У меня лишь одна молитва – я ее постоянно твержу, пока не окостенеет язык: Кэтрин Эрншо, не находи покоя, доколе я жив! Ты сказала, что я тебя убил, так преследуй же меня! Убитые, я верю, преследуют убийц. Я знаю, призраки бродят порой по земле! Будь со мной всегда… прими какой угодно образ… Сведи меня с ума, только не оставляй меня в этой бездне, где я не могу тебя найти! Эмили Бронте. “Грозовой Перевал”.
В первую их встречу Том даже слегка заорал — как он потом оправдывался, исключительно потому, что Т/И застала его врасплох. Он крался к раковинам, залитым синеватым светом луны, и совсем не ожидал, что кто-то сиганет на него с потолка с воплем “Бу-у!”. — Бу-у, - без энтузиазма сказала Т/И и прошла сквозь него, как легкое синеватое облачко. Том по привычке зажмурился, но ничего не почувствовал. — И тебе добрый вечер, - сказал он, провожая ее взглядом. Т/И рассеянно воспарила к потолку и теперь изучала лепнину, проводя призрачным пальцем по застывшим маскам горгулий. — Что новенького? — Как ты понимаешь, абсолютно ничего, - отозвалась Т/И, - но мне нравится, что ты пытаешься быть вежливым. Это приятно. — Тебе бывает приятно? — Не совсем. Я использую слова, которые выучила при жизни, но они не вполне описывают мой опыт, потому что раньше я ничего подобного не испытывала. Я бы предпочла, чтобы ты был вежливым, а не грубым, и это мое новое “приятно”. Том смотрел на нее — на светящееся пятно у черной стены, которое чуть подрагивало, словно крылья диковинной бабочки. На Т/И не было школьной мантии, потому что она умерла в не по сезону легкой рубашке, но больше можно было не бояться, что она замерзнет или заболеет. — Если бы я не знал, что ты с Рейвенкло, то догадался бы сейчас, - сказал он. — При жизни я была другой, - рассудительно сказала Т/И. — Более живой. — Да уж наверное. — Нет, правда. Я не могу объяснить так, чтобы ты понял, но этот опыт… меняет. Все становится таким прозрачным, ненастоящим. Будь я прежней, уже наплакала бы бочки слез и затопила туалет. — Есть кое-кто, кто взял это на себя, - мрачно сказал Том. — Миртл с четвертого курса ходит и ноет целыми днями, и всем рассказывает, какой ты была замечательной подругой. — Да? - удивилась Т/И. — Не могу вспомнить, чтобы мы дружили. Впрочем, я пару раз заступилась за нее перед Оливией… Том помолчал еще немного, сердито постукивая пальцами по отбитому краю раковины. Уже мертвая Т/И, падая, приложилась об это место головой. Чинить раковину не стали, потому что на дверь туалета повесили замок, только вот Том пробирался сюда почти каждый вечер. — Это поэтому ты не сердишься на меня за то, что я тебя убил? - наконец спросил он. — Ну, технически ты меня не убивал. Ты просто выпустил василиска, который тоже не сделал ничего противного своей природе, так что это вроде как несчастный случай. Хотя я могу понять, почему ты никому не рассказал об этом всем, - сказала Т/И. — Нет, не поэтому. — Ты очень понимающая, - сказал Том. — Ничего, если я еще немного здесь побуду? Надо подготовить сочинение по истории магии, а завтра финальный матч между Хаффлами и Слизерином, весь Хогвартс ходуном ходит. — Чувствуй себя, как дома, - равнодушно сказала Т/И. Она спустилась в Тайную комнату вместе с ним, когда настал час ее запечатывать. Неслышно паря в двух шагах позади него, разглядывала туннели и ржавые решетки, которым уже много-много веков, и впервые на ее прозрачном лице отразилось что-то вроде любопытства. Тома это почему-то радовало. Любопытство Т/И стало почти человеческим, когда, шурша чешуей, громадная туша медленно выползла из черного провала в стене и окружила их кольцом, и положила свою ужасную голову так, чтобы получше рассмотреть гостей, и приветственно зашипела. — Я читал, что те, кто говорят на парселтанге, могут смотреть василиску в глаза, - сказал Том, потупившись, - но как-то не хочется проверять. Т/И бесстрашно смотрела своими мертвыми глазами прямо в лицо твари, которая отправила ее на тот свет. — Да, цена ошибки была бы высока, - сказала она. — Как зовут твоего питомца? — Сьюзи, - тихо сказал Том. — Это девочка. Т/И бледно улыбнулась. — Здравствуй, Сьюзи, - сказала она. Сьюзи издала клекот, больше похожий на смешок. — Рада знакомству. К сожалению, оно будет недолгим, потому что мы пришли запечатать Тайную комнату навсегда. — До поры до времени, - поправил ее Том. — Сьюзи, я вернусь, честное слово. Не знаю, когда, но вернусь. Он зажмурился и пошарил руками перед собой. Василиска ткнулась ему в грудь своей страшной пастью, и Том обнял ее — рук на это едва хватало.***
Когда Том вернулся в школу в следующем году, никто ничего не заметил, и ему даже начало казаться, что ритуал не сработал и это все самовнушение, но, стоило ему перешагнуть порог туалета на третьем этаже, как из-под потолка раздался тихий возглас: — Ого! Том, что с тобой случилось? Словно перышко или лепесток, Т/И медленно спускалась ему навстречу. Том смотрел на нее и думал, что летать ей идет. — А что, заметно? - с подозрением спросил он. — Ты стал очень маленьким, - сказала Т/И, облетая вокруг него. — Вот таким, - и показала руками, каким. — Примерно в два раза. Куда делась половина тебя? Так он узнал, что привидения видят последствия хоркруксов. — Я никому не расскажу, - пообещала она. — А кто это был? И Том рассказал. Про все: про то, как узнал, кто такие Гонты, про то, как нашел своего дядюшку, про Реддлов, про то, как страшно было смотреть на труп отца, потому что он был очень похож на него, про то, как делал хоркрукс прямо там, пока тела еще не остыли. Ему было легко, хотелось говорить и говорить, освободиться от каждой детали, вынуть ее из головы, дать Т/И посмотреть, обсудить, осудить. Она не спешила судить. Только сказала: — Это может выйти тебе боком. — Почему? - обиделся Том. Он только сейчас понял, что хотел бы, чтобы она восхитилась тем, какой он крутой маг, и, может быть, даже захлопала в ладоши. — Я знаю больше тебя, - туманно сказала она. — Не все, но больше. Да, я пока топчусь на пороге, но и оттуда, где я стою, видно, что ты поступил очень опрометчиво. — Почему “пока”? Она не ответила. Всю осень, зиму и лето он ходил в гости к Т/И, даже оставлял учебники в нише у окна, чтобы не таскать лишний раз. Там было тихо и как-то очень уютно, свет от окна такой нежный, а в солнечные дни витражи словно загорались разноцветными огнями. Т/И по большей части молчала, но видеть краем глаза ее фигурку, слышать задумчивое мычание под нос было… приятно. Это было его новое “приятно”, потому что что-то внутри стало необъяснимо, необратимо и страшно меняться. Зимой он упросил ее явиться на Юльский бал и задуть все свечи в самый торжественный момент. Визгу было!.. А весной они отмечали первые Смертенины Т/И. Специально по такому случаю Том похитил на кухне лимонный пирог, но Т/И вежливо поблагодарила его и сказала, что не может такое есть. Она порхала туда-сюда, он уплетал пирог, они спорили о технике применения Адского пламени, и это был хороший вечер. — Я не вернусь сюда осенью, - вдруг сказал Том, потому что на самом деле он только об этом и думал последние несколько дней. — Я знаю, - сказала Т/И. — Ты на седьмом курсе. Я умею считать. — Но я вернусь когда-нибудь, - упрямо сказал он. — Не знаю только, когда. — Где-то я это уже слышала. — И за Сьюзи вернусь, не беспокойся. — И куда мы пойдем, такие красивые? — Захватывать Министерство магии, - брякнул он. — Т/И, я буду скучать. А ты? — Я бы хотела сказать тебе что-то такое в ответ, но скажу правду. Может быть, меня здесь скоро не будет. Ему вдруг стало очень жарко. Потом — страшно холодно. — Что значит — не будет? Куда это ты денешься? - спросил Том неестественно высоким голосом. — Ты же здесь навсегда? — Не совсем, - уклончиво ответила Т/И. — Понимаешь, когда я умерла, то была к этому совсем не готова. — А к этому можно быть готовым? — Нужно, Том. Теперь я это знаю. Я растерялась и сделала… неправильный выбор. Застряла на пороге. Не пошла дальше. Но я могу в любой момент шагнуть вперед, надо только все хорошенько обдумать и решиться. — А шагнуть назад ты не можешь? - спросил Том. Он не вкладывал в эти слова надежду, но она прозвучала. — Нет, - просто ответила Т/И. — Я умерла, Том. Он подпер рукой щеку и смотрел, как она кружится, раскинув руки, под самым потолком, как невидимый ветер развевает ее волосы. Он сказал: — Я жалею, что не знал тебя при жизни. Мне кажется, мы могли бы стать друзьями. — Могли бы, - согласилась Т/И. — Но для этого нужно было не убивать меня. Том резко вскочил и, обхватив голову руками, быстрыми шагами вышел из комнаты. Дверь хлопнула так, что гул прошел по всему коридору.***
Том нескоро переступил этот порог еще раз. Он шел от Дамблдора после первого в своей жизни неудачного собеседования, хотел убраться из замка поскорее, чтобы не терпеть больше этого унижения, но ноги сами привели его на третий этаж. — Ты стал еще меньше, - раздался знакомый голос, который нет-нет да и снился ему под утро. Звонкий, отстраненный, но какой-то утешительный. — Тебя едва видно. Том молчал. Он смотрел и все еще не верил, что снова видит ее. Наконец он усмехнулся и шагнул вперед. — Зато ты все такая же, - сказал он. — Такая же, да не совсем, - возразила Т/И, спускаясь ему навстречу. — Я много думала и почти решилась шагнуть дальше. — Но пока — нет? — Пока — нет. Это сложный процесс, и он не делается проще оттого, что я лишена человеческих страстей. — А что конкретно ты делаешь, чтобы упокоиться? - спросил Том, прислонившись к стене. Забытое чувство уюта накрывало его прохладной волной. Захотелось остаться. — Думаю. Размышляю, - отчеканила Т/И. — А тебе не надо, там, не знаю, отомстить своему убийце? - спросил он и понял, что это звучит как просьба. Многовато просьб у лорда Волдеморта сегодня. — Нет, ну его к Мордреду, - сказала Т/И. Смерила его любопытным взглядом и добавила: — Мне кажется, он и сам неплохо справляется. Том устало опустился на пол, подогнул под себя ноги. Ему хотелось говорить с ней еще и еще, чтобы она отвечала односложно, но всегда в цель. Ему хотелось, чтобы она закричала на него, кинулась выцарапать глаза, чтобы она жаждала мести. — Я иногда видел тебя во сне, - сказал он. — Будто мы друзья в школе или что-то такое. — Не имею к этому никакого отношения, - сказала Т/И. — А живых друзей ты себе за эти годы не завел? — Дождись меня, - не слушая ее, сказал лорд Волдеморт. Ему хотелось, чтобы это звучало, как приказ, но получилась третья за день просьба. — Т/И, я придумал, как победить смерть. Она у меня в руках. — Это уж точно. Точнее, на руках. — Я не лгу. Я правда сражался с ней все это время и почти победил. — Ты бы знал, как глупо выглядишь сейчас. — Ты будешь слушать или нет?! Я говорю тебе — дождись, я тебя верну, я все исправлю, ты снова будешь живой, я тебя вытащу… — Честное слово? — Да, да! — Честное слово лорда Волдеморта? Она улыбалась. Не в силах смотреть на нее, Том вышел прочь.***
В третий раз он вернулся в замок не как проситель, но как хозяин. Второго мая 1998 года он шел по опустевшим коридорам третьего этажа, и его шаги отдавались гулким эхом. Он шел поздравить Т/И с ее очередными Смертенинами. В его руках была не лимонный пирог, но Бузинная палочка. Дверь девчоночьего туалета была снесена с петель взрывом. Он перешагнул порог и увидел, что витражные стекла выбиты, и в комнату льются золотистые рассветные лучи. На секунду ему показалось, что здесь пусто, что он опоздал. — Мерлин великий! - раздался знакомый смех. — Что с тобой, Том, кто тебя подъедает все время? Ты стал совсем маленький, меньше мышонка! Она спускалась с потолка, как прежде, но впервые он видел ее в розовых солнечных лучах, и она казалась почти живой. Подумать только — впервые он видел ее почти живой. — Идем со мной, - сказал он. — Я верну тебе жизнь. Я верну тебе все и даже больше. Скоро у меня в руках будет воскрешающий камень, и ты снова будешь жива. Она рассмеялась еще звонче, закружилась, будто в танце, и ему стало не по себе. — Глупый, глупый Том, - сказала Т/И. — Ничего-то ты не понял. Все с годами умнеют, а ты только глупеешь. И никакая Авада не могла заткнуть ее. — Но я рада, что ты пришел. Правда, рада. Я хотела с тобой попрощаться, Том. Я ухожу дальше. — Стой, - изменившимся голосом сказал лорд Волдеморт. — Не смей. — А не то — что? — Не делай этого, останься. Я же сказал — я верну тебя! - когда, когда в последний раз он умолял кого-то о чем-либо?! — А волшебное слово? - хихикнула Т/И. Она опустилась на пол и весело и серьезно глянула него. — Мне жаль тебя, Том. Он это уже однажды слышал, но в ее устах это звучало как “Круцио”. — Мне пора, правда. Некогда тут с тобой болтать. Одно скажу — тебе через некоторое время предложат еще один выбор, так ты, пожалуйста, не упрямься. Сделаешь это для меня? Том в отчаянии смотрел на нее во все глаза, боясь моргать, боясь дышать, и все равно пропустил миг, когда Т/И растаяла в воздухе.***
Опустевший перрон сияет белым цветом, будто его занесло снегом. Поезда здесь не ходят. Люди — тоже. Скамейка чернеет на платформе, как рана. Из-под скамейки доносится слабое хныканье. По перрону идет девушка. На ней — легкая не по сезону рубашка, но можно не бояться, что она замерзнет или простудится. Синий галстук треплет невидимый ветер. Она спешит к скамейке, наклоняется, бережно вынимает оттуда сверток и осторожно прижимает к груди.