Я пиздецки люблю тебя

Микки лежит на кровати, хотя со стороны может показаться как будто бы на ней валяется труп — грудь юноши не двигается особо, да и весь он, словно выжатый лимон — ночь уже прошла, а Милкович не выспался, хоть и спать пытался. Чертов отец. Терри недавно вышел из тюрьмы, а уже всех успел задолбать своими ночными разговорами и бессмысленными скандалами от которых и до тюрьмы отбоя не было. — Эй ты. — прокуренный шепелявый голос от которого Микки морщит нос и закатывает глаза. Снова. — Че еще надо? — Ты как с отцом базаришь, сосунок? — голос за дверью слышимо раздражается, становится громче, а у самой двери слышатся грузные шаги. — Ой блять. — выплевывает из себя Микки и утыкается головой в подушку. Через пару минут его правда поднимают с кровати за воротник, но парень не теряется, толкает отца в сторону, снова возвращаясь в свое излюбленное положение. — Отъебись, серьезно. После такого Милкович жмурится, ожидает, что за его привычной дерзостью последует удар Терри, но от этого отца отвлекает резкий стук во входную дверь. — Случайность тебя спасла. — едко хрипит Терри и только лишь со злостью пинает рюкзак сына в сторону двери, — Но поверь, это не надолго. — Да пошел ты. — тихо говорит Микки, шмыгает носом, вздыхает и медленно плетется к двери, дождавшись прежде, когда отец уйдет в кухню окончательно. Наверное сегодня он, как и обычно, не особо рад гостям. У двери Микки замечает сонную, въерошенную будто воробушек Мэнди — девушка немного взволнованна, хоть при виде брата она улыбается растерянно. — Там.. Там Йен. — Мэнди поджимает губы: она не так давно соврала Микки, что Галлагер её изнасиловал, просто потому, что тот не обратил на нее должного внимания, а после этой новости братец пообещал ей, что Йена на этой земле не будет всего-то через несколько дней, и вот теперь Галлагер заявляется сюда без предупреждения. Да, конечно, Йен сказал Мэнди вчера, что он гей и она правда хотела попросить Микки, чтобы тот мальчика не трогал, потому что она значится с другим его спутала, да вот только увы не успела. — Этот сукин сын здесь?? После всего, что он сделал, он еще смеет приходить сюда? — моментально вспыхивает Микки и открывает дверь так резко, что Йен, стоящий за ней, хватается за пострадавший лоб. — Ты, блять, что здесь.. — продолжить у Милковича не получается — из-за его спины на Галлагера виноватым взглядом смотрит Мэнди, и их с Микки глаза почти одновременно принимают форму круга. На лице Галлагера места живого нет. — Извини Мик. — Мэнди отпихивает брата в сторону и бросается к Йену, который цепляется за ее шею руками, утыкаясь девушке куда-то в шею. — Они.. они.. — только и шепчет Галлагер всхлипывая, а Микки хмурится — вот честно, не было бы здесь Мэнди, он бы Йену въебал, да вот только поведение сестренки не похоже на то, как бы вела она себя ненавидя этого мальчишку. Даже из жалости она бы его не поддержала, если бы он правда сделал с ней что-то ужасное. Но ведь и лгать ей смысла нет. Со стороны кухни, теперь уже к двери, слышатся тяжелые шаги. Терри все-таки стало интересно кто к ним в такую рань пожаловал? — Микки, я.. я соврала короче. Не было ничего между нами. — скомканно признается, отошедшая от более-менее успокоившегося Йена Мэнди. — Помоги ему. Я отца отвлеку. Наверняка ему требуется твоя сила: наверное Йена кто-то обидел и я вряд ли смогу быть полезной. — Ладно хуй с тобой, потом поговорим. Мэнди благодарно кивает, а Милкович все еще смотрит на Галлагера взглядом, будто хочет убить его и сквозь зубы цедит: — Ты пришел не вовремя. — Микки не выспался, настроение у него дерьмовое, так еще и помогать Галлагеру? Да ну нет. Йен наверняка может подождать хотя бы до завтра. Милкович берется за ручку двери, чтобы закрыть ее перед самым носом Йена, но тот хватает Микки за руку, которую Милкович не успевает убрать, а потому морщится от мурашек, которые пробегают до самого плеча. Приятно ведь черт возьми. — Мне больше не к кому пойти, пожалуйста. Глаза Йена снова наполняются слезами, Микки вздыхает: чертова жалость, до добра она его не доведет точно. — Ну-ну, не хнычь. Ладно уж. В чем дело? — Парни в магазине.. Они.. — Микки, пока Йен пытается подобрать нужные слова, осматривает его лицо. Веснушки Галлагера покрыты каплями крови, под краснеющим от слез глазом его огромный, противный грязно-фиолетовый синяк, на скулах юноши, которые только принимают свои очертания виднеется несколько крупных царапин, на шее следы от пальцев и кажется чего-то ещё, рядом с ними кровоподтеки, напоминающие засосы. Будто кто-то вгрызался зубами в нежную кожу. Микки неосознанно скалит зубы — в голову сама собой приходит догадка. — Они тебя избили. да? Йен кивает. — Это было утром. Я потому и пришел к тебе. Милкович сжимает кулаки до побеления костяшек и жевалки на его лице начинают играть замысловатый ритм. Суки. Никто не имеет права трогать этого мальчика кроме него самого. Он — Микки, хотел оставить на его прекрасном личике несколько синяков, он хотел, чтобы Йен плакал от его ударов, умолял о пощаде, но какие-то ублюдки присвоили себе это наслаждение. — Но это не все.. Микки отходит на шаг назад, его сердце пропускает удар. “Изнасиловали” — кричит голос внутри, ударяет мыслью по черепной коробке, бьется в легкие спертым грязным воздухом. —..изнасиловали — выдыхает тихо Йен в такт мыслям Милковича. — Ну с твоей-то пидорской внешностью чего удивляться. — колет цинизмом Микки, и после сам же жалеет об этом: вот бывает, злость захватит разум и до самого конца не отпускает. Милкович матерится и сплевывает на крыльцо. — Сорян. — Да ты прав, это я.. Это моя вина. — Йен прокусывает губу до крови, взгляд его пышет отчаянием, так что Милкович тает, осторожно протягивает руку и гладит мальчика по голове. Галлагер ведь не виноват в том, что его отец всем здесь мешает жить. У Микки тоже отец не сахар. — Кто там? — хрипит сзади голос отца, (вспомнил говно — вот и оно), которого от Микки усиленно оттаскивает Мэнди — если он увидит Йена, узнает. что Микки даже просто разговаривает с ним — и Микки, и Мэнди пиздец. Его отец ненавидит всю семейку Галлагеров, он не поверит, что Микки и сам жаждет разукрасить лицо Йена. Хотя теперь Милкович и сам в это не особо-то и верит. — Уходи. — шипит Микки. — Но.. — Вали нахрен! — голос Микки дрожит, как и он сам, когда закрывает дверь и прижимается к ней телом, не давая отцу открыть, выжидая, пока тихие шаги в быстром беге от нее удалятся. — Пусти сучонок! — Пошел в зад. Сердце Микки бьется как бешенное, когда Терри дергает за дверную ручку изо всех сил и толкает от нее Микки, да вот только видимо Мэнди напоила его, ибо не увидев за дверью никого Терри тут же успокаивается, смеется, будто сумашедший и уходит в свою комнату. — Пасиб, сестренка. Мэнди улыбается уже искренне, подталкивая брата к двери. — Помоги Йену, после уж поговорим. — Микки хмыкает: и чего она так за него волнуется?; одевает кроссовки на ноги и сбегает по лестнице вниз. Йен ушел, и это хорошо, а теперь главное, чтобы он догадался прийти в магазин, хотя после такого.. Да нет, он работает там, он придет, точно. «Там и извинюсь» — посещает Микки непривычно для него заботливая мысль и юноша тут же откидывает ее прочь, сердце с силой по венам начинает гнать кровь и щеки розовеют. Тем, кто отнял у Микки кайф будет полный пиздец и он в этом уверен. В кармане Милкович сжимает пальцами рукоять ствола. Йен заходит в магазин через заднюю дверь: юноша так и не смог умыться, но разве это сейчас важно? И в самом деле придумал к кому обращаться, к Микки. Вот дурак. Хотя изначально он к Мэнди пошел, только понимать надо было: что сделает девушка против двух высоченных парней? Она естественно попросит о помощи Микки, ну а тот пошлет его — Йена нахуй. Галлагер всхлипывает, глаза еще сильнее начинает щипать от вновь накатывающих слез: долбанные чувства, и проклятая боль. Они — гопники, чьих имен Йен даже не знает, забрали его невинность себе насильно, заставили испытать удовольствие, ах да, его же не было, всем было плевать на чувства Йена, ну да, а когда было иначе? Губы Йена искривляются, юноша всхлипывает, и ещё, а потом и вовсе оседает на пол кладовки, закрывая глаза ладонями, которые юноша прячет в рукавах кофты старшего брата, Липа. Рядом нет никого да и не будет, а Микки наверное так себя повел потому что узнал. что Йена использовали. Кому он такой теперь нужен с его-то ориентацией? Слабак. Ничтожество. Йен обнажает одну руку закатывая рукав кофты, затем другую, являя миру вчерашние свежие совсем порезы после изнасилования, но шаря по карманам не находит сейчас лезвия — блядство, дома оставил. Как можно было в такой-то день? Знал бы, что эти уроды придут утром снова, так хоть бы лезвием ударил их в шею, как заточкой, как Мэнди показывала когда-то. Ну или на крайний случай себе вены вскрыл. Только хотел бросить эту дурацкую привычку после вчерашнего дня, дабы себя от всей душевной грязи и боли очистить иным способом: медитацией и йогой, но получается не выйдет. Как придет домой сразу вернет все на круги своя. Так будет лучше для всех. Галлагер утыкается лицом в колени, поджимает их к груди из которой вырываются рыдания. Хорошо, что здесь он один, никто не увидит этой слабости мальчика, никто не потревожит. Голова раскалывается от напряжения мышц лица, да и ладно, хрен с ней, слезы и чувства, накатывающие с новой силой воспоминания сейчас сильнее рассудка и здравого смысла. Потом только нужно будет не забыть выпить таблетки... Микки открывает дверь столь привычного для его взгляда магазина, но теперь совсем не затем, чтобы украсть что-то, а потому, что в жилах его кипит идея убить тех, кто покусился на Йена. И они наверняка будут здесь. И вправду, собрались вон у прилавка стервятники, Микки знает их, давно уже они к Йену лезли, сразу нужно было дать им по ебалу, да как-то не до этого было, за что Милкович сейчас очень себя корит. Обсуждают наверное, какой Йен мягкий, юный, податливый и смазливый. Суки. — Ебать какой вчера вечером улов был. — хихикает один из гопников — Тревор. — Сегодня надеюсь еще получится, он точно придет сюда. Не зря же я ему фингал под глаз поставил. — Тревор насмешливо потирает руки. — Он там что-то говорил о мести. — Ага, — поддакивает ему другой — Калеб. — Этот мальчишка так плакал неистово, звал на помощь. Вот дурак, здесь же никого не было. Да и сейчас не будет, я все проверил. Так что месть его провалилась. Весь район под нами ходит. Микки в порыве гнева не замечает, как подбегает к одному из парней и заряжает ему кулаком прямо в спину, только после по взъерошенному затылку осознает: это Тревор. — Ох ты.. Микки? В чем дело? Ты с нами? — разворачиваясь Тревор отходит на несколько шагов и немного зло зыркает на Милковича. Тупой вопрос не правда ли? — Вы знаете, что есть люди, которых не надо трогать? — Микки переходит на угрожающий шепот и запускает в Калеба, точнее прямо в его лицо, бутылкой с пивом. Бутылка ударяется об лоб парня с сильным звоном, оглушает его и к тому же разбивается, усыпая лицо Калеба многочисленными стеклянными осколками и обливая все его тело своим содержимым. — Ты че, блять, за пидора вступаешься? Слышал бы ты, как он стонал — как сука. Он хотел этого. — скалится в гневе Тревор, пока Калеб пытается со своего лица стереть вязкую жидкость. Микки едва сдерживается, жалея, что братьев с собой не позвал: отпинать бы этих уебков хорошенько, ну да ладно и один справится. Милкович немного разминает голову, наклоняя ее в стороны, а после со всей силы бьет лбом прямо Тревору в нос. На пол магазина начинают сбивчиво капать капли крови, а Тревор охает от резкой боли, зажимая нос рукой. — Вас не должно ебать: за кого я вступаюсь и почему я это делаю. Я собирался сам разукрасить его лицо, но чтобы это сделали вы.. Ну это пиздец. Вы отняли у меня весь кайф. — Микки чувствует: пиздит, как дышит, ну нельзя же поломать свой авторитет в глазах этих идиотов — они пидоров не уважат, даже если Микки окажется в их числе. — Так мы считай помогли. Милкович ударяет Тревора снова, сильно, но теперь в бровь: его кольцо с шипами рассекает ее Тревору до кости, потому на лице парня медленно появляются кровяные разводы, смешиваясь с непрекращающей течь кровью из носа. — Идите нахуй. — шипит Микки. — Чтобы я вас рядом с мальчишкой больше не видел. Никогда. Калеб, наконец очистив свои глаза и лицо от едкой жидкости и прилипших волос, предпринимает попытку ударить Микки ногой, но Милкович изворачивается, всаживает Калебу окровавленное кольцо в обнажившийся из-за задравшейся футболки живот и вынимает из кармана ствол. — Съебали отсюда пока не убил. — рука Микки крепко сжимает пистолет, даже не дрожит, как бывало иногда, только лишь венка на его лбу вздувается то и дело: от ярости. — И я сказал, увижу вас с ним, убью. — Да пошел ты, пидор. Небось ебешься с этим малолеткой! — выкрикивает Тревор, намереваясь выбежать из магазина вместе с Калебом, который принимает верное решение: молчать, как вдруг взвывает от резко пронзившей руку боли. — Базар фильтруй, урод. А то в следующий раз в сердце будет. — хладнокровно бросает угрозу в сторону выхода и сдувает с дула пистолета дым Микки. После столь красноречивого объяснения оба гопника решают наконец окончательно ретироваться, правда из-за двери магазина они еще бросаются угрозами в адрес Микки, которые того только смешат. Милкович убирает пистолет в карман куртки и закрывает дверь магазина, меняя табличку на двери на "закрыто", чтобы покупатели не шли. Наверняка Йена нужно будет успокаивать, если он здесь да и работать после такого мальчик вряд ли сможет, а Микки ему потом как-нибудь деньги достанет за то, что отнимает их сейчас. «Это просто вежливость. Это просто потому, что сестра попросила.» — твердит себе под нос Микки не желая принимать тот факт, что о Йене ему хочется заботиться и именно этим он сейчас и занимается. Микки обходит прилавки с товарами, заглядывает под каждый, даже на кассу заходит хоть и видит, что там никого нет. Остается только одно место, где Йен прятался от Микки постоянно, когда тот бегал за ним с целью отомстить за Мэнди. Кладовка. Милкович открывает скрипучую дверь осторожно и проходит внутрь, ежась от метнувшегося под полы куртки слабого холода. У стены кладовки видит Микки сидящего Йена, который не плачет, кажется только потому, что задремал. — Йен? Милкович трясет юношу за плечо осторожно и помогает подняться, однако сразу же блокирует желающему сбежать Галлагеру выход своим телом. “Я не они — я не обижу” — Йен слабо хмыкает: никогда еще в серых глазах Микки не видел мальчик ничего подобного, да хотя, наверное, просто показалось. — Я такой отвратительный после произошедшего, так ведь? — грустно спрашивает Йен, а Микки качает головой. — Совсем нет.. Я их за тебя избил короче. — Милкович переводит тему, потому, как совсем не умеет поддерживать и натянуто улыбается, оглаживая засохшие кровоподтеки на шее Галлагера. — Спасибо. Йен благодарит и улыбается искренне, но когда ощущает сверлящий взгляд Милковича на своих царапинах отводит в сторону взгляд — становится стыдно снова. — А теперь говори почему Мэнди сказала, что ты её изнасиловал. Моя сестра не стала бы врать без причины. Пальцы Микки сжимаются на шее Галлагера, а глаза смотрят в его карие с подозрением. Йен вздрагивает от неожиданности и слабо вжимается в стену, ощущая, как лопатки подрагивают от соприкосновения с сырым камнем. — Если ты отпустишь меня, то скажу. — в ответ на это Милкович только сильнее сжимает пальцы, так, что Йен ощущает, что ему начинает не хватать воздуха, поэтому сам немного отодвигает Микки в сторону от себя. — В общем дело в том, что Мэнди пришла ко мне на ночевку на прошлой неделе. — Микки щурится, но пока не отпускает Йена, который начинает дышать глубже: страх от преследования теми парнями пропадает, потому что зная Микки, тот явно избил их так, что теперь в течении месяца вряд ли кто-то из них сможет хотя бы просто подойти к Йену, и вместо этого противного липкого чувства тревоги теперь накатывает симпатия. Да, к чертовому Микки, а кто просил его быть таким привлекательным и брутальным одновременно. А то, что он уложил этих ублюдков за него.. Ну просто сказка. А теперь Йен должен рассказать правду о своей ориентации, иначе Милкович ему не поверит. Но как ему рассказать? Микки ведь гомофоб. Да и хуй с ним, уж пусть лучше Милкович изобьет сейчас, чем узнает потом. Йен морщится, страх накрывает волнами, руки подрагивают когда мальчик поправляет ладонью свои растрепанные рыжие волосы. — И она предложила поебаться. Я не захотел. Потому что я.. Галлагер кусает губу, на глазах его снова выступают слабые слезы, юноша быстро бросает взгляды оценивая обстановку вокруг себя: кладовка, ни души, а хозяин магазина уехал, оставив его на Йене. Сбежать от этого разговора увы, не получится. — Не переживай, я поменял табличку на "закрыто", так что клиентов, которые могли бы тебя тут спасти, можешь не ждать, пока не расскажешь, что же тебе не понравилось в моей сестренке. Она мало кому готова дать, Йен Галлагер. — ухмыляется Микки, все еще удерживая Йена у стены. — Ну и хуй с тобой, сам напросился. Я гей. — сплевывает на пол Йен и закрывает глаза с силой жмурясь. «Пиздец» — только и успевает подумать мальчик, но ничего не происходит. Через минуту томительного ожидания Йен открывает глаза и видит, что Микки его осматривает, будто диковинку. — Гей говоришь.. А чего тебе тогда те ребята не понравились? Не верю я тебе. Как докажешь? — хмыкает Микки недоверчиво. Йен выдыхает: сам напросился, после чего хватает свободную руку Милковича, опускает себе на член, а сам целует его в губы, смазанно, по детски, но все-таки без какой-либо наигранности. — Когда я поцеловал Мэнди не было нихуя, можешь спросить у нее, она ведь из-за того и разозлилась, подумала, что у меня на нее не встал, типо потому что она не красивая или ещё чего, а у меня ведь просто на девочек не встает. я это уже понял. А вот с тобой, как видишь, мне уже хреново. — слова Йена подтверждает его пока еще не твердый, но все-таки стояк, который Микки естественно ощущает своей ладонью. — Ну че ты стоишь, давай, ударь меня. Я ведь один из тех, кого ты так искренне ненавидишь. — толи кричит в гневе, толи при этом всхлипывает Йен, сползая по стенке кладовки вниз. Микки опускается вместе с Галлагером, но только для того, чтобы снова поднять его, и обнять, но после резко смутиться от "проявления излишней нежности", развернуть Йена и упереть животом в стену. — Еще один раз выдержать сможешь? Щеки Йена вспыхивают румянцем, а дышать становится тяжелее, будто воздух в кладовке вдруг до неимоверной температуры нагревается. Душно. Мальчик молча кивает: думать о последствиях будет потом а пока над разумом преобладают чувства. Все-таки о Милковиче юноша мечтал давно и вот наконец такая возможность, нельзя ее упускать, хотя Микки наверное просто посмеяться хочет над растерзанным телом, которое под него сейчас подставляется, даже не смотря на то, что пережило вчера вечером. Микки руками приобнимает Йена за бедра и немного выпячивает задницу Галлагера себе навстречу. Йен пока молчит, ждет, что будет дальше — обычный, нормальный секс по желанию для него совсем неизведан, юноша не знает даже что надо бы делать в такой ситуации. Микки медленно находит пальцами пуговицу на джинсах Галлагера, расстегивает ее, а затем цепляет пальцами собачку на ширинке, опуская ее вниз, позволяя джинсам съехать по худым бедрам вниз, к коленям. Видимо джинсы тоже от старшего брата. Йен же не особо отстает: так, как трогать Милковича у него в таком положении не выходит, мальчик снимает с себя кофту Липа и слегка ежится — кожа на груди его мурашками слабыми покрывается, которые правда сразу же пропадают, стоит Микки припасть губами к затылку Йена. Милкович проводит по шее Галлагера носом, вдыхает запах его шампуня: это что-то вроде клубники с молоком; Микки осторожно касается оставленного обидчиками кровоподтека губами и Йен всхлипывает. — Давай только не сюда, я не хочу тебя с ними ассоциировать. Милкович не отвечает, губы поднимает немного вверх и снова касается ими мягкой кожи, отчего Галлагер рвано вздыхает, оставляя стон где-то в своей ладони. Микки оставляет еще несколько слабых поцелуев на шее Йена, хоть тот и наклоняет голову, чтобы обнажить ее сильнее, Милкович пока не рискует. Все-таки он хочет ведь успокоить мальчика, а не причинить ему еще больше боли. Теперь уже признать это становится не так сложно, хотя бы для себя. Микки, хоть и слабо, но заботится: выдавливает на руку неизвестно откуда взятую смазку: наверно с собой всегда таскает; проникает лишь одним пальцем в слабо растянутую, видимо со вчера дырочку Йена, однако уже в ответ на это от парня получает сдавленный стон. Йен жмурится, ожидая, что сейчас его настигнет боль, как вчера, когда мальчика тоже растягивали правда больше не для его комфорта, а для того, что бы посмеяться, при этом обещая, что больно совсем не будет, прямо как Микки сейчас, но чувствует только, как внутри него осторожно двигается один палец, а ощущения эти пока достаточно приятные, потому член продолжает медленно, но верно наливаться кровью. Йен пока не понимает, хочется ли ему толкаться навстречу, как на его памяти делали это в порно мальчики-пассивы, однако едва Микки вводит в Йена второй палец тот всхлипывает тихо и даже подается сначала немного вперед, прочь от пальцев, прижимаясь к каменной стене лбом, но Микки рукой второй обхватывает орган Йена, несколько раз по нему проводя ладонью, чем помогает юноше расслабится и принять в себя уже два пальца. Милкович пару раз касается губами плеч и спины Йена, после чего вводит аккуратно и третий палец — сначала Йен так же подается вперед, но после пытается расслабится и даже не дожидаясь, пока Микки еще немного подрочит ему, возвращается назад, только кусает губу свою осторожно. Микки несколько секунд дает Йену просто привыкнуть к этому новому ощущению наполненности, а после начинает пальцами медленно двигать вперед-назад. Йен начинает почти сразу достаточно громко стонать, хоть и пытается юноша стоны заглушать ладонью, и привыкнув, подается тазом назад, из раза в раз все сильнее насаживаясь на пальцы. — Ох.. прости..наверно я выгляжу отвратительно.. — сипит Йен, задерживая дыхание и царапая ногтями одной руки другую. — Меня так вчера.. а я.. сейчас здесь.. «Я просто знаю, что это мой единственный шанс переспать с тобой, потому что ты — моя мечта» — проглатывает часть своей фразы Йен. — Тебе не нужно винить себя, хотя бы потому, что желание наше обоюдное. Если это не так, то я сейчас же уйду. — Галлагер мотает головой в знак отказа. — Останься. «Заглушить боль хочет. Значит мне нужно помочь.» Микки вздыхает и все-таки еще несколько раз целует спину мальчика просто потому, что захотел. Черт бы побрал эту сентиментальность сраную. Ну ничего, уже завтра от этого "нежного" Микки ничего не останется: ведь если отец увидит его таким — убьет. Пальцами Микки двигает немного быстрее, а Йен уже хнычет, прося большего, потому Милкович подчиняется и пальцы вынимает, целуя Галлагера за ухом. Да, Микки точно от чувств крышу снесло. Йена с этих слабых, но таких искренних поцелуев наконец начинает вести. Мальчик стонет тихо, Микки поставляет ему член к дырочке, и снова целует за ухом, тогда Йен сам подается тазом назад и принимает в себя головку члена и еще немного, тогда Микки входит до конца сразу, потому что медленно будет только хуже. — Ай! — От достаточно резкого проникновения Йен всхлипывает, даже роняет две слезинки на пол. Снова становится больно, как было вчера. И чертовски противно от себя самого. Еще ему секс-зависимости не хватало. — Ох прости, золотце, иначе было нельзя. — грустно сообщает Микки и целует юношу торопливо за ухом, чем вызывает даже несколько его стонов — видимо нашел эрогенную точку. — Как ты..назвал меня? — Блять.. забей — слабо усмехается Микки, понимая, что жестко проебался, показал, что неравнодушен, а Йен чувствует, как сердце начинает биться быстрее: его никто так не называл и это до безумия мило. Понятное дело, что Микки такое снова повторит врядли, но от этого даже вдвойне приятнее. Вскоре, такое противное жжение и ощущение, что тебя вот-вот порвет что-то успокаивается постепенно, уходит, пока Микки гладит юношеский орган рукой, а после становится кажется даже приятно? Йен хмурится и осторожно пытается подвигать бедрами несколько раз. Проходит это не так легко, как казалось в порно, потому Галлагер все еще шипит себе под нос тихо, но расслабляется, как может, а рука на члене еще больше вынуждает пытаться. — По твоему виду и не скажешь, что ты умеешь прелюдии выдерживать. В самом начале я честно испугался, что меня снова порвут. — нервно хихикает Галлагер. — Я такой только из уважения к тому, что ты испытал вчера. — стеснительно и медленно шепчет Микки. — Во мне нет этих ваших гейских нежностей. И вообще с хуя ли снова? Ах да.. Суки блять. — Милкович сжимает зубы до скрежета, а Йен поджимает губы: ему вчера и правда было не весело, но хорошо, что сейчас все позади. — Но я их ебальники скрасил, больше не полезут к тебе, обещаю. Йен слабо улыбается: пока из ощущений, кроме все нарастающей симпатии к Микки, только сухая наполненность, не дать не взять. — Я готов. — выдыхает Галлагер, а Микки еще несколько минут гладит его по спине, волнуется, а потом выходит из Йена наполовину и снова входит, но теперь не до конца. Йен интуитивно сжимается и слышит, как Милкович сверху хрипло стонет. — Йен~, не сжимайся, я ж сейчас же кончу такими темпами. — выстанывает Микки, кусая свои губы, а после облизывает их. Йен чувствует, как рука Милковича внизу снова активизируется, а потому, чтобы от нее сбежать, пытается насадиться на член: с первого раза выходит плохо, а потом вдруг как пробивает, да так, что аж по телу пролетают разряды тока. — Мик! — вскрикивает юноша и немного выпячивает задницу назад. — Вчера.. Вчера такого не было.. — Просто некоторые долбаебы не знают про наличие простаты. — смеется Милкович и слыша от Йена тихие просьбы сделать так еще раз, входит в юношу снова, но на этот раз Йен уже сжимается специально и выпускает изо рта несколько сладких стонов. — Ах ты, просил же! — рычит на Йена Микки, и в отместку сжимает свою руку на его члене. Юноша стонет, прогибается в спине и берет Микки за руку, водя ей по стволу члена своего медленно, развязно, на головку надавливая одним из пальцев, в то же время на член Микки Йен так же усердно насаживается и от любого попадания по простате развязно стонет: это слишком приятно для того, чтобы просто сдерживаться. — Ах Йен, ты такой.. — выстанывает Милкович себе в губы, притягивая мальчика к себе за талию сильнее. — Микки, не стоит.. — понуро шепчет Йен, на поглаживания шершавых ладоней правда поддаваясь и прикрывая глаза. — Почему? Я думал вам геям такое нравится. — хмыкает Микки, пока не увеличивая темп вхождения в тело рядом. — По логике-то да, — усмехается Йен, — но мне те парни такое говорили. Плохие ассоциации теперь. — Милкович сжимает кулаки, но от сдавленного оха Галлагера приходит в себя, перестает терзать пальцами кожу на его бедрах. — Сука. Хоть ты и блядский Галлагер и я не так давно хотел сам тебе лицо приукрасить, если еще хоть раз они подойдут к тебе, звонишь мне и тогда точно вырываю их сраные языки, глаза, и снова набиваю ебальники, ты понял? Ублюдки блять ебанные. Нашли блять на кого лезть. — кипитится Микки, а Галлагер кусает губы, пытаясь сдержать улыбку от осознания, что Милкович, хоть это и скрывает, за него волнуется. Микки позлившись и более-менее успокоившись, немного увеличивает темп: с этого момента Йен вожделенно дрожит от каждого толчка Микки, кусает почти до крови губы, а так же гладит рукой свой член. Милкович, придерживая Йена за бедра несколько раз до основания в него входит, выбивая из мальчика стоны сладкие от стимулирования простаты, и чувствуя, как предоргазменно сжимаются стеночки бархатные на члене, стонет хрипло. Йен кончает себе на руку, а Микки за пару секунд до оргазма выходит из Галлагера и кончает себе в руку. Йен достает из кармана лежащей на полу кофты салфетки, протягивает одну Микки, другой обтирает свою руку, и потом, даже не удосужившись одеться, разворачивается к Милковичу, обхватывая руками его за шею, крепко прижимаясь телом к обнаженной груди. — Не оставляй меня, пожалуйста, не оставляй. — тихо просит Йен, а Микки вздыхает, отлепляет от себя мальчика насильно и протягивает ему одежду. — Заболеешь и я потом буду виноват. Галлагер быстро одевается, даже не замечая сначала, что кофту одел наизнанку, после переодевает ее и снова цепляется за шею теперь одетого Милковича руками. — Я знаю, что дурак, потому что я просто не смог тебе отказать, я не смог устоять даже зная, что я для тебя никто. — Ой завались. Ерунду несешь. — закатывает глаза Милкович. — Я не стану ебаться с кем попало. — Спасибо. Йен морщит нос в слабой улыбке и касается губами губ Микки, на что тот закатывает глаза и опускает голову Галлагера, утыкая ее себе в плечо. — Еще раз поцелуешь — вырву тебе язык. — нудит Микки, но не зло — просто по привычке. — Я не гей. Йен вздыхает разочарованно, но тело напротив не отпускает, чувствуя, как душа и сердце из осколков собираются в нечто целое, позволяя снова чувствовать слабое счастье. «Я не гей, но пиздецки тебя люблю.» — скрывает слова в улыбке Микки.