Мы будем тлеть, сжигая небо AU

Саше удалось вырваться из объятий Кондорсе аж через пять дней. Пять очень долгих, насыщенный и безумных дней. Насчёт больничного он её не обманул, покопался в своих меценатных связей и сунул ей в руки врачебную справку. Она училась у него дома, на кухне. Сидела за книжками и бесконечными тетрадками, говорила, что если после "больничного" явится с пустыми руками, преподаватели разорвут её на части. Эскеля вся эта институтская деятельность порядком раздражала, он мельтешил перед глазами, небрежно касался, заставляя Сашу от неожиданности выгибаться, а мог, проходя мимо, внезапно развернуть её к себе и жарко поцеловать. И это с учётом, что он и сам работал! Она не понимала, как он мог так легко переключаться с рабочей атмосферы до развлечений совершенно в любой момент. Саше было очень тяжело сосредоточиться на учёбе и очень легко потерять концентрацию. А он постоянно её отвлекал, учиться было невозможно. Поэтому она смогла улизнуть от него в институт, за несколько часов до вечерних пар, и почти сразу же уснула в общежитии. Она пыталась поучить материал, но такая спокойная атмосфера сразу же её убаюкала. Девушка проснулась от хлопка двери, причём вскочила так энергично, как будто сразу собралась бежать марафон. Она взглянула на экран монитора, осталось полчаса до занятий. Сегодня был короткий день, в преддверии праздника и выходных, но хотя бы так Саша должна была явиться на учёбу. — Дженнифер, — она взревела и с облегчёнием упала обратно в кровать, заводя руки за голову. — Ты меня напугала. Не прошло и секунды, как девушка вновь вскочила, смотря на вошедшую с выпученными глазами. Она забыла, в каком виде уснула: короткие шорты и спортивный топ не скрывали абсолютно ничего из её бурной сексуальной жизни последних дней. Да и выражение лица Дженнифер говорило о том, что зрелище было очень сомнительное. Саша скривилась от боли в пояснице и потянулась за футболкой на спинке стула. — Ты чего без звонка? Я могла быть и не в общежитии, — невозмутимо пробормотала Саша, натягивая широкую футболку. — Вахтёрша сказала мне о твоём возвращение, — Дженнифер развела руками в стороны, негромко хмыкая. Действительно, тогда ответ был очевиден. Девушка подошла к шкафу и, открыв дверцу, принялась выискивать взглядом аптечку. Вид Саши был слишком... ужасен. Пусть все эти следы и были оставлены в порывах страсти, выглядели они от этого ни чуть не лучше. — Акихиро тоже знает о твоей.. болезни, — Дженнифер усадила Сашу на кровать, плюхаясь рядом с ней, поджав под себя ногу. Разложив аптечку, она промокнула ванную палочку я бутыльке с йодом, принимаясь делать йодовые сетки. — Выглядишь, если честно, не очень. Это сделал Кондорсе? — Сделал? Сашу смутила эта фраза. Почему это звучало так, будто бы она была жертвой семейных избиений? Она поморщилась, сжимая в руках футболку, которую Дженнифер всё равно заставила снять. — Всё не так, как ты думаешь, — девушка удивилась собственному голосу. Он оказался холоднее, чем она думала, и куда неувереннее. От прикосновений по телу прошла дрожь, как по рефлексу, и Саша смущённо опустила голову. Йод быстро впитывался в её бледную кожу, как будто бы вовсе не было жаркого лета, и витамин D обошёл её стороной. Через час даже следов не останется. — Это по обоюдному согласию, так сказать, — она выдавила из себя усмешку. Дженнифер вздохнула, переходя на шею. Синяки на ней по-настоящему ужасали, это были неоспоримые следы от удушья. Они как-то поднимали тему секса невзначай, когда Саша набивала татуировку у Айзека, и Дженнифер вымолвилась про "по-жёстче". Но это по-жёстче было совсем не то, что она себе представляла, это звериная, ненормальная страсть. Кондорсе псих! Она помнит его довольный вид, как он напоказ ходил с расстёгнутой рубашкой, а теперь, смотря на Сашу... Чёрт, становилось дурно только глядя на неё. — Не трогай, — Саша поймала её руку, очертившую седьмой позвонок сзади. Дженнифер хмуро глянула на повернувшуюся к ней Сашу. Она поджала губы, но, вздохнув, всё-таки отложила в сторону "рабочие инструменты" и взяла руки подруги, аккуратно оглаживая их. — Меня всё ещё очень беспокоят ваши отношения с Кондорсе, — честно призналась Дженнифер. — Как бы сейчас он тебе не помогал в прошлом.. — она повела взглядом в сторону рук Саши, усеянных отметинами, как и все остальные участки тела. — Он — опасный человек. Её действительно пугала его больная заинтересованность в её подруге. Личность Эскеля в принципе сама по себе её настораживала. По понятным причинам он вёл себя так, словно ему принадлежал, как минимум, весь мир. Для Кондорсе не существовало преград, и любая проблема не являлась таковой. Все неурядицы он мог разрешить с помощью денег, при необходимости проявив свою харизму. И это действовало. Люди шли за ним. Некоторые даже боготоврили. — Я волнуюсь за тебя, — Дженнифер подняла на Сашу обеспокоенный взгляд, с удивлением встречаясь в ответ с хмурым. По виду Мориц было понятно, что она считала будто она преувеличивала факты. Но почему? Всё из-за их отношений с Кондорсе? — Я понимаю, о чём ты говоришь, — Саша отняла свои руки, постаравшись сделать это не слишком грубо. — Он очевидный психопат, — её как будто эта черта не пугала, а смешила, — И упивается своей властью. И почему-то люди о нём постоянно хорошо отзываются. Девушка сморщила нос и по-злому усмехнулась, ей вспомнился театр, где менеджер Эбигейл рассказывала, насколько он хороший человек. Но Саша ни разу не видела, как и о чём Эскель разговаривает с другими людьми, но точно знает — он натягивает свою обворожительную улыбку. Кажется, или только она в этом мире, впервые завидев её, захотела побыстрее убежать? — Это довольно странно, да, но... Наверное, поэтому я уверена в нём куда больше, чем сама того хочу. Не доверяю, но уверена. Знаешь ли, со мной он очень откровенный. Настолько, что когда что-то скрывает, даже этого не скрывает. Она коротко засмеялась со своего каламбура, а Дженнифер всё больше пребывала в замешательстве. Она не до конца понимала, о чём говорила Саша. Возможно, из-за того, что та не особо вдаётся в подробности, когда речь заходит о Кондорсе, наоборот, как можно кардинально старается отрезать эту тему. — Я не лезу в его жизнь, Дженнифер. И меня не расстроит, когда он наиграется. Я, скорее, этого даже жду. У меня нет абсолютно никаких чувств к нему, я и злиться не могу. Поэтому я хочу прояснить этот момент раз и навсегда, чтобы больше о нём не разговаривать. Саша говорила спокойно, расчётливо и честно. В последнее время в её жизни и так всё крутится вокруг Эскеля, а теперь, когда она провела с ним так много времени, ей правда хотелось отдохнуть. Отдохнуть так, чтобы наконец-то забить своё время учёбой, работой и просто литрами кофе, никакого Кондорсе, секса, да она даже на смс ему не ответит. Саша взглянула в телефон, отслеживая время. — Через пятнадцать минут я должна быть на занятии. Последнюю неделю мы на вечерних сменах, а я пропустила всю неделю, сегодня предпоследний день, чёрт возьми. — Профессор тебе продыху не даёт, — Дженнифер натянула немного жалостливую улыбку, кивая голова. Итог этого разговора, к сожалению, был отчего-то хорошо понятен наперёд. Её предостережения мало заботили Сашу, несмотря на её достаточно точное понимание, каков Эскель по натуре. Конечно, Дженнифер помнила и следы на теле самого мецената. Отметины, схожие с теми, что были и на теле самой Саши. Некоторые даже ещё более яростные и зверские. Вероятно, именно эта причина, схожести предпочтений их двоих и заставляла Сашу не задумываться об опасности, которую нёс вместе с собой Эскель. Поэтому как бы она не попыталась переубедить Сашу, у неё бы это не вышло. — У меня тоже есть пара незаконченных дел, — Дженнифер поднялась с кровати, шустро собирая аптечку и убирая её обратно на её законное место в шкафу. Она улыбнулась Саше и последовала к двери, кидая напоследок. — Будет скучно — звони. В последнее время у меня стало на редкость много свободного времени. Саша махнула рукой ей на прощанье и еле удержалась от того, чтобы вновь упасть на кровать. Нужно было срочно собраться, сделать свой вид как можно презентабильнее и скрыть следы своей бурной жизни, иначе обсуждение по всему кампусу ей не избежать. Но лень била по коленям с такой силой, что Саше приходилось мотивировать себя вслух. — Всего два пары. Просто две... Да как два пальца об асфальт! Когда комитет ещё так будет щедровать наше расписание? Две пары... Нужно было выдержать всего две пары в этой чёртовой кофте, тёплой водолазке, плотно прилегающей к телу с дуракцим длинным воротником, который приходилось складывать вдвое, и она наконец-то сможет отдохнуть. На работе ещё можно не появляться два дня, у неё появилось свободное время, которое она не будет тратить на Кондорсе. Это почти что подарок, который она заработала буквально кровью и потом. Саша забежала в аудиторию за десять секунд до того, как было бы слишком поздно. У профессор Шинараки был особый пунтик на тех, кто заходит позже него, а Саша влетела в дверь сразу, как завидела его выходящим с лестничной площадки. Она торопливо заняла своё привычное место — сразу возле выхода, и даже успела достать из рюкзака тетрадь, когда позади дверь громко закрыли. Садо прошёл вниз, к преподавательскому столу, положил на него свой портфель и оглядел группу. Когда его взгляд задержался на Саше, она встрепенулась и ухватилась за свою тетрадь. Девушка старательно нагоняла пропущенное за все эти дни и была готова к любому выпаду. Всё, что у неё было написано, отскакивало от зубов, а к домашней работе было совершенно не придраться, она была уверена в своих силах на сто процентов, более того, даже имела желание, чтобы её вызвали к тумбе. Но внезапно Садо по какой-то причине отказался от своего сценария ведения лекции и сразу написал тему на доске. Саша не припомнит ни одного раза, чтобы он не начинал занятие с расспросов студентов. Группа переглянулась, но всё-таки начала записывать. Монотонный голос профессора быстро нагнал темп, и вымотанная Саша совсем за ним не поспевала. В конце концов, спустя десять минут, она сдалась и включила на телефоне диктофон, откладывая ручку. Конечно, потом придётся все равно вести конспект по новой и переслушивать всё долгие часы, постоянно нажимая на паузу и отматывая назад, но сейчас это было выше её сил. В водолазке было жарко, и Сашу стало клонить в сон, а голос профессора теперь и вовсе казался убаюкивающим. Она до последнего пыталась сдержаться, даже когда глаза уже были закрыты, она щипала себя за колено. Это и была причина, по которой она и не заметила, как уснула. И чёрт возьми, ни единый мудак не соизволил её разбудить! Уснуть на паре после недели прогулов (хотя их и удалось оправдать справкой, которую добыл Эскель) было непомерной ошибкой. Её успеваемость и без этого была испорчена, до сессии ей нужно было навёрстать упущенное. Очевидно, что никакой грант ей не светил, но стоило хотя бы сохранить ту жалкую стипендию, которая у неё уже была и, по возможности, повысить её хотя бы на дополнительную ежегодную выплату; учебники, мать их, очень дорогие. Она спала, сложив руки под головой, на раскрытой тетради. Иногда ворочалась, и у неё остался отпечаток от гелиевой ручки сбоку ладони. Даже её сосед, глумливый парень, точивший на неё зуб из-за случая с анализом, затих. Саша почувствовала влажный лёд на своей щеке и попыталась от него отмахнуться, ударилась костяшками об холодный алюминий и подняла голову. — Витаминки. Тебе полезно, — Шоичи, её одногруппник, с которым она, пожалуй, ладила меньше всего, потряс банкой лимонного сока перед её лицом, а после поставил перед ней, выходя из аудитории и как-то слишком гадко усмехаясь. От резкого пробуждения и недосыпа сердце громко стучало внутри, Саша чувствовала себя вспотевшей и больной. Она потянулась на стуле, позвонки чётко прохрустели, и на выдохе простонала. Тело отвратительно ломило ещё хуже, чем до этого, и из-за этого кружилась голова. Слегка придя в себя, она запоздало обернулась на дверь, удивляясь внезапной щедрости Шоичи. Обычно они только ссорились, почти до драки. Она решила об этом не задумываться. Пока вертела в руке прохладную, — о боже, прохладную, — банку в руке, она огляделась. Аудитория пустовала, пары уже закончились. — Твою... — сложно было сдержать мат, когда ты профукала последнюю возможность реабилитации, к которой так по-спартански готовилась. Обидно, но больше страшно: а что дальше делать то? Внизу за своим столом сидел профессор. Он внимательно всматривался в ученические тетради, хмурился и иногда усмехался. У Саши было время за этим последить, затаившись. Её, конечно, удивило, что он позволил ей вот так проспать обе свои лекции, а потом ещё и не разбудил по их окончанию. Но она чувствовала стыд и волнение. Он давал ей второй шанс дважды, даже показал материал, который будет ей полезен в будущем, а она вновь пропала с его радара и, когда появилась, ещё и не слушала то, что он внушал всей группе. Саша вспомнила про запись диктофона и взяла в руки телефон. Севший. Сколько он успел записать? Это был тройной фиаско. — Как спалось, студентка Мориц? Саша дёрнулась в сторону, одним лишь усилием воли заставляя себя не вскрикнуть от неожиданности. Его глубокий и до ужаса спокойный голос раздался в пустой аудитории, как гром средь ясного дня. Если ты накосячил, и Садо был эмоционально сдержан, это уже было страшно. Но, если ты очень сильно проштрафился, и Садо всё равно оставался спокойным, то самое время было копать себе могилу. В случае Саши так особенно. Мужчина окинул её задумчивым и не слишком выразительным взглядом, медленно поднимаясь из-за своего рабочего места. Он прошёл к столу, единственной имеющейся у неё от него защиты, замечая, как вдоль её виска скатывается капелька пота, и она осторожно сглатывает. Садо внутренне засмеялся. Как же прелестно она выглядела, сидя с этим выжидающим выражением лица и покусывая губы. — Для начала я рад, что вы нашли время появиться на моих парах. Это уже не мало в вашем случае, — его голос звучал до того равнодушно, что Саше в нём слышала отвратительный звон металла. Не нужно было являться эмпатиком, чтобы понять, как сильно он злиться. — Во-вторых, я вынужден вас огорчить касательно вашего смартфона. В конце первой пары он, издав предсмертный всхлип, выключился, не успев записать то, что вам бы очень пригодилось на экзамене в конце семестра. Его ирония даже не выглядела таковой из-за того, как отвратительно степенно он вёл диалог. Однако срабатывала на опережение, жутко пугая возможными последующими словами и пробирая до самых костей. — И наконец, в-третьих, я бы хотел у вас узнать, — Саша сжалась уже в начале его речи, почему к третьему его "факту, уточнёному так, к слову", чуть ли не была готова сама издавать предсмертные вслипы, подобно её телефону. — У вас всё в порядке? Это вопрос до того обескуражил Сашу, что она мгновенно открыла глаза, приходя в себя от внутренних сожалений насчёт своего незапланипованного больничного и несправедливости бытия. Садо что, реально только что спросил, как у неё дела? Но она же спрятала все следы и последствия её бурной личной жизни. Так что у него вызвало этот правильный, но неожиданный для неё вопрос? Садо будто прочитал по её глазам неозвученную вслух мысль и, издав негромкий смешок, объяснил: — Я никогда не видела вас такой разодетой, да и в аудиториях нето чтобы холодно, чтобы была необходимость настолько беспокоиться о своей утеплённости, — он присел на край стола, неотрывно осматривая её непривычный ему вид. Саша потёрла шею сквозь ткань и поёрзала на месте, понимая, что и путь к её внезапному отходу отгорожен его коленом. Видимо, он очень хотел пообщаться. У Саши было всего два варианта: первый, сыграть на жалость, сказать, какая трудная у неё жизнь, приукрасить и, очевидно, выдумать слезливую историю. Второй же был проще — воспользоваться справкой Эскеля и правдоподобно покашлять, то есть тоже соврать, просто менее нагло. Она вздохнула. Нет, намного проще было действовать по плану, с которым она пришла сюда изначально. — Здесь все задания и конспекты. Я знаю наизусть, — она указала ему на раскрытую тетрадь, на той странице, где уснула. Саша успела записать два абзаца, корявым почерком и с огромным количеством сокращений. Как она вообще в этом собирается ориентироваться? Потом она переставила из-под своего бока на стол рюкзак, доставая оттуда пять книг, из того списка, который он ей писал. — Я все их прочитала. Внутри страниц каждой было большое количество цветных стикеров, она действительно серьёзно подбиралась к сложному материалу. Садо на деле и не надеялся, что она закончит с ними до нового года. Но Саша оказалась куда более упрямой, чем он предполагал. — Примите хотя бы что-нибудь из этого. Садо окинул стопку книг и тетрадей ничего не выражаются взглядом, в котором, стоило ему посмотреть уже на девушку, промелькнула что-то недоброе. Он поднялся, переставляя всю стопку на свой стол, после чего повернулся к Саше, всё это время не сводящей с него глаз. Мужчина наклонился над ней, чуть прищуривая глаза: — Мне повторить свой вопрос, студентка Мориц? Или, может, ответите на другой, не менее интригующий? — он провёл ладонью вдоль её плеча, неожиданно морщась. Его пальцы крепко перехватили её за запястье, притягивая его к мужской груди. Рукав свитера была быстро поднят наверх, а воротник напротив чуть приспущен, открывая пусть и не полную, но достаточную для множества мыслей картину. — Что же у вас за жизнь такая весёлая, что на вашем теле нет ни единого живого места? Саша замерла, поражаясь тем, с какой лёгкостью и безнаказанностью он схватил её. Девушка забыла то, что произошло в библиотеке института не так давно и то, как он её бесцеремонно касался, сжимал бедро и скручивал руку. Она забыла, что он так может. — Какая разница, — Саша вырвала своё запястье, прижимая его к груди. Она напряжённо следила за тем, потянутся ли он к её ремню, сдёрнет ли ткань и поднимет ли её вверх, оголяя живот. Девушка поздно подумала, что он так мог сделать и с самого начала, но не стал. — Разве это имеет отношение к обучению? Моя "весёлая" жизнь даже не пересекается с домашней работой. Какого чёрта все туда лезут... Вспомнился недавний диалог с Дженнифер. Почему ей все так наровят напомнить о том, что это ненормально? Она прекрасно в курсе и всегда была, но преследующая её дизмораль уже сильно поднадоела. Сердце стучало и сложно сказать от чего: от прикосновения, раскрывающего правду, или от обиды, что её вообще раскрыли. Она поправила воротник и почувствовала, как шею засаднило и окатило болью, от этого бросило в жар, и Саша сжала своё бедро. Ещё глупее будет в такой ситуации потерять сознание из-за жары и недосыпа. — Я понимаю, как всё это выглядит. В прошлый раз я тоже скрывала следы под одеждой, потому что меня побили. Но всё иначе, — она подняла на мужчину раздражённый взгляд и мысленно отругала себя за бессмысленные оправдания. — Я не тот человек, который лезет в драки. Поэтому не нужно поднимать эту тему. Его лицо неожиданно окрасила возмутительно издевательская ухмылочка. Её слова его заметно повеселили. Он наклонился к ней ближе, отдавая ей по лбу щелбан и встречаясь с её недоумённым взглядом: — Не помню, чтобы я тебя осуждал за твои вкусы, — Садо негромко, но крайне утомлённо вздохнул. — Не думала, что, если кто-то такое обсуждает, то не с целью осудить твои фетиши, а потому, что волнуется? Он сказал это раньше, чем понял сам, отчего мгновенно нахмурился, отступая на шаг назад. Эта девчона заставляла его волноваться. Снова. И, чёрт бы её побрал, не понимала этого, что и раздражало более всего. — Если всё устраивает, я рад за вас, студентка Мориц, — неожиданно излишне холодно фыркнул Садо, но, сдержанно выдохнув, продолжил немного мягче, наконец-то посмотрев на Сашу. — Но, если вам нужна помощь, вы можете просто попросить. Саша застыла при его взгляде. Она не могла понять, была ли удивлена от него или больше шокировала, что вообще увидела что-то подобное на лице, как ей казалось, самого большого любителя (до недавнего времени) издеваться над её психикой. В этот самый момент Садо выглядел утомлённым, но с тем же крайне взволнованным. И подобное вызывало у неё такой диссонанс, что она потерялась, не зная, как поступить. Ведь он никогда себя так не вёл. Никогда. Саша поднялась со своего стула, потому что чувствовала себя ребёнком, сидя перед ним с опущенной головой. Сегодня все вокруг проявляли к ней излишнюю внимательность, даже Шоичи купил ей напиток. Она что, выглядела так жалко? Внутри загорелось предательское чувство стыда, как будто её посчитали неблагодарной дамочкой и скоро напрямую об этом скажут. В руках она небрежно перебирала ту самую банку с лимонадом. — Я не уверена, нужна ли мне помощь, — девушка оглядела аудиторию, прошла взглядом по рядам, в поисках чего-то, на чём может остановиться. Ей нужно было сосредоточиться, чтобы спокойно сказать то, что собралась. — До недавнего времени я никогда не пробовала заниматься... таким, знаете, — девушка нервно посмеялась с собственных слов, господи, какая она неуверенная, зачем вообще откровенничает? Чтобы не показаться стервой? Чтобы отплатить за волнение? Она сама не до конца понимала, почему всё-таки решила об этом заговорить. Что-то внутри сжималось, и её непоколебимость тоже дала трещину. — И мой партнёр не отпускал меня неделю. Поэтому я чувствую себя просто ужасно, — рука опять потянулась потереть шею. Она делала это так часто, что сбоку ткань начала натирать и так повреждённую кожу. — Так что я не уверена, хорошо ли всё прошло и что я думаю на этот счёт. Задумчивая пауза, поджатые потрескавшиеся губы. Послышалось шипение и щелчок, пальцы сами вскрыли банку, и Саша тут же отпила. Губы защипало так, что она почти запищала. Больно, кисло, что скулы сводит. Но вкусно. — У меня есть ощущение, будто бы так и должно быть. Но теперь, когда так много людей об этом спрашивают, я уже не уверена. Садо протянул было к ней ладонь, пока она этого не видела, но практически мгновенно заставил её себя отдёрнуть. Её честность вызвала в нём странное ощущение тяжести, расползшееся по груди тяжёлым грузом. И он точно знал, что избавиться от него было возможно только одним способом — оказав бойкой и своенравной, но маленькой и несколько потерявшейся в себе девушке перед ним уверенность в ней самой. Заметив её метания, Садо облокотился на край столешницы, пытаясь сравнять их рост. Так, она бы хоть немного успокоилась. — Дело не в том, что думают об этом остальные, и правильно всё это или нет, — Садо неспешно отрицательно помотал головой, — а в том, как ты себя чувствуешь по итогу. Прежнее желание злостно поёрничать, витавшее ещё недавно в воздухе, мгновенно испарилось, сменившись глубокой, задумчивой проникновенностью. Такое поведение профессора ежесекундно привлекло до того отрешённый взгляд Саши. Проблема заключалась в том, что она настолько растворилась в спектре собственных мыслей и ощущений, что не могла сказать и того, удовлетворило ли её и её желание произошедшее. Понравилось ли ей? Скорее да, чем нет. Но хотела бы она повторения этому? Нет. Слишком огромной чувствовалась собственная потерянность в пространстве после событий последних дней. Садо вдруг хмыкнул себе под, резко отталкиваясь от стола и поворачиваясь к Саше. Кажется, он нашёл способ, как ей помочь. — Для начала постарайся ответить на простой вопрос. Только честно, — предупредил её Садо. Он подхватил её под бёдра и усаживая перед собой на всё тот же трояклятый стол. Его пальцы очертили под коленом, и по телу мгновенно пошли мурашки, несмотря на то, что между его пальцами и её кожей была плотная ткань джинсов. Второй ладонью он сжал её плечо, заставляя её стремительно соприкоснуться лопатками с прохладным деревом. — Нравится ли тебе так, — его ладонь плавно очертила её рёбра, поднимаясь вдоль груди на шею, до дрожи в теле от переполненности её собственных эмоций сжимая около самого основания подбородка тонкую кожу. В это время вторая его ладонь прошлась вдоль внутренней стороны её бедра, приятно обжигая кожу уверенными прикосновениями. От его руки стало неимоверно, буквально до удушения, жарко. — Или лучше так: с большей жестокостью к тебе и твоему телу? — Ох... Саша не сообразила, когда именно поддалась ему, ничего не сказала, когда его руки сжались под ягодицами, когда он оказался прямо перед ней и уложил её на стол, и не говорит ничего сейчас, сжимая его бёдра своими коленями. Во рту пересохло мгновенно. Всё болело, и от каждого касания шла неумолимая дрожь, как будто мышцы сковали спазмы. Пальцы не шее больше не сжимались, мягко поглаживали проглядывающий синяк из-под скомканного воротника. Ей хотелось, чтобы он залез под одежду, огладил кожу, смял её пальцами. Сводило ноги только от этого желания. Саша хотела приподняться на локтях, но он не дал, препирая её горло ладонью, и она сухо, болезненно сглотнула. Он выжидающе смотрел, не двигаясь, и она поняла, что он и вправду ждёт ответа, это был не повод уложить её, а реальный допрос. — Мне нравится, — тихо шепнула она, Садо приподнял бровь: он её не услышал. Саша смущённо прикрыла рот тыльной стороной ладони. Произнести то же самое оказалось куда сложнее, чем сказать это в первый раз. — Я сказала, — выдохнула она, не отводя взгляд от пронзающий глаз, — что мне нравится. Жестокость мне нравится. Но и... первый вариант тоже. Мне всё это нравится. Всё означало буквально всё. Как он не спросил разрешения её коснуться, сделал то, что хотел, и ни капли не сомневался. Задал вопрос и ждал ответ, это была игра, которая заставляла бока тяжелеть. Даже то, что он говорил — ей нравилось, а особенно именно то, как он это говорил. Ей хотелось сказать "не останавливайтесь" или "сожмите сильнее", но эта мысль сама по себе была такой пошлой, что возбуждала куда сильнее настоящего её положения. Именно поэтому она с нежеланием, но стойкостью, сказала: — Прекратите. Уже не прикрывая рот, не делая вид, что всё в порядке: он увидел, как покраснели её щёки, с какой тяжестью даётся ей дыхание и как наливаются кровью сухие губы. Что это вообще за выражение лица такое. Садо поражённо смотрел на девушку перед ним. Она ведь не преукрашала и не шутила: было видно, что ей нравилось то, что он делал. Это вызывало желание уже в его собственном теле. Томящее, тянущее и отвратительно приятное. Этого было достаточно для понимания положения вещей: ему хотелось продолжить начатое, уже по-настоящему сыграть в игру, где в любом случае он был бы в выигрыше, а она — его желанной победой. — Встань, — жёсткость его голоса возбуждала её только сильнее. Тело само повиновалось его приказам, исполняя их в точности, как он требовал. Его серые глаза опасно блестнули, а губы растянулись в ухмылке. Какая послушная. — Кто бы подумал, что твоё тело окажется настолько поддатливым к истязаниям, — его смех прошёлся холодом по её шеи, вызывая лёгкую дрожь и покалывание в кончиках пальцев. — Как не посмотри, идеальная жертва. Саша ощутила удар по самым лёгким, рвано вдохнув воздух, почти проглотив его, как шарик. Голову сковал страх, она неподвижно смотрела его, пытаясь осознать то, что только что произошло. Он не просто попросил её подняться, он отдал ледяной приказ, таким тоном, что затылку стало жарко. И первая её мысль была: а что ещё он может так сказать? Она и не подумала, как ловко вскочила перед ним, совершенно не опираясь на локти, не обращая внимания на острую боль в пояснице. И даже не подумала, каким ожидающим был её взгляд, после того, как он тихим писком попросила его остановиться. Чёрт, она сделала это, да? Саша слегка отодвинулась и уткнулась лопатками в его руку. Подняла взгляд и оробела. Он смотрел на неё как на добычу, перед ней был хищник, который всё понял. Он всё понял. Это заставило её расшевелиться до того, как он бы потянул за несчастную кофточку и вынул её из-под ремня на джинсах. Она соскочила со стола, отодвигая мужчину своим бёдрами, скользнула между ним и мебелью к проходу. — Не понимаю, о чём вы, — Саша рванула рюкзак со скамьи, почему-то схватилась за банку лимонада, чуть не уронив её дрожащими пальцами, и ломанулась к двери, не оборачиваясь. Плевать уже на оценку, ей нужно было убегать. Останется здесь хотя бы на минуту и растеряет остатки нравственности. Она не могла так быстро достичь самоуничтожения, не сейчас. Вылетая из аудитории, девушка резко остановилась, чуть не завалившись всем торсом вперёд, и уронила рюкзак. Оттуда вывалились тетради, несколько карандашей и одна единственная ручка. — Да ладно... — она плаксиво взглянула на причину остановки. Петелька джинс угодила прямо в дверную ручку: как всегда, по вине госпожи фортуны. Нельзя было найти момента лучше, чтобы застрять здесь таким позорным образом. Саша на секунду обернулась, замечая на себе лукавый взгляд Садо. Он так и стоял, скрестив руки на груди и довольно ей улыбаясь вслед. Её метания его заметно раззадорили, но, видя впервые настолько сильное волнение, он не продолжал. Саша и без него была вся на эмоциях, а его небольшое открытие, в первую очередь, для неё самой, окончательно взвинтило до предела нервную систему. Кажется, по пришествию в кампус, она точно закинет в себя полпачки афабозола. Садо кинул взгляд на её стол, беря в руки оставленный ею телефон. Он с улыбкой покрутил его в руках, со сладостью протягивая себе под нос: — До чего милая добыча.