Тату без смысла

      — Так, стой, обопрись на стену, я помогу тебе снять обувь. — Чанбин не особо слушался, из-за чего пришлось аккуратно прижать его к бедной стене. Бин, как только почувствовал, что его отпустили нежные, но крепкие руки, тут же сам попытался наклониться, дабы снять кроссовки. Попытка чуть не увенчалась падением подставку для обуви. Чан вздохнул, сумев предотвратить падение. — Ну я же сказал, что помогу, почему ты пытаешься сделать сам, если сейчас не в состоянии? Просто постой спокойно, хорошо? Я быстро.       Со успокоился и действительно просто стоял спокойно, пока Чан помогал ему разуваться. Вернее, Бан думал, что он спокойно стоит, а сам Бин был готов провалиться в очередной сон.       — Эй, Бин, тут нельзя спать, иначе у тебя будет болеть шея, да и в принципе все остальное тело. Давай, закинь руку мне на плечо и я отведу тебя в спальню, договорились? — Чан разговаривал с ним, как с маленьким, но это было более эффективно. Бин послушался, закинул руку на друга, но спать все равно очень хотелось. Ну, а он желаниям не особо отказывает, особенно в пьяном состоянии. — Ну, давай идти хоть немного самостоятельно, хорошо? Честно, это последняя просьба, потом будешь спать спокойно. Чанбин-а, ты тяжелый!       С горем пополам дойдя до спальни, Чан помог Бину раздеться и уложил его на кровать. М-да, веселый вечер выдался. Кто знал, что пьяный Со ведет себя как ребенок? Бан уж точно не знал. Сперва, подходя к подъезду, Бин не хотел отпускать его руку, чтобы тот нашел ключи. Пришлось его долго уговаривать. Затем, стоя в лифте, он чуть не упал, в итоге сел и решил спать прямо там. Сейчас же, когда Чан, облегченно выдохнув, встал с кровати и собирался выйти из комнаты, Бин вцепился в него, абсолютно не собираясь отпускать.       — О, я думал, что ты уже спишь, ха-ха. — Чан обернулся и сел обратно на кровать, из-за чего Со ослабил хватку. — Что такое? Принести воды? — Чанбин вяло покачал головой, молча отказываясь, при этом потянув Бана к себе. — А что тогда ты хочешь?       — Обнимашки, хен. — Он повалил Чана на себя, закидывая на того ногу и прижимая к себе руками.       Бан пытался что-то сказать, но Бин лишь шикнул на него, и через минуту уже тихо сопел. Да, Чан понимал, что он пьяный и не особо соображает, но тем не менее, смущение накрыло с головой, а сердце забилось сильнее. Оно в принципе сегодня вечером билось чаще, чем когда либо. Видели ли вы Чанбина, сосредоточенно наблюдавшего за баттлом, в моменты качающего головой в такт, освященного слабым красно-малиновым светом, на лице которого в некоторых местах осталась краска после сеанса тату? А Чан видел, более того, он только на него и смотрел. Не мог оторвать взгляд, словно заколдованный. Он с первой их встречи понимал, как Бин красив, но тогда, смотря на него, ощущая небольшое головокружение то ли от алкоголя, то ли от внезапно нахлынувших чувств, сердце пропускало удары. Чан понял это только сейчас, заключенный в пьяные объятия. Понял, что попал, и продолжит попадать, если ничего не сделает, но делать ничего не хотелось. Как ни старайся, а сердцу не прикажешь. Да, он понимает, что Со никогда не посмотрит на него так, как тот смотрел на него в кафе сегодня, и от этого становилось больно. Утешало лишь одно — они стали ближе. С каждым днем они становились ближе, узнавали друг о друге что-то новое, но так ли это хорошо? Само собой, иметь хорошего друга еще никому не навредило, но что делать, если все в этом друге заставляет сердце стучать сильнее, от всех привычек и интересных историй об этом друге по телу разливается тепло, а самого этого друга хочется обнять и быть рядом 24 часа в сутки? Лично Чан ничего делать не мог. И так было всегда, сколько он себя помнил.       В 14 лет он впервые осознано влюбился в девочку, что была на класс старше. Они вместе ходили на кружок по плаванию, занимали призовые места, из-за чего и сдружились. Чан не влюбился сразу, вернее, не сразу это понял, а только после того, как она обняла его однажды на прощание. В тот день его бедное юное сердце не успокаивалось всю дорогу до дома. С этой же девочкой он впервые узнал, что такое ревность. Не самое приятное чувство, он запомнил его навсегда. В приступах ревности Чан будто сходил с ума, устраивал самому себе эмоциональные качели. Он вынес для себя несколько важных деталей: во-первых, он проявляет ревность либо холодом и избеганиями, либо агрессией и манией; во-вторых, он не может контролировать ни то, ни другое. Тогда он этого не знал, да и не умел говорить о своих чувствах, так что бедной девочке пришлось держаться от Криса (Так его называли в той школе) подальше. Чан до сих пор не может вспомнить тот день, после которого она к нему не подходила. Только редкие вспышки, кровь её парня на его кулаках, а сам парень без сознания. Если бы Бан мог, он бы тоже начал обходить самого себя стороной.       Позже, уже переведясь в другую школу, он познакомился с очень красивым парнем. Сейчас он помнит лишь его фамилию, так как у его друга она такая же, имя же он напрочь забыл. Это был его первый парень, его первые отношения, но они не закончились ничем хорошим. Они оба были молоды и неопытны, из-за чего часто ругались, не понимали друг друга, иной раз даже дрались, но Чан любил его. Парень не любил контроль, не любил ревность и другие подобные вещи, а Чан не умел по другому. Разошлись они, можно сказать, на нейтральной ноте. Вернее, парень просто уехал из города, оборвал все связи и просто испарился, а у Бана не осталось сил его искать.       Каждая новая влюбленность, каждые новые отношения наводили на Чана страх. В глубине души, под всеми приятными аспектами любви, он боялся. Боялся испортить все снова, как и во все прошлые разы, ведь понимал, что не умеет любить. Чану было необходимо кому-то дарить свою любовь, но он этого делать не умел. Его никто не хотел учить, и от этого страдал как Чан, так и его любимый человек. Каждый раз, осознавая свои чувства к человеку, он хотел избавиться от них, но было слишком поздно. Хоть и в этот раз он прекрасно понимает и видит, как влюбляется в Чанбина все сильнее и сильнее с каждым днем, но сделать все равно ничего не может. Он не хочет избегать его, но и прекрасно знает, что его любовь Бина скорее всего покалечит. Ему страшно.       Сейчас, будучи прижатым к Со, он боится даже дышать, но выпитый алкоголь дает о себе знать, заставляя дрожащими руками обнять друга в ответ. В голове бардак, мысли противоречат друг другу. Но стоит Чану обнять Бина, как тот издает довольное тихое мычание, а в голове становится пусто. Это не первый раз, когда Чанбин своими обычными действиями отгоняет все проблемы, заставляя забыть о всех и думать только о нем. Чану страшно и непонятно, но при этом в голове он убежден, что Со будет другим, с ним все будет по другому. Что он поможет Бану научиться любить, даже если и не полюбит его в ответ. Именно из-за этого в него хотелось влюбиться, сгорать от смущения и ревности, быть таким, какой он есть. Именно поэтому он сейчас обнял его в ответ так же крепко, как тот его.       Чан бы так и уснул, но Бин снова начал ворочаться, а на его руках появились мурашки. Только сейчас он понял, что забыл закрыть окно в комнате, а самого друга даже одеялом не накрыл. Да, разрывать обнимашки не хотелось, но пришлось, ведь больше обнимашек Чан хотел лишь увидеть друга выспавшимся и здоровым. Кое-как выбравшись и хихикнув с недовольных неразборчивых ворчаний Чанбина, он закрыл окно, накрыл пьяного одеялом и поставил бутылку воды поближе к кровати, после чего тихо вышел из комнаты, прикрывая дверь. Хотелось подумать и поговорить с кем-нибудь о том, что происходит в его жизни.       Хотя, не с кем-нибудь, а именно с Минхо. Поставив чайник на кухне, Чану пришло сообщение, где Ли говорил, что Хана отдал его друзьям, а сам уже приехал домой, а значит, можно звонить по видеозвонку. Заварив чай и дождавшись, пока Минхо ответит на звонок, он сел напротив телефона с обреченным выражением лица, а друг в свою очередь тихо вздохнул и кивнул, давая разрешение рассказать ему о всех проблемах.       — Минхо-я, все вышло из-под контроля, — Чан откинулся на спинку стула, закрывая лицо руками. — Просто… Понимаешь, он слишко--       — Я уже давно понял, что он слишком классный, можешь не объяснять. — Минхо перебил друга, по заднему плану было видно, что он так же пошел на кухню. Чан издал звук отчаяния, не убирая руки от лица. — Так, что ты от меня хочешь? Что мне сделать?       — Я не знаю, — На последнем слове он немного захныкал. — Просто помоги мне контролировать себя, пожалуйста. Ну, знаешь, чтобы я не испортил все к чертям и в этот раз. — Он убрал руки от лица, подняв голову к потолку.       — Хорошо, постараюсь держать тебя в руках. — Ли слегка посмеялся. — Ладно, давай отойдем от разговоров о твоем прекрасном Со Чанбине. Я тебе хотел вот о чем рассказать…       Дальше пошли обычные бытовые разговоры. Помимо недавнего открытого лекарства от стресса в лице Чанбина, у Чана всегда было давнее родное в лице Ли Минхо. Простые разговоры с ним помогали, утешали и успокаивали. Минхо умел подбирать слова в нужный момент, находил хорошие темы для бесед.       Минут через 30 чай был допит, все темы парни обсудили и уже собирались отключаться, как вдруг из спальни раздался испуганный крик и грохот. Быстро вскочив со стула и мало что понимая, Чан завершил звонок, бегло говоря о том, что потом напишет обо всем. Прибежав в комнату, его взгляду открылась картина из бледного перепуганного Бина, что не мог отдышаться, сидя на полу, почти задыхаясь. Спохватившись и подойдя ближе к другу, немного резко трогая того за плечо, он получил удар по руке и взгляд, в котором читался ужасный страх. Кого же боялся Чанбин?       Ответ можно было увидеть во взгляде. Он боялся Бан Чана.

***

      Чанбин не помнил, как дошел до дома Чана, не помнил, как дошел до кровати Чана, не помнил практически ничего. Все, что было в его голове все время пребывания в пьяном угаре, так это желание объятий и близости. Так всегда происходило во время пьянок, только обычно он обнимался с друзьями, а те абсолютно не были против. Сейчас же с ним был Чан, добрый, вечно смущающийся паренек, которого так и хотелось затискать на нетрезвую голову. Он помнил, как потянул его на себя, как тот слабо пытался вырваться, а после крепко обнял Со в ответ. После этого он, по видимому, заснул, ведь дальше все в тумане. Вернее, не все.       Как только он закрыл глаза, то почувствовал теплый ветерок и легкий шелест листвы. Он куда-то идет? Он на улице? Но ведь только что Чанбин был в комнате Чана, так как он оказался тут? Внезапно он почувствовал, как кто-то резко, но при этом нежно, схватил его за плечо, после чего он открыл глаза. Обернувшись его встретила пара темных, добрых и, по ощущениям сейчас, родных глаз. Тут он понял, что он у главного входа в универ, и постепенно до ушей стали доноситься голоса проходящих студентов, а после и сам голос Чана.       — Чанбин-а, доброе утро. У тебя тоже со второй пары занятия? — Говорил он слишком уж нежным и добрым голосом. Но тем не менее, в голове почему-то было ощущение, что так и должно быть.       — Да, вот иду как раз. — Он улыбнулся в ответ, но через мнгновение почусвствовал себя немного странно, будто бы кто-то ударил его по голове чем-то тяжелым.       В ушах зазвенело, картинка расплылась, заставляя вновь закрыть глаза и уши. Звон становился все сильнее, после чего превратился в крик. Вернее, несколько криков. Вновь открывая глаза, он впал в небольшой ужас. Перед ним столовая, вся забитая испуганными учащимися, а по центру два парня на полу, рядом с которыми были капли крови. Один парень сидел на другом, раз за разом нанося серьезные удары, на что второй никак не отвечал. Казалось, он был уже без сознания. К этим двоим подбежала пара человек со стола справа и… Минхо? Да, точно, это был Минхо! Его лицо не было испуганным или злым, скорее непонимающим, как и у Бина. Пытаясь оттащить парня сверху, Ли получил локтем в нос, добавляя еще больше крови к происходящему. Непонимание происходящего, кровь и крики наводили панику и чувство тошноты. Со машинально начал искать Чана в этой толпе, ведь подсознательно начинал догадываться о том, кто только что ударил Минхо и продолжал уродовать лицо лежачего парня. Но в итоге эти поиски были зря, ведь Чан сам показался. Вернее, он был виден изначально, как и подсказывало нутро Чанбина. Когда Ли все же смог оттащить парня сверху, к горлу подступил ком и стало труднее дышать. Он видел перед собой не человека, а бешеного зверя, чьи глаза были наполнены кровью. Вновь стало страшно, как и в последнем кошмаре. Не хотелось опускать взгляд от друга, но все же пришлось, о чем Бин сразу же пожалел.       Парень, что продолжал лежать на полу, был весь в крови. Его лицо было невозможно узнать, а белая футболка была испачкана кровью так, что вряд ли когда-нибудь отмоется. Он еле как дышал, ни на что не реагировал, а друзья, что подошли к нему на помощь, не смогли ничего сделать, кроме как пытаться заговорить с ним, испуганно переглядываясь между собой, а так же кидая злобные взгляды на Чана. Взглянув на друга снова, Бину стало еще хуже. Его кулаки были полностью в крови, костяшки сбиты, а футболка вся в пятнах. Вены на его руках были вздуты, сами руки дергались, а тело дрожало после каждого вздоха. Алые капли крови попали даже на лицо, делая картину еще более жуткой. Чан тяжело дышал, смотря яростным и каким-то непонятным взглядом на пострадавшего.       Видя все это, Бин нервно выдохнул, уставившись на Чана. Он не мог смотреть ни на кого другого. И, видимо, почувствовав взгляд со стороны, виновник шума обернулся, заглядывая в самую глубину души Со. Его глаза были все такими же дикими, зрачки сузились, а дыхание было все таким же сбитым. Минхо пытался что-то сказать ему, но все попытки были безуспешными. Через секунду Бан вырвался из хватки Ли и кинулся на Бину, издавая ужасный рык, заставляя зажмуриться и встать в защитную позу. Все происходило так быстро, вокруг было так шумно. Это все сводило с ума, впивалось в кожу острыми ржавыми иглами, наводя ужас и приступ паники.       Но внезапно все стихло, стало темно, а в спине почувствовалась боль, словно после падения. Не теряя ни секунды он поднялся, пытаясь отдышаться. Чанбин все еще не мог понять, где он находиться, а перед глазами то и дело мелькали кадры из той столовой. Он не слышал шаги, не видел, как открылась дверь. Лишь когда до него дотронулись, он понял, что в комнате не один. Все еще не отличая сон от реальности, он откинул руку от себя, прижимаясь спиной к кровати, борясь со страхом. Перед ним Чан, но это уже был его Чан, а не тот сумасшедший из сна. Он понял это по глазам, переживающим и нежным глазам. У того Чана такого взгляда, казалось, даже быть не могло. Да и этот Чан после удара слегка отошел, дабы не пугать друга еще сильнее.       Осознание всего легко на плечи усталостью и какой-то непонятной печалью. Ему очень хотелось обнять парня перед собой, как тогда, перед сном, лишь бы больше не видеть того пугающего Чана. Он так и сделал, прижался своей грудью к его, сцепляя руки в замок за его спиной, получив то же самое в ответ. Было понятно, что Чан слегка в шоке, но тем не менее никто никого не отталкивал. Страх уходил, паника сменилась спокойством, позволяя вздохнуть полной грудью. Эффект объятий усилили поглаживания по спине со стороны старшего. Такие мягкие, теплые и максимально правильные. Именно такие, каким и был сам хен.       — Все хорошо, Чанбин-а, это всего лишь кошмар. Сейчас все хорошо. — Он говорил шепотом, боясь спугнуть парня. — Ну как? Лучше себя чувствуешь?       — Да, спасибо, хен. Прости, я не хотел так на тебя реагировать. просто… — Бин тяжело вздохнул отстраняясь и обнимая колени. — Ты там… Ну, не важно. Я просто испугался, не бери в голову. Мне в последнее время часто снятся кошмары, но все хорошо. — Он попытался улыбнуться, вставая на ноги.       Чан ничего на это не ответил. Пока Бин отошел умывать лицо, он сел на кровать, пытаясь все обдумать. Ему явно снился Бан, из-за чего становилось очень некомфортно, ведь сон был абсолютно не из приятных. Но, так как сейчас все хорошо, он лишь включил ночник и сам переоделся в более удобную одежду для сна. Выходя из ванной, Бин сходил попить воды и посмотрел на время. Он проспал не более полу часа, но это не дало ему какой-то информации. В мыслях вертелся лишь один вопрос: почему Чан сниться ему и почему он нападает каждый раз во снах? Ответа не было, поэтому оставалось лишь забить на это и надеяться, что за оставшуюся ночь он сможет нормально поспать.       В комнате было уютно. Теплый тусклый свет исходил от ночника, пахло духами Чана, которые до этого перебили запахи сырости и алкоголя. Было тепло, уютно и безопасно. Бан уже лежал под одеялом, готовый вот-вот заснуть, но он все же хотел убедиться, что с Бином все действительно хорошо. Почувствовав, что тот сел на кровать, он взглянул на него обеспокоенными глазами, что не могло остаться незамеченным.       — Чан-хен, все хорошо, не переживай так. — Бин улыбнулся, залезая под одеяло с другой стороны кровати.       — Я не могу не переживать когда вижу, что дорогому для меня человеку плохо. — От этих слов Со немного смутился, но виду не подал. Он решил, что Чану действительно дороги почти все его знакомые, поэтому отбросил лишние мысли в сторону. — Знаешь… Я могу что-нибудь сделать, чтобы тебе спалось лучше? Может, все же дать таблеток каких? — Парень явно не собирался переставать переживать, это чувствовалось по голосу.       — Думаю, да, ты можешь кое-что сделать. Не пойми меня неправильно, но мне бы было куда спокойнее спать, если бы ты просто спал рядом. А еще лучше, если бы слегка приобнял меня, что ли… — Решаясь это сказать, он думал, что будет звучать лучше, но сейчас же он понимал, насколько глупо он может выглядеть.       Бан молча кивнул, желая другу спокойной ночи и, как тот и попросил, приобнял его. Сказать, что у него сейчас выскочит сердце, а из ушей пойдет пар, все равно что не сказать ничего. Стараясь не думать о всяких неправильных вещах, он Чан раз за разом повторял сам себе, что это обычная помощь и он точно не выглядит странным, так быстро соглашаясь обниматься с другом всю ночь. Чанбин думал о том же. Каждый пытался уснуть, прогоняя неприятные мысли.       — Спокойной ночи, Чани-хен. — Услышав тихое сопение, проговорил Бин, прежде чем уйти в свои раздумья.       Он никогда не сближался с людьми так близко. Да, он мог легко найти общий язык со многими, но до статуса близкого друга дотянуть получилось далеко не многим. Бин сам не заметил, как до этого статуса дошел Чан. Это случилось так быстро и так естественно, что как будто даже не требовало особого внимания. До него это дошло только сейчас, когда он лежал у него в комнате и принимал его объятия. Как Чанбин помнил, никто, кроме Хана, не видел его после кошмара. Да и никому, кроме Хана, он не позволял себя обнимать. Но если с белкой все было понятно, они дружили уже несколько лет и повидали вместе достаточно, были друг другу как братья, то с Чаном было понятно ровным счетом ничего. Он просто казался хорошим, будто ему можно довериться, но вот действительно ли можно? Со не привык вот так сразу сближаться с друзьями, так почему же сейчас он делает исключение? Что ж, он и сам не знает. Видимо, этот хен и вправду просто запад ему в душу.       Вновь уснув, Бин не увидел кошмара. Ему снились какие-то обычные сны, но кое-что странное все же было. Всего один кадр, но он так сильно отличался от всех остальных зарисовок снов, что, казалось, Бин будет помнить этот кадр еще какое-о время. Ведь увидеть перед собой плачущего хена, что, схватившись за его руку, умоляет его не уходить и остаться рядом с ним, действительно было чем-то из ряда вон выходящего. Пусть и во сне.       Это был первый раз, когда он не боялся Чана во сне.

***

      С чего начинается утро субботы? Нет, не с нежного пробуждения, кружки кофе и прекрасного осознания того, что сегодня никуда не надо, а с неприятного жужжания будильника на телефоне, что был помечен как «Гаон, запись, 10 утра». Да, будильник был предназначен для Бина, но разбудил он Чана, который сначала не понял, о каких 10 утра идет речь, если только 8:30, какая запись и какой ещё Гаон. Посмотрев на название будильника еще пол минуты, он смог слегка проснуться и сложить все слагаемые, понимая, что Чанбину сегодня, видимо, на работу и надо бы его разбудить. Но вот вопрос: хотели бы Вы будить объект своей симпатии, зная о том, что он долгое время не мог нормально проспать и пары часов, а сейчас спит как младенец? Вот и Чан не хотел, но понимал, что нужно. Хотя, пять минут дополнительного сна еще никому не повредили, верно?       Из этих пяти минут Чан три минуты сидел и смотрел на Бина. Видимо, ночью ему было жарко из-за объятий и одеяла, поэтому последнее он скинул с себя. Чан переодел его в шорты и футболку, о чем сейчас довольно сильно пожалел, ведь теперь не может оторвать взгляд. В прошлый раз, в кафешке, он смог хорошо рассмотреть только тату на руках, сейчас же ему открылись еще и ноги, на которых было больше свободного места, но это не означает, что интересных тату там не было. Были, самые разные, но, как и на руках, они дополняли друг друга, раскрывали своего хозяина со всех сторон. Чан мог смотреть на них часами, разглядывать их со всех сторон по сто раз, и знать, что это ему никогда не надоест. Бин ему никогда не надоест, он уже понял это для себя.       Но за всеми этими гляделками виднелись не самые приятные мысли, из-за которых становилось сильно не по себе. Они знакомы всего неделю, но Чан уже не может думать ни о чем другом, кроме как о Бине. Они знакомы всего неделю, а он уже выучил множество его привычек и особенностей. Они знакомы всего неделю, а уже ночевали несколько раз, при чем сейчас и вовсе спали всю ночь в обнимку. Они так быстро сблизились, и Чан так быстро понял свою влюбленность, что это пугало, ведь раньше подобного не было. Бан обычно как минимум около месяца отрицал и закрывал глаза на свои чувства, а сейчас, казалось бы, так легко их принял, будто влюбиться в недавнего знакомого гетеро — самое обычное дело. Хотя, в такого нужно еще постараться не влюбиться по уши… Вчерашний разговор с Минхо помог немного, но переживания и страх остались. Он прекрасно понимал, что навредит Бину, ведь по другому быть не может. По крайней мере, никогда не было. Всегда его эмоции и чувства ранили дорогих ему людей, ведь он не умеет правильно ими управлять. Но даже понимая это, разве становиться легче? Понимая это, он сможет попросить помощи? Нет, не сможет. Никогда не мог. Сейчас он очень сильно не хочет повторять все то, что было у него с прошлыми влюбленностями, но ведь другого он не знает. Видимо, ему действительно остается надеяться лишь на помощь друзей в контроле эмоций и действий.       Опомнившись из-за напоминания о себе от будильника, он все же начал будить Чанбина, как бы сильно не хотелось дать ему еще поспать. От легких толчков в плечи Со все же начал просыпаться через какое-то время, явно недовольный таким пробуждением. Голова болела, в горле был ужасный сушняк, а от понимания того, что сейчас ему еще и на работу идти, становилось еще хуже. Попытки подняться с кровати не возымели никакого успеха, поэтому Бин без сил упал на кровать, закрывая глаза и измученно вздыхая.       — На тумбочке таблетка от головы и бутылка воды, выпей, хорошо? Должно стать легче. — Чан старался говорить мягко и негромко, дабы не ухудшать состояние друга. — Давай, приходи в себя, я пока завтрак приготовлю и кофе сварю. — Аккуратно поднявшись с кровати, старший подошел к двери, напоследок еще раз взглянув на друга, который все же открыл глаза.       — Спасибо, хен. — Только и смог промямлить Чанбин, принимая новые попытки привстать в кровати. На этот раз более удачные.       Так и началось обычное утро обычных людей. Попытки прийти в себя, попытки привести себя в порядок после похмелья, принятие душа, поедание завтрака, распитие свежесваренного кофе. Все, как обычно, только как-то все слишком уютно и хорошо.       — М-м, хен, кофе ужасно вкусный! Научи так же варить, ха-ха.       — Хорошо, но учитель из меня так себе. Уж лучше тебя будет учить Минхо-я.       Обычные бытовые разговоры, смех и запах кофе заполонили небольшую кухню. Тревожные мысли, что ощущались после пробуждения, покинули голову Чана, стоило ему лишь перекинуться парой слов с Бином. Теперь все казалось правильным, совершенно нормальным. Вот так сидеть на кухне с человеком, с которым знаком чуть меньше недели, разговаривать с ним о жизни, о всяких мелочах, как со старым приятелем, сейчас казалось естественным, будто так и должно быть. Это называют «родственной душой»?       — Все, хен, я побежал. Сначала в общагу за вещами для работы, потом уже в студию. Кстати, могу записать тебя на сеанс через неделю, там у меня как раз почти все свободно, поэтому с твоим графиком проблем не будет. Согласен? — Надевая обувь в прихожей, Чанбин еще раз посмотрелся в зеркало и повернулся к другу, улыбаясь.       — Через неделю? Ну, не знаю даже. Я ведь еще и не выбрал тату… Может, позже? — Вопрос явно поставил старшего в ступор. Да, все это началось в первую очередь из-за тату, да и продолжалось, по идее, тоже, но как-то за всеми этими событиями он совсем забыл об этом. Забыл настолько, что даже и не думал искать информацию о стиле своей татуировки, не думал о месте, о времени… Да ни о чем не думал, в принципе.       — Не знаю, как будет позже. Все же, там уже ноябрь, а значит будет куча групповых проектов, а там и до сессии недалеко… У меня будет очень мало времени на работу, и скорее всего я займусь чем-то менее времязатратным. Может, все же постараешься дать точный ответ до пятницы?       Чан лишь неуверенно кивнул, прижимаясь к стене. Видимо, придется до пятницы думать о чем-то еще, помимо человека, что сейчас уже открыл дверь, останавливаясь в проеме.       — До встречи, хен! Спасибо за гостеприимство и прости за неудобства. — Улыбнувшись, проговорил он куда более бодрым голосом, по сравнению с тем, что был 43 минуты назад.       — Удачи на работе, Чанбин-а! Заходи в любое время, я всегда рад гостям. — Отвечая такой же улыбкой, помахал Чан, после чего закрыл дверь за другом.              — Может, все же на руке? Думаю, будет смотреться классно, — В очередной раз говорил Чан, пока уже порядком замученный Минхо на другом конце провода устало вздыхал.       — Ну, набей на руке, почему нет? Серьезно, ты уже пол часа выбираешь между рукой и ногой, а ведь и ноги и руки две. Ты потом будешь еще пол часа выбирать одну из них? Правую или левую? — По голосу можно было понять, что если этот бесконечный выбор продолжиться, то Ли уж точно отключится и не выйдет на связь как минимум сутки. Чан на эту реплику лишь тяжело вздохнул откидываясь на стул.       — Я просто без понятия, как решить все это. Правда, мне проще сессию сдать, чем успеть со всем этим разобраться до пятницы.       — Знаешь, помимо того, что тебе нужно выбрать место и разобраться во всех этих орнаментах, тебе нужно еще и настроиться морально. Ну, чтобы не сбежать, как в прошлые разы, помнишь? — Резко тон Минхо стал более серьезным и проницательным. Он прекрасно помнил, что даже если друг и договаривался о сеансе, то в последний момент все отменял без явной на то причины, после чего ни с кем об этом особо не говорил. Ни с кем, кроме Минхо, конечно.       — Да, я помню. Но думаешь я правда решусь сбежать от Чанбина? К такому, как он, нужно бежать, не иначе. — Вспомнив о своем мастере, вновь стало легче и чуть спокойнее. Ну правда, зачем упускать такой шанс? Кто знает, когда еще Бин сможет принять его, а тут сам предложил и сказал, что как раз не совсем занят. Любой желающий бы уже давно согласился, не раздумывая.       — Эх, совсем недавно ты так яростно отрицал свою любовь к нему, а сейчас уже чуть ли не открыто о ней заявляешь. Дети так быстро растут… — Наигранно обреченно вздохнув, Ли услышал в ответ такой же наигранный вздох, понимая, что друг по ту сторону экрана сейчас явно закатил глаза. — Такими темпами и ему об этом скоро скажешь, да? — Все же, подшучивать над влюбленным другом Минхо всегда любил.       — Думаю, ты преувеличиваешь.       Сказав это, Чан отключился, уходя с головой в статьи о полинезии, стараясь не думать о своих слишком быстро растущих чувствах.