Decorated with an Angel

Утро, по мнению некоторых суворовцев, наступило слишком быстро и непривычно. Без минуты шесть в казарму вошёл прапорщик Кантимиров, остановился посреди комнаты и внимательно оглядел спящих. Затем покосился на наручные часы на правом запястье и, убедившись, что пришло время, резко и громко крикнул командным голосом: - РОТААА, 45 СЕКУНД ПОДЪЕМ! От этого крика ребята аш подскочили на своих кроватях. А кое – кто даже свалился со своей постели на пол, но тут же поднялся. Кантимиров достал из кармана штанов секундомер на серебряной цепочке и щёлкнул кнопку, засекая время. Полусонные суворовцы в разнобой и как-то вяло начали одеваться. -ЖИВЕЙ! ЖИВЕЙ! – командовал мужчина. – Что вы все как сонные мухи? – спустя отведённые секунды перед ним стояли, сгорбившись, и одетые кое как подопечные. Кантимиров недовольно покачал головой. – Нет, ребятки, так не пойдёт. Снимайте все, ложитесь и закрывайте глаза и внимательно слушайте. – суворовцы быстро сняли одежду, положив её на стул, у изножья кровати, послушно легли в постели и закрыли глаза. – Значит так, залетчики, по военному уставу, когда командир командует « подъем », вы все – одновременно – должны сразу же подняться со своих кроватей и одеться ровно за 45 секунд. Одеться идеально, все застегнув. И затем заправить за собой постель. Надеюсь, это ясно. Инструктаж окончен. Попытка номер два. Кто не успеет пойдёт дежурным по уборке территории. Итааак, РОТААА, ПОДЪЕМ!!! – И тут же свистнул в свисток, висящий на его шее. С новой командой кадеты резво подскочили с кроватей и даже успели вовремя одеться в зелёную, спортивную форму. Хотя руки с непривычки слегка дрожали и пуговицы так и выскальзывали из петель. Мгновенно заправив постели, они встали у изножья почти ровной линией, облачные в военный камуфляж. - Молодцы! Почти идеально! – похвалил их старания их командир. – Но времени переигрывать уже нет. Уверен, в следующий раз у вас получиться лучше. А теперь, согласно распорядку дня, у вас физзарядка, после чего вы умываетесь, приводите себя в порядок и одеваетесь в парадную форму. - Товарищ прапорщик, - неожиданно подал голос толстячок. – А кто будет вести у нас физзарядку? - Прежде, чем задавать вопрос, вы должны поднять руку, назвать свою фамилию и спросить разрешения задать вопрос. Ясно? – строго спросил Кантимиров, взглянув на своего подопечного. - Так точно, ясно. – отчеканил толстячок. Его щеки в мгновение слегка порозовели от смущения и неловкости. Затем он поднял вверх руку. – Товарищ прапорщик, суворовец Перепечко, разрешите спросить? - Разрешаю, суворовец Перепечко. И отвечая на твой вопрос: Физзарядкой, как и многим другим, с вами буду заниматься я. Если вопросы окончены – шагом бегом марш на спортплощадку. – прозвучал ещё один громкий свист и ребята почти стройным рядом живо промаршировали на указанную им площадку. Мужчина последовал за ними. После спортплощадки, где ребята бегали, отжимались и подтягивались на турникетах и делали обычную утреннюю гимнастику в виде поворотов набок, наклонов и приседаний, бедные, уставшие, ворчащие и потные они вернулись в казарму лишь, чтобы умыться, принять по быстрому душ и переодеться в парадное, едва в спешке не удушившись галстуками. Затем их построили на проверку личных вещей в тумбочках. В ходе сего осмотра у некоторых были обнаружены очееень личные вещи, что не пришлось по вкусу прапорщику. В результате чего мужчина дал приказ дневальному, стоявшему на тумбе, всех строить для серьёзного разговора. Ребята тут же построились в парадное холле, в две шеренги. Перед каждым из них стояла табуретка, на которой лежало все содержимое тумбочек. Кантимиров прохаживаясь вдоль строя, сердито на них поглядывал. - Согласно военному уставу училища в тумбочке суворовца должны храниться: туалетные принадлежности, принадлежности для чистки одежды и обуви, учебники, тетради, письменные принадлежности, фотоальбом и средства гигиены. – Говоря это, он замер перед толстячком, на табуретке которого лежали большой кусок сала, небольшая буханка черного хлеба, наполовину опустошенная пачка карамелек, пару яблок и пачка пряников. – Суворовец Перепечко, что, по твоему, из всего этого относиться к списку, который я перечислил? - Ну это… Я… Не… - смущённо и стыдливо залепетал парень. - Что ты мямлишь, суворовец Перепечко? В конце концов, ты взрослый человек или малое дитё? – почти прорычал мужчина, отчего бедный паренёк ещё больше смутился, а местами из строя послышался громкий гогот. – ОТСТАВИТЬ СМЕХ! Ну, что, суворовец Перепечко, я так понимаю: салом ты чистишь ботинки. – Кантимиров взял в руки шматок сала, понюхал его и положил назад, взяв теперь хлеб. – А из этого, видимо, выдавливаешь чернила. – вновь послышался гогот. – Я сказал: отставить смех. – прорычал он. И тут косой взгляд прапорщика зацепился за какой-то журнал, лежащий на табурете Макарова. – Так, Макаров, а это у тебя что? – мужчина подошёл к парню и схватил журнал с полуголой женщиной на обложке. – Это, видать, твоя девушка в фоторамке. - Так точно, товарищ прапорщик! – иронично и задорно ответил блондин. Тут же послышался новый всплеск смеха. - ОТСТАВИТЬ! Ну, что вы, как кони в конопляном поле. Вам лишь бы позубоскалить. - Так, когда хорошее настроение, почему бы и не посмеяться? – весело заметил ещё один блондин, стоявший в середине первого ряда, между толстячком и парнишкой в очках. - В таком случае я готов поднять вам настроение ещё больше. Вот ты, суворовец, кто у нас? – поинтересовался Адамыч у смешливого мальчишки. - Суворовец Трофимов, товарищ прапорщик! – тут же отрапортовал блондин. - Отлично, суворовец Трофимов, вот ты и пойдёшь с сегодняшнего вечера дневальным по роте. А суворовец Перепечко и суворовец Макаров заступят дежурными… Ясно? Трофимов трагично ухнул. Его хорошее настроение растаяло мгновенно. Перепечко просто смущённо опустил голову. - За что, товарищ прапорщик? – лишь Макаров недовольно возмутился. - В целях профилактики, Макаров. И за распространение обжорства и порнографии среди несовершеннолетних. – Кантимиров взмахнул, сложенным в трубочку, журналом, описывая в воздухе небольшой круг вокруг табуреток провинившихся. – Итак, что нужно сказать, когда командир назначает наряд? Не слышу. - Есть наряд, товарищ прапорщик! – хором неохотно произнесли трое мальчишек. - Молодцы. Заступаете сегодня шесть вечера. А теперь, рота, слушать мою команду. НАЛЕЕЕВОО! СТРОЙНЫМ МАААРШЕМ ДЕРЖИМ РАВНЕНИЕ НА СТОЛОВУЮ! ШАААГООМ БЕГООМ! Ребята тут же замаршировали в сторону столовой, где их уже поджидал завтрак. После довольно плотного завтрака, ребят отправили на плац вырабатывать строевую подготовку. Суворовцы, неровным строем, маршируя по периметру плаца, негодовали и возмущались, что их чересчур уж мучают, а ведь это только первый полноценный день в училище. И это только утро. А что их ожидает впереди ещё, кадеты старались даже не думать. Лишь Арсеньева, не вмешиваясь в их разговор, молча просто выполняла то, что требовалось. Хотя ей, как девочке, не привыкшей к столь строгой дисциплине, раннему подъему и долгому маршу, было тяжелее вдвойне. Макаров же, марширующий впереди всех, про себя продолжал злиться на Макарова – Старшего и мысленно « благодарил » папашу за то, что теперь приходиться переживать настоящий ад. И из этого не выкрутиться, как парень не изворачивался. - Интересно, долго мы ещё будем тут ходить туда – сюда? У меня уже ноги отваливаются. – возмутился Трофимов. - Терпи, солдат. – так же тихо ответил, идущий позади него Синицын. – Тренируй выносливость и выдержку. - Тебе легко говорить, Синица. У тебя отец военный. Ты с детства привыкшей и подготовленный. А мне – то на фига такая « радость » сдалась? - Ты сам пришёл в суворовское, а теперь ноешь. Или ты думал, что здесь будет легко и просто, как в детском саду? Синицын чуть ли не единственный в их роте, не считая Ливакова, был малообщительным и очень серьёзным. Казался более взрослым на фоне своих сверстников. К тому же, парень действительно был из семьи военных и отличался большой выдержкой и стремлением к собственной цели. И в данный момент целью было отлично закончить военное суворовское и стать настоящим военным, как отец. Конечно, это все не очень нравилось его девушке, которой суждено было видеть возлюбленного лишь в короткие мгновения на КПП и по редким выходным. Но Илья надеялся, что вскоре Ксюша его поймёт и примет все, как данность. - Я не настолько туп, чтоб верить, что здесь все может быть, как в детском саду. – зло прошипел блондин. – Но все же это училище, а не армия, а мы всего лишь подростки. Могли бы не так сурово с нами обращаться. - Ты забываешь, что это военное училище… - Да заебали оба… - прорычал Сухомлин, идущий в паре с Трофимовым. – Заткнитесь оба. Итак хреново… - Что там за разговоры в строю? – строго поинтересовался Василюк, стоявший по середине плаца и, собственно, лично занимавшийся строевой со своими подопечными. – Отставить! И шаг более чёткий. Идите ровнее. Держите строй. Что это за строй – кривой и вразвалочку? Что вы, как стадо обкуренных гиппопотамов? - Любопытно, где это и когда Василюк видел стадо обкуренных гиппопотамов? – усмехнулся Трофимов. - А меня больше волнует, почему нас всё утро оскорбляют. – серьёзным тоном, без тени усмешки или улыбки, спросил Леваков, идя рядом с Синицыным. - Они, наверно, считают, что это нас стимулирует. – зло прошипел Макаров. Майор меж тем продолжал: - То, что многие из вас прежде никогда не маршировали и не ходили строем, понять можно. И даже посочувствовать. Но в стенах этого училища вы не просто подростки, вы – кадеты, которые в любых жизненных ситуациях должны вести себя соответствующе, чтоб не опозорить себя, своих офицеров и Суворовское, форму, которого вы гордо носите. Вы будущие офицеры и Ваша страна на Вас надеется. Ваши родные на Вас надеяться. И гордятся Вами. - Во загнул! – усмехнулся Трофимов. – И это лишь первый день. А что нас ждёт дальше?! - Зашибись денёк. – все ещё сердито проворчал Макаров. - СТРОООЙ, НАА МЕЕСТЕ СТООЙ! – вдруг приказал Василюк. Ребята остановились, продолжая маршировать. – РААЗ! ДВАА! РААЗ! ДВАА! ВОООЛЬНО! – Ребята, облегчённо вздохнув, наконец замерли на месте. Ноги у многих, если не у всех, с непривычки, буквально горели. И они были уверены, что натерли себе не одну мозоль. – Разойтись! В казарму, на уроки, шагом марш. Ребята поспешили исполнить приказ, кабы не злить своего офицера – воспитателя. В первый день уроков было не так уж много: всего четыре – география, история, биология и химия. В принципе, ничего интересного, но учителя суворовцам понравились: в меру серьёзные, немного весёлые, рассказывали о своём предмете довольно увлечённо. Правда, большой объем домашних заданий немного портил общее впечатление. А уборка территории, после обеда просто повергала некоторых в уныние, а у единиц к злости примешивалось лёгкое отчаяние и смирение. Хотя ребята больше делали вид, что подметают, едва касаясь метлой асфальта. Все же это было чуть ли не единственное время, когда над душой ни стояли всякие прапорщики и офицеры – воспитатели. Но это вовсе не значило, что проверка не придёт под конец. Поэтому, хочешь того или нет, в конечном итоге прекращаешь маяться дурью и стараешься быстро и качественно убрать вверенный тебе участок, чтоб не схлопотать очередной наряд. Вымотанные физзарядкой, строевой и обязательными общественными работами, едва передвигая от усталости ноги, кадеты устремляются в столовую на полдник. Сил едва хватает вяло поковыряться в своей тарелке и выпить компота. На разговоры совсем не тянет. После чего ребята отправляются в класс самоподготовки, где под присмотром майора Василюка делают домашнюю работу и самостоятельно подготавливаются к завтрашним новым предметам, чтоб хотя бы немного иметь представление что к чему. Конечно, в школе многие многое из этого уже проходили, но во – первых: освежить знания никогда не повредит, а во – вторых: они не знали кто будет преподавателем и что от него ждать. По окончании самоподготовки многим позволено отправиться в комнату досуга и самостоятельно чем – нибудь занять свое свободное время. Однако трое из них в это время заступают на дежурство. Без весёлых разглагольствований Трофимова и его дурацких шуточек, без вечного ворчания Макарова и вечно жующего что-то Перепечко, во взводе сразу становиться тихо и как-то скучно. Леваков погружается в учебник по химии, сидя в самом дальнем углу комнаты. Синицын и Сухомлин, тихо переговариваясь, заседают за шахматы. Арсеньева откровенно зевает от скуки, совершенно не понимая, что она тут делает. Ведь по сути здесь и поговорить – то не с кем. Никто в данный момент не обращает на неё внимания. Но и, кажется, уже не удивляются, что среди них появилась девочка. Остальные, по одиночке или маленькими группами, просто, либо молча, читали газету или книгу, либо играли в шахматы или словесные игры, или делились с друг другом небольшими личными историями, коротая время до ужина и отбоя. И никто из них не знал, что в это время их товарищ - Максим Макаров – пребывал в медпункте с острыми коликами в животе. И направил его туда сам Кантимиров, который был дежурными по роте и случайно стал свидетелем этого происшествия. О чем тут же было доложено офицеру – воспитателю. Майор, как только узнал об этом, направился в медпункт, чтоб лично выяснить, что случилось и решить стоит ли об этом докладывать на самый верх. Однако, собираясь постучать в дверь, Пал Палыч услышал странный, радостный мальчишеский визг. Откинув в сторону все церемонии, мужчина, без стука, тихо приоткрыл дверь и тут же замер на пороге. Врача, как оказалось, почему-то не было на месте, зато сам Макаров, издав очередной радостный визг, танцевал джигу, стоя полубоком к окну, и совершенно не выглядел больным. Однако, повернувшись лицом к двери, в очередном танцевальном па, парень заметил Василюка и тут же прекратил выплясывать и улыбаться, резко помрачнев. - Товарищ Майор… - Довольно необычная форма болезни, Макаров. – сурово произнёс Пал Палыч. – По – моему, у тебя чрезмерное воспаление хитрости и необычайный актёрский талант. Надо же было так сыграть, чтоб бедный Иван Адамович тебе поверил. Что решил сорваться с дежурства? Или у тебя были куда более идущие планы? - Вы знаете, что я здесь не по своей воле. – в голосе блондина чувствовались лёгкие ноты злости. Он не собирался в чем – либо оправдываться, не считая себя виноватым. - Вот оно в чем дело? Пытаешься всё саботировать свое исключение? – голос мужчины, хоть и не повышался, но звучал сердито. - Я не хотел всего этого! – ещё раз более резче и зло воскликнул Максим. – Моя жизнь в последние несколько дней слишком круто изменилась! Все изменилось! Я так не могу! Это всё не моё! Я всего лишь пытаюсь вернуть собственную жизнь. Что в этом плохого? - Знаешь, Макаров, ты со своими выкрутасами вот уже у меня где. – Василюк провел ребром ладони по своему горлу. – Я не люблю насилия и всякого рода принуждения. И будь моя воля, ты бы уже был бы дома. Но, к нашему с тобой взаимному сожалению, есть приказ свыше. Приказ твоего отца и приказ генерала – майора, начальника этого училища: чтобы ты ни делал, не поддаваться на твою провокацию. А так же твой отец лично разрешил мне делать с тобой всё, что я сочту нужным. Лишь бы из тебя человек вышел. - ВЫ НЕ ИМЕЕТЕ ПРАВА… ОТЕЦ НЕ ИМЕЕТ ПРАВА… ЭТО ПРИНУЖДЕНИЕ И ЛИШЕНИЕ ЛИЧНОСТОЙ СВОБОДЫ!!! - Так, горе моё луковое, идём со мной. – уже более спокойно приказал майор. – Будем применять твои таланты на практике. - Куда это? – настороженно поинтересовался парень. - Макаров, тебе не говорили, что, если офицер приказывает что-то – это надо выполнять безпрекословно, без всяких нелепых вопросов? Парень обречённо вздохнул, понимая, что влип он, похоже, конкретно. Встал ровно, по струнке и отчеканил, пытаясь не показывать в этот раз переполняющих его негативных эмоций. - Так точно, товарищ полковник, говорили. В кабинет Василюка неожиданно постучали. Сам же Василюк сидел за своим столом, перебирая какие-то документы. - Войдите! – без всяких эмоций разрешил мужчина. Дверь чуть приоткрылась и в кабинет заглянул прапорщик Кантимиров. - Разрешите войти, майор. - Входи уже, Адамыч. Садись. Что-то случилось? – Василюк внимательно взглянул на друга. Иван Адамович быстро прошёл к столу и сел справа от своего командира. Тоже уставился на мужчину внимательно и с неким любопытством. - Это я хотел у тебя спросить, Палыч. Я только, что проходил мимо бытовки и видел Макарова, пришивающего лычки Вице – Сержанта. Он сказал, что это твой приказ. Не круто ли, Палыч? - Думаю, в самый раз. – всё так же спокойно ответил майор. - Не торопился бы ты со столь важным решением. - Нашему взводу нужен Вице – Сержант, Адамыч. Ответственный за то, что в нём происходит. А то у нас с тобой, кроме воспитательного процесса много других обязанностей. Хоть разорвись. Только начался учебный год, а я уже ничего не успеваю. - Это всё понятно. – эмоции все в миг улеглись, но любопытство все ещё было. – Но почему именно Макаров? Он ведь безответственный, не собранный, не серьёзный и вообще не знаешь чего в ту или иную секунду от него ожидать. - Именно поэтому – он. В Макарове есть задатки лидера и неординарное мышление. Он умеет подать себя. Есть, где развернуться. Думаю, взводу будет с ним комфортно. А начнёт спрашивать с других и сам станет более ответственным и серьёзным. - Может, ты и прав, Палыч. – задумчиво протянул Адамович. - Поживём – увидим. Только время может показать: прав я или нет.