Язык до… Просто тебя доведёт

— Ты так и будешь прожигать меня взглядом? Первым не выдерживает и открывает рот в их не так давно образовавшемся тандеме Дань Хэн. С того момента, как они наконец воссоединились, Келус и слова не удосужился сказать в его сторону, даже в диалогах с другими никак не упомянул. Нет, он имел право на молчание, но одно дело — просто не разговаривать и совсем другое — без остановки пялиться и при этом не произносить ни слова. И вот сидишь и думаешь: человек таит обиду, у него отшибло память и он потерял возможно поддерживать осмысленный диалог или он просто ненормальный сталкер? — Я не прожигаю. Если тебе жарко, то с большой долей вероятности это моё новое оружие. — Да, с битой было поспокойнее. Келус поднимает бровь, делая удивленное лицо, которое наконец начало что-то выражать. Ему кажется, что если он ответит на это, то их диалог превратится в какой-то сюр. Дань Хэн хмурится, размышляя, хорошо ли, что ещё не придумали простого способа чтения мыслей или плохо. — Поспокойнее? — зацепляется за чужое слово Келус. — Тебе вообще было спокойно, Дань Хэн? Или ты и об этом не скажешь? — Значит всё же обиделся, — молодой человек с оранжевой подводкой под глазом складывает руки на груди, делая вид, что не замечает пламенную речь собеседника. Келус всегда — насколько он успел за это время его узнать — был падок на эмоции. Именно поэтому его так испугала чужая реакция во время их встречи. Ничего не выражающие глаза были хуже любых криков знакомого голоса. — Нет, я не обиделся, Дань Хэн, — пауза, заполняющаяся ожиданием, — Ладно, я немного обиделся. Но это не повод уходить от ответа! — Дуешься как ребенок. — Может я и ребенок. Я понятия не имею, сколько мне лет и откуда вообще начать отсчет своего же рождения. В отличии от тебя. — Хм? Глаза Келуса бегали по стенам, но непременно возвращались к существу перед ним. — Сколько тебе вообще лет? — Полагаю, много. — Хороший ответ. Они молчали ещё некоторое время, прежде чем Дань Хэн снова начал разговор. Келус, как дурак, стоял и пялился в книги на полках, делая вид, что оказался здесь впервые. — Тебе… Не понравилось? — Что? — вскидывает голову собеседник, стоящий в темном углу комнаты. — Мой облик. Казалось, что его глаза сначала загорелись, но взгляд быстро потух. Келус вышел из темноты и встал напротив Дань Хэна. — Дело не в этом. — Заметь, я не смотрел так на тебя, когда ты пришел ко мне после несомненно умопомрачительного путешествия в мусорном мире, — он делает небольшую паузу. — От тебя тогда еще и пахло мягко говоря неприятно. — Тогда ты мог просто выгнать меня, — Келус на секунду приложил руку к подбородку и пожал плечами, — Или мог попросить духи у Март 7. — Но как нормальный человек я отправил тебя в душ. — Кстати об этом. Глаза Дань Хэна увеличились. Сейчас явно было не лучшее время говорить о душе. — Можно ли считать тебя нормальным человеком? Ты… — первопроходец вздыхает, пытаясь собрать мысли в кучу и выдать нормальное предложение, и впервые чувствует себя заводом, производящим бракованные товары. — Я не знаю, как ко всему этому относиться. Сначала не говорил о прошлом, вдруг от тебя приходит сообщение, что ты уже на Лофу Сяньчжоу и пытаешься нас найти, потом не отвечаешь и в итоге мы неожиданно встречаем тебя в таком виде и не в самой лучшей компании. Почему ты не рассказал нам? Не рассказал мне? Ты знаешь, что молчание сгубило кошку? — Любопытство, Келус. — Да всё равно, — он отмахивается. — Молчать об этом было опасно. — Не говорил, потому что это моя личная проблема. К тому же я плохо помнил прошлое на тот момент. — Но мы, все здесь на Звёздном экспрессе — твоя поддержка, — Келус раскидывает руки, пытаясь совладать с эмоциями. — Именно поэтому я не стал говорить. Не хотел ввязывать вас во всё это. — Блэйд и Кафка — наша общая проблема. — Я смотрю, тебе полюбилась идея коммунизма. Келус посмотрел на него как на дурака. Как будто бы сам он так никогда в жизни не ответил. Ага. — Я просто волновался за тебя. Еще и все эти сражения, загадки, а Тинъюнь вообще оказалась не Тинъюнь. В голове всё перемешалось, — буря эмоций снова затихает. — И мне понравился твой облик. До этого хмурый и задумчивый Дань Хэн вдруг вскидывает голову. Келус, хоть и был не намного выше него самого, казался сейчас горой, которая раздавит, если он попробует съязвить что-то еще один раз. В плавно перетекающих золотом глазах и правда виднелось волнение и немного усталости. — В этом и есть смысл нашего путешествия. Мы всё распутаем, не переживай. В том числе и твою историю, — Дань Хэн кладет руку на чужое плечо, желая поддержать. — Дань Хэн. — Да? — А хвост у тебя тоже есть? — Ну есть. Глаза Келуса никогда не загорались таким желанием. Даже при виде самого прекрасного из всех наипрекраснейших мусорного бака. — Покажешь? — Может тебе язык ещё показать? — хмыкает Дань Хэн. — А он что, тоже… Его перебивают. — И кто тебя только воспитывал. — Получается, что вы, — на лице первопроходца расползается довольная улыбка. — Уж точно не я. Тогда при встрече ты бы прикладывал руку к моему лбу. — Почему? — Так приветствуют друг друга Видьядхары. — Правда что ли? Дань Хэн ничего не отвечает и идет к своему излюбленному месту, где часами может копаться в базе данных. — Эй, подожди, — Келус хватает его за руку. — А что с Блэйдом? — Ничего. Он нас не тронет. — Так просто? Он же, как я понял, охотился за тобой не один год. И вы просто поговорили? — А тебе нужен экшн? Иди книги почитай. Келус недовольно прожигает темный затылок. Иногда с Дань Хэном было очень сложно разговаривать. Обычно это происходит, если первое — он занят, второе — он не в настроении, третье — если собеседник не отвечает хотя бы нижнему порогу умственного развития по версии этого верховного старейшины. Келус до сих пор не знал, к чему причислить себя. Из мыслей его вырывает небольшое красное пятно возле лопатки. Глаза первопроходца расширяются, он на стуле разворачивает Дань Хэна к себе и начинает расстегивать молнии на его водолазке. — Почему не сказал? — Небольшая рана, — он хмурится от неприятных ощущений и отодвигается. — Когда это произошло? — Блэйд хороший боец. — Вы все-таки подрались. Пусть только попробует мне на глаза попасться, — Келус снова подходит ближе и продолжает расстегивать эти глупые застежки. Зачем ему вообще нужно такое количество? — Всё в порядке. Дань Хэн больше не пытается ничего сделать. Знает, что его собеседник может посоревноваться в упертости с Март 7, если у того есть нужное настроение. Келус стягивает с него верхнюю одежду и ему открывается вид на перебинтованную грудь и плечо. Он заглядывает за спину. — Кровь уже успела просочиться, но не сильно. Дай перебинтую. Дань Хэн ловит выжидающий взгляд, видит протянутую руку, но по неведомой причине не двигается с места, не отодвигает нужную полку и не достает бинты. — Дань Хэн. Молчание. Келус закатывает глаза и не находит ничего лучше, кроме как наклониться и впечататься в чужие губы. Он кладет руку на шею, а другой дергает за переключатель под стулом и его спинка тут же падает вниз под весом двух тел. Дань Хэн, нисколько не испуганный такой выходкой — возможно всё дело в привычке — лишь зацепляется руками за плечи, чтобы не свалиться и не сделать себе хуже. Келус целует с напором, прокатывая ногой стул дальше, к стене, и, выбрав удобную секунду, углубляет поцелуй и открывает глаза, чтобы дотянуться до нужной тумбочки и взять бинты. Выполнив задумку, он с довольным лицом отстраняется, вертя в руке свою цель. Когда Дань Хэн приходит в себя и недовольно смотрит на него, он решает, что стоит всё-таки перестать испытывать и без того непростую судьбу, вернуться к ране и перебинтовать молодого или не очень человека. Ну то есть не совсем человека. Краем глаза Келус замечает лежащие на столе книги, но всё же не выдерживает и комментирует свою выходку: — Кстати, язык вроде был обычный. И он даже не собирается уворачиваться.