Warm

Полумрак, прохладный ветер из открытого окна и почти неслышное дыхание. Одеяло медленно опускается и поднимается, незаметно для непривыкшего глаза. Тёмная макушка покоится на мягкой подушке, зелёные глаза прикрыты веками. Плащ и сандали лежат где-то в стороне, ненадобные на ночь. Вергилий остановился у окна, не в силах пройти дальше. О чём он только думал? Залез через окно, посреди ночи, и ради чего? Он поддался эмоциям. Странное чувство внезапно возникло в нём, чуждое ранее – что-то больнее обычного одиночества, гложущее изнутри и рвущееся наружу. Сын Спарды судорожно перебирал варианты тех, кто поможет разобраться в происходящем внутри. И вариант этот один – его человеческая половина, Ви. Блондин молча сделал шаг вперёд. Ножны Ямато слегка громыхнули, а каблук стукнул об пол, грозясь выдать его. Он замер, внимательно уставившись на копну чёрных волос: спит, даже не пошевелился. Обождав пару секунд, Вергилий продолжил свой путь. Кажется, всё просто: сделать пару шагов, уложить меч, разбудить Ви и поговорить. Он вздыхает; куда пропала вся его смелость и решительность? Будь здесь кто посторонний, то точно бы не узнал поведение полудемона. Он совершенно не похож на хищника, охотящегося за добычей, нет. Это скорее неуклюжий котёнок, прибежавший ночью к маме-кошке. Вергилий наконец делает эти мучительные два шага до небольшой кровати и застывает на месте. Всё тело цепенеет, внутри что-то болезненно колет. Не от воспоминаний, а от странного чувства восхищения представшей перед ним картиной – мирно спящий юноша, со слегка растрепавшимися длинными чёрными локонами. Одеяло слегка приоткрылось, демонстрируя худую грудь и плечи с тонкими ключицами, украшенными тёмными узорами. Кажется, коснёшься, и всё это искусство рассыпется, развалится, оставит на неловких пальцах лишь прах. Он поначалу не заметил новое чувство, возникшее внутри, а затем неосознанно прислушался к нему. Причиной чего-то тёплого, нагревшего грудную клетку изнутри, стали, кажется, губы спящего красавца. Чуть приоткрытые, совсем нежные и никем не тронутые – Вергилия они вдруг поманили так сильно, что он даже испугался. Но это чувство прошло также быстро, как и появилось. Как люди это называют? Похоть, страсть, а может... Нежность? Ведь вскоре голубые глаза переместили свой взгляд ниже, на руки, тоже тронутые узорами. Они лежали у лица спящего, расслабленные, не шевелились совсем. Полудемон молча ставит ножны с катаной, оперев на тумбочку. Делает он это медленно, боясь разбудить лежащего подле юношу, аккуратно и осторожно. А закончив, вновь встал над кроватью невидимой тенью, возвысившись во тьме. Он боялся издать звука; уже боялся не столько разбудить, сколько каким-то мистическим образом спугнуть этот момент неизведанного чувства. Он не желал задумываться о том, правильно ли это так восхищаться своей половиной. Ви теперь – отдельная личность. Странное тёплое чувство завладевает его руками, греет их, заставляет стянуть с себя плащ и с еле-слышным шуршанием опустить на пол, не сводя взгляда с прикрытых тонкими веками глаз. Обнажившиеся руки на миг обжигает прохлада, тело желает согреться. Вергилий почти неслышно вздыхает и медленно, словно в воде, опустился на кровать. Вот, кажется, просто протяни руку, потряси за плечо и поговори; но только он поднял руку, как вновь застыл. Каждое движение давалось ему с трудом, словно при какой-то болезни, – а полудемон заболеть не мог – отчего он лишь молча глядел на юношу подле. Подумать только, как прекрасен может быть человек... Человеческая половина всегда казалась Вергилию чуждой, совсем не связанной с ним, а теперь это правда в буквальном смысле. Он вновь смотрит на чуть приоткрытые губы, прислушивается к звукам спокойного дыхания и сам закрывает глаза, медленно выдыхая. Нет, он не может этого сделать. Не может разбудить его. Вновь не понимая, что он делает, Вергилий медленно закидывает ноги на кровать. Упирается локтями, поднимая таз и придвигаясь, ложась на бок. Постель уже пропахла Ви, и мужчина не удерживается от того, чтоб прижаться носом к простыни. Мягкий аромат чего-то родного окутывает разум, затуманивает взгляд и тяжёлым грузом падает на веки. Почему-то вспомнилось детство. Когда-то давно мама была жива, и наверняка он, увидев какой-то кошмар, ложился спать с ней. А следом прибегал и Данте, обязательно поддразнив брата, но сам не объяснив, почему тоже пришёл спать к матери. Полудемон закрывает глаза, позволяя тьме накрыть его и опускает голову рядом с подушкой. Вскоре он чувствует шуршание рядом и лёгкий сонный стон. – Тень?... – тихо бормочет Ви. Вергилий открывает глаза и удивлённо моргает несколько раз. Подумать только... Он принял его за фамильяра? В голову тут же пришла дразнящая и манящая идея, от которой Вергилий... не смог отказаться. Сдержанно вздохнув, он придвинулся, качнув бёдрами. Затем, внимательно глядя на лицо лежащего напротив, поднял руку и осторожно положил её на чужое тело. Визуально оно было худым, но даже сильно не ощупывая его, Вергилий обнаружил, насколько худа его человеческая половина; грудная клетка, куда он и пристроил руку, оставив ладонь безвольно лежать на спине, была жёсткой. Чувствовались все рёбра и неразвитые мышцы, а лопатки, кажется, если за них схватиться, были бы больше похожи на какие-то острые зародыши крыльев. Подумалось, что было бы славно увидеть его спину обнажённой – хоть она наверняка и вся украшена татуировками, но подобна произведению искусства. Тонкому, которое не каждому дано понять. Такому, к которому страшно прикасаться – будто от грубых, покрытых мозолями пальцев оно тотчас рассыпется или будет осквернено. Вергилий с удивлением обнаруживает, что чужие руки напористо притягивают его к себе. К худой грудной клетке, тёплой и трепещущейся от дыхания из сердцебиения; сам же полудемон всё пребывание здесь еле дышал. Он поддаётся, позволяя худым рукам, удивительно сильным сейчас, обвить собственные плечи и устроить ладони друг на друге на спине. Руки у Ви хоть и худые, но прикосновения очень мягкие, прямо как... У мамы. Он делал это неосознанно, Вергилий знал; он точно знал, что сейчас человеческая половина сквозь сон принимает его за своего демонического питомца, обнимая и прижимая к себе. И он... Не против. Вергилий устраивает голову, уткнувшись носом в чужую макушку. Аромат какого-то фруктового шампуня, позаимствованного у Нико, тут же щекочет ноздри. Он втягивает воздух ноздрями ещё раз, вновь чувствуя сладкий запах. Он бы сам ни за что не использовал такое, но, похоже, у Ви снова не было выбора. Он вздыхает и перемещает руку, кладя немного удобнее, переместив ладонь на талию. И вновь чувствует, как парень оказывается ближе. Его дыхание теперь прямо на груди, но Вергилий не чувствует, в одежде ведь. Но точно чувствует распространившееся по всему телу тепло от чужого тела. Пусть на них и не было одного одеяла, полудемону было достаточно и этого. В обычной обстановке ему бы хватило и простого прикосновения пальцами, мимолётного и словно нечаянного, однако сейчас всё было по-другому: чувства овладели им, внезапная жажда любви завладела разумом и телом. Мужчина прикрыл глаза, вновь поднимая руку и крепко обнимая свою человеческую половину. Та, похоже, крепко спала, потому что не отреагировала. Руки были безвольно обвиты вокруг спины Вергилия, но грели лучше всего. Кажется, они грели не тело, а израненную душу, учившуюся любить. И эта любовь сейчас поступала таким странным способом. Вергилий глубоко вздохнул и выдохнул в копну чёрных волос. Он стал погружаться в спокойный безмятежный сон. Внезапно, чужие руки стиснули его сильнее, а Ви что-то забормотал. Ему снился какой-то кошмар, судя по вылетающим с губ словам «хватит», «не надо», «не хочу». Полудемон открыл глаза и глянул вниз, на макушку. Ему нужна была помощь, поддержка... Как и ему тогда. Но в чём виноват Ви? Он – это сам Вергилий, а он также хочет любви и заботы. Медленно, будто во сне, блондин приподнимается, вынимая собственную руку, прижатую своим телом к кровати, поднимает и кладёт на подушку рядом с чужой головой. Пальцами он начинает нежно перебирать волосы, своеобразно почёсывая кожу, надеясь, что эти лёгкие прикосновения успокоят сон. Так ему в детстве перебирала короткие волосы мама – кончиками ногтей трогала тут и там, порой вызывая приятные мурашки и нежно улыбаясь. Ви неожиданно шуршит одеялом. Его ноги оказываются на бёдрах целого, обвив их. Он словно цеплялся за своё спасение, последнюю надежду – сквозь свой кошмар чувствовал что-то родное и необходимое, сильное, то, что сможет защитить его. Вергилий не сопротивляется, позволяя обнимать его как захочется, лишь глядя на чёрные локоны перед собой сквозь ресницы и одной рукой перебирать волосы, а другой крепко обнимать его. Чуждое обычно обоим чувство доверия и безопасности возникло в комнате. Даже сквозь сон человеческая часть уже наверняка поняла, что это пришёл не его фамильяр, но... Никто из них об этом не беспокоится. Оба поглощены собой, растворяясь в объятьях и сливаясь в одно тёплое, сонно дышащее и стучащее сердцами существо.