You Make Me Hum (Ты заставлял меня мурчать)

— Они здесь! Я нашел их! Просыпайтесь! — голос Хосока разбудил задремавшую парочку. Дернувшись пару раз спросонья, Тэхен нехотя открыл глаза. Чонгук даже не шелохнулся. Если бы Хоби не заметил вздымающуюся и опускающуюся грудь юноши, мерно посапывающего во сне, то наверняка бы счел его за мертвого. Хосок уже готов был заорать, чтобы парни проснулись, как вдруг Тэхен вскочил, вытянув перед собой руку в предостерегающем жесте, тем самым затыкая хена. — Хен, я разбужу его. Передай гримерше, что мы будем через, — он зевнул, — десять минут. Хосок подозрительно прищурился, но стоило Тэхену кивнуть на все еще находящегося без сознания Чонгука, как тот протянул с пониманием: — Передам, что через двадцать. Ну, удачи. Он дрыхнет, как убитый. Тэхен благодарно улыбнулся и, захлопнув за Хосоком дверь и закрыв ее на замок, возратился к Чонгуку, не в силах сдержать медленно растущей на лице ухмылки. Пора немного развлечься. Ким молча подошел к парню и опустился на диван. Его руки плавно обхватили чонгуковы бедра, переворачивая его так, чтобы тот лежал вниз лицом. Вид маленькой симпатичной попки, проступавшей сквозь джинсы, вызвал приглушенное хихиканье. Он тут же вспомнил о поставленной задаче, до щиколоток стянув с Чона джинсы, а вместе с ними и боксеры. От одного только вида голой задницы у Тэхена перехватило дух. Он принялся крепко сжимать и разжимать округлые половинки, играясь и прижимая их друг и другу. Тэ на мгновенье забывает, что еще с утра уговорил Чонгука вставить вибратор, поэтому, вновь раздвинув мягкие ягодицы в разные стороны, он замирает от восторга. Ким хищно улыбнулся, предвкушая реакцию Чонгука, прежде чем глубоко вдохнуть, проникая ртом внутрь. Приятное тепло выводит Чонгука из оцепенения, возвращая к реальности. Он не совсем понимает, что происходит, чувствуя легкую боль в пояснице, что-то вроде опустошенности. Но затем, ох… он дернулся, ощутив, как теплые струйки воздуха коснулись его чувствительной дырочки. Что, черт возьми, происходит?! Он уже собирался открыть глаза, чтобы разобраться в происходящем, как вдруг что-то мокрое и горячее запорхало вокруг его дырочки, и это ощущалось просто чертовски хорошо. Чем дольше влажный жар обдавал промежность, тем громче начинал Чон постанывать, прикрыв глаза. Бедра начинают неосознанно подрагивать, и отчаянное желание испытать еще большее наслаждение вынуждает его сильней прижаться к источнику тепла. Он чувствует, как все тело начинает гореть, пока сомкнутый вокруг дырочки рот грозится высосать из него остатки жизни. Смутное ощущение того, как что-то проникает внутрь, заставляет его зажмуриться, отдаваясь непрекращающемуся, пронизывающему все его нутро удовольствию. Внезапно он почувствовал, как кто-то грубо всосал нежную кожу, вынуждая распахнуть глаза в истошном стоне. — О-о, Боже, блять, Тэ. Ч-что ты делае…ах! Чон обернулся через плечо, и от открывшегося ему зрелища закружилась голова. Тэхен сейчас выглядел так, словно вот-вот готов был его съесть. В его глазах было что-то хищническое, вынуждающее Чонгука гореть. Тэхен изучающе на него посмотрел, будто пытаясь намекнуть о чем-то своим пристальным горячим взглядом. Этот намек — обещание заставить кричать юношу, чтобы после всего разорвать на части. Чонгук не может ждать. Эти голодные темные глаза пронизывают его до глубины души. Чон чувствует себя таким обнаженным: голая задница развратно выпячена Тэхену на обозрение, меж раздвинутых ног болтается член, из которого прямо на диван сочится предэякулят. Блять, как же это возбуждает. Чонгук ерзает, пытаясь скрыться от пылкого взгляда Тэхена, но тщетно. Жар охватил Чонгука целиком, от пальцев ног до пылающих щек. Это уже слишком. Не в силах заглушить вырвавшийся изо рта жалобный всхлип, Чон уронил голову на диван, понимая, что чем дольше он смотрит, тем ближе приближается оргазм. — Твою мать. Тэ. Тэ. Ох, боже. Так хорошо. Блять. Трахни меня. Трахни меня своим, ах, языком. Х-хочу его в себе. Хочу почувствовать тебя г-глубже. Умоляю, Тэ. Мне так это нужно. Так сильно нужно. Черт! Вскоре все эти грязные словечки, брошенные Чонгуком, превратились в неразборчивую мешанину, а разум с трудом стал справляться с хлынувшими по венам адреналином и дофамином. Все, на что он был способен, — это хныкать и взвывать, покорно принимая то, что дает ему Тэхен, как хороший мальчик. Но он, сука, хочет большего. Хочет язык Тэхена, хочет его пальцы в себе, хочет прочувствовать, как кольца на его пальцах царапают нежные стеночки. Боже, он хочет буквально всего и сразу. Чон желает, нет, он нуждается в члене Кима так сильно, что от этой нужды хочется плакать. Чонгуку нужно, чтобы Тэхен вошел в него настолько глубоко, чтобы сквозь живот проступали очертания головки, а член до боли терзал простату, оттрахав его до потери сознания. Ему нужно, чтобы Тэхен хорошенько его выебал, заставив ощущать собственный вкус на языке еще несколько дней, а то и недель. Но Тэхен ему это не позволит. Он слишком долго тянул время, и Чонгуку это уже порядком поднадоело. Ему хочется кончить с тэхеновым членом внутри, разрывающим его на кусочки и вновь превращающим в его собственную маленькую идеальную игрушку. Ведь именно этим Чонгук и является. Он всего навсего игрушка Тэ, которую трахают, швыряют на диван и используют так, как пожелает его хен. Господи, как же Чон жаждит быть выебанным. Даже в таком опьяненном состоянии внутри нарастает нестерпимая боль, которую может утолить только хороший секс с Тэхеном, трахающим до беспамятства, трахающим до потери голоса, трахающим до отключки от полученного наслаждения. Но ему придется потерпеть. Мысли обрываются на полуслове, когда Тэхен вновь проникает языком в разгоряченную дырочку. Чонгук выгибается до хруста в спине, вот только его это совсем не волнует благодаря жгучему возбуждению, разливающемуся по телу, от которого он вот-вот грозится потерять рассудок. Чонгук не прекращает извиваться. Горячий язык, двигающийся глубоко внутри его, сводит Чонгука с ума. Он теряет дар речи, и единственными доносящимися звуками становятся протяжное мычание и утробные хриплые стоны. Затвердевший член Тэхена упирается в его задницу, и воспоминания о том, как Ким трахал его ляжки в наказание, мигом обрушиваются на него с головой. Черт, это так сексуально — когда тебя используют и унижают, принимая всего лишь за тело, с помощью которого можно заполучить удовлетворение. В ту ночь Чонгук кончил без рук, отрубившись раньше, чем Тэхен успел вытащить его из-под себя... Блять. Новая волна возбуждения накрыла его с такой силой, что он принялся говорить все, что приходило на ум. — Че-е-рт. О-ох, блять. Тэ. Я сейча-ах! Я сейчас кончу. Проклятье. Так хорошо. Ах! Тэхен вводит в него один из своих изящных длинных пальцев с двумя крупными надетыми на него кольцами вместе с языком, и Чонгук окончательно отпускает себя. Его поскуливания в беспамятстве то и дело срываются на вылетающие всплесками крики. Кольца на руках скребутся и впиваются в каждый сантиметр чужой кожи, и Чонгуку кажется, что он сейчас умрет. Он принимается сильнее вращать бедрами, мечась между тем, чтобы двинуть задницей вплотную к умопомрачительному удовольствию, и тем, чтобы продолжить раскачиваться взад-вперед, стимулируя фрикциями изнывающий член. Грезя сделать это одновременно, он застывает в недовопле-недостоне из-за чрезмерной стимуляции, чувствуя себя разбито, потому что ему не позволяют такую вольность. Слишком горячо. Это слишком горячо, но Тэхен непреклонен, и Чонгук готов его молить о разрешении кончить. Голос становится все более хриплым, Чон слишком истощен блаженными муками, чтобы осознать то, насколько он сейчас громкий, пока Тэ не затыкает его, вводя в рот два пальца, понимая, что от такого шума их могут застукать и, мой бог... Кто-то может внезапно оказаться по ту сторону двери, в то время как Чонгук находится здесь с языком и пальцами во рту и заднице, и, блять, риск быть пойманным на таком заставляет его испустить тонкий протяжный всхлип, параллельно потираясь членом о диванную обивку. Не мешкая, Чонгук принимается посасывать пальцы, покачивая головой и облизывая всю длину; мысль о том, что на их месте мог бы быть член Тэхена, побуждает его вобрать их глубже, чувствуя, как те давят на заднюю стенку горла. Он давится, как только срабатывает рвотный рефлекс. Губы и подбородок тотчас покрываются обильным количеством слюны, но ему поебать, ведь наконец-то появилось что-то, что позволяет ему ощутить нехватку воздуха. Чонгук полностью отдается переполняющим чувствам, когда горячий влажный язык, прежде вылизывающий Чонгука изнутри, неожиданно исчезает. Да так резко, что Чонгук испуганно ахнул, не имея возможности повысить голос из-за заглушающих его пальцев во рту. Чон разочарованно хныкнул, не прекращая сосать, а затем возмущенно вильнул ягодицами в знак того, что Тэхену пора бы продолжить свое занятие. Действия Чонгука не вызывают желаемой реакции, и все источники наслаждения разом его покидают, приводя Чонгука в полнейшее негодование, когда оргазм, кипящий внутри него, снова затихает. Он ужасно злится, глаза застилают слезы, и Чон в отместку кусает пальцы Тэ. После такого неподобающего проступка настрой Тэхена резко меняется, и он убирает пальцы изо рта Чонгука. От гнева и отчаяния глаза начинают слезиться пуще прежнего, и юноша оборачивается на старшего. — Тэ… Единственное, чего не заметил Чонгук, взглянув на Тэхена мутными глазами, — это поднятая высоко вверх рука. Но было слишком поздно. На всю гримерку раздается звучный шлепок, прежде чем Чон успел осознать происходящее. Реакция не заставила себя ждать, и парень пронзительно взвизгнул от шока. Жжение от шлепка тут же превратилось в приятное тепло, стремительно разливающееся от ягодиц по всему телу, как лесной пожар. Чонгук оказался не в состоянии сдержать самый сладкий, самый развратный стон, который Тэхену когда-либо доводилось слышать. — Черт. Чертчертчерт. Тэ, о боже. Сделай это еще раз. Ударь меня еще раз. Пожалуйста. Я был таким п-плохим мальчиком. Сделай мне больно. Блять! Он не может прекратить хныкать, беспорядочно двигая бедрами. Одна только мысль о том, как здоровенная ладонь Тэхена опускается на его задницу, заставляет его сгорать от желания, и он принимается еще быстрей вжиматься бедрами в диван, отчаянно требуя разрядки. — Чонгук, перестань дергаться. Не двигайся, — слова Тэхена пронеслись мимо Чонгука. Он слишком возбужден, не слыша ничего, кроме собственного учащенного сердцебиения, с гулом отдающегося в ушах. — Я сказал, не двигайся, — Ким замахнулся и со всей силы шлепнул по другой половинке, приходя в ярость от чужого непослушания. Чонгук широко распахнул глаза, вскрикивая от ужаса. Блять, как же больно. Ужасно больно. Он ерзает на диване, пытаясь унять болезненное жжение, но в тот же миг становится заложником блаженства, лишающего всяких чувств. То ли он так извивается, то ли руки Тэ становится ближе, он не понятия не имеет. Он лишь бессвязно стонет на диване, держа рот открытым, дыхание учащается, слюна стекает изо рта, скапливаясь на диване, а грубое обращение заставляет провалиться в сабспейс. Чон не заметил, как сорвался на тихий плачь, а слезы заструились по лицу ручьем. Отдаленно Чонгук ощутил, как что-то проникло в его дырочку, нащупывав выступающий бугорок и нажав на него. Простонав, парень принялся покачиваться на месте, медленно насаживаясь туда-сюда, прикусив губу, заглушая рвущийся наружу вздох. Игрушка внутри начинает вибрировать, отчего стиснутые губы широко раскрываются, а глаза закатываются. По комнате проносится ряд утробных стонов, но Чонгук не в силах открыть глаза, полностью растворившись в наслаждении. Но вдруг Тэхен неожиданно прекратил двигать в нем вибратором и отстранился, заставляя Чонгука растеряться от непонимания. Глаза защипало от досады. Он был так близко, так близко, почти преступив через край, ведущий в бездну экстаза. — Что… — пробормотал он. — Почему ты остановился? — Мы уже опаздываем на укладку и макияж. Концерт через тридцать минут, а мы оба в полнейшем беспорядке, особенно ты. Он окинул Чонгука настойчивым взглядом, отдавая тому немой приказ одеться, но тот с внезапной сменой деятельности не сразу смог уловить происходящее. Тэхен недовольно закатил глаза, усмехаясь. — Мне что, нужно повторять? Одевайся. Нам надо идти. Сейчас. Что только что произошло? Чонгук, спотыкаясь, поднялся на ноги, все конечности словно налились свинцом, а в голове возникло ощущение легкости. Он лениво натягивает брюки с боксерами, словно погрузившись в транс. Покончив с этим, Чон позволил Тэхену протереть лицо рукавом рубашки, после чего тот взял парня за руку, сопроводив в парикмахеру и визажисту. — Айщ, почему на Чонгуке лица нет? Да и выглядит он, мягко говоря,… помятым, — спрашивает визажистка. — Мы пересматривали финал «Гоблина», и он слегка переволновался, — отвечает Тэхен, догадываясь, что Чонгук плоховато сейчас соображает. Она понимающе распахнула глаза: — Даже не напоминай мне о той серии. Это было слишком неожиданно, до сих пор не могу отойти от концовки. Тэхен подтолкнул Чонгука, чтобы тот соизволил подойти к визажистке, а потом и сам направился к другому гримеру, сидящему через два кресла от Чона. Цветные тени — первое, что легло на веки Чонгука. Большую часть макияжа ему пришлось продержать глаза закрытыми. Тэхен закончил гораздо раньше Чонгука и, поблагодарив стафф за проделанную работу, ушел в дальний конец комнаты, чтобы переодеться в сценический костюм. Он наспех снял рубашку, бросив ее под собой на пол. Взяв в руки брюки, которые ему предстоит носить сегодня вечером, он для себя отметил, что те сделаны из кожи, и без труда надел их. Даже несмотря на то, что Тэхен опередил Чонгука, макнэ всегда был шустрее всех, когда дело доходило до переодевания. Поэтому он оказался уже полностью одетым, в то время как Тэхену еще предстояло натянуть рубашку. Чонгук принялся искать Тэхена, чтобы тот помог ему застегнуть чокер, но его план тут же провалился при виде оголенной спины Тэ. Чонгук со страхом осознал, как сильно она, такая изящная и подкачанная, его заводит, как сильно он желает пометить ее своими ноготками, царапаясь от удовольствия. Дыхание учащается, а в мыслях зарождаются сладкие фантазии. Тэхен обернулся на шум, вздернув бровь на Чонгука. Чонгук не смог найти в себе сил вдохнуть кислород. И почему он такой привлекательный? Проходит немного времени, пока до Чонгука не дошло, что он открыто пялится на Тэхена, с ожиданием смотрящего в ответ. Чонгук давно позабыл, зачем они здесь, стоило скользнуть взглядом по этому оголенному торсу. Он такой сексуальный, и Чонгуку трудно сдержать собственную похоть, потому что, вы что, их прямо сейчас окружает толпа людей, а Чонгук с нескрываемым удовольствием разглядывает Тэ, облизывая губы, словно ему не терпится попробовать Тэхена на вкус. Тэхен, судя по всему, давно заметил, как Чонгук бесстыдно на нем залип. Это не может не радовать, и Тэхен решает еще немножко поиграть с Чонгуком до выступления. Поэтому он схватил подол белой рубашки и быстро ее натянул, лишая Чонгука всякой возможности глазеть. — Ты что-то хотел? Или просто наслаждаешься видом? Нежданный вопрос выбил Чонгука из колеи, и он смутился. — Я… — голос дрогнул, и Чон поспешно прочистил горло, все еще немного саднящее после вскриков, — Я всего лишь хотел попросить помочь мне с этим, — он неловко поднял руку, на которой свободно болтался чокер. Тэхен взял его в руки, мимолетно коснувшись пальцами Чонгука, вынуждая того вздрогнуть, и приказал парню повернуться. Щеки Чонгука порозовели, и он уставился в землю, чутко улавливая тепло, исходящее от тела Тэхена. Тэхен деликатно обернул чокер вокруг шеи Чонгука, закрепляя два конца так, чтобы он не сидел слишком туго, перекрывая кислород, но достаточно крепко, чтобы аксессуар не смещался и доставлял небольшой дискомфорт. Не в силах удержаться от соблазна, Ким незаметно оставил короткий поцелуй на шее, после чего руки покинули талию. Чонгук задрожал от сентиментальности действий Тэ, обернувшись, чтобы одарить его застенчивой улыбкой, а затем обнять, прошептав слова благодарности в прямо в его ключицу. Тэхен приобнял Чонгука одной рукой, а другой ласково провел по нежной коже над чокером. Они простояли так еще немного, впитывая тепло от взаимных прикосновений. Чонгук целиком и полностью растворился в объятиях, оградивших его от всего постороннего шума. Тем временем Тэхен, не прекратив пристально наблюдать за окружающей их обстановкой, услышал, как кто-то объявил, что у них есть десять минут до выхода на сцену. — Гук. Чонгук на это словно замурчал, сильнее прижимаясь к груди Тэ. — Нам скоро выходить на сцену. Ты же будешь хорошим для меня? Будешь хорошо себя вести на глазах у тысячи людей? — он приподнял Чонгука за голову и крепко сжал за шею, отчего дышать стало тяжело, а взгляд приковали глаза юноши. — Тэхе… Ким сжал шею с новой силой: — Ты ведь собирался по-другому меня назвать, не так ли? Неожиданный стон тут же заглушила рука Тэхена. Чон вмиг покраснел от такого вопроса. Он попытался отвести взгляд, но застыл, когда Тэхен крепче сжал руку. Он прекрасно знает, чего Тэхен хочет, чего они оба хотят, но не может это произнести. Это слишком грязно. — Хен, — неправильный ответ. Хватка Тэхена усиливается, перед глазами Чонгука возникают черные пятна. Он не может вдохнуть, но от этого ему чертовски горячо. Он подается бедрами навстречу Тэхену, готовясь простонать, но его прерывает жесткий захват Тэ. Сердце начинает неистово колотиться, наслаждение сменяется паникой от нехватки воздуха, и Чонгук вдруг с хрипом произносит слово, заставляющее его сгорать от стыда: — Папочка. — Так-то лучше, — голос Тэхена звучит низко и спокойно. Давление на шею ослабевает, и легкие наконец-то наполняются кислородом. Чонгук дрожащими руками вцепляется в рубашку Тэхена, прерывисто дыша. — Блять, папочка, — Чон протяжно стонет, не в силах остановить охватившее его удовольствие. Он делает еще пару толчков бедрами, потираясь своим затвердевшим членом о ногу Тэхена. Из рта вырываются тонкие всхипы. Тэхен вновь тянет на себя чокер и затем резко его отпускает, подняв руку и схватив Чонгука за волосы, вынуждая запрокинуть голову назад, обращая на себя его взгляд. — Посмотри на себя. Как сладко ты стонешь для своего папочки у всех на виду. Как бессовестно скачешь на моем бедре. Держу пари, тебе нравится, что все видят, как откровенно ты себя ведешь. Чонгук вспоминает, где они находятся, когда до ушей доносятся голоса команды. Он слышит, как стулья скрипят по полу, раздаются какие-то указания, отовсюду слышны чьи-то голоса. Осознание всего этого обрушивается на него с головой, вызывая легкое недомогание и тошноту. Член в трусах дергается, и он отчаянней прижимается к ноге Тэхена. — Ты не хороший мальчик. Ты всего лишь маленькая похотливая шлюха. Глаза наполняют слезы, и Чонгук быстро зажмуривается, пытаясь скрыться от пристального взгляда. Черт. Тэхен никогда раньше его так не называл, но, боже, Чонгуку так это понравилось. Он упивается наслаждением, срываясь на тихий скулеж. Отстранившись от бедер Тэ, он примыкает губами к его ключице в попытке подавить издаваемые им звуки. Тэхен злорадно усмехается, задрав голову Чонгука и заталкивая палец в его рот. — Соси. Чонгук не мешкая приступает к делу: обводит языком палец, старательно посасывая, втянув щеки и не сводя глаз с Тэхена, как тот любит. — Грязный мальчик. Только взгляни, как позорно ты сосешь мои пальцы. Хочешь, чтобы фанаты увидели тебя таким? Чонгук бы не ответил, даже если бы мог. Чувствовать себя униженным невероятно его заводит. Какое же грязное зрелище — сосать палец, одновременно лаская собственный член сквозь брюки. Тот факт, что его могут увидеть, побуждает его ускориться, сосать энергичней и интенсивней двигать бедрами. Он ощущает себя безумно грязным и порочным, а к тому же еще и до предела возбужденным. И он не остановится, пока не кончит. Все, что он может слышать — это беспокойное биение своего сердца, все, что он может видеть — это Ким Тэхен. Веки начинают медленно подрагивать — верный признак того, что Чон скоро кончит. Тэхен вынимает палец из его рта и грубо хватает Чонгука за руку, массирующую член. Оргазм ускользает от парня, заставляя распахнуть глаза от обиды и жалостно надуть губы, по щекам пробегают невысохшие слезы. — Ч-что, п-почему, почему ты меня остановил? Я почти кончил, — Чонгук выглядел таким подавленным и разочарованным, что сердце Тэхена болезненно сжалось от сочувствия своему малышу, но он ничего не мог с этим поделать, потому что им надо было быть на сцене не позднее, чем через две минуты, а чтобы добраться до площадки, требовалось еще некоторое время. — Прости, детка, нам нужно идти на сцену, — Чонгук недовольно нахмурился. — Но раз уж ты так послушно себя вел, мы сыграем с тобой в небольшую игру. Согласен? Если выиграешь, то получишь все, что захочешь. Чонгук воодушевленно улыбнулся и с азартом закивал: — Хорошо. — В случае, если же я выиграю, поверь, ты не захочешь столкнуться с последствиями. Тэхен быстро пригладил чонгуковы волосы и, схватив парня за руку, вылетел из гримерки, нагоняя остальных ребят, чтобы не пропустить свой выход. Чонгук едва ли успел перевести дух и в конце концов сообразить, что ему предстоит петь и танцевать на сцене перед несколькими тысячами человек с каменным стояком и вибратором в заднице. Он безумно нервничает, но чувствует, что готов. Игра началась. Чонгук вообще не готов. Он чувствует себя полным идиотом, ввязавшись игру, правил которой не знает. Однако не трудно догадаться, что правило номер один — это «запрет на оргазм». Прямо перед самым началом танца под песню «I Need U», Чонгук вдруг почувствовал, как резко усилилась вибрация, и вскрикнул от неожиданности в микрофон. Все мемберы, за исключением Тэхена, переглянулись, заметив его необычное поведение. — Чонгук-и, ты в порядке? Весь день ведешь себя странно, — подразнил его Чимин с ухмылкой на лице. Чонгуку захотелось поинтересоваться, почему тот так хитро улыбается, но не смог, панически пытаясь придумать ответ на вопрос. Поэтому он сделал первое, что приходит на ум: бросился к краю сцены, указав пальцем на первый попавшийся фан-арт, на котором были изображены два мультяшно нарисованных мальчика, крайне похожих на него с Тэхеном, подкреплив свою догадку тем, что поверх рисунка были написаны их имена. Арт фанатки тут же высветили на большом экране, и она вскрикнула от восторга. Тэхен подбежал к Чонгуку, запрыгнув ему на спину. Крики усилились, и Чонгук ненароком заметил, что поза, в которой они находятся, имеет поразительную схожесть с той, что была нарисована на рисунке арми. Тэхен начал по-детски барахтаться на спине Чонгука, и хотя при других обстоятельствах это бы его позабавило, но сейчас все действия Кима лишь спровоцировали новые толчки вибратора, вынуждая стиснуть зубы в попытке выдать многострадальческую улыбку. Тэхен наклонился над плечом Чонгука, заглядывая ему в лицо: — Гуки! Ну разве мы не милашки? Возгласы толпы стали еще все громче. Из динамика послышался голос Хосока: — Айгу-у, они такие очаровательные, я сейчас закричу, — камера повернулась на Хосока, проецируя его лицо на большие экраны. Юнги над ним засмеялся и приподнялся на цыпочки, чтобы потрепать того по волосам, приковывая к ним все внимание. Чонгук несказанно им благодарен за короткую передышку, но Тэхен его так просто не отпустит. Он отодвигает микрофоны от их ртов, склонившись так, чтобы его рот очутился прямо напротив уха Чона. — Тебе повезло. Но не расслабляйся. Скоро я заставлю тебя прибежать ко мне, слезно моля дать тебе кончить. Ты будешь течь на глазах у тысячи людей, — он незаметно толкнулся бедрами вперед, чтобы вибратор внутри Чонгука вновь задрожал. Из Чонгука вылетел жалобный всхлип. Он смущенно попытался спрятать взгляд от тысячи людей, уставившись на пол, и его щеки мгновенно вспыхнули. — Тэхен. Пожалу… — Заткнись. Я не разрешал тебе говорить. Сука. Доминирующий Тэхен всегда заводил Чонгука больше, чем он готов был себе в этом признаться. Он закусил губу, чувствуя, как собственная влага обильно пропитала боксеры, сочась тонкой струей по бедрам. — Посмотри на себя. Ведешь себя как маленькая шлюшка на глазах у всех. Не думай, что я не заметил твоей реакции. Ты ведь обожаешь, когда тебя так называют. Моя маленькая грязная сучка, которую все так любят, но они даже представить себе не могут, насколько она похотлива. Только посмотри, как ты дрожишь от вибратора внутри. Могу поспорить, что ты мечтаешь кончить. Собираешься сделать это на сцене? Собираешься излиться на глазах у всех этих людей? Чонгука охватывает слабость. Он так возбужден и расслаблен, что вот-вот кончит прямо на сцене. И Тэхен не особо этому препятствует. Бархатный баритон, низкий тембр голоса, непристойность слов и правда, таящаяся за ними, — все это сводит его с ума. Орущие фанаты со всеми своими плакатами и лайтстиками Бантан постоянно напоминают о том, что Чонгук — айдол, с миллионом поклонников, следящих за каждым его шагом, а тот факт, что его распущенность сейчас выставлена на всеобщее обозрение, заставляет сгорать от стыда. Боже, Чон кончил бы прямо сейчас, и каждый бы это увидел. Чонгуку пришлось прикусить язык, чтобы сдержать стон, который наверняка бы уловил микрофон. — Эй, Викуки! Мы должны исполнить следующую песню. Их уединение прерывает хихикающий Чимин. Тэхен соскальзывает с Чонгука, между делом похлопав его по голове, а затем посылает фанатам сердечки, сложив пальцы определенным образом, после чего направляется к остальным членам группы, принявшимся занимать свои позиции. Вскоре его догоняет Чонгук. Звучит музыка, Чон делает глубокий вдох. Эта хореография напрягает его и волнует одновременно. Волнует, потому что движения в танце достаточно сексуальны, а вибратор внутри него, без всяких сомнений, сделает номер еще более более чувственным. А напрягает, потому что этот же самый вибратор грозится измучить простату во время некоторых движений, ставя под большое сомнение то, что Чонгук будет в состоянии контролировать то, что произносит. Чон вообще крайне поражен тем, что ему удалось продержаться так долго и не испортить все. Однако чем дольше это все продолжается, тем чувствительней он становится. Непрерывные движения вибратора заставляют Чонгука слегка вздрогнуть, его тело разрывается между тем, чтобы продолжать двигаться в такт музыке и попытаться заполучить еще больше удовольствия. Чонгук внезапно почувствовал, как вместе с приятным теплом, наполнившим живот, возрос и испытываемый им внутренний страх. Они медленно приближались к той части, когда-то впервые погубившей Чонгука во время репетиции этого танца. Агрессивный толчок Тэхена бедрами. В ту же секунду разум отбросил Чонгука назад к танцевальной практике, когда они впервые прогоняли всю песню целиком. Его не было рядом во время отработки Тэхеном ударов бедрами, но новость о новом движении быстро разлетелась по группе. Тогда Чон еще не понимал, как следует относиться к тому, что живот начинается мгновенно тянуть, стоит ему задуматься о том злополучном движении. В тот день он списал это на простое волнение. Но от чего? Он не мог найти ответ. Тогда не мог. Но теперь, теперь он прекрасно знал, что это было. Это было предвкушение. Предвкушение и страсть слились воедино, заставив Чонгука увлажнить пересохшие губы и замереть в ожидании. От того, как естественно тогда Техен двигал телом, от того, какой агрессивной энергией был наполнен толчок, у Чонгука перехватило дыхание, и ему пришлось быстро сжать колени вместе, прежде чем он, сглупив, упал бы от изнеможения или схватился за член. Он пожалел, что не воспользовался этой идеей, когда ему выпал такой шанс во время хореографии. Как только их отправили на десятиминутный перерыв, Чонгук сломя голову бросился в туалет, одной рукой потирая член в боксерах и крепко зажав рот второй, заглушая грозящий вылететь из рта всхлип. Он и не подозревал, что Тэхен тогда молча последовал за ним в туалет и все прекрасно слышал. Вернувшись к настоящему, Чонгук оказывается ровно в такой же позиции, что и во время той самой первой танцевальной практики. Не успев морально подготовиться, он случайно бросает взгляд на Тэ. Если обычно Ким Тэхен казался фанатам просто привлекательным красавчиком, то сейчас он был неистово горяч. Он до такой степени изящно и плавно вращал своим телом, словно усердно тренировался до тех пор, пока не отточил искусство собственных движений до идеала. Член Чонгука дернулся при воспоминании о том, как именно тренировался Тэхен. И эта агрессия, боже, — Чонгук сильней сжался вокруг вибратора. Он представил, как Тэхен входит в него, глубоко вбивается, так жестко и глубоко, что Чонгук навряд ли бы смог ходить несколько дней, так яро и дико, что Чонгук неделями бы ходил растянутым и доступным, с предвкушениям ожидая того момента, когда Тэхен снова его возьмет. Чонгук неимоверно счастлив, что его рот находится вдали от микрофона, ибо Тэхен сейчас предстает перед ним как один из семи смертных грехов, и Чонгук не способен сдержать рвущейся из уст мольбы: — Выеби меня. Юнги ошарашенно посмотрел на Чонгука, никак не ожидая, что подобные слова сорвутся с губ макнэ. Чонгук распахнул глаза от неожиданности, мысленно проклиная себя за то, что произнес это вслух. Он оступается, пропустив следующий шаг, и чуть не сбивает заодно и Юнги. Благо, ему удается вовремя оправится, но Чон не абсолютно убежден, что его промах не останется незамеченным, заставив фанатов забеспокоиться. Всю оставшуюся часть песни парень старается не обращать внимания на Юнги и Тэхена, боясь вновь облажаться. После этого все складывается вполне себе неплохо, настолько, насколько это вообще возможно, когда пытаешься поддерживать свой имидж на глазах у тысячи фанатов, параллельно исполняя строгие танцевальные движения и песни с вибратором в заднице. Впрочем, Тэхен над ним смиловался: он отключил вибратор сразу после «I Need U». Дела шли хорошо ровно «21st Century Girl». Чонгук с нетерпением ожидал эту песню, потому что искренне любил ее посыл, милую и слегка забавную хореографию, поэтому он заметно оживился, когда наступил черед ее исполнять. И все бы ничего, если бы только он резко не вспомнил о небольшой совместной части с Чимином. С Чимином, которому Чонгук буквально стонал по телефону. С Чимином, который, вероятно, догадался, что Тэхен был с Чонгуком, пока тот стонал. Чонгук напрягся, ожидая приближения их партии. Проглотив страх, он подбежал и опустился на колени перед фанатами, приветливо улыбаясь, пропуская некоторые лайны из-за играющей фонограммы. Единственное, что Чон упустил из виду, — это лицо Чимина, застывшего перед ним вполоборота. Чонгук был готов к его дерзкому, слегка наглому взгляду, но совершенно не готов к словам, вдруг неожиданно вырвавшимся из рта Пака: — Я знаю о том, что вы с Тэхеном скрываете.