Как заставить тебя полюбить?

— Блум! Блум! — кричала девушка. — Блум, не бросай трубку, давай поговорим… — но никто не отвечал. Девушка и вовсе увидела, что трубка была скинута. Чувство стыда и ненависти начинали разгораться в ней все сильнее и сильнее. Она понимала, что была не права, но она даже представить себе не могла, что девушка окажется огорченной настолько. «Наверное, он сделал ей больно…», — подумала про себя Флора. Ведь будь все по-другому, она бы отреагировала мягче, не так эмоционально что-ли. С одной стороны, она была права. Они знакомы всего лишь месяц, и этот срок мало что мог показать. Но внутреннее чутье брюнетки подсказывало, что эти двое надолго удержат их в своих сердцах. Удержат и не отпустят. А меж тем в кабинете Валтора воцарился настоящий хаос. Красноволосый так и летал из стороны в сторону, всем своим телом показывая нервозность. Еще вчера вечером они списались и договорились встретиться у русоволосого в офисе для обсуждения своих незаконных дел, параллельно этому оба решили поделиться как протекает их личная жизнь. — Присаживайся, друг, — открыв дверь в свой кабинет, Валтор указал Огрону на кресло рядом с маленьким столиком, — чай, кофе иль чего покрепче? — Не ерничай, но от кофе я бы не отказался. Попросив у секретарши две кружки кофе и оповестив, чтобы никто не входил к нему ближайший час, мужчина наконец смог сесть напротив своего товарища и начать так долго откладываемый разговор. — Итак, Огрон, не буду томить. Я думаю, ты догадываешься, по какому поводу я позвал тебя? — этот вопрос скорее всего был риторическим, но красноволосый все-таки кивнул в ответ. — Как ты мог заметить, с появлением этих двух красавиц, в наши планы, касаемого работы и личной жизни, начали вмешиваться различные люди. И вот, две недели назад, один из таких людей решил тебя подстрелить. Я подключил своих людей, но как таковой информации не нашел. Ни видеозаписи с камер наблюдения, ни отпечатков, ничего. Он как будто испарился, — мужчина сделал глоток кофе. — Да, это весьма странно. Но страннее то, что какие-то мелкие мошки решили позариться на наши земли, вследствие чего получили по заслугам, но, — он сделал театральную паузу, — ища информацию про наших «конкурентов» я заметил, что все они начали владеть как таковым бизнесом с недавнего промежутка времени: месяц, два назад. Думаю, ты понимаешь, какие это деньги, а особенно заключение договоров с такими как мы обойдется им в хорошую копеечку. Напрашивается вопрос: как они за такой короткий промежуток времени успели заработать такие бабки? Подумав несколько секунд, русоволосый решил ответить. — Продажа недвижимости? Приятный оскал появился на лице Огрона. Он знал, что его коллега допустит такой вариант, поэтому решил заранее выведать про эту деталь в досье у каждого. — Я тоже так подумал, потому поднапряг некоторых своих ребят, и что ты думаешь? Ни кто из них не зарегистрирован у нас, либо в ближайших городах от нас. У них даже ничего нет в других странах. Я не нашел ни единой координаты, где могли обитать эти люди. И знаешь, что было самое интересное? Русоволосый заметил озорной настрой у друга. Он выглядел так, будто ему нравилось играть в эту шпионскую игру под названием «выживи или умри». — Что? — скептицизм так и сочился из его слов. — Они все были одиноки. Ни семьи, ни родственников. Просто ни-ко-го. И тут шестеренки в голове у Валтора закрутились, и он начал составлять картину полностью. — Хочешь сказать, что тот преследователь и эти «мошки», как ты их назвал, были как-то связаны? А именно тем, что возникли они странным образом в тот момент, когда мы сблизились с Блум и Флорой, и что возможно, они находятся под опекой одних людей? — внутри мужчины поселился страх. Страх, что его могли снова обмануть и предать как в тот раз. — Ты же не думаешь, что это они? — Нет, мой друг, наши славные нимфы не причастны ко всему этому, а знаешь почему? — Валтор не любил, когда Огрон устраивал спектакли за обсуждением важных вопросов. Он перерос это и ему были важны четкость и ясность. — А потому, что Флора, например, в любой удобной момент могла меня отключить своими медицинскими приемами, например, в тот же самый день, когда я пришел к ней с ранением и остался ночевать. В случае Блум она бы просто накапала на тебя информацию и передала нужным людям, ведь сколько с ними не сотрудничай, Валтор, свои крысы найдутся везде, а она даже тебя защищает. За твое здоровье, — проговорил голубоглазый и отпил из кружки, — а что касается остального, то тут ты прав, но выбивает еще вот какой вопрос… Мужчина будто мялся. На его лице проскальзывало сомнение, которое никак не давало собраться с мыслями и наконец решить, стоит или нет. — В общем, как оказалось, отец Флоры является одним из нас. Ее мать была его любовницей. Она не захотела избавляться от ребенка и солгала ему, — повисла минутная пауза. — Мне кажется, это как-то все связано. Две пары голубых глаз смотрели друг на друга пронизывающим взглядом. Каждый думал о своем, но параллельно пытался выстроить общую картинку в голове. — Тогда мне тоже есть, что тебе рассказать, — и русоволосый рассказал про то, как Блум лишилась родителей. Причину уточнять не стал, все-таки это касалось ее, и он не имел права раскидываться этим. — Таким образом, мы имеем двух половинок, которые нажили на свою голову проблемы с мафией. Но как ни странно отдуваемся за них мы. — То есть, ты хочешь сказать, что твоя не подружилась с одним «криминальным авторитетом» и сейчас, узнав с кем она связалась, этот самый авторитет хочет отплатить с полна. В моем случае родной отец, ушедший за хлебом несколько столетий назад, решил вспомнить о своей глубоко «любимой» дочурке, — предпоследнее слово Огрон обозначил кавычками. — Можно допустить вариант, как во всех типичных сказках про нас и всякие там детективы, что они объединились и идут против нас с тобой? Валтор развел руки в разные стороны и наклонил чуть-чуть голову. — Браво, мой друг, ваши дедуктивные методы работают на все сто процентов, — по залу раздались хлопки. Огрон начал нервно подергивать плечами и как будто пытаться одернуть себя. Не позволить плохим мыслям взять его в свою охапку и закрыть от мира сего, не дав возможности отыскать. Он начал переживать прежде всего за нее. За девушку, за тот лучик добра, который он обрел совсем недавно. За тот цветок жизни, который расцветал в его руках с каждым днем все краше и краше. Он не думал о себе, ведь из подобных передряг они выбирались много раз, так что не впервой. Но она… Он обещал уберечь ее. Обещал отгородить от всего плохого и показать, какая на самом деле может быть крутая и насыщенная событиями жизнь. Он встал с кресла и начал ходить из стороны в сторону, а между тем его товарищ нервно постукивал левой ногой о пол, показывая через это действие, что ему тоже небезразлична судьба его рыжеволосой бестии. Его огонька, который смог разжечь его жизнь, который смог показать как это, жить по-настоящему, который смог показать как это, дорожить чем-то по-настоящему дорогим и горько любимым сердцу. — Не нервничай, Огрон. Самое главное сейчас не показывать, что мы уязвимы. Что они являются точкой манипуляции для нас. — Да как же ты не понимаешь! — по кабинету раздался грозный рык красноволосого. — Нельзя допустить даже вариант! — Успокойся, — спокойный, но в то же время внушающий страх голос, — я понимаю, как ты за нее переживаешь, но поверь, я не меньше за тебя беспокоюсь за Блум. Они стали для нас обоих дорогими сердцу людьми, и потерять их — последнее, чего я хотел бы, — он понимал, что Огрон более эмоциональный, поэтому по отношению к товарищу он был более лоялен. — Но я прошу, держи себя в руках, ведь последнее, что сейчас от нас требуется — проявление каких-то эмоций. Мы должны собраться и выяснить кто это такие, и зачем их Родина-мать носит. В сторону русоволосого был кинут злостный взгляд. — Шутить умудряешься? Мужчина тут же поднял руки, якобы в примирительном жесте. — Ни в коем случае. Просто пытаюсь тебя успокоить и дать понять, что эмоции не самый лучший друг в нынешней ситуации. — Ладно, прости, погорячился, — он сел обратно в кресло. — В общем, по моему объекту известно… — Стоп, стоп, стоп, давай не так. Я напишу все, что мне известно по поводу заварушки Блум, также сделаешь и ты. Как только все будет готово, то мы встретимся и обсудим, хорошо? Вместо ответа Огрон мотнул головой, как бы говоря «понял тебя», и встал. — Ладно, я тогда поеду. Надо еще заскочить к ребятам, проверить все ли у них в порядке. — Что, тот человек так и не хочет тебе признаваться? — Не бери в голову. Вздумал, что я когда-то сотрудничал с его родителями и пришел якобы отомстить. При этом всем его фамилию я слышал впервые. — Ладно, старик, тогда не прощаемся. — До встречи, — пожав руки, Огрон вышел из кабинета. Гостиная. Вечер. По дому раздается легкий треск камина, а за окном меж тем до сих пор лил дождь. Брюнетка любила вечера, где можно сесть за чтиво, попивая чай либо кофе, окунуться в атмосферу таинственности, но одновременно спокойствия. Только этот вечер отличался ото всех, которые присутствовали в ее жизни. Целый день девушка находилась в состоянии невроза. Руки тряслись, плечи не прекращали дрожать, а из глаз неконтролируемым потоком шли слезы. Горькая обида поселилась в сердце девушки на Огрона. Он же обещал. Обещал, черт возьми! Говорил, что все пройдёт как надо. Сердце ее подруги не будет разбито, а старые раны не начнут заново кровоточить. И она, глупая дева, поверила в эти воздушные замки и сладкие речи, поверила и совсем забыла, что Огрон являлся таким же очередным проходимцем в ее душе, как и другие. — Зачем я тебе поверила… — упрекала себя и мужчину девушка. Голос ее был тихим, чуть ли не надрывным. Голова буквально гудела, а ее бедные глаза опухли настолько, что не позволяли спокойно смотреть на что-либо. Она корила себя. Корила за то, что доверила первому встречному большую тайну человека, который по сути являлся для него чужим. Она не прекращала верить в то, что есть на этом свете люди, сохранившие в себе частичку доброты. Она надеялась и верила, что Огрон, в силу своей профессии, все равно являлся таким человеком. Видимо, ошиблась. Раздался звук захлопывавшейся двери, и Флора поняла, что он пришел. Быстро смахнув слезы и про себя повторяя, что пора прекращать плакать, девушка стала дожидаться Огрона в гостиной. — Флора, привет, — молчание. Мужчина насторожился. — Флора, ты где? А девушка все сидела и ждала. Не издавая ни звука, старалась прийти в себя. Мужчина прошел в гостиную и заметил девушку: она вся сжалась, подобрала под себя ноги и сидела в кромешной темноте. — Флора, ты чего молчишь, не отвечаешь. Девушка выдохнула, и мужчина заметил, что выдох этот был весьма беспоконый. Обреченный, расстроенный и злой? — Эй, что случилось? — он включил свет и увидел ее красное лицо. Опухшие глаза, мокрые дорожки от слез и подрагивающие руки. Как только он решил направиться к ней, брюнетка тут же отскочила от него и встала на ноги, создавая между ними дистанцию. — Не смей ко мне подходить, — голос обрел уверенность. — Не смей подходить после того, что сделал. Огрон пребывал в смятении, не до конца понимая свою вину. — Объяснишь причину такого поведения? — Объяснить тебе? Хорошо. Наш разговор о Блум. Помнишь его? — в ответ ей кивнули. — Я спросила тебя, не принесет ли для нее упоминание этой темы вреда. Помнишь, что ты ответил? — она начала переходить на крик. — Помню. Я сказал, что ручаюсь за сохранность ее морального здоровья, и что Валтор ей не навредит, — мужчина начинал закипать. Обычно он никому не позволял устраивать такие концерты в присутствии себя, но Флора была не чужим человеком. Она была своя, родная. Она была живой и имела право проявлять в его доме любые эмоции. — Ручаешься? Ты ручаешься?! Тогда почему вместо доброго и приятного настроя я слышу в сторону себя злой и ненавистный тембр, который полон злости? Почему в ее словах я слышу ненависть, до этого не проскальзывающую в наших отношениях. И почему я слышу от нее, что тебе не стоило рассказывать о ее страхах и травмах? Сказать, что он пребывал в шоке, ничего не сказать. Девушка буквально истерила, находилась в не самом добром расположении духа и явно не хотела идти на контакт. — Флора, послушай… — Нет. Это ты меня послушай. Пока все вокруг мне говорят, что первым встречным доверять не стоит, я решила довериться тебе. Доверить не только свои страхи, но и чужие. Почему же в конечном итоге я получаю сплошное разочарование, глубокое отчаяние и ссору с подругой, с дорогим моему сердцу человеку! — Во-первых, прекрати со мной так разговаривать, — злость стала доминировать над ним. Он больше не могу сдерживать ни себя, ни свою темную сторону. — Во-вторых, я не обещал, что все пройдёт гладко. И как «мамочка» не собирался брать опеку над твоей подругой, — медленной поступью он начал подоходной к девушке. — А в-третьих, она уже взрослая и должна как-то уметь справляться со своими тараканами в голове. Огрон остановился перед ней. В отличие от Валтора он имел весьма взрывной характер и хорошо проявляемую эмоциональность. Он не скрывал свои чувства под маской хладнокровности и беспристрастия. Но он ни в коем случае не позволял кому-то обвинять себя в чем-то. — Ты думаешь только о себе и своих чувствах. Да даже не о чувствах, а о страхах, которые могут выплыть наружу, — она не стушевалась. Наоборот, пошла в наступление, показывая, что себя в обиду не даст. — Все эти пустые слова о заботе, о моем моральном и физическом здоровье. Это все было впустую, Огрон. Ты эгоист, который думает только о себе, не думая ни о ком другом. Ты знал, что она была и является моей лучшей подругой. Я просила тебя не тревожить ее травмы. Ты пообещал, что поговоришь с Валтором. Но в конечном итоге она разбита и сломлена, и наша дружба дала трещину. Они стояли друг напротив друга. В обоих бушевала ярость. Хотелось просто ударить и уйти. Но никто не позволял себе. Будто ждали, когда будет дан сигнал, и ох стоп-краны сорвет. — Я хотя бы исполняю свой долг честно и исполняю данные клятвы. А ты, как только перед тобой замаячили большие деньги, нарушила единственную клятву, клятву Гиппократа. — Не смей… — Что не сметь, Флора? Ты начала лишать сотни, десятки жизней возможности существовать. Стала оставлять кого-то без родителей, без бабушек и дедушек, а иногда без мам и пап. Ты стала палачом, от руки которого умирает жертва, случайно попавшая на твой операционный стол. Ты мелочная и меркантильная сука, которая предала прежде всего себя, а только потом… Но договорить мужчина не успел. Флора нанесла хлесткую пощечину. Боль и жжение — вот что он испытывал в данный момент. Сам того не заметив, он нанес ответную, чуть-ли не снеся девушку. Его огромная ладонь ударила маленькую щечку девушки, отчего она чуть-ли не отлетела на добрых два метра. Все-таки он был в два раза больше нее и по силе превосходил ее раза в три. Она упала на пол, рядом с диваном. Единственное, что она испытывала в данный момент, это шок. Шок, что он поднял на нее руку. Стал в ее глазах тем, от кого обещал защищать. Глаза наполнились слезами, щека предательски начала пылать и жечь. Состояние аффекта прошло, и только после этого мужчина понял, что он сделал. Он увидел ее, лежащую на полу и дрожащую. Он посмел поднять на нее руку. Он обещал защищать ее от моральных уродов, встречающихся на пути, но сам не заметил, как допустил стать одним из таких. — Флора, — он направился к ней. Выставив руку перед собой, девушка обозначила, что не желает принимать от него помощь. — Стой. Не смей ко мне подходить, — она начала вставать. — Ты стал тем, от кого же сам и обещал меня защищать, — ее лицо окрасила легкая ухмылка. — Подумай после этого, кто из нас двоих нарушает обещанные клятвы, прежде всего данные себе. — Флора, постой… — Я дала тебе шанс, второго не будет, — она подняла на него свои глаза. — Видимо, Блум была права. Не стоит доверять таким людям как вы. Ваша ненависть и желание правосудия может всегда из рабочей жизни перебраться в личную, — брюнетка направилась в сторону лестницы. — Я заберу вещи и уеду. Последнее, о чем я попрошу, не останавливать меня и дать спокойно уехать. Теперь нас будут связать чисто рабочие отношения. И она уехала. Уехала и оставила его в полном неведении. Ненависть к себе переполняла его, поэтому ближайшая стенка его дома послужила выплеском эмоций и обиды на себя. Обиды за то, что не смог сберечь ни себя, ни ее.