Кудрявый

Дверь тихо отворилась, пропуская в тишину квартиры молодого мужчину. Тяжелые шаги раздались в прихожей, пока парень проходил домой и пытался снять пыльную обувь, тихо матерясь себе под нос, от усталости и тянущей боли в мышцах. Сегодняшний день выдался особо изматывающим, не столько физически, сколько морально. Пара ограблений, да несколько хулиганов, которых пришлось отвозить в участок самому, из-за медлительности полицейских, впрочем, ничего нового, самый обычный день. Тяжелым он был по другой причине, одной веснушчатой, зеленоволосой причине. Изуку уже неделю как был командировке в США, его срочно вызвали, по какому-то невероятно секретному делу, на помощь местным героям и парень резко сорвавшись, первым же рейсом улетел, чертов благодетель. Бакуго ненавидел их работу только из-за этого, постоянные разъезды, командировки, задания, патрулирование, им совсем не оставалось времени друг для друга, и графики редко совпадали. И если бы Кацуки спросили скучает ли он, он бы начал все отрицать. Но, черт возьми, да, он скучал и очень сильно. Они с Изуку начали встречаться на последнем году обучения в Академии, сначала очень долго притирались друг к другу, что после стольких лет оскорблений и унижений было очень сложно, странные долгие взгляды, мимолетные прикосновения, желание постоянно быть рядом. А после, пустая раздевалка, долгий, грубый поцелуй, искусанные в кровь губы и крепкие объятия. Пылкое признание между поцелуями и долгий путь к нормальным отношениям, как у обычных людей. После отъезда Изуку их квартира будто бы потеряла весь свой уют, который так старательно создавался их общими усилиями, правда порой не обходилось и без скандалов, но все конфликты быстро сходили на нет, после нескольких крепких поцелуев. Краски были бледными, а постель холодной и единственное чего хотелось, это возвращения любимого человека. Наконец расправившись со шнуровкой на тяжелых ботинках, Бакуго выпрямился, снимая куртку покрытую слоем пыли и пепла. Подумав о том, что было бы неплохо почистить еë перед рабочим днем, он бросил связку ключей на тумбу и замер, заметив знакомое пальто на вешалке, которое Изуку надевал только на время своих отъездов. Робкая надежда на возвращение любимого, заставило сердце биться в разы быстрее, будто бы он снова подросток и идет на свое первое свидание, нервничая и запинаясь на ровном месте. Но в квартире стояла абсолютная тишина, нарушаемая только тихим тиканьем настенных часов на кухне. Осторожно ступая по поскрипывающему полу Кацуки прошел внутрь квартиры, замечая тонкую полоску света за дверью их спальни. –Изуку? — спросил парень, надавливая на ручку желая пройти внутрь, но дверь оказалось заперта. — Ты уже вернулся? За дверью послышалось тихое копошение, шорохи и легкий топот шагов. — Каччан? — раздался приглушенный дверью голос, слишком высокий и писклявый, в отличие от того низкого, с хрипотцой голоса, к которому Кацуки привык, за годы жизни вдвоем. Мужчина нахмурился. — Да, это я. Какого черта ты закрылся? — хмурясь спросил парень, еще пару раз нажимая на ручку. За дверью слышалось тихое бормотание, а после уже громче парень произнес. — Ты только не волнуйся, ладно? Мне сказали, что это ненадолго, день, ну, максимум три. Там был злодей и я замешкался, не заметил, но ничего страшного и правда не произошло, это пройдет, ты только не ругайся и не пугайся и… — Может ты уже откроешь мне дверь. — раздраженно бросил парень. Что же там, в этой его командировке такое случилось, что он снова от него закрывается, на этот раз буквально. Послышался щелчок замка и дверь потихоньку, будто бы с опаской, открылась, показывая ошарашенному Кацуки его парня, его парня таким какой он был на первом курсе. Тощее тело, узкие плечи, низкий рост и кудрявые локоны падающие на глаза, закрывая собой практически весь обзор. Все слова в один миг пропали, хотелось ругаться за безолаберность парня на миссии, но Кацуки не издавал ни звука, только смотрел, подмечая такие знакомые и уже почти забытые детали юношеского тела. — Пожалуйста, скажи что-нибудь. Только не молчи. — пробормотал Изуку, не поднимая глаз и заламывая свои пальцы до тихого хруста. Блондин положил свою большую ладонь на голову Изуку, заставляя того вздрогнуть, взлохмачивая длинные мягкие волосы и удивляясь насколько меньше стал его парень. — Кудрявый.– тихо приговорил парень. Изуку, после выпуска из Академии и начала геройской жизни, стал коротко стричься и выбривать виски. А Бакуго так нравились его отросшие волосы, которые так приятно было пропускать сквозь пальцы, как бы расчесывая, сжимать и оттягивать, заставляя запрокидывать голову, когда они оставались наедине за дверью своей спальни. Изуку медленно поднял голову, смотря на блондина своими невероятно большими и яркими глазами. Рука Кацуки скользнула на веснушчатую щеку, слегка поглаживая большим пальцем мягкую кожу, заставляя Изу наклонить голову чуть в бок и ластиться к мягким и нежным прикосновения. — Так, значит ты не злишься? На это парень ничего не ответил, только подхватил легкое тельце на руки настолько резко и неожиданно, что Мидория тихо вскрикнул от неожиданности и вцепился руками в широкие плечи. Кацуки в несколько шагов пересек комнату, укладывая свою ношу на кровать и наваливаясь сверху, упирался руками в матрас рядом с головой Изуку. — Злюсь. Мы столько всего пережили, из стольких сражений выходили без единой царапины, а ты умудрился проиграть какому-то уроду. — сказал блондин, хмурясь и скользя рукой по тощему боку, слегка сжимая плоть под футболкой, которая теперь ему была безумна велика. Ткань спадала с одного плеча, а длина доходила до середины бедра. Безумно превлекательная картина. — Я же сказал, что… — Замешкался, я услышал. А если бы ситуация была другой, если бы злодей был сильнее, если бы с тобой… Черт! — Кацуки резко прильнул к Изуку, сминая его губы в грубом поцелуе, кусаясь до крови, а после слизывая выступающие красные капельки, сжимая бока с такой силой, что скорее всего останутся синяки. Он продолжал целовать Изуку так жадно, как глотает воздух утопающий, все больше и больше и никак не мог насытиться. Руки перешли на бедра, сжимая и поглаживая их круговыми движениями, притягивая к себе ближе, потираясь собственным возбуждением о узкие бедра. Глаза Изуку резко распахнулись, и будто бы стали еще больше, он отстранился от Кацуки с характерным мокрым звуком и тяжело задышал, как после долгой и изнуряющей пробежки. Губы припухли и болели от долгого поцелуя, а бока и бедра покалывали от грубых прикосновений. — Нет, постой. Ты же только с работы вернулся, нужно сходить в душ, переодеться и отдохнуть. И я не совсем уверен, что в таком состоянии я вообще смогу что-либо сделать или даже сосредоточиться. — скороговоркой выпалил парень. — Да плевать. Я соскучился и хочу тебя и мне плевать в каком состоянии сейчас твое тело. — пусть это звучит эгоистично, но он слишком сильно скучал, чтобы сейчас сдерживаться. — Я не уверен, что это… — Ты хочешь меня? –Я н-не… Да, конечно хочу. Больше всего на свете, сейчас, я хочу тебя, но. — Изуку приподнялся на локтях, чтобы оставить на губах Кацуки легкий поцелуй. Он выглядел потерянным, веки чуть прикрыты, а щеки раскраснелись, что удивительно, если учесть сколько раз они занимались сексом, реакция Изуку со временем так и не изменилась. — Что не так? — Разве, тебе будет хорошо так? В смысле, я сейчас не такой как обычно и разве это нам… я хочу сказать, мы будем чувствовать то же что и всегда? И тебе не будет неприятно, что я такой? — Кацуки на это лишь прижался к его паху собственным возбужденным членом, слегка потираясь, создавая иллюзию их близости, от чего Изуку тихо застонал, откидываясь обратно на подушку и прикрывая глаза. — Я хочу тебя в любом состоянии. Хоть мокрого, хоть грязного, даже в хлам пьяного. Неважно, не думай сейчас об этом. — прошептал блондин и поцеловал чувствительную шею Изуку, вызывая из того очередной стон, все так же медленно потираясь о него, заставляя парня заводиться с невероятной скоростью. Перейдя поцелуями на острое плечо, не скрытое тканью футболки. Блондин отстранился, стягивая мешающую сейчас ткань с Изуку и раздеваясь сам, скидывая вещи рядом с кроватью вновь нависая над своим парнем, покрывая легкими поцелуями и красными отметинами весь торс Изу. Парень под ним тихо постанывал и выгибался, как тогда в их первый раз. Тогда Изуку был безумно чувствительным и дрожал практически от любого прикосновения к своему телу. И по всей видимости, эта чрезмерная чувствительность к нему вернулось вместе с подростковым телом. Мягкими движениями подготавливая парня, блондин старался делать все аккуратно и нежно, чтобы не причинять боли, опять же как в их первый раз. Достаточно подготовив Изу, Кацуки выдавил достаточное количество смазки на собственную твердую плоть и вошёл одним быстрым движением, замирая и прислушиваясь к тихим постанываниям и всхлипам снизу. Медленными движениями парень начал двигаться, постепенно наращивая скорость, выцеловывая тонкую шейку и оставляя багровые засосы, крепко обнимая маленькое тело и шепча на ухо, стонущему во весь голос, Изуку какие-то слащавые нежности, которые тот так любит. Кацуки все больше срывался, то замедляясь, то ускоряя движения. Постоянно меняя глубину и угол проникновений, так словно не мог определиться в каком же положении и ему и Изу будет наиболее приятно. Толчки стали более грубыми и быстрыми, задевая внутри ту самую чувствительную точку, заставляя Изуку выгибаться дугой, до хруста в позвоночнике и оставлять на плечах Кацуки длинные быстро краснеющие царапины. Первым кончил Изу, громко простонав имя «Каччан», даже не притронувшись к себе, настолько он был разморен нежными поцелуями и грубыми поглаживаниями. Такое странное сочетание, но так превосходно ему подходящее. Кацуки догнал его спустя несколько глубоких толчков, рыча куда-то в изгиб шеи и крепко сжимая тонкую талию в своих больших ладонях. Он замер, переводя сбившееся дыхание и чувствуя как все еще подрагивает тело Изуку после сильного оргазма. — Устал. Спать хочу. — проборматал Изуку и, счастливо улыбаясь провалился в сон. Кацуки ладонью зачесал его взмокшую длинную челку за ухо и оставил на лбу нежный поцелуй. — Отдыхай. Бакуго накрыл их обоих легким одеялом, прижал Изуку спиной к себе, оставляя на лопатках, тоже покрытых веснушками, несколько ленивых поцелуев. И сам даже не заметил как заснул, ощущая под боком теплое тело любимого человека.

***

На следующее утро под ладонями уже были не худые бока, а крепкий натренированный торс, со множеством шрамов и синяками от вчерашних крепких «объятий». А волосы вновь стали короткостиженными. Кацуки провел пальцами по выбритому виску, разочарованно вздыхая. Все же ему нравились отросшие волосы Деку, он с ними был такой по-детски смешной, милый и такой... кудрявый.