Несовместимые

— Пощади! Это было слишком жестоко… — Не драматизируй, А-И, давай повторим ещё. У нас только начало получаться что-то интересное. «"Что-то, похожее на нормальный поединок", — это ты хотел сказать, бесстыдник?» — А что мне за это будет? Сычжуй изобразил удивление: — Разве в Облачных Глубинах не запрещено торговаться? — Если ты продолжишь выжимать меня досуха, я самолично найду на стене это правило и уничтожу. — А я сделаю так, что у тебя не останется сил ни на что, кроме занятий. «Смелое заявление. Я и так ничего не жду с таким нетерпением, кроме наших спаррингов». Он с кряхтением разогнулся и поправил одежду: — Ну, глава Вэнь, удиви меня! Так они и тренировались до самого ужина. Цзинъи теперь мог повторить выученный захват хоть с закрытыми глазами и завязанными руками, хотя до этого он ему казался просто невозможным. Сычжуй устало присел на траву, Цзинъи лёг рядом с ним, глубоко дыша прохладным воздухом. — Ну, как ты? Пожалуй, мне не стоит завтра сильно напрягать вас. — Это ещё почему? Посплю и приду в норму, поэтому делай, что хочешь. Повисло странное молчание. — А-Юань? Тот моргнул, выходя из оцепенения, и отвернулся. Цзинъи перекатился на живот. — Что с тобой? Сычжуй не ответил, и что-то подсказывало, что его лучше не торопить. Цзинъи замер в ожидании, хотя чувствовал, как нетерпеливо застучало сердце. — Я не совсем понимаю, чего на самом деле хочу. Я просто плыву по течению, следую обязанностям, поэтому кажется, что живу чужой жизнью, — он иронично усмехнулся, снова взглянув на Цзинъи. – Но на самом деле я просто боюсь. Мы только прижились здесь, а тётя уже хочет, чтобы я шёл дальше, словно… Он покачал головой. — В смысле? – Цзинъи подался вперёд. – Она хочет, чтобы поехал в следующий клан в одиночку? — Мгм. У Цзинъи пересохло в горле. «Безумие. Даже у нас поднялся беспорядок, взять хоть это дурацкое «расследование», которое толком не довели до конца!» — он представил, что будет твориться в Ланьлине или Нечистой Юдоли… — Ты не можешь уговорить Старейшину Вэнь изменить решение? Зачем она вообще хочет остаться? — Кажется, нашла что-то интересное – снова взялась за изучение золотых ядер. Насколько я знаю, ей разрешили доступ к некоторым книгам из Запретной секции, и с её стороны было бы глупо упускать шанс и уезжать сейчас. К тому же она передаёт копии своих работ непосредственно главному лекарю Лань. Могу только предположить, но, скорее всего, сейчас они чем-то занимаются вместе. Копии исследований для библиотеки уже начали делать, она сама недавно сказала. Цзинъи прикусил язык. «Золотое ядро, да? То-то учитель Вэй по возвращении стал проводить с Вэнями так много времени. Хотя, стоп. Он же и раньше частенько куда-то отлучался. На день, на полдня… Может, посещал их орден?» Он не ожидал, что дело примет такой оборот, поэтому, сбросив налёт оцепенения, сосредоточился. Ситуация Сычжуя во многом напомнила ему первый год Цзинь Лина на посту главы. Насквозь прогнивший клан с кучей всплывших трупов из потайных темниц и давление всего заклинательского мира – тысяч безжалостных глаз, — который только и ждал очередной ошибки, момента, с помощью которого можно было бы поставить Жуланя на колени. Цзян Чэн тогда намеренно отстранился от политических дел племянника, что было закономерно, но Цзинъи всё равно злился, потому что… «Я не понимаю, что делать дальше!? Я подготовлен недостаточно, и ВСЕ об этом знают, они смотрят на меня свысока каждый день, как будто я УЖЕ полное разочарование, а я не знаю, как заставить их хотя бы выслушать меня… Я никогда не хотел оказаться в таком положении. Я просто хочу сбежать…» (Как стыдно признавать, сколько ошибок и недопониманий они допустили в то время из-за стресса и упрямства). Цзинь Лин тогда ненавидел и своё положение, и тот ворох проблем, которые тянулись кровавым следом за семьёй Цзинь с самого его рождения. Цзинъи, набравшись храбрости, коснулся руки Сычжуя. — Странно прозвучит, но я понимаю тебя. И я на твоей стороне, потому что клан Вэнь уже не тот, что раньше, — он улыбнулся. – Неважно, в одиночку или с посторонней помощью, у тебя получится это доказать, потому что твоё старание более, чем очевидно. И, скорее всего, Старейшина Вэнь не оставит тебя на произвол судьбы, если ты не готов, подумай об этом. Сычжуй неопределённо пожал плечами и опустил глаза. — Ну, хорошо, с другой стороны: просто помни, что здесь есть твой друг. Не думаю, что могу многое сделать за пределами Гусу, но двери нашего клана теперь открыты для тебя – как ты и сказал, вы прижились, теперь практически все здесь уверены в вашей человечности и не считают за преступников. Сычжуй устало лёг рядом, и Цзинъи повернулся к нему. — Не беспокойся сейчас о том, что произойдёт… когда? Вы, кажется, собирались провести месяца три в Облачных глубинах? Тебе же ещё нескоро уезжать. Мы ещё что-нибудь успеем придумать, а пока расслабься и наслаждайся нашим временем. — Мгм, — Сычжуй искоса посмотрел на него и тут же отвёл взгляд. Цзинъи машинально сжал руки, тут же обнаружил, что всё ещё держит чужую ладонь. Это… смутило. Окрасило щёки и уши. Он закрыл глаза. «Наверное, глупо сейчас отпускать. Если он сам не отстраниться, то и я не буду ничего делать». Сычжуй задышал медленно и глубоко, словно погрузился в медитацию. Так они провалялись до ужина. *** — А-Юань, почему ты такой бледный? — Я не могу загореть. Солнце как будто не замечает меня. — А это иронично. И ты даже не обгораешь? — Ну, такое случается, но после этого только кожа просто слезает, и всё. — Ужасно. Даже в нашем клане полно людей, которые умудряются загореть за наше короткое лето. Юань пожал плечами, и Цзинъи показалось, что он немного расстроился. — Бладная кожа – не так уж и плохо. Цзинъи захихикал: — Потому что тебя издалека можно принять за роковую весеннюю соблазнительницу, пока ты идёшь, не оборачиваясь и даже не замечая презренных смертных? — Ну, почти. Меня однажды и правда приняли за женщину. Но я хотел сказать, что… Цзинъи укололо внезапное противное чувство, которое быстро сменилось злостью. — Постой! Когда это произошло? Кто умудрился сказать о тебе такое? «Кто осмелился?! В Гусу! Надеюсь, его не хотели оскорбить? Нет, глупости, конечно, они хотели!» — А-И, это неважно. — А-Юань, ты сделал только хуже. Тот тяжело вздохнул. — Это были младшие адепты. Не думаю, что они намеревались задеть меня. Просто не разглядели издалека. «Ага, вешай мне сомен* на уши больше. И доказательств нет… Гуй раздери! Вот поймаю на горячем, они у меня попляшут». Однако пока он был рядом, ничего не происходило, несмотря на то, что Цзинъи старался проводить как можно больше времени с Сычжуем. Их везде видели вместе и провожали удивлёнными взглядами. (Цзинъи это льстило без веской причины). Зато Сычжуя почему-то волновала его репутация, хотя он старался не особо показывать это. Цзинъи однажды без предисловий сказал: — Если кто угодно имеет что-то против, это не моя проблема. Чьи-либо слова не коснуться меня, потому что у меня полно товарищей, но друзей не то чтобы много. Лани, знаешь ли, очень холодный народ. — Зато ты слишком горяч для них, — ответил Сычжуй, не задумавшись. Уши Цзинъи стали цвета киновари. — Это не так! И вообще, я начал не об этом!.. Юань только рассмеялся. *** — Нет, правда. Ты совсем не похож на других учеников. Не поворачивая головы, Цзинъи фыркнул: — Они просто красуются. — А ты? — А я не умею так. Кроме того, излишнее показушничество – ложь, а она запрещена. — Что? У вас правда есть такое правило? – спросил Сычжуй заинтересованно, оторвавшись от рассматривания растений в старом саду, по которому они гуляли. — А ты не знал? — Нет, но… разве это не должно быть само собой разумеющимся? Цзинъи растерялся. — Если правила не будет, лжец избежит наказания, ведь ему не смогут предоставить обвинение. — Во-первых, карма всё ещё существует. Во-вторых, не обязательно наказывать «официально». — Несправедливый суд… — Запрещён. — Ты правильно уловил мысль. — Да из меня получился бы отличный Лань! – Сычжуй сорвал бледно-голубой цветок и поднялся с колен, направившись к другому саду, разделённому с этим небольшим ручьём и аллеей. Цзинъи не растерялся: — Так вступай к нам в орден. — Только через труп Вэнь Цин. — Зато Ханьгуан-цзюнь был бы счастлив. Сычжуй остановился. — О чём ты? — Ты думаешь, мы слепые? Каждый в Гусу хоть немного, но различает эмоции Второго молодого господина Лань, а он очевидно привязан к тебе. Цзинъи припомнил и то, как Лань Ванцзы отстаивал право Вэней находиться в Глубинах, как угощал Юаня фруктами и специями, и как позволял играть с кроликами, что чужим делать никогда не разрешалось. — А… Тогда скрывать не было смысла с самого начала? «Что скрывать? Не будет ли слишком неуместным, если я спрошу?» Сычжуй всё ещё смотрел в ожидании, поэтому Цзинъи, помедлив, озвучил свой вопрос. — Хангуан-цзюнь мне как учитель или, точнее, воспитатель. Он иногда навещал наш клан, уже после смерти учителя Вэя. Он же договорился с Цзынь Цзысюанем – не спрашивай, как, — и несколькими годами позже помог мне начать моё самосовершенствование. Купил меч, научил фехтовать и летать на нём. И… кхм, — Юань замялся, словно сболтнул лишнего, но Цзинъи проигнорировал эту заминку. – Сейчас политическая ситуация вокруг моего клана весьма специфична. Я сам попросил его и учителя Вэя не вмешиваться, однако они всё равно заступились за нас на Совете кланов, ведь нам так и не удалось расположить к себе кого-либо ещё. «Меня смогли! Хотя, наверное, для него это не слишком значительно». — Не расстраивайся. — Я ожидал этого. И я очень рад, что побывал здесь. Гусу напоминает мне дом. Цзинъи проследил за направлением его взгляда и увидел Вэй Усяня и Лань Ванцзы, которые сидели среди высокой травы – едва заметные пятна чёрного и ослепительно белого. «О, понимаю». — Тебе правда тут комфортно? — Конечно. Большое спасибо за это! Цзинъи чуть не споткнулся: — А, мн… мне за что? Юань хихикнул. — Ты создаёшь уют. Не специально, просто своим присутствием. Мне действительно повезло с тобой. «О, — к Цзинъи наконец пришло осознание, — у него же никогда не было друзей-ровесников. Если бы не это, он бы точно нашёл кого-то получше, чем…» Цзинъи тут же запретил себе об этом думать, и вместо этого неловко перевёл тему: — Кстати, какое у тебя было первое впечатление обо мне? Сычжуй задумался, поднял взгляд к деревьям и закатному нему – посиневшему до черноты. — Чопорный молодой господин. Никогда бы не подумал, что ты можешь совершить даже что-то самое безобидное, но сейчас ты сам подбиваешь меня на шалости! Цзинъи усмехнулся: — Я что, так похож на Хангуан-цзюня? — По-моему, все адепты Лань с первого взгляда похожи на него. Группа маленьких нефритовых фигур во главе с большой ледяной статуей. Но, конечно, если узнать вас получше, это впечатление покажется просто смехотворным. Цзинъи кивнул с весельем в глазах, но вдруг замер, поймав неожиданную мысль. — Кстати, давно хотел спросить: на кого вы оставили клан? Ты так давно здесь, удивительно, что ваши люди справляются без главы и старейшины. Сычжуй криво улыбнулся. — К сожалению, тут нечем гордиться: нас очень мало, мы живём как семья, так что не было особо проблем, на кого оставить дом. Там почти нет ничего ценного, кроме бумаг, которые мы зачаровали, недавно построенных зданий и официальных клановых одежд. — А как вы жили… ну. — Мы бедствовали всё это время – ровно до того момента, пока я не смог зарабатывать деньги на ночных охотах. — И когда ты начал? — М… В четырнадцать? Это был несерьёзный заработок, потому что я умел слишком мало. «То есть до четырнадцати у них, считай, совсем не было средств. Тогда, получается, Ханьгуан-цзюнь и здесь приложил руку? Столько усилий и щедрости… Кроме того, Юань, конечно, снова зажимается, но по факту он несколько лет обеспечивал целую семью! Вот это и правда: глава клана». — После того, как ты стал мастером стиля без меча, дела пошли в гору? — И да, и нет. Изначально ко мне настороженно относились из-за возраста, а вместо клановых одежд приходилось носить простые, без отличительных знаков. Только спустя время слухи обо мне немного распространились и пошёл доход. — Почему тогда о тебе не слышали здесь? — Я редко охотился на территории кланов, обычно улетал на северные границы Китая, где людей немного, зато платят иногда не менее щедро. — Мгм, это многое объясняет. Они продолжили путь к покоям, потому что диалог свернулся, оставив после себя вечернюю тишь. *** Любопытство Цзинъи буквально разрывало, и он не выдержал: — Ты расскажешь, что связывает тебя и Ханьгуан-цзюня? Сычжуй прикусил губу. — Это слишком длинная история. И, наверное, слишком личная. Он виновато пожал плечами. Цзинъи опустил голову. Он давно ждал, пока Юань решится рассказать или хотя бы снова упомянуть что-то об этом, даже намекал пару раз об их родстве, но не добился ничего. Поэтому и решил спросить напрямик. — Ничего, я понимаю, — легко ответил он, ощущая, что эти слова искренни лишь наполовину. — Нет, просто ещё не время, — покачал головой Сычжуй. – Я никому никогда не рассказывал об этом, — он уклонился от взгляда. – И не уверен, что хочу вспоминать именно сейчас. «Снова хмурится…» — Могу лишь сказать, что второе имя дал мне именно Ханьгуан-цзюнь. Его попросил об этом учитель Вэй ещё до осады Луанцзань. — Серьёзно? Юань кивнул, неловко коснувшись шеи. «А вопросов меньше не стало!» — Цзинъи, скрепя сердце, решил не развивать тему, лишь медленно кивнул, вернувшись к заданию, хотя всё же ощущал обиду: он до сих пор не заслужил доверия Юаня. – Так хорошо видеть их вместе с учителем Вэем, да? У второго господина Лань очень благодушное настроение, — решил аккуратно перевести тему он, потому что ранее заметил, что Сычжую нравилось издалека наблюдать за этими двумя, когда они случайно пересекались. — Ты прав, — тут же оживлённо улыбнулся тот, оторвавшись от книги. Цзинъи замер, впитывая красоту и очарование его улыбки и взгляда. Светлый, мечтательный, очаровывающий. И стыдливо отвёл глаза.