке Этики и Эстетики Ольховская демонстрирует им картину - девочка с персиками. - « Девочку с персиками » смело можно отнести к раннему творчеству Валентина Серова… - Полина Сергеевна, - прервал её жалобно – насмешливым голосом Макаров, сидя прямо перед ней за первой партой. – Может, всё же по Рубинсу пройдёмся? - Не знала, что Вы разбираетесь в живописи. – покосились в сторону парня Ольховская. - Нуу таам тааакие тётеньки!.. – усмехнулся блондин. – Есть на что посмотреть! Со всех сторон тут же послышался громкий хохот. - К Вашему сведению, суворовец Макаров, Рубинс рисовал не только обнаженную натуру. - Всё равно, лично я считаю, что тётеньки гораздо интереснее дэвочки с пэрсиками!.. Новый хохот. Полина Сергеевна уже собиралась ответить, но тут резко прозвенел звонок. - Урок окончен. Все свободны. Продолжим на следующей неделе. – сказав это, Ольховская собрала журнал и тетради со своего стола и поспешила выйти. - Блин, Макар, из-за тебя не про тётенек, не про дэвочек не узнали. – возмутился Трофимов. - У вас, похоже, только об этом извилина и думает. – усмехнулась Арсеньева, собирая свои вещи. – Как примитивно! - Вообще-то это естественно парням думать о женской красоте. Особенно, в нашем возрасте. – огрызнулся, не глядя на неё, Трофимов. - Арсеньева, не лезла бы ты… - прошипел Макаров. – И вообще, если мы такой примитив, какого ты забыла в нашем мужском коллективе? - А меня никто не спрашивал: хочу ли я быть в вашем чёртовом мужском коллективе или нет? Просто запихнули сюда и всё. – прошипела зло девушка. Затем вскочила на ноги и выбежала из кабинета. - Зря вы с ней так. – сказал Сухомлин. – Она всё таки девчонка. И ей гораздо сложнее, чем нам. А ведь Арсеньевой, как и нам, приходиться ещё и приноровляться к военному распорядку. Со всех сторон послышался какой-то галдеж. Кто – то что-то говорил ещё. Парни говорили почти одновременно, пытаясь перекричать друг друга. И лишь, казалось, для одного Макарова весь этот шум, в котором невозможно было разобрать ни слова, перестал существовать. Все звуки из вне словно исчезли в одно короткое мгновение. Сердце парня защемило острой болью, тело словно одеревенело, а глаза Максима, устремленные в одну точку, остекленели. Перед его мысленным взором, как кадр из фильма, предстал разъярённый отец в тот вечер, который изменил его жизнь, резкие слова, произнесённые в пылу их ссоры отцом до сих пор звучат в его мальчишеском сознании, причиняя боль. " Ты мне не нужен дома…" , « Мне надоели твои выкрутасы… », « Не можешь по – хорошему… », « Военное училище… Может там из тебя сделают человека… » « Не нужен дома… не нужен… », « Военное… военное… » - МАКАР! ЭЙ, МАКАР, ТЫ В ПОРЯДКЕ?! – до слуха парня, словно сквозь вакуум, донеслись обеспокоенные голоса. Парень несколько раз тряхнул головой, возвращаясь в реальность. Его взгляд стал более осмысленным. И в эту же секунду на него резко обрушились все звуки. Трофимов, Синицын, Сухомлин, Леваков и Перепечко смотрели на друга обеспокоенно. Трофим слегка сжал плечо блондина. - Так, парни, что мы тут до сих пор торчим? Идёмте уже. – вместо ответа произнес мрачный Макаров. - Товарищ полковник, Вице - Сержант Макаров… - Макаров затормозил в холле, перед полковником Ноздревым, который зачем-то его искал по училищу. - Отставить, Вице – Сержант. За мной, в мой кабинет, шагом марш. - Зачем, товарищ полковник? - Идёмте и узнаете. Придя в кабинет начальника по учебной части, Макаров видит сидящую за столом мать. - Здравствуй, Максим! – она улыбнулась сыну, но не получила ответной улыбки. - Здравствуй. – ответил без всяких эмоций парень, застыв на пороге. - Проходите, Макаров. У вас десять минут. Время пошло. – объявил Ноздрев и покинул кабинет. - Боже, как возмужал! А как тебе идёт эта форма, сынок! – чуть ли не плача, с восторгом произнесла женщина, подходя ближе и обнимая его. – И это звание! Вот отец обрадуется, когда узнает! - Вряд ли. Он вообще, кроме себя никого не замечает. - Макс, я понимаю, ты зол на отца. Но он тоже сильно переживает. - Я бы не сказал… - Переживает, это я тебе говорю. – они наконец сели. - Ну, что сделаешь, если характер такой упрямый? Петя никогда не признает, что в чём-то был не прав. Ты весь в него. Вот два барана. Если втемяшите себе в голову что-то, не отступитесь. И никто не хочет первым делать шаг на встречу другому. Так же нельзя. - Он сам виноват… - Началось по новой. – тяжело вздохнула женщина. - Макс, я не собираюсь с тобой ссориться. Знаешь, как я переживала и Петю просила передумать… - Да ладно, мам, забей. Лично на тебя я не сержусь. - Рада это слышать. Но было бы ещё лучше, если б вы помирились с отцом. - Поживём – увидим. – он впервые за все время разговора едва заметно улыбнулся. - Я очень надеюсь, что очень скоро это случиться… Кстати, смотри, что я принесла тебе! – женщина достала из пакета, лежащего на столе фрукты, шоколад, сок, эклеры в коробке, вафельные трубочки с кремом. - Зачем это всё, мам? Здесь вполне нормально кормят. - Вряд ли вам дают фрукты, кроме разве, что яблок и сладости. - У нас для этого буфет есть. - Хорошо, возьми хоть что – нибудь. Ребят угостишь. - Хорошо. – Максим запихнул в карманы кителя и штанов несколько мандарин и взял в руки эклеры. - Может, ещё что возьмёшь? - Нет, спасибо! Хватит, что у одного из наших не тумбочка, а холодильник! – усмехнулся блондин. – Ладно, мам, ты извини, мне пора. Максим встал и уже коснулся дверной ручки, но женщина его окликнула: - Сынок, как бы ты не злился, помни: мы с папой очень любим тебя! Он лишь кивнул, не оглядываясь, и так же молча покинул кабинет.